Kitabı oku: «Смотритель», sayfa 17
Напутствие предельно ясное. Пошел в отдел. Почти все сотрудники были на месте.
– А вы почему не дома? – спросил я сотрудников. – Я никому не приказывал работать в воскресение.
– Да тут столько работы, товарищ капитан, – объяснили мне, – что если не уложишься в сроки ведения дела, то можно и выговор схлопотать, а там разборы на партсобрании, и звание задержат и все покатится по наклонной. Уж лучше часа два-три в воскресенье поработать для пользы общей.
– Ну, раз так, – сказал я как бы одобрительно, – то прошу по одному ко мне в кабинет доложить о ведущихся делах.
Дела по доносам были серьезные. Не пропустить их, было бы преступлением.
Выход на конспиративные встречи два раза в неделю. Проверка, нет ли слежки, применение ухода от наблюдения и появление часов через пять-шесть.
Командир танковой роты на заводе вытер замасленные руки газетой и бросил ее в урну. Бдительный товарищ поднял и увидел, что ротный специально обтирал руки портретом тов. Ст.
Анекдот о Политбюро. Анекдот про тов. Л (У). Анекдот про тов. Ст. Восхваление Запада.
Попытка внедрения конвейера по заданию американской разведки.
Изучает японский язык с целью бегства за границу на Дальневосточном участке.
К месту и не к месту вставляет немецкие слова – немецкий шпион.
Троцкист – рассказывает о путях построения социализма вразрез с линией партии тов. Л (У) и тов. Ст.
Боже, чего только не написано. Документ, что написано пером, то не вырубишь топором. Слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Слово – серебро, молчание – золото. Вот за слова некоторые платят тюремным заключением, а некоторым мы за слова платим денежным вознаграждением под расписку.
Чего не хватало в делах, так это того, что представляет собой арестованный как человек, как характеризуется в коллективе и какие у него отношения с тем лицом, которое донесло на него. Поставил задачу вызвать других свидетелей и подробно допросить.
– Увидите, – сказал сотрудникам, – что дела засверкают и сколько появится связей, которые раскрывать да раскрывать.
Взял себе пять дел. Что мне в этих делах бросилось в глаза, не знаю, но особенность в отобранных мною людях была.
Сомнительно, что они враги народа, но никогда нельзя не верить первому впечатлению. Первое впечатление всегда правильное. Пусть даже через год, пусть даже через два, но первое впечатление всегда подтвердится. Самая крепкая любовь – с первого взгляда. Быстрая и на века.
– Кстати, а кто жил в квартире, которой я сейчас обитаю? – спросил я одного из сотрудников.
– Жил там начальник особого отдела стрелковой дивизии, – рассказали мне. – Из пограничников, дрался с басмачами, тяжело был ранен, потом окончил школу ОГПУ и назначен на работу в Особые отделы. Только назначили начальником отдела и сразу же отправили на Дальний Восток на укрепление Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. Там сейчас дела завариваются с командованием армии в связи с не совсем удачными действиями на Китайско-Восточной железной дороге.
Вероятно, дух этого пограничника остался в комнате и мешал мне спать. В эту ночь возьму в руку найденный крестик, может и поможет.
Больше кошмары в квартире мне не снились.
Следственные дела
Когда я разобрался с машиной следствия, мне стало действительно нехорошо.
Это был конвейер уничтожения. Раз арестован – следовательно, виновен. Раз виновен – получи наказание.
Люди, закрывавшие дела за недоказанностью состава преступления, увольнялись из органов и подвергались последующим репрессиям.
Стимул был обозначен четко – и все работали, чтобы не оказаться в жерновах этой мельницы. Сюда мог попасть любой. Никто не был застрахован от тюрьмы – ни номенклатурный работник, ни рабочий и крестьянин, ни представитель гнилой интеллигенции. Здесь все были равны – подследственные.
Все делалось на видимом уровне соблюдения принципов закона – получение информации, сбор доказательств, возбуждение уголовного дела, арест с санкции прокурора, помещение в следственный изолятор, документирование умыслов или практических фактов проведения враждебной деятельности, передача документов в суд.
Все на основании действующего уголовно-процессуального Кодекса. Рассмотрение дела в суде. Приговор в соответствии с действующим уголовным Кодексом. Ничто нельзя признать незаконным, если бы не взятая в абсолют практика использования оговоров и самооговоров подследственных.
