Солночь. Книга стихов

© Олег Паршев, 2020

ISBN 978-5-4498-1676-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Месяц династии Май

 
Ты мне пишешь: опять прохудился овин,
А у Зорьки – вот-вот и отёл.
А пастух-снегочёт из династии Мин
Заедает стихами рассол.
А ещё говоришь: у тебя по весне
В огороде цветёт Сингапур,
И тебе вновь придётся в худом шушуне
Разводить кашемировых кур.
 
 
А потом слышу я, что малина и вьюн
Пьют саке у тебя на крыльце.
А ночной тракторист из династии Мун
Ловит ветер, меняясь в лице.
А берёза с ольхою затеяли спор —
Кто на свете милей, чем они,
А по небу парит золотой комбайнёр —
Обрывает последние дни.
 
 
В общем, всё хорошо. Испечён каравай.
И танцует огонь в очаге.
И царит ясный месяц династии Май,
Держит солнце в подъятой руке…
…А луна вечереет в бокале твоём,
Две печали уснули у ног.
Ты и Космос сидите на кухне вдвоём
И из радуг плетёте венок.
 

2018

Выйди навстречу ей

Звёздный ход протянулся от сна до зарниц.

Старец Нектарий шёл впереди – нёс иней и снег.

Он один знал тот ветер, который арканил птиц,

А в конце тропы нас ждал ледяной ковчег.

Старец Нектарий открывал врата, у него были коды от всех дверей.

Казалось, ещё пара ночей и мы узнаем свои имена,

Но здесь из дупла одного из засохших календарей

Нам прокричали: Спасайтесь! За тою тьмою рыщет весна!

Мы сомкнули ряды, Нектарий выковал из снега кулак.

У нас не было шансов, нам осталось лишь умереть, сжав топоры.

Но когда впереди показался цветущий сияющий враг,

Мы увидали, что безоружны его миры.

Я прожил там много растущих до самого неба лет.

Нектарий стал молод, одна прекрасная дева нарожала ему детей.

И теперь, когда из моих глаз опадает свет,

Я говорю: Если увидишь весну, выйди навстречу ей.

2018

Солночь

Вот уснуть бы, да невмочь —

Летом в Питере солночь.

Нет, не полночь,

Это – солночь,

Не сомкнуть бессонных оч.

Да, конечно же, очей!

Только ночка всё ярчей,

Тьфу, прости, конечно, ярче,

И уснуть нельзя, хоть плачь ты!

Сколько ж Пушкин тут когда-то

Сэкономил на свече!

Сколь прекрасных стих-ночей,

Наплевав на киловатты,

Без лучин и без лампады

Выдал тут когда-то Блок!..

Всё, довольно – дверь, замок.

Небо млеет и алеет,

Прогуляюсь-ка к Неве я.

Там, я знаю, на ветру

На Аресовом юру,

Ну, на Марсовом на поле

Ходит конь – рассветно блед.

Вон – нашёл… а всадник – мед?

Вот и он – коня похолив,

Отпустив на вольну волю,

Бродит, взором ищет бот.

Неужели уплывёт?

2018

Когда умирают великие люди

Медведь, живущий в дупле, просыпается раньше всех.

Позёвывает, переодевается в утренний мех,

Кричит «Привет!» зяблику и пустельге

И шлёт смайлик-солнышко Бабе Яге.

Потом вылезает и принимается за цигун,

Чтоб за спиной не шептались: Какой неуклюжий шатун!..

«Да, шатун! – ворчит косолапый, – А куда деваться?

Всё она – будь неладна! – реинкарнация…

А когда-то был Чингис-ханом… кажется… или…

Александром… ну этим… как его там?..

Ныне ж иногда ловишь краба по пояс в иле,

А рядом – гиппопотам…»

Тут надо сказать, бегемот и сам иной раз, забываясь, поправляет корону.

Сказывает, был прежде (не врёт ли?) Цезарем и Наполеоном.

Даже малина, что растёт на отшибе, шелестит, что она – Суламифь.

Но медведь с бегемотом не верят, полагают, что это миф.

По вечерам на отмели они пьют файф-о-клоковый сок.

«Скоро, – бурчит медведь, – ты готов?.. новый кванто-бросок».

Гиппопо, улыбаясь, кивает. Льдинка солнца тает на океанском блюде,

Тени вокруг застыли…

И никто ни о чём не жалеет. Все знают: Когда умирают великие люди,

Перестают умирать простые.

