Kitabı oku: «Записки совы»

Глава 1

– Ой, девки, хорошо с вами… – говорит Настя, моя вечная подруга, с которой мы старательно ссоримся и миримся вот уже лет двадцать пять, потому что именно так долго мы с ней и дружим. Наше знакомство состоялось во дворе, где Настенька попыталась утвердить свое право стать королевой местной песочницы путем демонстрации платья с какими-то умопомрачительными оборками и шикарного нового ярко-зеленого совка в придачу, подцепив им песчаный куличик, который я только что старательно соорудила посреди упомянутой песочницы. Я, как утверждают свидетели в лице Настиной мамы и моей старшей сестры, отреагировала весьма решительно, высыпав ведерко с песком на аккуратно причесанную голову нахальной претендентки на первенство.

Лиля согласно кивает, улыбается, ставит бокал с недопитым вином на стол и заправляет за ухо упорно падающую на лицо прядь иссиня-черных волос. С Лилей мы знакомы со школы. Она появилась в нашем девятом и стала моей соседкой по парте после того, как мы в очередной раз в пух и прах разругались с Настей уже не помню по какой причине. Лиля, спокойная восточная женщина – полная противоположность бурной рыжеволосой толстушке Насте, и обе они – противоположности мне, бледнолицей шатенке с неустойчивым характером. Как мы втроем умудряемся дружить столько лет, уму непостижимо! Было время, когда мы почти не расставались, мы знаем в подробностях и жизненные, и любовные истории друг друга. Сейчас мы встречаемся не так часто и больше общаемся по телефону, а собираемся вместе только по поводам. Сегодня повод оказался достаточно серьезным – мы празднуем мой… развод.

– Сидим мы, конечно, хорошо, но я, как женщина восточная, – говорит Лиля, снова берясь за тонкую ножку бокала, – не могу одобрить твой шаг, Сашка. Понятно, что-то у вас не заладилось, но когда я вспоминаю вас с Алексеем пять лет назад…

– И не вспоминай! – бурно вступает Настя. – Я, как женщина славянская, терпеть не могу, когда мужики не могут постоять за себя! Рохляки, распустят сопли…

– Это кто, Алешка, что ли, распустил сопли? – спрашивает Лиля, бросая на меня вопросительный взгляд.

– А что, разве нет? Ничего не было… ничего не могу… ахи-охи… Ведь так, Саш? – Настя тоже вопросительно смотрит на меня, готовая продолжить свою любимую песнь о несостоятельности мужской половины человечества.

Я молчу, голова слегка кружится от выпитого вина. Состояние эйфории, которое охватило меня после официального сообщения, что отныне я свободна и могу начать новую жизнь, прошло, а на его место пришло ощущение, что жизнь разломилась на две половинки: до и после, и я не совсем представляю, как жить дальше.

– Что молчишь? – с напором спрашивает Настя. – Ты не рада?

– Ну чему ей радоваться, Настя? – Лиля, допив вино, ставит бокал на стол. – Они с Алешкой были такой отличной парой и вдруг все вот так…

– Были, не спорю. Но были… – Настя хлопает ладонью по столу. – Все когда-то заканчивается. И вообще, это ужасно, жить с одним мужчиной всю жизнь! Не понимаю, чему радуются люди, когда гордо заявляют, что прожили вместе полвека. Это же ужас просто!

– А ты что, разводиться с Макаром собираешься? – Лиля с ехидцей взглядывает на подругу.

– А что, вот возьму и разведусь! Поживу еще… годков пять и круто все поменяю!

– А дети? – сурово спрашивает Лиля.

– А дети уже будут большими, поймут.

– Настя, ты несешь полную чушь. Вот Антон остался без отца и что в этом хорошего?

– Ну, конечно, разве я могу сказать что-то умное? – возмущается Настя, встряхивая своими кудрями.

– Ладно, девочки, не спорьте, – вступаю я. – В конце концов, я вправе решать, как мне жить, или нет? И почему Антон остался без отца? Я не запрещаю им встречаться. Отец может распрекрасно заниматься воспитанием сына, ему никто в этом не отказывает.