Вот оно искушение властью человека. Отвернуться от этого дела, отринуть его от себя, значит дать волю темным силам вершить свои неправедные дела. Кто эти темные силы? Это люди, развязавшие террор против своих политических, технических, научных, культурных, кухонных, рыночных, квартирных и других противников. Темные силы среди оговоренных, и темные силы среди оговоривших. Как разобраться в этом месиве, вероятно, не знает никто.
Японская разведка в период войны в Китае так усиленно использовала китайскую агентуру и своих сотрудников под прикрытием китайцев, что, в конце концов, перестала понимать, кто и на кого работает: то ли китайская агентура на японскую разведку, то ли японские сотрудники на китайскую разведку, и все вместе на интересы Коминтерна. Проблему решили легко – уничтожили всех до единого, чтобы ошибки не было, и стали создавать новую разведывательную службу.
Особняком стоят уголовные элементы, для которых нет ничего святого, кроме наживы на страданиях людей и которые отнимут у людей последнее, чтобы прожрать, пропить в притонах или подарить своей марухе замазанное кровью платье или срезанное вместе с пальцем кольцо. Об этих душа не болит. И не трогают сказки о том, что вот жизнь плохая довела до преступления. До преступления доводит алчность и нежелание трудиться честно для добывания пропитания себе.
В период гражданской войны большевики устраивали массовое уничтожение захваченных в плен военнослужащих Белой армии. Вор, почувствовавший кровь, перестает быть вором, он становится убийцей и уже не может остановиться. Это же можно отнести и к большевикам.
Воры, грабители, террористы, убийцы неповинных людей сейчас носят высокие звания, генеральские лампасы и шинели с красными отворотами, имеют дворянские привилегии, прислугу, обряжают жен в меха и в золото, сами не брезгуют прихватить оставшееся имущество убиенных ими.
Так, может, это для них кара Господня, и я ее орудие?
Может, это часть Апокалипсиса для отдельно взятой страны, как и социализм для нее?
Может, для искупления грехов человечества в мир наш уже пришли конь белый, и на нем всадник, имеющий лук и венец; конь рыжий и всадник на нем с большим мечом; конь вороной и всадник на нем с весами; конь бледный – имя которому смерть, и ад следует за ним?
России только дана передышка. Где-то уже стоят семь ангелов с трубами, которые придут не только в Россию, но и пройдутся по всему миру, чтобы объявить волю Господа нашего и наказать за грехи.
Начал работу по своим делам.
Привели ко мне на допрос научного работника, заведующего химической лабораторией. Обвинен в проведении работы по уничтожению научных кадров и присвоению себе научных открытий. Заявление коллективное.
Листаем дело, вот шесть доносов от сотрудников. Сотрудники указаны в заявлении и указан перечень их работ.
Сравниваем характеристику института на заведующего лабораторией: принципиальный, строгий руководитель, поддерживает молодых сотрудников, автор перспективных работ и список работ.
Список совпадает с тем, что указан в заявлении. Налицо круговая порука во всем руководстве института, липовые профессора и академики. Берут под свое крыло перспективного сотрудника, становятся соавторами, а потом ученика побоку, и автор остается единственным. Премии ордена, чины, почет.
А что они скажут? Да если бы не мы, да не наши имена, вряд ли бы кто-то взглянул на молодого и неизвестного сотрудника. Это мы двигатели науки и нужно с нами делиться своими научными открытиями. А не хочешь, как хочешь. Иди, гуляй. На Руси таланты еще не перевелись, найдем другого самородка.
Это сколько же Ломоносовых получило коленкой под зад? Сколько открытий, нужных стране и являющихся славой России в мире провалилось в тартарары? Если говорить субъективно – то это прямой саботаж науки, государственное преступление, совершенное из корыстных побуждений. И руководство института тоже прощупаем на предмет беспринципных карьеристов и коррупционеров, принимающих бесталанных родственников на научные ставки.
Вот сами посудите, что бы вы сделали на моем месте? Оставили бы все так, как есть? Пожурили бы губителя человеческих судеб, и пусть дальше гробит наши научные кадры? Что, может его на пятнадцать суток все-таки посадить? А вы поставьте себя на место тех людей, кто вылетел из науки за несговорчивость и за принципиальность. Давайте, и мы с вами так же поступим. Отберем у вас все и дадим пинка под зад. Не нравится? Тогда занимайтесь своими делами и не лезьте в дела по наведению справедливости.
