Kitabı oku: «Зардан. Последний маг»
Глава 1. В мире, где нет магии
В моем мире нет магии. Нет, как ни ищи. Когда-то она была, но постепенно выродилась. Почему? Мама говорила, что маги своими заклинаниями делали землю бесплодной. Папа же добавлял, что любую силу надо использовать с умом, иначе она принесет только зло, а маги возгордились своей силой – и пали с вершины на землю. Папа слишком много знал. Недаром был сыном старосты нашего небольшого поселка. Но больше всего о магии ведал, конечно, дедушка Рамон. Он был таким старым, что я никогда и не помнил его молодым, а мне должно было вот-вот исполниться шестнадцать. Когда я был младше, мы с братом и сестрами могли часами сидеть у камина в его большом доме и слушать старые сказки. В них были маги, были чудеса. И казалось, что стоит поверить, и волшебство постучит в двери. Вот только заканчивались сказки одинаково. Дед сидел, прикрыв глаза с тяжелыми, воспаленными веками, и будто уплывал в сон. А потом вдруг пробуждался и говорил:
– Помните, дети, магия – величайшее зло. И если вы когда-нибудь встретите порождение тьмы, называемое магом, бегите от него и зовите взрослых, потому что магов надо уничтожать без жалости и сострадания.
– Деда, но чем же они так опасны? – по наивности спрашивал я.
– А тем, Зардан, что их сила не от богов, – качал он седой головой. – Они прокляты от рождения и до смерти.
– А как понять, что перед тобой маг? – вторила младшая сестра Лита.
– Ты что, глупая! – вмешалась старшая, Нейра. – Если человек делает что-то странное, значит, он маг.
– То есть, если мне покажется странным, что ты умываешься молоком, значит, мне бежать от тебя? – Братец Тимон тыкал её локтем в бок.
– Да ну тебя! – фыркала Нейра. – Скажешь тоже.
– Мага узнать легко, когда он молод, – добавлял дед. – Когда источник силы лишь начинает пробуждаться, его невозможно удержать. И молодая поросль допускает ошибки, выдает себя. Ее уничтожить легче. А когда владелец силы стар, он ничем не отличается от нас с вами, потому что никому не позволяет увидеть его заклинания. Или же они станут последним, что вы видели в жизни.
Слушать деда было и сладко, и страшно. Я не раз представлял себя всесильным магом, изменяющим мир. Меня боялись, предо мной преклонялись, а я повелевал и правил. Глупые детские мечты, в которых была своя радость. А когда стал старше, понял, что об этом не стоит мечтать. Наоборот, исполнение подобного желания стало бы самым страшным кошмаром.
Первый день лета ничем не отличался от десятка других до него, и я знал, что не будет отличаться от дней после. Работа в поле, помощь отцу или матери. Хорошо, хоть учение завершилось до осени, потому что летом каждые руки в цене. Это потом наступит пора длинных ночей, когда даже приятно будет посидеть над учебными записями. Наш поселок славился тем, что здесь была своя школа. Сюда стекались ребята из десяти окрестных сел, чтобы научиться худо-бедно читать и писать, а я радовался, что не приходится ходить пешком на край света, а потом так же долго возвращаться назад, но учиться все равно не любил. Скучно это, нудно. Сиди, выписывай букву за буквой, будто ты не сельский мальчишка, а какой-нибудь тейлорд.
Хотя, первым делом в школе в нас вбивали не арифметику или чистописание, а ранги. Ласлорд – значит, владелец замка и не более пяти окрестных сел, или же ласа. Ему надо кланяться в пояс. Тейлорд – владелец большого округа, тея, и города. Ему надо кланяться в ноги. Айлорд – владелец небольшого поместья и земли, ему и просто поклониться можно, невелика шишка. И только когда мы четко усвоили, кого и как приветствовать, если родовитые особы покажутся на пороге школы, нас начали обучать грамоте. Учение давалось мне не так уж сложно. Я легко запоминал длинные абзацы книг по истории и правила арифметики.
– И в кого ты такой? – часто говорила матушка. – Наверное, в деда Рамона. Он тоже всегда с легкостью решает неразрешимые, на первый взгляд, задачи.
