Фронтовой дневник танкиста

От любимого вдали.

Верь, что время быстро промелькнёт,

Разгромим врага своей земли,

Лина! До ворот Берлина полк дойдёт,

А там лежит конец войны.

Загорелый, утомлённый,

С автоматом на ремнях,

В гимнастёрке запылённой

И в походных сапогах,

Милый твой по улице пройдёт,

По садам, где не был он давно,

Лина! В сумерках твой старый дом найдёт,

Постучит в твоё окно.

Если ж, землю обнимая,

Ляжет с пулей он в груди,

Ты не плачь о нём, родная,

И домой его не жди.

Пусть другой вернётся из огня,

Скинет с плеч военные ремни,

Лина! Полюби его и, как меня,

Крепко, нежно обними.

г. Смоленск, 1 апреля 1944года.

(Записано 1 апреля 1944 года в Смоленске).

Позарастали стёжки-дорожки

Позарастали стёжки-дорожки,

Где проходили милого ножки,

Позарастали мохом-травою,

Где мы гуляли милый с тобою.

Мы обнимались, слёзно прощались,

Помнить друг друга мы обещались,

Нет у меня с той поры уж покоя,

Верно гуляет милый с другою.

Если забудет, если разлюбит,

Если другую мил приголубит,

Я отомстить ему поклянуся,

В речке глубокой я утоплюся.

Птички-певуньи, правду скажите,

Весть про милого мне принесите,

Где ж милый скрылся, где пропадает,

Бедное сердце плачет, страдает.

Позарастали стёжки-дорожки,

Где проходили милого ножки,

Позарастали мохом-травою,

Где мы гуляли милый с тобою

деревня Ивановка, станция Стодомица, апрель 1944 года.

(Записано в апреле 1944 года в деревне Ивановка).

Домовой

Колокольчики – бубенчики звенят:

Про измену рассказать они хотят,

Как у нашей у соседки молодой

Старый муж был, весь изношенный, седой.

Все силёнки он отдал на стороне -

Не оставил ничего своей жене.

А напротив жил парнишка молодой.

Не сводил он глаз с хозяйки молодой.

И она была не против пошутить,

Но боялась только мужа огорчить.

Вот однажды муж пришёл и говорит:

"Ох, родная, нам разлука предстоит.

Уезжаю ненадолго – на три дня.

Так смотри же не балуйся без меня!"

Муж уехал. На диванчик прилегла,

И уснуть она всё долго не могла.

А уснула – напугалась: «Боже мой!» -

Кто-то гладит её ласковой рукой.

Испугалась и на первых на порах

Разобраться не могла она впотьмах,

А он шепчет: "Ты не бойся, ангел мой,

Не мужчина я, а добрый домовой".

Приходил к ней так две ночки домовой.

А под утро уходил к себе домой.

А на третью оказалось – ну и что ж?!-

Домовой – то на соседа был похож.

Вот, ребятушки, теперь такой закон.

Не бросайте без надзора своих жён!

А как бросил, так пожалуйста не вой -

В доме сразу заведётся домовой.

Апрель 1944 год, деревня Ивановка, город Рославль

(Записано в апреле 1944 года).

Жил с десятью бойцами, работал по эвакуации танков с поля боя и разминировании колхозных полей. Жил до мая 1944 года.

Жду тебя

Жду тебя, я знаю, ты вернёшься.

Ты придёшь из пламени огня.

И как прежде мне ты улыбнёшься,

И обнимешь ласково меня.

Жду тебя, любимый, дни и ночи,

В чувствах грусть, разлука, не узнает

Жду тебя всем сердцем, между прочим.

Жду, как можно только друга ждать.

Жду тебя из дыма огневого,

Из далёких и суровых мест.

И тебя, любимого, родного

Никогда мне ждать не надоест.

Пролетят зловещей бурей беды,

Снова солнце в наш заглянет дом.

Жду тебя, мой друг, с большой Победой

Над коварным и злейшим врагом.

Будь в сраженье доблести достоен.

Только мужество, гони тоску и грусть.

Жду тебя, мой друг и грозный воин,

Жду тебя и знаю, что дождусь.

Пусть твои друзья в тревожный вечер

За твоё здоровье пьют вино.

Жду тебя, и в той счастливой встрече

Мы с тобою выпьем за одно.

Город Рославль, май 1944год.

(Записано в мае 1944 года).

Он уехал

В дверь стучится зимний ветер,

А на сердце зимний хлад.

Он уехал, ненаглядный,

Не вернется уж назад.