Если придать делу такой оборот, какой он есть на самом деле, то мы бросим тень на крупные научные кадры, чем повредим авторитету нашей науки вообще. Так, в план работы вызов ректора института на беседу для предупреждения о том, что если не будет установлен контроль за авторством и соавторством, то уважаемый ректор сядет вслед за начальником лаборатории.
Протокол допроса подследственного.
– Вы предупреждены об ответственности за дачу заведомо ложных показаний?
– Да.
– Расскажите о том, как вы устранили от исследований перспективного работника S?
– Не такой уж он перспективный. Я ему дал тему по плану, а не ту, которой он занимался в свободное время. Ну, повезло ему. Получилось так, что незапланированная тема стала как бы профилирующей для всей лаборатории. А откуда она появилась, эта тема? Начальник лаборатории не знает, чем занимаются его сотрудники. А материальные траты на электроэнергию, химические реактивы…
– Вы говорите об этом так, как будто лично платили из своего кармана. Государство создало этот институт для того, чтобы таланты могли проявить себя во славу родины, а не для того, чтобы попрекать ученых каждым киловаттом электроэнергии. Продолжайте.
– Для того, чтобы прикрыть молодого научного сотрудника я и предложил соавторство этой работы. В этом нет ничего удивительного. Так и написали – авторы я и он. Естественно, что впереди пишется старший по должности. За работу нас премировали в соответствии с нашими должностными окладами. Вот он и обиделся, начал разводить склоки, настраивать коллектив против меня. Рассмотрели вопрос на комсомольском собрании, признали его поведение неправильным и вообще ему порекомендовали поискать работу в другом месте. А то, что открытый эффект назван моим именем, так не все ли равно, кто его открыл, главное есть эффект. И в армии не так важно, кто лично совершил подвиг, а войска генерала Брусилова совершили героический прорыв. Так и у нас.
– А с другими сотрудниками, как получилось?
– Да примерно так же. Молодые ученые все на одно лицо, задиристые и самолюбивые, а такие в науке мало чего достигают, если не работают отдельно от всех.
– Я смотрю, вы пять лет назад были в Париже на научном симпозиуме, как раз по тематике, имеющей отношение к работе вашего института.
– Да и мы там выступили с развернутым докладом, общались со многими нашими коллегами из Франции и других стран и получили высокую оценку своей деятельности.
– А сейчас расскажите, как вы были завербованы французской разведкой, и кто вам ставил задачу по уничтожению советских научных кадров.
– Что вы, я никем не был завербован. Это все обыденная жизнь. Обыкновенная институтская жизнь, кто-то кого-то подсиживает, кто-то кого-то очерняет, чтобы занять соответствующее место в иерархии и иметь возможность эксплуатировать труд младших научных сотрудников для проведения собственных исследований при поддержке кого-то из профессоров, член-корров или академиков. Так везде делается. И не я один.
– О ваших связях мы поговорим подробнее. А сейчас начнем с вопроса вашей вербовки французской разведкой. На чем они вас взяли: на женщинах, на злоупотреблении спиртными напитками, на деньгах, на славе, на обещании вытащить вас в случае провала? Отвечайте, чего рот раскрыли? Или вы хотите рассказать, что являетесь частью заговора академиков? Давайте. Секретарь наготове, сейчас запишет, подпишете и пойдете отдыхать в камеру.
– Я не знаю, что говорить. Я ни в чем не виновен.
– Не виновны в том, что институт за последние семь лет не сделал ни одного существенного открытия и не внедрил ни одного изобретения в нашу промышленность, которая из сил выбивается для повышения обороноспособности страны? И по чьей вине? По вашей. Это вы сами все устроили. Или все-таки по подсказке господина Троцкого? Один вы никто. Вы вообще слизняк, не способный ни для чего без руководства. Так кто вами руководил? Академики, французская разведка или троцкистские элементы?
– А за что меньше дадут?
– Это вы у суда спросите. Если вы не хотите говорить, то у нас есть немало средств освежить вашу память. Вы же не в одиночке сидите, знаете, как это делается.
– Пишите. Я имел контакты с троцкистскими элементами, для которых чем в России хуже, тем для них лучше.
– Секретарь, записали? На сегодня достаточно. Подпишите протокол и возвращайтесь в камеру. И вспомните подробно всех троцкистов, с кем вы общались и какие задания выполняли. Конвой, увести.