Братец Тимон посматривал на меня с завистью. Он был младше меня на год и учился из рук вон плохо, за что часто получал палкой от отца, когда учитель в очередной раз жаловался, что Тим нерадивый ученик.
– Почему бы тебе не быть хоть немного похожим на Зара? – выговаривала ему матушка. – Сам не понимаешь, попроси брата, он объяснит.
И я объяснял, хоть и ненавидел возиться с глупым Тимоном. Конечно, его глупость распространялась только на учебу, но мне нравилось считать себя хоть в чем-то лучше, потому что физически Тим был сильнее и, если бы захотел, смог бы скрутить меня в бараний рог.
Одним словом, наша жизнь шла без особых потрясений, а я пока еще не знал, что этот мирный ход не вечен. После дня, проведенного в поле, мы с мальчишками унеслись на маленькое озеро в тысяче шагов от села. Абсолютно круглое по форме, будто кто-то опустил огромную тарелку и обвел мелом, оно всегда было излюбленным местом детворы, и после жаркого дня мы с удовольствием плескались в его водах. Солнце почти ушло за горизонт, но вода стала только теплее, и мы с веселым фырканьем ныряли и баламутили песок со дна.
– Зар! – махал рукой Тимон. – Зар, тут столько рыбы.
На самом деле, слишком рыбным озеро нельзя было назвать, но мелкой рыбешки в нем водилось достаточно, и она смешно щекотала тело, когда мы переплывали с одного берега на другой. Я чувствовал себя счастливым и уже раздумывал, что же мне подарят на шестнадцатый день рождения: эту особую дату, когда мальчик переставал считаться ребенком, а становился взрослым. Поэтому и дарили что-то существенное, особенное, а родители еще вчера съездили в город за теми продуктами и специями, которых не было в поселке.
– Тимон, пора домой! – махнул рукой брату. Если не вернемся к ужину, мать заругает, а мне сейчас с ней ссориться никак нельзя.
Брат нехотя выбрался на берег, я – следом за ним, а наши приятели решили остаться. И пусть. Мы уже собрали вещи и свернули на тропку, ведущую к селу, когда я заметил его. Тимон проскакал мимо, пиная ногами мелкие камешки. Мое же внимание привлекло шевеление под кустом, а главное – тяжелое, прерывистое дыхание. Я чуть задержался и присмотрелся. Серая груда, которую поначалу принял за земляную кочку, зашевелилась, и на меня уставились человеческие глаза. Да, это был грязный мужчина в одежде, от которой остались только лохмотья, и он точно не хотел, чтобы его видели. Хотя, на какое-то мгновение показалось, что он был уверен: я не вижу его.
– Зардан! – крикнул Тимон, ушедший достаточно далеко. – Ты что там застрял?
– Иди, я следом! – махнул ему рукой, а затем тихо, почти шепотом спросил:
– Вам нужна помощь?
Мужчина вздрогнул всем телом.
– Ты… видишь меня? – раздался его хриплый, будто треснутый голос.
– Да.
Похоже, он тронулся рассудком. Надо бы отвести в село, к жрецам при часовенке. Они помогали больным и умалишенным.
– Уходи, мальчик. Мне не нужна помощь, – ответил тот и закрыл глаза.
Меня будто что-то подтолкнуло в спину. «Иди, иди». Слова не прозвучали, но я почему-то сделал шаг, еще шаг, а затем побежал. Бежал, пока не догнал Тимона. Что произошло? Что не так? Но стоило попытаться вернуться, как снова чувствовал этот толчок в спину. Страшно! Было в этом человеке нечто жуткое. Я подумал было рассказать о нем матери и отцу, но почему-то не стал. Наоборот, пришел, переоделся – и словно на какое-то время о нем забыл. Матушка суетилась, накрывая на стол. Отец сидел на пороге с любимой трубкой в руках: увлечением, которое обходилось дорого, но отказываться от него он не собирался. Обычный вечер обычной семьи.
– Зар, что-то не так? – Тимон первым заметил, что я будто не в себе. – Ты с самого берега не проронил ни слова.
Не с берега, братишка, но тебе об этом знать не обязательно.
– Все хорошо, перегрелся за день, наверное, – заверил его.