2017

Ради этих её шагов

Когда она села в поезд,

Её встретил проводник по имени Завтра.

Рельсы шли до весны – на Серебряный полюс,

Она везла обед космонавту.

А тот всегда говорил: Благоразумие – путь в никуда.

Она в ответ улыбалась и пекла солнце из его льда.

Когда поезд добрался до Серединных гор,

Проводник молвил: Придётся рубить тоннель.

Как бы не был наш поезд скор,

Но и он может сесть на мель.

Они вышли вдвоём, а машинист бросил все якоря,

И постарался уснуть.

Поскольку, как из капель – моря,

Так из покоя – путь.

Полюс встретил их зеркалами, что спят не закрывая глаз.

Космонавт выронил звёзды, улыбка присела на его уста.

Если б умел, он, верно, пустился в пляс,

А так он просто упал ей под ноги осенней тенью листа.

Встав на колени рядом, она плакала на языке богов.

И космонавт понял, что всю тысячу ри он прошёл ради этих её шагов.

2017

Быть может

 
Простите меня, что врываюсь подчас
В ваш деликатный покой.
Я знаю, что вся вы – в изяществе фраз
И в фимиаме левкой.
У вас за плечами скользит херувим,
Слагая ваш свет на лету.
И каждый, кто прежде был вами любим,
Приколот булавкой к листу.
 
 
Но я обхожу вашу тень стороной
По дальней зыбучей заре.
Я знаю, что вы освещаете мной
Снега на своём январе.
Подайте мне знак, укажите мне путь,
Развейте ласкающий мрак.
И впредь мне когда-либо глаз не сомкнуть,
Но это, поверьте, пустяк.
 
 
Мне жаль, что я вами давно дорожу,
Что вы – стережётесь меня.
Но нет миража, чтоб не вёл к рубежу,
И я, всей душой леденя,
Однажды скажу вам, что прямо сейчас
Разрушу ваш скит на века.
А вы мне тихонечко, не напоказ,
Быть может, кивнёте слегка.
 

2018

До скончания кед

Мой кузен марсианин

Привёз вино, что перешло через брод триста веков назад.

Сказать по чести, оно походило на камень,

Которым мощёны тропы в Эдемский сад.

И я, непромедля, рассказал про эти сады,

Он слушал, и его бросало то в пламень, то в лёд.

При этом я небрежно заметил, что мы тут с Богом на «Ты»,

А наши предки угнали из рая запретный плот.

И он сказал мне: «Дружище,

Покажи мне все эти места».

И был день, и была пища.

И мы ступили на шаткий настил поста.

Долго ли, коротко ль, но мы шли до скончания кед.

Мешали его вино и мой берёзовый квас.

А однажды, сидя под одной из раскидистых бед,

Мы покрылись птичьими гнёздами, поскольку сад расцвёл внутри нас.

Окончанье пути в этот день не ложилось спать.

Кто-то прыгал по звёздным кочкам, гудел в гобой.

А под утро марсианин, указывая в небо, шепнул мне: «Глядь!..

Это же – мы с тобой».

2017

Прорастая в весну

 
Когда заснеженная наледь
Творит торосы из теней,
Так хочется халат напялить.
Да и носки – пошерстеней.
Залечь на дно – во мглу дивана,
Взять книгу. Можно не одну.
И тихо прорастать в весну,
Лелея сны апрелемана.
И знать, что хмари выйдут вон,
А следом хвори сгинут в Тартар.
И залучится небосклон,
Смеясь над шутками dell′марта.
И грезить, что наступит мир —
Забьют фонтаны из зениток…
 
 
Басё отложен и Шекспир.
Пьют чай Офелия с улиткой.
 
 
Огонь, свернувшись в очаге,
Сопит, хвостом укрывшись лисьим.
Зима, любуясь перволистьем,
Уходит в рваненькой пурге.
 

2017

Путь бороны

Капитан землепашцев завершает дела на земле,

Улетает в кипящий стеклоугольный бетон.

Сверяя маршрут с морщинами на хозяйском челе,

Улыбаясь, машет крылами его птеранослон.

Приземлившись, капитан заходит к соседу – мастеру эдд,

Что теперь пишет оды, размахивая топором в пустоте.

А тот, разрывая в клочья радость прежних побед,

Бурчит, что слово – только одно, остальные не те…

Буря в стакане города к рассвету почти улеглась.