Какая грязь. И грязь лучше оттирается грязью. За троцкизм он получит лагеря. Дадут ему немало, останется жив, но хоть науку трогать не будет.
Доложили, что пришел ректор института, в котором работал подследственный. Сам пришел, без вызова.
– Присаживайтесь, товарищ ректор. С чем пожаловали? Всегда готовы внимательно выслушать светил нашей науки.
– Я, милейший, пришел ходатайствовать за находящегося у вас под следствием заведующего лабораторией, перспективного ученого, уже имеющего имя и степень кандидата химических наук. Он ни в чем не виновен, его просто оболгали недовольные им сотрудники.
– Значит, и вы тоже подтверждаете, что зав. лабораторией присваивал открытия своих сотрудников, а потом подводил их под увольнение, оставаясь единственным автором. И много у вас в институте таких? Скольких Ломоносовых вы пустили по миру?
– Да как вы смеете так разговаривать со мной? Что вы понимаете в науке. Подмастерье всегда работает на мастера, пока сам не станет мастером.
– Если он не из семьи мастеров, то в подмастерьях останется на всю жизнь. А я думаю, откуда у вас такие троцкистские мотивы? Ваш зав. лабораторией сознался в существовании троцкистского заговора в вашем институте. Возможно, что мы с вами еще встретимся по его вопросу. В каком качестве, не знаю. Но то, что мы нащупали коррупционное звено в вашем институте, кучку вредителей – это точно. Если у вас больше нет вопросов, то давайте я вам подпишу пропуск. До свидания.
Самокопание
Доложил начальнику управления о результатах допроса.
– Мы подозревали, что в институте дела идут не блестяще, – сказал начальник. – Никакой практической отдачи для внедрения на предприятиях. Не удивительно, что там окопались троцкисты. Посмотрите и иностранные связи троцкистов. Тов. Ст. очень внимательно относится к этим вопросам. С боевым крещением. Докладывайте сразу по полученным результатам.
Шел домой со странным чувством то ли исполненного долга, то ли проведения уборки в захламленной комнате. Старые бумаги, пыль, грязь, канцелярские скрепки, завалившиеся в такие места, куда они никак не могли попасть под действием ньютоновских законов, даже специально забросить их туда, необходимы выдумка и сноровка.
Дома растопил титан, нагрел воды и вымылся в ванной. Надел белую полотняную рубаху из комплекта военного белья, выпил стакан чая и лег спать. В руке зажал найденный в иконе крестик. Высплюсь так, как не высыпался никогда.
Не надо терзать себя тем, что труд твой является неправедным. Любой труд является праведным. Чем отличается труд палача и забойщика крупного рогатого скота? Хорошо, дайте и забойщику в руки наган. Покажите отличия. А отличий-то и нет почти. Правда один убивает для того, чтобы это мясо есть, а другой убивает потому, что это мясо есть нельзя. И тот, и тот труд является нужным, регламентирован государственными росписями должностей и тарифными сетками оплаты. Причем труд палача оплачивается выше и ни один палач не афиширует свою деятельность, а забойщика скота по выходным приглашают соседи то ли свинку забить, то ли телку, а потом отведать свежатинки жареной с самогоном. Праздник, одним словом.
А люди, сживающие друг друга со света? Кто они? Уж точно не ангелы небесные, но они живут и хвалятся в душе, что перед такими, как они, ни один человек устоять не сможет.
А сколько людей прямо в глаза говорят гадости другим людям, доводя людей до нервных срывов или сердечных приступов? Это называется принципиальность и организаторские способности, которые мало чем отличаются от профессий палача и забойщика.
К каждому человеку нужно относиться так, как он этого заслуживает. Мало надежды на то, что Всевышний покарает за дела его темные или отыграется на детях его. Когда придет время получить по заслугам, это будет человек умудренный жизнью, осознавший свои прегрешения и карать за грехи молодости будет совестно любому судье. Все должно делаться вовремя.
Придет время и меня спросит Верховный судья, а почему я это делал… Додумать я не успел, и провалился в яму сна.
Именем первого консула
– Нет, ты все-таки объясни, сын мой, – говорил седой старик здоровенному мужику, – почему ты это сделал? Почему ты не убежал за какими-нибудь веревками, почему у тебя не скрутило живот, почему именно ты прибивал гвоздями тело Христа, царя Иудейского к кресту распятия? Пусть он не наш Бог, но мне кажется, что он будет нашим Богом, и что я тогда скажу Всевышнему? Скажу, что я породил сына, который распял твоего сына.