Не слыхать мне песни звонкой

И восторженных речей,

Он уехал, слёзы льются,

Слезы льются из очей.

Говорят, весна вернется,

Расцветёт природа вновь,

Всё воскреснет, в ликованье,

Не вернется лишь любовь.

И весна мне не на радость,

Коль зима в душе моей.

Он уехал, слёзы льются,

Слезы льются из очей.

Деревня Ивановка, май 1944год.

(Записано в мае 1944 года)

Подруга синеокая

Ты вспомни дом, и то крылечко,

Где стояли мы вдвоём.

И ты тихонько мне сказала

Милый мой, я вся с тобой.

А вечер был такой хороший,

Погода тихая была.

А ты всё время говорила

Я с тобою навсегда.

Прошла пора, минули годы,

Все встречи былью заросли.

Меня ты больше не увидишь

И тебя мне не найти.

За горами высокими,

За долинами широкими.

Бежит ручей, как песенка звонит.

Там ждёт меня далёкая, подруга синеокая

Девушка любимая моя.

Над рекой ива клонится,

Плывёт луна бессонница,

Там с нею до рассвета

Буду ждать.

Ты ждёшь письма ответного,

Ты ждёшь письма заветного,

Старенькая, ласковая мать.

Когда вернусь, не знаю,

Но возвращусь с Победой

Страна зовёт на правый бой меня.

Страна моя родимая,

Страна моя любимая,

Родина любимая моя.

Россия, Деревня Ивановка, май 1944год.

(Записано в мае 1944 года)

Русская девушка приняла нас, освободителей, как родная мать, обогрела и накормила. Я был послан с группой солдат на работу в эту деревушку. С минёрами я там разминировал колхозные поля и разведывал танки, оставшиеся после боёв. Деревушка стала вся знакома, каждый хозяин звал побеседовать на пару слов, поделиться мнением. Так мы весело жили с колхозниками до июньского наступления. 23-го июня с горечью проводили нас колхозники на фронт.

Чёрные брови. С.Есенин

Вечер черные брови насупил.

Чьи-то кони стоят у двора.

Не вчера ли я молодость пропил?

Разлюбил ли тебя не вчера?

Не храпи, запоздалая тройка!

Наша жизнь пронеслась без следа.

Может, завтра больничная койка

Упокоит меня навсегда.

Может, завтра совсем по-другому

Я уйду, исцеленный навек,

Слушать песни дождей и черемух,

Чем здоровый живет человек.

Позабуду я мрачные силы,

Что терзали меня так, губя.

Облик ласковый! Облик мой милый!

Никогда не забуду тебя.

Пускай полюблю я другую,

Но и с нею, с любимой, с другой,

Расскажу про тебя, дорогую,

Что когда-то я звал дорогой.

Расскажу, как текла та, былая

Наша жизнь, что былой не была…

Голова ль ты моя удалая,

До чего ж ты меня довела?

Город Стодолище, май 1944 год.

(Записано в мае 1944 года).

Жди меня

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест

Писем не придет,

Жди, когда уж надоест

Всем, кто вместе ждет.

Жди меня, и я вернусь,

Не желай добра

Всем, кто знает наизусть,

Что забыть пора.

Пусть поверят сын и мать

В то, что нет меня,

Пусть друзья устанут ждать,

Сядут у огня,

Выпьют горькое вино

На помин души…

Жди. И с ними заодно

Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь,

Всем смертям назло.

Кто не ждал меня, тот пусть

Скажет: – Повезло.

Не понять, не ждавшим им,

Как среди огня

Ожиданием своим

Ты с пасла меня.

Как я выжил, будем знать

Только мы с тобой,-

Просто ты умела ждать,

Как никто другой.

Город Могилёв, июль 1944 год.

(Записано в июле 1944 года в Могилёве).

Уже вечерело, когда мы со своей частью подходили к центру города Могилёв. Кругом шум «Катюш», артиллерии, грохот бронетанков, туман и дым не давали смотреть далеко. Фриц начал бежать в панике, наши части прорвались с трёх сторон, и город был захвачен. Отдельные группы немцев были взяты в плен. Богатые трофеи захватили наши части в Могилёве, склады с продовольствием и вином. Отпраздновали захват города Могилёв. Город был сильно разрушен, на улицах были баррикады из камней домов. Посреди улицы лежала куча соломенных валенок. Раненных и убитых собирали санитары. Мы двинулись дальше, на Минск.

Солдатское письмо

Сутки бой идёт не умолкая,

Вражья сила в дым разнесена.