– А разве не помешает, что отец будет жить отдельно от вас? – спрашивает Лиля.

– А когда он жил с нами, он много внимания уделял сыну? – взвиваюсь я.

– Саш, согласись, Алексей хороший отец, разве не так?

Я замолкаю. Лиля, как всегда, сдержанна и разумна. Разложить все по полочкам и сделать выводы – это ее конек. Настя бурно поддерживает меня и разражается пылкой речью о женской независимости. Лиля молча слушает ее, рисуя пальцем круги на скатерти. Я, через пару минут выпав из действительности, в очередной раз прокручиваю в памяти события последних дней.

Прощаемся у входа в кафе, где просидели почти два часа. Настя убегает, чтобы забрать своих двойняшек из детского сада, Лилю тоже ждут дела, а я, проводив подруг, несколько минут в задумчивости стою на тротуаре. Дома меня никто не ждет, нужно ехать к родителям забирать Антошку, придется выслушать их мнение по поводу развода, а слушать это совсем не хочется.

В родительском доме меня встречают, как я и ожидала, без восторга, за исключением Антона, который по своей давней привычке прыгает, обхватив меня за шею, и виснет на мне всей своею тяжестью.

– Как будто сто лет не видел, – ворчит мама. – Тоша, оставь мать, у неё сегодня был трудный день.

– Очень трудный… поломала жизнь парню, – это папа, подняв глаза над стеклами очков.

– Антон, иди поиграй, – говорит мама.

Антон обиженно сползает с меня и отправляется из комнаты, всем своим видом демонстрируя насколько взрослые безнадежные и занудные существа.

– Ты довольна? Такого я от вас не ожидала! И ты сообщаешь о своем разводе только сегодня, когда уже все сделано? Что там у вас случилось? А о ребенке вы подумали? Ты меня в гроб сведешь своими выходками! – начинает мама, как только за Антоном закрывается дверь. – Отец весь день за сердце хватается! Ты останешься сиротой!

– Спокойно, товарищи, в этой очереди первой стою я! Здесь кто-то пытается претендовать на мое место? Вы, дорогие мои, еще поживете! – это вступает бабуля, появившись из кухни, энергично вытирая руки полотенцем. – Оставьте девочку в покое. Если ребята и наделали глупостей, пусть это будут их собственные глупости.

– Евгения Дмитриевна, опять вы со своими шуточками… совершенно неуместными! – стонет мама.

Отец молча вздыхает. Родители вправе буйствовать, ведь я сообщила, что мы с Алексеем развелись, только сегодня утром, когда привезла к ним Антошку.

Смотрю на бабулю, которая подмигивает мне, а потом укоризненно качает головой. Мол, потом поговорим…

Беседа с родителями закончилась маминым: «можешь больше здесь не появляться, знать тебя не хочу после всего этого»; горестным папиным вздохом и укоризненным взглядом; и бабушкиным: «внучка может не появляться, но чтоб правнук являлся как штык!»

В нашей однокомнатной квартире тихо и пусто. Мой бывший муж переехал к своим родителям уже две недели назад. Отправляю Тошу умываться и разбираю его постель. Почему мне так грустно? А ведь вчера было ощущение легкости и свободы. Куда все ушло? Не нужно было встречаться с подругами? Или расстраиваюсь из-за реакции родителей? Как будто можно было ожидать, что они радостно встретят весть о нашем разводе? Вспоминаю сегодняшнюю встречу с бывшим супругом, как он молча подписывал документы, стараясь не смотреть в мою сторону. О чем он думал в тот момент? Чувствовал, как и я, облегчение? Злился? В конце концов, дело сделано, и нечего оглядываться назад, нужно смотреть вперед, в будущее. Но будущее, которое вчера казалось мне ясным и вполне определенным, сегодня заволокло какой-то дымкой.

Антон появляется из ванной.

– Мам, а папа, когда он вернется?

Ну вот, началось… Что мне делать? Придумывать для пятилетнего сына сказку про папу, который уехал и вернется не скоро? И так уже две недели отделываюсь от его вопросов нелепыми выдумками.

– Мам, а папа больше не будет жить с нами?