Старый римлянин сидел в своей лачуге на крепком деревянном табурете и расспрашивал вернувшегося с военной службы сына. Сын сидел перед ним, здоровый детина, которого нужно женить, найти ему дело и обеспечить его жизнь и свою старость.
– Понимаешь, отец, – сказал легионер, – у меня совершенно не было зла на этих людей. Они жили по своим законам, мы же поддерживали там законы Рима и помогали их первосвященникам поддерживать народ в повиновении Риму.
Но вот что интересно, когда наш прокуратор предложил народу Иудеи выбрать того, кто достоин помилования – Христос или заклятый разбойник Варавва, то народ выбрал разбойника. Значит, народ этот не достоин сына своего, который называл себя плотником из Назарета, а за ним толпами шли люди и славили его.
Но потом, когда он оказался в опасности, то и толп народа не стало. Остались только несколько человек, которые ожидали на Голгофе его смерти, чтобы взять тело и похоронить.
Если бы не я прибивал Христа к кресту, пришел бы другой, который причинил бы ему больше боли и заставил больше страдать. Я же его страдания прекратил. Я был бы рад, если бы кто-то и ко мне так же отнесся, когда я буду принимать муки в том мире.
Я сделал для себя один вывод, отец, толпе верить нельзя – она не ведает, что творит. Об этом и Иисус говорит: «Прости им, Господи, не ведают, что творят».
Все наши демократические выборы в Риме – это умелое манипулирование толпой через купленных агитаторов и мелкие подачки основной толпе, организация зрелищ и раздача хлеба в предвыборный период. И так до следующих выборов.
Толпа имеет только разрушающее действие. Возьми наши легионы. Если мы смешаемся в толпу, нас разобьет любой противник. Но если наши легионы выстроены покагортно, каждый видит своего командира, свой флаг, то мы огромная сила, мы завоюем весь мир, и слава Александра Македонского померкнет перед нами.
– Ну, и где сейчас Александр Македонский? – спросил старый отец. – Одно имя осталось, а все его завоевания живут сами по себе и вся Эллада сейчас в составе Византии. Вот тебе и Македонский.
Чем больше мы завоевываем себе земель, тем более мы уязвимы от тех, кого мы завоевали. Мы как мешок с гвоздями. Каждый гвоздь старается вылезти наружу и пребольно уколоть хозяина. И получается, что гвозди нужны в строительстве, но не сейчас, и выкинуть их жалко и таскать на себе тяжело и больно.
Каждая империя сама должна понимать, когда она должна распасться на отдельные части и заключить действительный мир с частями империи, чтобы вместе противостоять любым врагам. Одно нашествие империя отобьет. И второе отобьет, но на третьем нашествии она развалится даже без войны. Каждый думает только о себе и о том, как бы побольше урвать от империи. Кому нужна такая империя?
– Тихо ты, – сказал сын. – Накличешь беду на нашу голову. У первого консула есть некий человек, который руководит всеми соглядатаями. Потом приходят ликторы с топориками и уводят тех, на кого поступает донос. Редко кто возвращается домой. Вот тебе и демократия. К народу обращаются только тогда, когда нужно, чтобы плебс подтвердил, что он не против.
– Испугался? – с усмешкой спросил отец. – Раньше надо было пугаться. Можно было бы уехать из Рима в провинцию, но в провинциях империи римлян не любят и при любом восстании или распаде империи нам просто отрубят головы. Такие в империи порядки. Пока империю боятся и нас встречают дружеские улыбки. Только дела в империи становятся хуже, так эти улыбки превращаются в оскал.
– Ничего, отец, проживем, – сказал сын. – Все распавшиеся империи воссоздаются в новом виде. После римской империи придет германская империя. Германцы народ воинственный. Будут воевать, терпеть поражения и снова будут воевать. Вот с кого нужно брать пример.
Мне рассказывал один человек из окружения этого Христа, что в германской империи люди создадут партию, которая сама по себе будет государством. Все партийцы будут носить военную форму, во всех областях и районах будут руководители – фюреры, и подчиняться они будут верховному фюреру.