Как сказать об этом, дорогая,

В трёх строках солдатского письма.

Здесь трава от боя чёрной стала,

Встать нельзя, а мы в атаку шли.

Пламя жгло, смерь яростно визжала,

Вихри выли вздыбленной земли.

Воздух был насквозь свинцом пронизан,

Раскалён, разорван на куски.

Мы прорвались к вражьим чёрным дотам

В ход пошли и гранаты, и штыки.

Милая, о многих забываю,

Но такие помнятся всегда.

И не даром дружба фронтовая

Как гранит сурова и тверда.

Здесь красивых фраз не произносят,

Будешь плох, отрубят напрямик.

Но в бою товарища не бросят,

И в бою не выдаст фронтовик.

Я хочу сказать тебе, далёкой,

Будь верна, как верен друг в бою.

Жди того, кто спас в борьбе жестокой

И любовь, и молодость твою.

Пусть война, пусть долги эти строки,

Встретимся, тогда поймёшь сама

Сколько было ласки и тревоги

В трёх строках солдатского письма.

Река Проня, 23 июня 1944год.

24 июня я уже был у реки Проня, где была прорвана оборона немцев. Река была черна от взрывов снарядов. Вся земля была перемешана с водой и с трупами людей и животных. За рекой стояла подбитая техника, лежало множество убитых фрицев. Здесь они устроились как дома, были выстроенные хорошие блиндажи с койками, с перинами. Их с блиндажей выкуривали, как сусликов. Да, они горя не знали в этих блиндажах, утянули в них целые деревни, всё разорили. Целые библиотеки книг были в блиндажах. Всю свору здесь перебили и только остатки сумели унести свои ноги. Да! Река была с обоих сторон заминирована. Всё преодолели и двинулись дальше к реке Баси.

Секрет любви

Кипела кровь, играло сердце,

Когда увидел я тебя.

И мне тогда хотелось,

Люби меня, как я тебя.

И вечно, вечно ты пробудешь

В моём сердце у меня,

Хотя меня любить не будешь,

Но я любить буду тебя.

Твоё лицо мне снится,

Тебя я забыть не в силах.

Моя душа к тебе стремится.

Скажи, ты любишь, или нет.

В таком душистом наслаждении

Душистый шлю тебе привет.

И с нетерпеньем ожидаю

Когда пришлёшь ты мне ответ.

Город Кричев, июнь 1944год.

(Записано в июне 1944года).

Перед наступлением наша часть сгруппировалась в городе Кричев. Дни проходили с волнением, ожидали трудных дней. Ожидали мести сволочам немцам за всё разрушенное и уничтоженное.

Синий платочек

Помню, как в памятный вечер

Падал платочек твой с плеч,

Как провожала и обещала

Синий платочек сберечь.

И пусть со мной

Нет сегодня любимой, родной,

Знаю, с любовью ты к изголовью

Прячешь платок дорогой.

Письма твои получая,

Слышу я голос живой.

И между строчек синий платочек

Снова встает предо мной.

И часто в бой

Провожает меня облик твой,

Чувствую, рядом с любящим взглядом

Ты постоянно со мной.

Сколько заветных платочков

Носим в шинелях с собой!

Нежные речи, девичьи плечи

Помним в стране боевой.

За вас, родных,

Желанных, любимых таких,

Строчи пулеметчик за синий платочек,

Что был на плечах дорогих.

Кончится хмурое время,

С радостной вестью приду.

И снова дорогу, к милой порогу

Я без ошибки найду.

И вновь весной

Под зелёной тенистой сосной

Милые встречи, нежные встречи

Нам в окно постучали с тобой.

Район Рясна, река Проня, 23 июня 1944 года

(Записано 23 июня 1943 года).

Письмо мужу от жены.

Когда на фронте пулемёта говор,

И слышен минный заунывный вой,

Я мужа здесь нашла себе другого

И вот пишу, что расстаюсь с тобой.

На фронте у тебя одна забота.

Ты разве можешь вспомнить на войне,

Про платья новые, чулки и боты,

Которые нужны твоей жене.

Я не хочу иметь такого мужа.

Ты пишешь письма, на дворе туман,

А из письма не сделаешь пальто.

Вот то ли дело – мой кудрявый Ваня,

Ай, муж, сокровище – бриллиант.

Есть у меня манто цвета индиго,

Меха, бельё и на костюм отрез.

Из нежно – голубого крепдешина

В подарок платье он вчера принёс.

Он непременно достаёт машину,

Когда мы едем с ним на вечера.