Такое иногда случалось. Мама шутила, что солнце не любит меня, а братец и сестры посмеивались, когда ни с того, ни с сего в летний денек хватался за голову. Смешного, на самом деле, было мало, но разве им объяснишь?
– Ужинать!
Волшебное слово «ужин». Только сейчас я понял, насколько проголодался. За стол сел, едва отец занял свое место. Эх, как хотелось протянуть руку к мягкому ломтю хлеба! Но сначала – благодарность богу света Эррею и отвращающий знак в сторону темного бога Мирея, его злобного брата. Вот теперь можно и поужинать. Луковый суп, мясные лепешки с подливой. М-м-м!
Я и думать забыл о странном человеке, когда в окно кто-то забарабанил.
– Лукас! – звала отца соседка. – Лукас!
– Что там? – Отец распахнул тяжелую оконную створку.
– Беда на наше село! Там мага поймали.
– Мага?
Я едва не подскочил из-за стола, бросив недоеденный пирожок, но мать взглянула так грозно, что пришлось сесть на место.
– Говорят, взаправдашнего, – тараторила соседка. – Он к озеру вышел – воду проклясть, видимо, а детишки и заметили.
– Зар? Тим? – обернулась к нам мама.
– Мы никого не видели, ма, – тихо отозвался Тимон, а я только неопределенно дернул головой. Почему-то крепла уверенность, что говорят они о том самом человеке, которого я встретил.
– И что теперь? К айлорду-то послали? – спрашивал отец.
– Само собой!
И как же они поймали его, мага? Ведь на его стороне сила. И почему решили, что он именно маг? Вопросы не давали мне покоя.
– Отец твой уже к озеру поспешил, – добавила соседка.
Значит, дедушка Рамон там, он разберется.
– Я тоже пойду, – сказал отец, а затем обернулся к нам. – Сидите дома и не выглядывайте.
Мать кивнула, обняла девочек за плечи и прижала к себе, а мы с Тимом встревоженно переглянулись. Но ведь его уже поймали. В чем опасность? Боятся, что сбежит? Я ничего не понимал! А отец быстро собрался и ушел. Только тогда мама тихонько всхлипнула.
– Ма, ты чего? – испуганно спросил Тим. – Не бойся, мы с Заром вас защитим.
В то время мы с Тимом и не догадывались, что есть вещи, от которых защитить нельзя.
– Маги эти, – вздохнула матушка. – Порождения Мирея! Все никак не выродятся до конца, и как их только земля носит?
– Мам, а если он такой страшный и сильный, как же его поймали? – задал наиболее мучивший меня вопрос.
– Эррей помог. – Ответ ничего не прояснил. Может, люди ошиблись, и это не маг вовсе, а так, случайный прохожий? Брат пересел ко мне поближе. Он весь трясся от страха, его губы побелели. Мне тоже было не по себе, но я верил в мудрость дедушки Рамона и силу отца.
– Не о чем беспокоиться, – шепнул брату. – Подумаешь, маг. Его айлорд заберет, запрет в своей темнице и больше никогда не выпустит.
– Думаешь? – испуганно спросил брат.
– Уверен. Давай-ка закроем окна и зажжем свет. Света любая нечисть боится.
Тим бросился к ближайшему окну, закрыл створки на засов, а я обернулся к двери. И все-таки, что-то не давало покоя. И отец все не возвращался. Может, маг вырвался? Картины перед глазами вставали одна страшнее другой.
– Ложитесь спать, – приказала мама. – Завтра рано вставать, много работы. А отец скоро вернется.
Можно подумать, я смогу уснуть! Сама мысль об этом казалась невозможной, невероятной, но Тим и девочки послушались. Тим забрался на печь, девочки ушли в свою комнату, а я лег на лавку и зажмурился, делая вид, что сплю. Мама постояла над нами, затем вздохнула, осенила кругом благословения и выскользнула за дверь. Я слышал, как щелкнул внешний засов. Нас заперли.
И все-таки было невыносимо вот так сидеть и ждать. Я хотел знать, что происходит в селе. Все ли в порядке с отцом, прогнали ли мага. В то, что его уничтожат, не верил. Все-таки этот человек не сделал нам ничего дурного, он всего лишь проходил мимо села и свернул к озеру. Может, решил искупаться. Может, попить. И когда его попытались задержать, не сопротивлялся, иначе соседка рассказала бы о пострадавших.