Немного солнца в холодной войне – это ль не повод к переводу часов на язык весны?

Капитан знает: то, что для иных – грязь,

На деле – путь бороны.

И он достаёт бурдюк, разливает в стаканы

Соки земли, в которых – и смех, и плач.

И мастер эдд пьёт с капитаном

За здоровье прекрасных кляч.

2017

Ухватившись за гриву индо-кита

Когда в Индо-Китай уплывают осенние индо-киты,

А солнце астроконечным мечом пишет стихи на морщинах Марса,

Я выдёргиваю луч света из бороды

И ловлю твои сны ржавым пиратским компасом.

Твой дом – у моря, прямо за той горой.

Он затыкает крышей слоёную вечность с её чёрной дырой.

Я выхожу из попутной светлицы —

Шпага, ботфорты, шляпа с пером.

Коты, у которых лица, как птицы,

Прощально мурлычат: Ом-м-м…

И, чтобы начать всё снова – с исписанного листа,

Я уплываю к тебе, ухватившись за гриву индо-кита.

2016

Девочка на шаре

 
Девочка на шаре,
Силачи и гири.
Флейты и гитары —
Песенка о мире.
Площадь городская;
Небосвод янтарен.
Кто же ты такая,
Девочка на шаре?
 
 
Сорок лет куда-то —
Стройными рядами.
Никакого слада
С этими годами.
Ты парила рядом
Звёздочкой небесной.
Где же ты, наяда?
Где ж ты, кентавресса?
 
 
Я бродил повсюду —
Полем да бульваром.
Был монахом. Буду
Завтра я корсаром.
Для тебя в котомке —
Расписное сари.
Где ж ты, незнакомка,
Девочка на шаре?
 

2015

В дубовых перелесках нет дорог

 
В дубовых перелесках нет дорог.
Тропа в траве натоптана лосями.
Мы на полянке им готовим стог,
Чтоб до весны прожили вместе с нами.
Заимка наша там, где озерцо —
В стране бобров, русалок и осоки,
Где времени незримое кольцо
Сжимает наши боли и тревоги.
И, змейкою шагреневой, беда
Струится, уползая в микрокосмос.
И облака сбираются в стада,
И ветры им расчёсывают косы.
А лес преображается в чертог,
Где правит наваждение мирами.
В дубовых перелесках нет дорог.
К чему пути, когда живёшь во храме?
 

2015

Васильковый звон

 
Сладкий запах водных лилий,
Благовонье смол,
Белокрыльник в тинном иле,
Сонный богомол.
Дым румяного кипрея,
Васильковый звон.
Тихой флейтой Берендея
Лес заворожён.
 
 
Клевер, ландыш, голубика,
Камыши и хвощ.
Шёпот, шорох, тени, блики —
Дальше не пройдёшь.
Изумрудною пыльцою
Сыплет спелый мох.
Дышит новый день росою.
В каждом вздохе – Бог.
 

2015

Винни-Пух и слонопотамы

Взметнулись к тучам стаи мух,

Заплакали цикады —

А это гонит Винни-Пух

Слонопотамов стадо.

Он гонит их пастись в луга

Пока не видно троллей.

И он шумит-пыхтит:

«Ага! Вы наедитесь вволю!

Гуляйте в мирной тишине,

Не думая о бедах.

А если что – кричите мне.

Я буду рядом где-то.

Я тут же выну меч и лук.

И побегу с пригорка.

Как Шива, стану многорук —

На горе злобным оркам!

А если вдруг вокруг гроза,

Тайфун или москиты,

Пришельцы, Несси и гюрза —

И те побудут биты.

И не посмеет вас никто

Треножить и арканить,

Поскольку я – гуру дзюдо

И боевой нирваны.

А ваши тучные бока

Дадут мне перья с остью

И мёд, и шерсть, и молока,

И винограда гроздья».

И разбрелись стада окрест.

И шепчет тихо Винни:

«В меду лишь только verum est.

И чуть ещё – в малине».

И сходит на луга покой,

Ветра в округе бродят.

А Винни в зарослях левкой

Играет на фаготе.