Ты не ругай меня, не злись напрасно,

И не сердись, пойми, что я права.

Я жить хочу, уже устала.

Ясно?

Вот, кажется и всё.

Твоя жена.

Станция Веремейки, июнь 1944 года.

      (Записано в июне 1944 года).

Однажды в студеную зимнюю пору

Однажды в студеную зимнюю пору

Я из лесу вышел, был сильный мороз.

Гляжу, поднимается медленно в гору

Ариец с копной ярко рыжих волос.

Потрёпанный френчик, дырявые брюки,

Опорки от старых солдатских сапог.

Давно посинели от холода руки,

А щёки походят по цвету снегов.

Здорово, вояка, – окликнул я немца.

Уж больно ты жалок, как я погляжу.

Откуда плетёшься? – От немца, вестимо,

Всю роту разбили, а я в плен иду.

Ариец закашлялся, плюнул в канаву,

Заплатки на френчике к телу прижал,

Пилотку надвинул, портянки оправил,

И в тыл, к нашей кухне, рысцой побежал.

– А что там у ваших? Большая ли сила?

– Какая там сила, – солдат простонал.

Четвёртые сутки не ели, не пили.

И каждый бессилен, и каждый устал.

г. Минск, июль 1944 год.

(Записано в июле 1944 года).

Отступление немцев. Все дороги были забиты пленными солдатами и офицерами немецкой армии. Дорога от Могилёва до Минска была вся забита ими. Да, много чудес я видел в эти суровые годы войны. Много русских девчат были разорваны нашими, русскими людьми за то, что они предали наших братьев, отцов и матерей немцам. Играли с немцами и предавали лучших людей нашего времени. В городе Могилёве была расстреляна при мне одна женщина за связь с немцами. Молодая девушка, блондинка…

На подступах к городу Минску, не доезжая до реки Березина, висел на виселице у дороги один изменник Родины, какой-то староста, с табличкой на груди: «За смерть тысяч лучших русских людей, за измену Родине».

Спят курганы тёмные

Спят курганы тёмные, солнцем опалённые,

И туманы белые ходят чередой.

Через рощи шумные и поля зелёные

Вышел в степь донецкую парень молодой.

Там на шахте угольной паренька приветили,

Руку дружбы подали, повели с собой.

Девушки пригожие тихой песней встретили.

И в забой отправился парень молодой.

Дни работ ы жаркие, на бои похожие,

В жизни парня сделали поворот крутой.

На работу жаркую, на дела хорошие

Вышел в степь донецкую парень молодой.

Город Могилёв, август 1944года.

(Записано а августе 1944 года в Могилёве).

Шёл август 1944года. Наши войска подходили к городу Могилёв. Через речку проходил узенький деревянный мост на понтонах. По нему переправляли грузы. Авиация немцев не давала покоя. Войска, заняв Могилёв, пересекли железную дорогу, и по шоссе двинулись на город Белыничи. Каждую минуту грозила смерть, я не думал о жизни.

Да! Не было видно солнца, хотя было ещё два часа дня. Пыль и дым, занесло всё небо, грохот не умолкал.

Ночь светла

Ночь светла, над рекой

Тихо светит луна,

И блестит серебром

Голубая волна.

Темный лес… Там в тиши

Изумрудных ветвей

Звонких песен своих

Не поет соловей.

Под луной расцвели

Голубые цветы,

Они в сердце моём

Навевают мечты.

К тебе грезой лечу,

Твое имя твержу,

В эту ночь при луне,

О тебе я грущу.

В эту ночь при луне,

На чужой стороне,

Милый друг, нежный друг,

Помни ты обо мне.

Река Неман, август 1944 года.

(Записано в августе 1944 года).

Под вечер мы добрались до неизвестной нам реки. Лес окружал нас со всех сторон, реки не было видно. Вдруг один нам сообщил, что до немца осталось полкилометра. Жажда заставила нас ползти по лесу к речке, для того, чтобы удалить жажду водой. Мы вспотевшие, поползли с высотки к берегу родной реки, что бы действительно убедиться, что это Неман. Я сполз с товарищами к берегу. Немецкие войска были по ту сторону реки. Под шум войны, наклонились мы к нежно – изумрудной воде, напились воды. С противоположного берега вдруг послышалась пулемётная очередь. Двое товарищей упало замертво. Я упал мгновенно и не знаю, как очутился в лесу. Когда мы пили воду, в это время немецкий снайпер подследил и угробил наших друзей. После, под вечер трупы дорогих товарищей были взятии нами и похоронены на высотке вблизи реки Неман. Злость разгорелась у нас на этих гадов, которые сидели на противоположном берегу реки. Наведя пушку, мы крепко впалили в тот куст, откуда была дана очередь. Куст взлетел в воздух, не знаем кто там был, ничего не было видно. Крепко потужив о товарищах, мы начали мстить немцам.