Мыслей было так много, что, казалось, голова разорвется, поэтому я встал, оделся и подошел к окну. Обернулся к Тиму. Он крепко спал. Вот и хорошо. Открыл створки на окне, стараясь, чтобы они не скрипели. С рамой пришлось постараться. Она была старой, тяжелой, а стекла в ней были на вес золота, потому что сам рецепт изготовления стекла был давно утрачен. Вместе с магией. Спрыгнул на землю, прислушался. Где-то слышалось лошадиное ржание, чуть дальше – приглушенные крики. Туда!
Пробежал по центральной улице, стараясь держаться в тени домов, свернул пару раз – и очутился на городской площади. Здесь, несмотря на поздний час, было многолюдно. Попасться на глаза взрослым? Нет уж. Я знал, что на крышу одного из домов ведет лестница. Оттуда старик Бурый любил наблюдать за звездами. Я вскарабкался туда, и площадь стало видно, будто на ладони.
В центре стоял айлорд Таммей, владелец близлежащих земель. Это был полноватый мужчина с угрюмым, вечно недовольным лицом, но все говорили, что человеком он был неплохим, и я не слышал, чтобы айлорд Таммей кого-то наказывал, разве что преступников. Перед ним на коленях стоял маг. Я не видел его лица – только спину. Он низко опустил голову, а по рукам и ногам его опутывали веревки. Неужели магия не поможет ему избавиться от них? Нет, конечно, я этого не хотел, но выглядело странно.
За спиной мага, словно изваяние, замер дедушка Рамон. Рядом с ним – отец, прижимавший к себе мать.
– Говори, отродье! – рявкнул айлорд Таммей и ударил мага по лицу. Голова безвольно мотнулась, с губ мужчины сорвался тихий стон. – Зачем ты пришел на нашу землю? Кого успел проклясть?
– Я никого не проклинал, айлорд, – раздался безжизненный голос. – А пришел потому, что мне надо на юг, и путь пролегает через ваши земли. Отпустите меня, и я уйду.
– Отпустить? Тебя? Чтобы ты наслал мор на мои земли?
– Я не умею насылать мор, айлорд. Лишь исцелять.
Магия бывает и такой? Или он лжет? Конечно, лжет! Дедушка всегда твердил, что от магов не добьешься правды.
– Исцелять? – громыхнул голос Таммея. – Не лги!
– Я не лгу, айлорд. Магия бывает разной.
– Тебе ли говорить мне о магии, отрепье? Вы все способны только насылать болезни. И потом, небось, сами же их и лечите. Я слыхал, что отщепенцы этим промышляют, а те, кто не чтит ликов богов, обращаются к ним.
– Я не…
– Молчать! Эррей заповедал нам, что всякий проклятый, проявляющий зачатки силы, должен быть убит.
– Я ничего вам не сделал, айлорд.
Мне показалось, что пленник мог бы выпутаться, но почему-то не стал. Ждал милости айлорда? Страшно.
– Он ваш, – сказал айлорд толпе и вышел из круга. Какое-то время царила тишина, а затем раздался пронзительный свист. Я не сразу понял, что свистит дедушка, зато толпа селян истолковала знак по-своему. В беднягу полетели камни. Я видел, как он вздрагивает от жестоких ударов, как пытается прикрыть голову. Но камни становились все больше. Кровь заливала лохмотья мага, он упал на землю, и люди скрыли его от меня. Лишь на миг я увидел его худое, изможденное, измученное лицо, и теперь оно стояло перед глазами. Я сам едва сдерживал крик, который так и рвался с губ. За что? За что люди так поступили? Неужели он действительно мог проклясть нас? А если мог? Если дедушка прав, и уничтожение – единственный способ защититься от магии? Тогда, получается, мои односельчане были правы?
Я понял, что пора уходить. Почти слетел по лестнице и бросился домой, залез обратно в окно, задвинул створки, щелкнул засовом.
– Зар, что там? – приподнялась над печкой лохматая голова Тима.