Вопрос сшибает меня с ног. Мучительно ищу ответ и решаю, что нужно сказать правду или почти правду.

– Тош, папа… мы с папой решили пожить врозь… Давай, я тебе почитаю. Что ты хочешь?

– А почему?

– Ну… так получилось, – беспомощно тяну я.

Антон внимательно смотрит на меня, но больше ничего не спрашивает. Потом поворачивается на бок, засунув кулачок под щеку, и требует:

– Почитай про лягушку…

Облегченно вздыхаю и, устроившись рядом с сыном, начинаю, не помню в который раз, перечитывать его любимую сказку о лягушке, что мечтала побывать в Африке. Странная мечта для лягушки… Тошкины глаза закрываются, и вскоре слышу ровное дыхание сына. Если бы я могла заснуть вот также… Хотя, есть идея! Стоит почитать что-нибудь занудно-убаюкивающее. Или, наоборот, что-нибудь увлекательное, чтобы и не пытаться заснуть. Остановившись на втором, достаю свежекупленный детектив, забираюсь в кровать и, как ни странно, через несколько минут с увлечением погружаюсь в перипетии лихо закрученного сюжета.

Антон поднимает меня ни свет ни заря. Сегодня суббота, и хотелось бы поспать, учитывая, что читала до трех ночи, да и просто ненавижу вставать рано. Я – сова по натуре, всю сознательную жизнь страдающая от необходимости подниматься утром. Народная мудрость «кто рано встает, тому Бог дает», которую упорно пропагандирует моя мама, всегда вызывала у меня содрогание. Ясно, что трудолюбивые крестьяне вынуждены вставать с расцветом, потому что этого требует жизненная необходимость, но по какой причине крестьянский образ жизни должен распространяться на остальных обитателей планеты, я не понимаю. Мой бывший муж – стопроцентный жаворонок, который засыпает тогда, когда я, наслаждаясь наступающими сумерками, наполняюсь силой и энергией.

Вспомнила, как ездили в прошлом году на море, и он валился спать в десять вечера, как раз тогда, когда я собиралась на вечернюю прогулку и купание. В шесть утра он отправлялся на утреннюю пробежку вдоль морского берега, при этом будил меня и пытался заставить бежать вместе с ним. Умом я, конечно, понимала, что утренняя пробежка с супругом вдоль берега моря весьма полезна и, более того, романтична, но мой организм от макушки до пяток протестовал против подобного насилия. В результате мы поссорились по-крупному. Он обвинил меня в том, что в моих вечерних вылазках есть какая-то подоплека, хотя какая точно, так и не смог указать. Я же заявила, что он, бросая меня вечером в одиночестве, сам провоцирует на эту самую подоплеку, а поднимая ни свет ни заря, навязывает свое видение мира, с чем я, женщина, живущая в двадцать первом веке, согласиться никак не могу. Спор зашел очень далеко, в результате мы два дня не разговаривали и, что самое печальное, посредником между нами пришлось выступать Антону, который несмотря на юный возраст, неплохо справился с этой задачей. Короче говоря, ничего хорошего…

Сонно плетусь умываться, с отвращением вспоминая, что завтра – 8 марта, праздник, который мужчины так же успешно подмяли под себя, как и все остальные. Как мы провели прошлогодний женский день? Мой бывший супруг с утра вручил мне букет цветов, а потом потащил за город, где в честь праздника проходило очередное ралли, в котором он, естественно, принимал бурное участие. Вернулись домой поздно: он, весьма довольный собой, но обиженный, что не дала ему остаться и отпраздновать женский день в компании гонщиков, а я – уставшая как собака от пятичасового наблюдения за ревущими машинами. Вечером по телевизору демонстрировался футбольный матч, вероятно, тоже в честь женского дня, причем матч этот был очень важен и судьбоносен, и оторвать разгоряченного автомобильными и футбольными страстями Алексея от экрана не представлялось возможным. Разозлившись, собрала Антона и удалилась в гости к Лиле. В общем, ничего хорошего…

Впрочем, хватит лелеять свои обиды, иначе этому не будет конца. Я начинаю новую жизнь, и буду считать завтрашний праздник символом начала этой самой новой жизни.