Да! Напились воды из Немана. Напьёмся и из Эльбы.

Карелка.

Вот скрылось солнце золотое,

Утихли песни соловья.

Прощай, карелка молодая,

Служба кончилась моя!

Теперь я еду в край родимый,

Давно там ждёт моя семья.

Там давно уж ждёт моя мамаша,

Там ждёт меня моя жена.

А ты вперёд не доверяйся,

Солдатской совести не верь.

А теперь ты оставайся

В родной Карелии своей.

Стоит Карелка, слёзно плачет,

Она прощалась с молодцом.

А солдатик, улыбаясь,

Махал красивым платком.

Карелка в обморок упала,

Видно некому поднять,

А солдатик уж далёко,

Не воротится уж назад.

Мать искать её хватилась,

Её давно уж дома нет.

У подруг она спросила,

Где же, Оля, где же свет.

Ваша Оля у казармы,

Она давно мертва лежит.

Теперь не смотрят её очи

И не дышит её грудь.

За любовь погибла Оля,

Решилась жизни навсегда.

И не гуляйте вы, карелки,

С солдатом никогда.

Город Минск, сентябрь 1944 года.

(Записано в сентябре 1944 года).

Наши войска, форсировав реку Березину, заняли город Минск. Немцы пытались отрезать наши части, которые были в городе, отрезали шоссейную дорогу на Минск. Но, не смотря на сильное сопротивление, немцы были выгнаны. Тысячи пленных немцев брели по шоссе Минск – Белыновичи. Офицеры немецкие шли вперёд, за ними по четверо шли пленные немцы, сопровождаемые русскими войсками. Немецкое командование объявило, что Минск ещё немецкий и что все части должны группироваться в городе Минске. Но они просчитались. Немцы, выскакивающие в город, попадали сразу к русскими в плен. Вся дорога Минск – Белыновичи была завалена труппами людей, повозками, всякими другими видами оружия. Очень много было немецких трупов. По дороге нельзя было даже пройти. Тракторами растаскивали с дороги всё, затрудняющее наступление.

Два друга.

Дрались по-геройски, по-русски

Два друга в пехоте морской.

Один паренек был калужский,

Другой паренек костромской.

Они точно братья сроднились,

Делили и хлеб и табак.

И рядом их ленточки вились

В огне непрерывных атак.

И вдруг от осколка снаряда

Упал паренек костромской.

– Со мною возиться не надо, —

Промолвил он другу с тоской. —

Он сражался храбро, без страха,

Он не знал преград на пути.

Он не думал здесь, под старой Руссой,

Смерть себе внезапно найти.

Не забудь, родная, эту песню,

Эта песня скоро сгонит грусть.

Варя, я под старой не погибну,

Так к тебе с Победою вернусь.

Польша, город Кузница, ноябрь 1944 года.

(Записано в ноябре 1944 года в Польше)

Наконец достигли Польши. Стояли на станции Кузница. Стаскивали подбитые танки противника и свои на станцию, для отправки их в Россию на ремонт.

Измена в любви.

Дело было очень поздней осенью,

С неба мелкий дождик моросил,

Шел без шапки, пьяною походкою,

Тихо плакал, и о ней грустил.

В переулке пара показалася,

Не поверил я своим глазам -

Шла она к другому прижималася,

Прижималася она к его устам.

Быстро хмель покинула головушку,

Из кармана вынул я наган…

И раздались два глухие выстрела

А в ответ услышал: "Хулиган!"

Эх, любовь, любовь, любовь кручинушка,

Слишком сильно рано полюбил.

А теперь я плачу сожалеючи,

Белый свет становится не мил.

Пой гитара, плачь, играй, подруженька

Всё – равно, мне жизнь не дорога.

Я убил свою хорошую,

А теперь мне всё-равно, тюрьма.

Россия, станция Тёмный лес, деревня Раздел1, декабрь 1944года.

(Записано в декабре 1944года в России).

Моряк черноморского флота.

Я встретил его близ Одессы родной,

Когда в бой пошла наша рота.

Он шел впереди с автоматом в руке,

Моряк Черноморского флота.

Он шёл впереди и пример подавал,

Он был уроженец Ордынки.

А ветер гулял за широкой спиной

И в лентах его бескозырки.