– Ничего, смотрел, не идут ли родители, – сказал ему, а сердце билось так быстро, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Я не понимал, что происходит. Уже ничего не понимал. Забился на лавку, завернулся в тонкое одеяло и позорно разрыдался. Видел бы отец, сказал бы, что рано мне становиться взрослым.
Скрипнула дверь.
– А я говорю…
– Тише. – Мама прервала отца. – Дети спят.
Подошла сначала к нам с Тимом, потом пошла к девочкам, а я чувствовал, как внутри что-то обрывается и ухает вниз. Наверное, это была моя вера в непогрешимость близких.
Глава 2. Церемония обретения
Все эти дни после убийства мага я никак не мог избавиться от чувства, будто внутри меня поднял голову новый человек. Он не был лучше или хуже меня, он просто был… другим, и я пока еще не знал, к худу это или к добру. А может, виной всему был не только маг, но и мое стремительно приближающееся шестнадцатилетие. Недаром этот день считался особенным, недаром именно с него начиналась взрослая жизнь. Но и он, наконец, настал.
– Зардан. – Мама легонько прикоснулась к плечу. – Зар!
Я открыл глаза. За окнами светало. Матушка успела распахнуть створки, и неясный свет заливал всю комнату.
– С днем рождения, дорогой. – Она легонько коснулась губами моего лба. – Тебе пора.
Да, пора. Существовал старинный ритуал, связанный именно с этим праздником. Мне иногда казалось, что у него должны быть волшебные, магические корни, потому что суть его состояла в том, чтобы ждать божественного знамения. Юноша или девушка, которым исполнялось шестнадцать, на рассвете уходили в старый лес, искали деревья, которые переплелись стволами, и, если их удавалось найти, приносили дань богу Эррею и ждали его ответа. Многие рассказывали, что видели знамение. Я не знал, насколько этому можно верить, но раз родители говорили, что чудо возможно, значит, все надо сделать, как полагается.
Мама дождалась, пока я умоюсь и оденусь в новое, а затем протянула мне небольшой сверток. Я и так знал, что там: краюха хлеба, нож и камень, подобранный у порога отчего дома.
– Да хранит тебя Эррей, сынок. – Мама осенила меня кругом.
Я поклонился ей и забрал сверток. Мой путь лежал мимо того самого озера, возле которого я впервые повстречал мага. Его вода казалась спокойной, даже рябь не тревожила её. Так торжественно, будто только для меня. Но не было времени наслаждаться видом. Когда взойдет солнце, я уже должен быть в лесу. Поэтому ускорил шаг. Вскоре впереди показалась опушка. Старые кроны дубов создавали в лесу вечный полумрак. Они так высоко уходили в небо, что, казалось, задевают его верхушками.
– Зардан, – послышался неясный шепот.
Обернулся. Никого. Стало страшно. Наверное, так Эррей испытывает мою решимость. Крепче перехватил узелок и ускорил шаг, чтобы как можно скорее найти подходящее дерево. Удача повернулась ко мне лицом: не забираясь в чащу, я отыскал две обнявшие друг друга березы. Значит, боги благоволят мне!
Опустился на колени, прислонил обе ладони к стволам и воззвал к Эррею:
– Пресветлый владыка земли и неба, вод и полей, морей и равнин, услышь мой глас и дай ответ, куда приведет мой жизненный путь.
Затем развязал узелок, ножом разрезал хлеб на два равных ломтя, вырыл ямку, опустил туда камень и один ломоть хлеба, закопал все и съел свой ломоть, разделяя пищу с деревьями-покровителями. Прислонил обе ладони к теплым, шершавым стволам, прикрыл глаза и постарался отвлечься от всего, что занимало голову.
– Зардан.
Меня кто-то звал, а я не мог сказать, это мужской или женский голос. Он шептал что-то на непонятном языке, затем опять называл мое имя. Это и есть знамение? Что происходит? Снова сосредоточился – и вдруг ощутил, как на лоб опускается прохладная ладонь.
– Зардан, мальчик, не открывай глаза, – снова тот же шепот.
– Кто ты? – тихо спросил я.
– Тебе не нужно знать имени, чтобы почувствовать. Не нужно видеть, чтобы понять. Поверь своему сердцу.