Усаживаемся завтракать с Антоном. Он лениво ковыряет ложкой овсяную кашу.

– Мам, почему я должен есть кашу?

– Потому что это полезно, – нравоучительным тоном заявляю я.

– Буду большим и сильным?

– Правильно, будешь большим и сильным.

– Как папа?

– Как папа, – рассеянно отвечаю я.

– И буду ездить на гоночной машине, как папа?

– И будешь…

Ну уж нет, этого еще не хватало! Да что же это такое? Почему эти мужики так стремятся походить друг на друга? Хотя, отчего бы сыну не стремиться походить на своего отца? И почему бы ему не унаследовать все его недостатки? Или… достоинства, справедливости ради. Быстренько сворачиваю разговор, опять не найдя нужных слов.

– Давай, Тош, доедай кашу, пей чай и пойдем погуляем.

Перспектива Антона вполне устраивает, он мужественно заталкивает в себя еще пару ложек каши и с шумом отпивает чай из большой кружки. Алешкиной кружки… Черт, почему я налила Антону чай в кружку бывшего супруга? И почему он до сих пор не забрал ее? И как долго мне еще натыкаться на его вещи? Нужно позвонить и сказать, чтобы срочно забирал все свои шмотки.

Вечером приезжает бабуля. Что-то обсудив с правнуком, она включает ему мультик и тащит меня на кухню.

– Угости чайком, Сашка. Как вы дошли до жизни такой? Рассказывай!

– Вот так и дошли… – отвечаю я, размышляя, говорить ли бабуле всю правду или только половину.

– Для развода должна быть веская причина, я так полагаю. Хотя, конечно, можно развестись и по глупости, так тоже бывает.

– Бабуль, а ты как разводилась? – хватаюсь за ее последнюю фразу, чтобы как можно дальше отодвинуть момент истины.

– Я? С кем ты имеешь в виду? С Борисом, Глебом или Юрием?

Моя бабуля умудрилась трижды выйти замуж и трижды развестись. Может, я пошла в нее, и у меня тоже есть такие шансы? Хотя, зачем мне это? Одного бывшего супруга мне более чем достаточно!

– Ну, хотя бы с дедом, – говорю я.

Истории бабулиных замужеств и разводов я знаю наизусть, но сейчас готова снова выслушать их, лишь бы не рассказывать свою. Но бабулю трудно провести, она, несмотря на явное желание предаться трепетным воспоминаниям, мгновенно концентрируется и, постучав пальцами по столу, заявляет:

– Сашка, не сбивай меня с мысли. Мы говорим о тебе, а не обо мне!

– Бабуль, это долго объяснять…

– А я никуда не спешу. Не очень хочется говорить? Ладно, настаивать не буду, созреешь, расскажешь, – бабушка играет временное отступление. – А с твоим дедом мы развелись по совершенно пустяковому поводу, хотя, как я теперь понимаю, причины были глубинные и серьезные.

Вот и пойми мою бабулю, когда она шутит, а когда говорит серьезно. Это ее качество страшно раздражает мою маму. Чувство юмора у бабули весьма своеобразное. Она даже умудрилась назвать в честь первого мужа своего сына от второго брака. Убедила второго мужа, дядю Глеба, с которым до сих пор находится в прекрасных отношениях, и который не раз предлагал ей снова выйти за него замуж, что так звали ее прадедушку по материнской линии. Хотя, может, его действительно так звали?

– Знаешь, Саш, – продолжает бабушка, – родители твои просто в шоке. Как вы умудрились все скрыть? И давно вы это решили? Ведь, если у вас ребенок, сразу не разводят…

– Как видишь, развели…

– Не нравится мне твой вид и настрой, Сашка. А договориться было никак нельзя?

– А ты пыталась договориться со своими мужьями, бабуль?

– Гм… интересный вопрос… Знаешь, если рассматривать формально, во всех случаях инициатором развода была я, а повод подавали мои мужья.

– А если неформально?