Ещё лишь один раз я видел его,

В той чистенькой маленькой хате.

Лежал он на докторском белом столе

В защитном походном бушлате.

Двенадцать ранений хирург насчитал,

Две пули засели глубоко.

Но смелый моряк и в бреду напевал:

"Раскинулось море широко…"

В сознанье пришел он, хирурга спросил -

Поедешь ко мне на Ордынку?

Жене передай мой последний привет,

А сыну вручи бескозырку.

Польша, город Кульм, река Висла, декабрь 1944года.

(Записано в декабре 1944 года в Польше).

Беленький халатик.

Беленький, скромный халатик

Лучше, чем синий платок.

Ты обещала, что не забудешь

Дать мне для сна порошок.

Порой, ночной

Мы повстречались с тобой.

Я был доставлен, пулею ранен,

Ты же была медсестрой.

Ночи и дни проходили

Я всё в палате лежал.

Белый халатик, ясные очи

С нежной улыбкой искал.

Порой ночной ты говорила со мной

– Что вы не спите,

Что вы не спите,

Вы же, товарищ, больной.

Раны мои затянуло,

Белый халатик помог.

Как-то случилось, и получилось

Сердце сдержать я не мог.

Дни проходили и ночи,

Снова я еду на фронт.

Но не забуду, я помнить буду

Белый халатик родной.

Порой ночной

Мы расставались с тобой.

Ты говорила, что не забуду

Милый желанный родной.

Страна Польша, город Чарск, декабрь 1944 года

(Записано в декабре 1944 года в Польше, город Чарск)

Катюша.

Расцветали яблони и груши,

Сад в цветах белеет, как в снегу.

Ну-ка выйди на берег Катюша,

У Днепра не стой на берегу.

Спой мне песенку, Катенька-Катюша.

И припомни старую, свою.

За тебя сражался, был контужен

Я под Оршей в яростном бою.

И окреп я в госпитале этом,

И опять по-прежнему готов

Рваться в бой за Родину Советов,

Бить проклятых извергов – врагов.

Я слыхал, что ты врагов любила,

Шнапс пила и ела шоколад.

Ведь они отца и мать убили,

И повешен ими мой родимый брат.

Я не верил, больно было слышно,

Ты любовь мою не сберегла.

От кого ты Катенька – Катюша,

От кого ты Фрица родила.

Не твоя ли трудится в Берлине

Молодая пленная сестра.

Ты об этом, обо всём забыла,

С офицером спала до утра.

И не ты ль в октябрьскую Победу

Под звездой советской родилась.

А теперь фашисту людоеду

За буханку хлеба продалась.

Вот вернусь я в свой город на танке,

Я вернусь, но только не к тебе.

А к своей подруге партизанке,

Боевой подруге на войне.

Ты гуляй, люби, как хочешь фрицев,

Их целуй в холодные уста.

Всё – равно, тебе от нас не скрыться,

От могилы не уйти и от креста.

Польша, город Белосток, январь 1945 года.

(Записано в январе 1945 года в Польше).

Не гордись.

Не гордись ты своею красотой,

Не внушай ты в молодости,

Ты любовью не торгуй и собой,

Молодость свою ты не губи.

Не хочу я просто потрепаться,

Не хочу тебе теперь внушать,

Ты привыкла много раз влюбляться

И любовью можешь торговать.

Но теперь забыта ты мною.

Не хочу тебя я вспоминать.

Ты ж могла собою гордиться

И могла легко ты изменять.

Ты возможно думала другое,

Что узнать никак я не смогу.

И влюблялась временно в другого,

А в письме ты пишешь ерунду.

Вспомни, как собой ты гордилась,

Но тому причиной война.

Не в меня же в первого влюбилась,

А возможно, сотни ты верна.

Но прости, писал я не скромно,

Это правда, не ерунда.

Всё в пути к любви очень склонно

А ты к измене склонна всегда.

Польша, город Белосток, январь 1945 года.

(Записано в январе 1945 года в городе Белосток в Польше).

В Польше мы прожили несколько месяцев в городе Белостоке. Жил на частной квартире у одного русского поляка, который меня уважал и мы часто с ним беседовали о всех вопросах жизни в России и в Польше. Часто приходилось ходить, разведывать брошенные танки и доносить по команде. Жизнь проходила весело, на фронте пока действий не было. Враг укрепился на реке под городом Ломжей. Мы стояли на отдыхе. В Белостоке встречали Новый 1945 год. Собрались все офицеры нашей части и дали жизни на всю защелку. Закончился вечер благополучно.