Главными у них будут партийные солдаты с молниями на одежде. Вся империя будет поделена на профессиональные общества, которые будут входить в одну партию. Вот это будет демократия. Скажет фюрер что, а все сразу поднимают руку в римском приветствии и кричат «ура». И не надо народом манипулировать. Все четко и ясно: детский отряд, юношеский отряд, взрослый отряд, и в каждом отряде свой фюрер. Учителя в своем отряде, ученые в своем отряде, артисты – в своем, гладиаторы – тоже. Вот это будет империя.
– И когда же это будет? – спросил отец.
– Скоро, – ответил сын, – через две тысячи лет от рождества Христова.
– Да, обманул тебя провидец, – усмехнулся старик, – как же проверишь, правду он сказал или нет?
– Врал, конечно, – согласился сын, – но зато как ловко врал. А я пойду на службу к тому человеку у первого консула, который ликторами руководит. Есть у меня кое-какой опыт по Иудее, пригодится и здесь. Такие работники, как я, нужны везде и всегда.
– А что ты скажешь семье своей и детям, которые будут видеть, как ликторы забирают соседей, с которыми мы жили бок о бок десятки лет? Скажешь, что это и есть твоя работа? – спросил отец.
– Не утрируй, отец. В этой работе есть свои особенности, – сказал сын. – Человек официально занимает одну должность, а неофициально делает другую работу. Да и не такие у нас соседи, чтобы замышлять что-то против сената и консулов. Иногда люди из разных классов и разного положения делают эту работу добровольно, без всякого принуждения и оплаты, испытывая чувство глубокого удовлетворения сделанным. Пойдем лучше спать, время позднее.
Только легли спать, как в ворота кто-то стал стучать и кричать:
– Именем первого консула открывайте ворота! Открывайте ворота! Открывайте ворота!
Сын учителя
Я проснулся от стука в дверь. Пять утра. Схватил пистолет, подбежал к дверям, встал сбоку, спрашиваю:
– Кто там?
– Товарищ капитан, тревога. Сбор в управлении.
Тревожный чемоданчик стоит готовый. Быстро оделся. Плеснул холодной водой в лицо и побежал в управление.
В кабинете начальника управления собрались заместители и начальники отделов. Не было начальника седьмого отдела.
– Ввожу в обстановку, – начал говорить начальник. – При аресте командира стрелкового полка полковника С. произошла перестрелка. Полковник лично перестрелял всю оперативную группу, в том числе и начальника седьмого отдела. Застрелил свою жену и ушел в неизвестном направлении.
Одному раненному оперативнику он сказал:
– Я не враг народа, живым не сдамся и семью свою на поругание вам не отдам. Попробуете взять меня, стрелять буду только наповал.
– Это все забудьте, – продолжил начальник управления. – Вы должны знать, что затаившийся враг устроил засаду на оперативную группу и скрывается. Я так и доложил в Москву. Наша задача – найти и обезвредить врага народа. Учтите. Полковник профессионал. Прошел две войны. Физически развит. Снайперски стреляет из любого вида оружия. К органам безопасности относится со звериной ненавистью. Взять его живым нам не удастся. Приказ – уничтожить. Уничтоживший будет сразу представлен к ордену. Каждому отделу свой сектор в городе. Тесно работаете с милицией. Силы воинских частей не привлекаем. Не надежные. Вперед.
Я со своими сотрудниками прибыл в районный отдел милиции. Довел обстановку. Раздал быстро сделанные и еще не высохшие фото. Приказ – уничтожить.
Пошли по двое. Сотрудник НКВД и милиционер. Держали дистанцию, чтобы можно был вовремя подоспеть на помощь, и сразу двоим не оказаться под ударом. Прочесывали город до позднего вечера. Ничего. Где-то затаился или уже успел выехать из города. Прочесывание отменили. Перешли в фазу оперативно-розыскных мероприятий. На начальника управления страшно смотреть. Весь почерневший от переживаний и полученных нахлобучек.
В период репрессий ни один здравомыслящий человек не должен как баран идти в карательные органы, если у него есть оружие. Массовые репрессии – это всегда преступление. К массовым репрессиям можно свободно относить и ограничения свободы передвижения, печати и слова. Как только начались ограничения – жди массовых расстрелов и массовой посадки в лагеря, особенно в стране, вкусившей коммунизма.
Когда будет сопротивление массовым репрессиям, то и работники карательных органов будут чувствовать себя не хозяевами положения, а врагами в собственной стране. Только поэтому в России было отменено право человека на оружие и право на самозащиту, отменено право неприкосновенности жилища и тайны переписки.