– Я верю, – откликнулся эхом.
– Впереди долгий путь. Благословляю тебя на великие дела.
И стало так тепло и спокойно, как не было никогда в жизни. Но вдруг подул ледяной ветер, и я услышал совсем другой голос:
– Я приду за тобой. Приду…
Резко распахнул глаза. Вокруг никого не было, а на стволах берез таял золотистый отпечаток от моих ладоней. Я кинулся домой. Сначала быстро шел, затем побежал, все ускоряя и ускоряя шаг. В родное село влетел, будто кто-то гнался следом. У дома уже расставляли длинные столы. Сестры помогали накрывать их белоснежными скатертями.
– Зардан! – Мама увидела меня первой и поспешила навстречу. – Мальчик мой, как все прошло? Ты почему такой мокрый? Что не так?
– Я… – задыхался от бега. – Я слышал, мама. Слышал голос!
– Голос? – Мамины глаза стали большими, круглыми. – Кто с тобой говорил?
– Не знаю, он сказал… Сказал верить сердцу, потому что впереди долгий путь и великие дела.
– Какое счастье! – Мама крепко меня обняла. – Это был Эррей, он говорил с тобой!
Она так радовалась, что у меня не хватило сил рассказать ей о втором голосе и его странной угрозе. Пусть так. Пусть считает, что все будет хорошо. Может, и у меня получится в это поверить.
– А, Зардан! – Следом за мамой на порог вышел отец. – Как ты, мальчик мой?
– Лукас, Эррей предсказал нашему мальчику великое будущее, – бросилась к нему мама.
– Я рад, – усмехнулся отец и похлопал меня по плечу. – А теперь пусть будет праздник! Идем, сын, я отдам тебе наш подарок.
Я не ждал ничего особенного, но когда увидел в руках отца меч, самый настоящий меч, едва не умер от радости. Вряд ли хоть один мальчишка в нашем поселке мог похвастаться, что у него есть собственный меч.
– Я договорился с Митридом, нашим соседом, чтобы он научил тебя сражаться, – добавил отец. – Как знал! Какой же воин без меча?
Никто не говорил, что мне предсказано стать воином, но отец все истолковал по-своему, а я не собирался ему возражать. Главное, что сегодня мне достался лучший подарок в мире.
– Покажи! – Тут же подлетел Тим.
– Обойдешься, – шикнул я. – Мое!
– Не будь жадиной.
И мы с братом с благоговейным трепетом вытащили меч из ножен. Я касался массивного на вид, но легкого даже для моей руки клинка, витой рукоятки, украшенной защитными знаками Эррея, и млел от удовольствия, до конца не веря, что мечта стала реальной.
– Везет тебе, – протянул брат.
– Да ладно, может, тебе в следующем году подарят такой же, – сказал я.
– Не подарят, тебя родители больше любят.
Да конечно! Я думал о Тимоне точно так же. Мы оба рассмеялись, тыкая друг друга локтями в бока, а затем умчались на улицу, наблюдать, как сестры накрывают на стол. Мама считала, что к такой ответственной работе нас допускать нельзя.
Впрочем, мы с Тимом были только этому рады. Зачем работать, если можно скакать вокруг и радоваться жизни?
– Тебе же уже шестнадцать, – смеялся брат, – а все прыгаешь, как заяц.
– Сам ты заяц! – Я тут же оскорбился. – Не буду давать тебе мой меч, будешь год ждать своего. И то никто не говорил, что подарят.
Тим тут же насупился. В свои пятнадцать он был сущим ребенком. Как, наверное, и я. Но упустить такой повод его подразнить? Ни за что. И я с видом победителя удалился в дом, чтобы еще раз прикоснуться к своему счастью и поверить, что это не сон. Брат тут же примчался за мной. Он выглядел угрюмым и смотрел просительно, поэтому прогонять его я не стал. А снаружи уже начали собираться гости. Пришлось бросать свои забавы и выходить навстречу.
– Зар, золотко! – Первой обняла меня тетушка Франсин. – Вот ты и вырос, мальчик мой. Карин говорит, сегодня ты услышал нечто особенное. Молчи, не отвечай, это не для чужих ушей.