Что такое поцелуй.

1. Женщина: Поцелуй – это невинное развлечение.

2. Нотариус: Поцелуй – это предварительная сделка, обслуживающая

совершение акта.

3. Юрист: Поцелуй – это добровольное соглашение об аренде подвального помещения, без света.

4. Командир корабля: Поцелуй – это сигнал предстоящего шторма с сильной качкой.

5. Офицер: Поцелуй – это сигнал, после чего происходит капитуляция.

6. Химик: Поцелуй – это катализатор ускоряющий реакцию.

7. Машинист: Поцелуй – это свисток перед входом поезда в туннель.

8. Плановик: Поцелуй – это директива центра в низовую ячейку с производством плана в девять месяцев.

Польша, деревня Выгода, февраль 1945 года.

(Записано в феврале 1945 года в Польше)

Гармонист

Ходил в рубахе шелковой

Веселый гармонист

С Васильевского острова,

С завода «Металлист».

Его не раз встречали мы

Вечернею порой

С гармошкой за плечами

Над светлою Невой.

Но вот войной нагрянула

Фашистская орда,

Он защищать отправился

Поля и города.

Ходил в атаки смелые

Веселый гармонист

С Васильевского острова,

С завода «Металлист».

Отважным был разведчиком,

Он пробирался в тыл

Он гнёзда пулемётные

Гранатами громил.

В бою, навылет раненный,

Скомандовал: «Вперед!

За Родину! За Сталина» -

Упал на пулемет.

Лежал в палате раненный,

Едва набравшись сил,

Баян свой перламутровый

С улыбкой попросил.

И заиграл походную

Веселый гармонист

С Васильевского острова,

С завода «Металлист».

Однажды утром раненых

Полковник навестил.

«Откуда ты, отчаянный?» –

Он ласково спросил.

Ему с улыбкой гордою

Ответил гармонист:

«С Васильевского острова,

С завода «Металлист».

Польша, город Остроленка, февраль 1945 года

(Записано в феврале 1945 года).

Одесса.

По полю танки грохотали,

Матросы шли в последний бой.

А молодого краснофлотца

Несли с разбитой головой.

Прощай Одесса – мать родная.

На век простился я с тобой,

Тебя я больше не увижу,

Лежу с разбитой головой.

Люблю тебя, моя Одесса,

Я защищал тебя в бою.

И за тебя, моя Одесса,

Жизнь молодую отдаю.

Польша, город Ломжа, февраль 1945 года.

(Записано в феврале 1945 года).

В один из светлых дней, был послан минёр Липаков разминировать минное поле. Он по небрежности был разорван на куски. Клочки его тела схоронили на земле Ломжеской. Дав салют из автоматов, мы уехали. Спи, друг, будем мстить за вас, за Родину. Прощай, боевой друг.

Катюша

Расцветали яблони и груши,

Становился чёрным гарнизон.

Из завода двигались Катюши

По асфальту гладкому на фронт.

Вот к передней Катя подходила,

Поднося снаряды за собой.

И такую песню заводила,

Что фашисты начинали вой.

Годы вспомнят русскую катюшу,

Мир узнает, как она поёт.

Из врага выстреливают душу,

А бойцам отвагу придаёт.

Разлетелись головы и туши,

Дрожь колотит немца за рекой.

Эта наша русская катюша

Немчуре поёт за упокой.

Польша, город Ломжа, река Нарев, февраль 1945года

(Записано в феврале 1945 года в Польше).

По реке Нарев была расположена оборона противника. Крупные доты и дзоты были рассеяны по берегу. Несколько сетей колючих проволок было растянуто в несколько рядов. Наши войска сильным ударом смели все укрепления. Растерзанные снарядами нашей артиллерии, лежали фрицы. Блиндажи были забиты немцами, которые нашли там свою могилу. Наши герои пробирались в блиндажи и их там уничтожали, несмотря на их сильное сопротивление. За рекой было заминированное поле метров на 400 – 600, доходило до 1000 метров. Узкими проходами пробирались наши части через укреплённую полосу противника. Под вечер мы расположились в блиндажах отдохнуть, сгрызть кусок чёрствого хлеба. Утром двинулись дальше, дальше и дальше.

Перед прорывом

На Одере утро в разливе ракит,

Краснеют построек руины.

В сплошной канонаде дрожит и гудит

Простор Бранденбургской равнины.

Куда не посмотришь, картина одна –

Ракеты, орудий раскаты.

Повсюду в окопах пехота видна,

Бризантные рвутся гранаты.