Сколько же России еще предстоит мучиться, сто, двести лет? Лет через двести, может, Россия и встанет в ряд стран, где есть демократия, даже в ее искаженном смысле, но все равно демократия.
Около двух часов я возвращался домой. В темном подъезде мелькнула тень и твердый голос произнес:
– Прошу не делать лишних движений, я не причиню вам вреда. Я тот, кого вы ищете. Адрес мне дал ваш учитель. Он сказал, чтобы я обратился к вам, если я окажусь в безвыходном положении.
– А он не сказал, что я должен сделать, если кто-то обратится ко мне от его имени? – спросил я.
– Сказал – вы должны меня сразу застрелить, – ответил голос.
– Как вы познакомились с учителем? – спросил я.
– Он мой отец, – сказал голос.
– Чем докажете? – выяснял я.
– Он сказал, что вы мне дадите окно ухода на КВЖД и условия связи с ним, – сказал человек.
– Почему же я ничего не знал о вас? – задал я вопрос.
– Он думал, что нам больше не придется встретиться, – сказал разыскиваемый, – попрощался со мной навсегда и сообщил о вас на крайний случай.
– То есть, я должен полагаться только на вашу порядочность? – подытожил я.
– Выходит, что так, – согласился полковник.
– Вы достаточно умно спрятались от погони, – сказал я. – За вас уже обещан орден тому, кто вас застрелит. А у меня как раз ордена нет. Ладно, следуйте за мной.
Дела. Я и он на грани провала. Нужно его поскорее отправлять. Хорошо, что он в гражданской одежде. Документы его сожжем. Нужно посмотреть документы репрессированных в архиве. Вряд ли кто хватится, что в документах расстрелянного отсутствует паспорт. Фотографию только подобрать похожую и отправить в локомотивное депо к старому другу учителя – машинисту паровоза. Они его как кочегара вывезут куда надо.
Дня три ему нужно пробыть у меня. Как бы только кто-то в гости не напросился. Думаю, не напросятся, я еще не обжился. Скажу, что приглашу всех, как только хозяйку в дом приведу. Лучше немного поинтриговать, чем придумывать причины, почему я никого к себе не приглашаю. А почему я должен кого-то к себе приглашать? Обойдутся.
Документы подходящие я нашел. Бывший железнодорожник. Как-то он дернул какую-то ручку и заклинил ее, а паровоз все набирает ход, и никто остановить не может. Так два состава и столкнулись. Вернее, не столкнулись, а один на большой скорости на повороте упал на другой. Хорошо, что поезда не пассажирские. Были жертвы в паровозных бригадах, ну и загремел парень под диверсию на железной дороге. Потом кувалдой выбивали рычаг, еле выбили. Все удивляются, как это у него получилось?
Через три дня ночью отвел полковника в депо. Сам был в гражданской одежде. Как бы пошел на явку с осведомителем. Сдал парня с рук на руки, встретился с источником, от которого получил информацию, что тот похожего человека видел, как он за городом садился в попутную машину с досками, ехавшую куда-то в московском направлении. Утром доложил начальнику управления.
– Точно. Он, гад, в Москву пробирается, к своим покровителям, чтобы защиту у них искать, – обрадовался начальник управления. – Там его пусть и берут сами. Он из нашей зоны ответственности вышел. Ты своих строго предупреди, чтобы при арестах людей с военным прошлым, партийных и советских работников учитывали, что у них может быть оружие. Если что, сами стреляйте первыми.
Начальник по настроению обращался к подчиненным то на «ты», то на «вы». Все-таки что-то интеллигентное иногда проскальзывало в нем.
Сейчас у всех начальников обращение к подчиненным на «ты», если даже подчиненный старше его годами и опытом работы.
Через месяц я получил письмо «до востребования», в котором было только одно слово – спасибо. Добрался парень до своего отца. Путь ему в Россию уже заказан.
Мясорубка
Почему мне снятся почти вещие сны? Квартира такая, или я слишком впечатлительный и постоянно думаю о том, по-божески ли я делаю, проводя расследование по делам об антисоветской и террористической деятельности?
Вот дело токаря машиностроительного завода. Завод пока делает трактора для сельского хозяйства, а придет необходимость, танки будут делать. Расточник на крупногабаритных станках. Специалист высшей категории. Обтачивает валы для турбин гидроэлектростанций, для морских судов, коленчатые валы для морских дизелей или для дизелей-генераторов в отдаленные районы.