И весело мне подмигнула. А я дождаться не мог, когда настанет время дарить подарки. Все-таки день рождения – лучший день в году! Я уже и думать забыл о голосах и предсказаниях. Страх, владевший мной утром, испарился без следа. А гости расселись за столами, поднимали тосты в мою честь и вручали что-то, по их мнению, бесконечно важное и нужное. А по моему, так далеко не всегда. Например, зачем мне меховая безрукавка? А вот лук и колчан стрел – это самое то! Можно будет охотиться на зайцев.
Тим уже поглядывал с откровенной завистью, у него никогда не было таких богатых и многочисленных подарков. Сестры – наоборот, с восхищением. Я улыбался им. Все-таки это действительно был особенный праздник, особая дата.
Наконец, с едой было покончено. Женщины убрали со стола, мужчины споро унесли столы, и в центр двора вышли лучшие музыканты нашего ая. Все трое были в белых рубахах с вышивкой, темных штанах и с растрепавшимися от поднявшегося ветра волосами. Один бил в бубен, другой играл на свирели, а у третьего в руках была большая редкость – гитара. На них мало кто умел играть, потому что мало кто умел добыть. И сделать не у всякого получалось, здесь были свои секреты, доступные только мастерам.
Грянула музыка. По традиции, первый танец я танцевал с мамой. Протянул ей руку, и мы понеслись вскачь по поляне. Прыжок, поворот, прыжок, поворот. Быстрый ритм, сбившееся дыхание. Но зато – ощущение необычайной свободы и легкости, которое наполняло все тело. Мне хотелось жить, радоваться, любить весь мир. Мама смеялась. Потом я часто вспоминал её именно такой: веселой, раскрасневшейся от темпа танца, с выбившимися локонами, бесконечно гордой своим взрослым сыном.
К нашей паре присоединились и другие. Конечно, все хотели потанцевать с именинником, поэтому к ночи я не чувствовал ног. Но гостей надо уважать, поэтому и не подумал жаловаться. Зато, когда первые ряды приглашенных потянулись домой, ощутил настоящее счастье. Каждого провожал до ворот, благодарил за подарки и проведенное с нами время.
К той поре сестры и брат уже давно спали: малышам нельзя допоздна веселиться с взрослыми. Я помог маме убрать последние следы праздника, и они с отцом тоже ушли. Я пообещал, что немного подышу свежим воздухом и запру дверь. На самом деле, хотелось другого. Я осторожно забрал из дома меч, вышел на задний двор и размахнулся, пытаясь угадать силу удара. Выпад, еще, и еще. Какое пьянящее счастье! А после уроков и вовсе стану лучшим мечником в ае, а, может, и во всей Ассари.
– Трепещите, противные маги! – приказывал воображаемым врагам. – Я покажу вам, чего стоит Зардан Феллор.
И поднял меч над головой, не удержал и уронил на землю.
– Да чтоб тебе! – неловко взмахнул рукой, а когда с пальцев сорвались искры, замер с разинутым ртом. Что это было? Как такое вообще могло получиться? Может… Может, это последствия благословения Эррея? Да, точно. Вот посплю, и завтра все пройдет.
Только гнетущее чувство внутри подсказывало, что не пройдет ни завтра, ни через год, ни через два. И моя жизнь тоже никогда уже не будет прежней. Я подхватил меч и бросился в дом, спрятал его под лавку, лег и до самых ушей укутался в одеяло. Сердце бешено стучало, так быстро, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Что происходит? Что со мной не так? Верить в самое страшное я отказывался.
Я ведь не могу оказаться магом, правда? Не могу? Закрыл глаза, мечтая, чтобы поскорее наступил завтрашний день, в котором не будет странных искр и непривычного страха. День, в котором все будет хорошо.
Глава 3. Беда не приходит одна
Больше всего на свете мне хотелось забыть о том, что случилось, только никак не получалось. Я все время ждал, что искры вернутся, и казалось, что кончики пальцев постоянно жгло. Приказывал себе не думать, но мысли снова и снова напоминали, что моя жизнь изменилась безвозвратно. Однако, искры больше не возвращались. Постепенно тревога уснула, и жизнь пошла своим чередом.