– А если неформально, то сейчас я бы не развелась ни с тем, ни с другим, ни с третьим. Хотя, твой дед был слишком мягким и безвольным, из него можно было веревки вить, Глеб слишком, как сейчас выражаются, полигамным, а Юру интересовала только работа.

Бабуля все же расслабляется и пускается в воспоминания, которые преподносит с такой перчинкой, что я не могу не улыбнуться.

– Ну вот, хоть развеселила тебя, уже хорошо. Развелась, значит, развелась, и нечего киснуть!

В дверь кухни просовывается Антон:

– Бабуль, там мультик кончился…

– Пошли, правнук, разберемся с вашей техникой.

Бабушка поднимается и, потрепав Антошку по голове, удаляется с ним в комнату, а я остаюсь на кухне и погружаюсь в размышления о том, что мой супруг вдобавок ко всем своим недостаткам тоже оказался… полигамным. Впрочем, почему оказался? Он, вероятно, таким и был, а как же иначе. Проклятье! Я же начала новую жизнь!

Опять укладываюсь спать в два часа ночи. На этот раз, чтобы не предаваться удручающим воспоминаниям, включаю сериал про мисс Марпл и смотрю две серии подряд.

Глава 2

Утро, которое не может быть добрым. С трудом разлепляю глаза. Нужно подниматься, а то сейчас примчится мой жаворонок и начнет требовать, чтобы я вставала. И кроме того, все-таки сегодня праздник, хоть он и не вызывает у меня праздничных эмоций. Решительно выдергиваю себя из постели и отправляюсь под душ. Приведу себя в порядок и докажу самой себе, что готова начать новую свободную жизнь! Стою под струями горячей воды и повторяю эти слова, как заклинание. Выбравшись из душа, звоню маме, все-таки нужно поздравить ее и бабулю с праздником. Реакция ожидаемая.

«Спасибо, конечно, но твой поступок настолько меня расстроил, что праздник мне не в радость». Интересно, почему все обвинения сыплются на мою голову? Разъяренно гремлю посудой на кухне. Антон просовывает голову в дверь, протирая заспанные глаза.

– Ма-ам! Ты уже завтрак готовишь? Я не хочу кашу….

– Тоша, успокойся, сегодня каши не будет. Едим бутерброды и пьем какао!

– Ур-ра! – вопит Антон. – Бутр-ребр-роды, это вкусно…

– Не бутреброды, а бутерброды…

– Бур-ретбр-роды, бр-руребр-роды, – грассирует Антон. Он недавно научился выговарить букву р, и теперь она звучит у него раскатисто и слегка по-французски.

Наблюдая, как Антошка поглощает любимые бутре… бутерброды, ловлю себя на мысли: «Интересно, поздравит ли меня с праздником бывший супруг?». Представила, как отвечу ему: «Мне, конечно, приятно, что ты еще не забыл о том, что я тоже женщина, но я совершенно не нуждаюсь в твоих формальных поздравлениях!» Или нет, не так, круче: «А пошел бы ты подальше со своими жалкими поздравлениями!» Нет, это будет выглядеть слишком эмоционально и с намеком, что мне не все равно. Может так: «Премного благодарна, вы очень внимательны, Алексей Петрович!» Да что же это такое, опять я за старое? И с какой стати ему звонить и поздравлять свою бывшую жену? И мне совершенно это не нужно! И вообще, ему есть кого поздравлять! А если опять позвонит эта… Нет, пусть только попробует!

Душа моя жаждет покоя и равновесия, но чувствую, ни на то, ни на другое в ближайшее время ей надеяться нечего. Если я все-таки не возьму себя в руки.

После завтрака отправляемся с Антошкой гулять. Тротуары залиты водой. Снега не было всю зиму, но, видимо, высшие силы, спохватившись, что где-то ошиблись в расчетах, решили хоть как-то реабилитироваться и ниспослали в начале марта обильный снегопад, ну а затем, естественно, бурную оттепель.