2018

Как отыщешь цветок…

 
– И ты, милый, по воде вилами? —
Смеётся фея ручья – пигалица, а туда же. —
Тут уж всякие были, да с калашными рылами,
Но кончалось всё водевилями.
А ты, мало – без калаша, так и видок не калашный.
Чем только волны не кромсали мне!..
Топоры приносили, дрели.
А всего-то нужен цветок астраленький,
Выращенный свиристелем.
А то важные прилетают, с крыльями,
Да уходят пешком, угасшие.
Не черти по воде ты вилами,
Как отыщешь цветок, покажешь мне…
 

2018

На прибрежном песке

 
– И сколько намыл сегодня?
Улыбается: «Сколь не намыл – всё моё».
Ступает по шатким сходням,
Творя из золота хлеб, кормит им воробьёв.
Чудной старик…
И имя у него – то ли Икар, то ли Укор.
По вечерам, нацепив пенсне и парик,
Он чертит на прибрежном песке тысячное «Nevermore».
Конечно, волна слизывает это немедля,
А он только смеётся: «Поеду-ка я, велосипедля,
Навещу внуков». И добавляет, похлопывая нас по плечу,
– «Ребята, в мире нет никакого зла…»
 
 
Здесь он сгорает, превращаясь в свечу.
 
 
Дальше слышим издалека:
«Это – одна любовь сменяет другую. Всё просто —
Новая красота сметает ту, что была…
А каждый – чуть-чуть апостол».
 
 
Лучи, намытые им в речках ветров, летят, и прячутся в облака.
 

2016

Кому куёшь ты, кузнец Ареса

 
– Кому куёшь ты, кузнец Ареса,
В ночи мечи?
Кому на горе горит железо
В громах печи?
Какому воинству ты готовишь
Копьё и бронь?
Скажи, каких одарит чудовищ
Твой злой огонь?
 
 
Коваль вгляделся в свой молот алый
И жар в печах.
И сокровенье затрепетало
В его очах.
Он молвил: ярости вышло вволю
Из этих рук.
Теперь же жажду: пойдёт по полю
Мой ладный плуг.
 

2015

Сентябрызги

 
Твои каблучки на паркете
Отражаются треугольно.
Осень, забывая об этикете,
Входит запросто, беспарольно;
Разливает ветреный сентябрют. И сентябрызги
Падают то лучами, а то – дождём…
К ноябрю лучи дозреют до виски.
Посидишь тогда со мною на крыше с открытым ртом?..
 
 
Прости! Я знаю, шутка вышла не очень…
Сентябритва уже ползёт по закату вниз.
Купол мира сегодня совсем не прочен.
Это – движется сентябриз…
 

2015

Скажи, Андре

Скажи, Андре – поклонник чести,

Кой чёрт нам выпало вчера

Месить тугую тьму предместий

По кабакам et cetera?..

Что за оказия такая —

Пить замутнённое винцо?

Когда бы можно взять токая?..

Токай же был же налицо!

Нет! Дайте, дайте нам свободы!

(Подайте так же нам саке!)

Мы пили. И магистр Йода

Шёл мимо с бритвою в руке.

Но утро всё же наступило.

Мрак спит устало в конуре.

И всё прошло. И всё так мило.

Я здесь… А где ж мon cher Андре?!

2015

О, как же мы тогда любили

 
О, как же мы тогда любили:
Ты – серебро, я – преферанс.
Меж нами истончались мили,
Почти не различая нас…
И ты была, как ветер кармы.
И я тобой обуревал.
Сдавали разумы плацдармы.
Любовь рвала из рук штурвал.
Сансарно чайки по-над нами
Кружили. И весна – пьяна —
Швырялась щедро временами.
И отступали времена!
И было счастие так близко
И ждал нас солнечный атолл…
 
 
Но ты ушла с саксофонистом.
А я поехал на футбол.
 

2015

Как звёзды осени кружат!

Как звёзды осени кружат!

На праздный юг не улетая…

Отряд спасённых негритят

Спешит в чертоги Дар Валдая.

А Дар Валдай – седой, как дым, —

Острит кинжальный мрак И-Цзина.

И мир воскреснет золотым,

Присягу даст Отцу и Сыну,

И Духу света и добра.

А ведь не дале как вчера,

Ты помнишь: вьюга, снег и сырость…

И канительно мгла носилась,

Мешая бритвами оккам

Печаль, сомнения и виски.

И всё рыдали василиски

По близлежащим кабакам…

И палый лист искал фиесты

И жался жалобно к окну.

И сизый ветер выл в подъездах,

Как Змей Горыныч на луну…

Как звёзды радужно кружат!

Вот-вот и осень залатает

Миры Шалтая и Валдая…

День выжат. День рукопожат.

И тает.

2015