Наступила середина лета. Дни стали такими длинными, что, казалось, ночи и вовсе исчезли. А, может, дело было в том, что кипела работа в поле и во дворе? Мы с братом и отцом уходили ранним утром, пока мама оставалась с девочками хлопотать по хозяйству, и возвращались поздно вечером. Сил оставалось только на то, чтобы поужинать. После этого я падал на лавку и засыпал, едва голова касалась подушки. Может, действительно искры были случайностью? И больше не вернутся? Спрашивал себя об этом снова и снова, но ответа все равно не было.
Беда, как это всегда и бывает, грянула неожиданно. В тот день с утра заладил дождь, поэтому мы остались дома. Конечно, и здесь хватало дел, но мама решила, что нам стоит отдохнуть, и после обеда я только и делал, что таращился то в окно на мутные капли, то в стену, на которой играли неясные отсветы и блики. Пахло грозой. Этот запах проникал сквозь приоткрытую дверь и наполнял все пространство.
Тим тоже маялся бездельем. Поэтому, когда стук капель стал реже, он заметил это первым.
– Зар, гляди, дождь заканчивается! – Он радостно метнулся к окну. – Наконец-то! Чем займемся вечером? Может, к озеру?
– Не хочется, – потянулся я.
– Как скажешь. Тогда пойдем к рыжему Мику? У него собака привела щенят.
– Хорошо, к Мику можно, – на правах старшего смилостивился я. Мне и самому хотелось взглянуть, потому что собака у Мика была, что надо. Большая, черная, как порождение Мирея, ушастая, лобастая. Загляденье!
Тим радостно заметался по общей комнате, и, как только упала последняя капля, потащил меня на улицу.
– К ужину чтобы были! – донесся голос мамы.
– Хорошо, – эхом откликнулись мы и поспешили прочь.
Мик как знал, что мы придем. Уже деловито выхаживал вдоль забора, вглядываясь, кто из мальчишек первым прибежит глазеть на пополнение.
– Привет, Мик! – подлетел к нему Тим. – Ну, где они?
– За мной, – прищурился тот. – Только в сарай не входить, Панка злится.
Панкой звали, конечно, собаку. Мы заверили, что не потревожим животное, и сквозь крохотную щелку заглянули внутрь. Черная Панка лежала на сене, а рядом с ней копошились три таких же черных комочка. Красота!
– Подари мне одного, – попросил Тим.
– Прости, приятель, родители уже всех пообещали соседям, – развел руками Мик. – А айда в догонялки?
Никто отказываться не стал, а вскоре к нашей компании присоединились еще трое мальчишек, и мы с гиканьем и свистом носились по селу, пугая кур. Те громко квохтали, будто ругали нас, а мы чувствовали себя замечательно и втайне жалели, что дождь бывает так редко.
Уже стемнело, когда мы с Тимом подошли к дому. Оба понимали, что за опоздание мать по голове не погладит, и теперь не я тащился за братом, а он за мной.
– Давай, ты первый, – подталкивал меня в спину.
– Почему сразу я?
– Потому что ты старший, ты меня защищать должен, – хитро ответил Тим.
Старший! На год-то всего! Но иногда и год – огромная разница. Особенно когда нарушил приказ мамы и ждешь, кому влетит раньше.
– Ладно. – Я принял удар на себя.
– Ты лучший брат! – Тут же повеселел Тим и забыл обо всех наших препирательствах.
А мама уже ждала во дворе, недовольная и взволнованная. Очень захотелось вжать голову в плечи, стать маленьким и незаметным.
– И где это вы были? – спросила она, стоило переступить черту, отделявшую наш двор от улицы.
– Мам, мы… просто заигрались. – Я, как и обещал, вышел вперед. – Извини.
– Ладно ты, Тим, – бушевала мама. – Но ты-то, Зар! Уже взрослый, прошедший ритуал юноша. Надо быть ответственнее.
– Я понял. Постараюсь, – решил, что лучше повиниться, чем спорить. Но, видно, у мамы было совсем плохое настроение, потому что она как раз останавливаться не собиралась.
– Постарается он! Надо быть серьезнее. Какой пример ты подаешь брату?