И в марше, спеша на последний редут,

Носители воинской славы,

Гвардейские части на запад идут

По брёвнам глухой переправы.

Окончится здесь предпоследний маршрут

И, зная приказ командарма,

Войска разместятся и в землю врастут,

На узком овале плацдарма.

Чтоб с этих низин и болотной глуши,

Как с края стального трамплина,

Свой грозный, последний прыжок совершить

До самых предместий Берлина.

Польша, март 1945 года.

(Записано в марте 1945 года).

В окопе.

Товарищ, не в силах в окопе лежать,

Боец заявил командиру.

В руках я не в силах винтовку держать,

И раны измучили спину.

Я верю охотно товарищ тебе,

Ты раненный в прошлом сраженье.

Но наши родные не знают судьбы,

Не знают, что мы в окруженье.

Товарищ умолк и винтовку схватил,

Собравши последние силы.

Едва ли холодный курок опустил,

Как рядом взорвалися мины.

Он тело со стоном своё опустил,

Обвёл всех товарищей взглядом.

Хотя бы на миг, кто туда заглянул,

Назвал бы окружение адом.

Мороз настигал, и ветер шумел

Над нами парят самолёты.

За сопкой наш пулемёт говорит,

Фашистские бьют пулемёты.

Напрасно старушка ждёт сына домой,

А жёны мужей ожидают.

К детям не вернуться папаши домой,

Им скажут, они зарыдают.

Споёмте товарищ мы песню свою,

Споёмте мы песню простую.

Споём эту песню и двинемся в бой

За Родину нашу родную.

Польша, река Одер, 1945 год.

(Записано в 1945 году в Польше).

Побывка.

Лесом, полями, дорогой прямой

Парень идет на побывку домой.

Ранили парня, да что за беда,

Сердце волнует, и кровь молода.

К свадьбе залечится рана твоя,

С шуткой его провожали друзья,

Песню поет он довольный судьбой:

«Крутится, вертится шар голубой,

Скоро он будет в отцовском дому,

Выйдут родные навстречу ему.

Будет его поджидать у ворот

Та, о которой он песню поет,

Вот показалось родное село,

Только теперь не такое оно.

Черные трубы над снегом торчат,

Черные птицы над ними кружат.

Где эта улица, где этот дом?

Где эта барышня, что я влюблён.

Только весит над колодцем бадья

Где ж ты родная деревня моя?

Вышла откуда-то старая мать,

Где же, сыночек, тебя принимать?

Чем же тебя напоить, накормить?

Где же постель для тебя постелить?

В дымной землянке погас огонек,

Парень в потемках на сено прилег

Зимняя ночь холодна и длина,

Надо бы спать, но теперь не до сна.

Дума за думой идут чередой.

Рано, как видно, пришел я домой.

Нет мне покоя в родной стороне

Сердце мое полыхает в огне.

Жжет мою душу горячая боль.

–Ты не держи здесь меня, не неволь!

Эту тяжелую муку врагу

Я ни забыть, ни простить не могу.

Из темноты отзывается мать

Разве же стану тебя я держать?

Вижу я, чую, что сердце болит,

Делай, как знаешь, как совесть велит.

Поле да небо, безоблачный день,

Туго у парня затянут ремень,

Ловко прилажен походный мешок

Свежий хрустит под ногами снежок

Вьется и тает махорочный дым,

Парень уходит к друзьям боевым.

Парень уходит, судьба решена

Дума одна и дорога одна.

Глянет назад в серебристой пыли

Только скворечник маячит в дали

Выйдет на взгорок, посмотрит опять,

Только уже ничего не видать.

Дальше и дальше родные края.

Настенька, Настенька, песня моя,

Встретимся, нет ли мы снова с тобой,

Крутится, вертится шар голубой.

Вот почему мы бесстрашны в бою

Бьёмся жестоко за землю свою.

Счастье своё не уступим врагу.

Будет на улице праздник и нам.

Польша, город Кульм, Торн, март 1945года.

(Записано в марте 1945 года в Польше).

Конверт

К тебе сквозь туманы, леса и поляны

Летит мой конверт голубой.

Летит мой листочек, родной голубочек,

В тот дом, где расстались с тобой.

Пусть горы высоки, пусть степи широки,—

Слова прилетят в край родной.

О смелых ребятах, о грозных атаках

Расскажет конверт голубой.

Ты, помнишь, сказала, когда провожала:

«Разлуку враги принесли…»

Тех слов не забуду, врагов бью повсюду,

Чтоб вновь разлучить не смогли.