Антон старательно читает вывески. Недавно он научился складывать буквы в слова и теперь читает все, что попадается ему на глаза. Покупаю букетик нарциссов, настроение взлетает. Как все-таки странно действуют на женщину цветы, даже подаренные самой себе. Вдруг ощущаю себя красивой, где-то даже длинноногой и привлекательной. Правда, этого ощущения хватает ровно на пять минут, потому что пролетевшая мимо иномарка обдает меня грязными брызгами. По светлому пальто растекаются темные мокрые пятна. На языке застывает совершенно непристойное ругательство, на глаза наворачиваются слезы. Антон растерянно смотрит на меня.

– Ма-ам…

– Ладно, Антон, пошли дальше… ерунда…

Еще не хватало расплакаться и прервать свое праздничное шествие из-за какого-то идиота. Решив не обращать внимания на испорченное пальто, беру сына за руку, и мы шагаем дальше.

Наша прогулка удалась, несмотря ни на что. Мы сходили в парк, послушали духовой оркестр, Антон тут же заявил, что, когда вырастет, обязательно станет трубачом, и потребовал немедленной покупки такой же блестящей трубы с колечками, «как у того круглого дяденьки». Затем он уломал меня прокатиться на колесе обозрения, хотя это стало настоящим испытанием, потому что я ужасно боюсь высоты. Я вцепилась одной рукой в поручень, а другой прижала хихикающего Тошку к себе, да так и просидела до того момента, когда наша кабинка добралась до земли. Спустившись на землю, мы отправились в кафе есть мороженое. Правда, первые пятьдесят метров после колеса я отмерила совершенно ватными ногами под подбадривающие возгласы сына, душевно радуясь, что рядом со мной все-таки находится мужчина, хоть и маленький.

Дома бросаюсь искать пятновыводитель и, как назло, в процессе поисков натыкаюсь на старую бритву супруга. Швыряю ее в мусорное ведро. Нет, все-таки нужно ему позвонить и сказать… надрывно звенит телефон. И с чего это я так разволновалась? Это Настя.

– Сашка, быстро собирайтесь и дуйте ко мне! Лилька уже здесь, ждем тебя! Где ты шляешься?

Честно говоря, мне не очень хочется ехать сегодня в гости даже к подруге. Опять зайдет разговор о моем разводе. Хотя, у меня явно развивается мания величия. «Мир не вращается вокруг тебя!» – решительно говорю себе и отвечаю Насте:

– Будем через полчаса.

У Насти, как всегда, шумно и весело. Антон мгновенно включается в бурную возню двойняшек, подруги тащат к накрытому столу. Макар, муж Насти, мужчина огромного роста и необъятных размеров, балагур и душа компании, чмокает меня в щеку и вручает красную розу, невесть откуда взявшуюся у него в руке. Эффектно, черт побери! Эх, эти мужики! Через час, повеселив компанию, Макар удаляется, а мы, уже неплохо поднабравшись, остаемся втроем и сразу же, естественно, начинаем перетирать любимую тему: мужчины и их последствия.

– Повезло тебе с Макаром, Настя, – говорит Лиля.

– Да уж, повезло! Вы же знаете, какой он безвольный, вечно приходится толкать и пинать.

– Такого пнешь! – вставляю я.

– Размеры не имеют значения, – авторитетно заявляет Настя. – Но ты права, сдвинуть его в нужном направлении не просто.

– Ты у нас толкач еще тот! – усмехается Лиля.

– Девки, давайте выпьем за нас, за то, что мы такие красивые и замечательные! И чтоб нас мужики любили! – Настя поднимает свою рюмку, но тут же ставит, беспокойно переводя взгляд с меня на Лилю. – Ну, вы что, не согласны со мной? Девчонки, я же не виновата, что у вас все не так складывается!

– Почему не складывается! – возмущенно защищаюсь я. – У меня лично все прекрасно! И у Лильки тоже!

– Ага, у Лильки все прекрасно! – Лиля напевает, дирижируя самой себе.

– Да ладно, Лиль, какие наши годы… Ты, между прочим, сама их от себя отпугиваешь.

– Я отпугиваю? Хотя, может, ты и права, отпугиваю… Никого я не встречу, да и не хочу встречать! Вон, Сашка, какие у них с Алексеем страсти кипели, а теперь что? Раз-ве-лись…

– Да, кстати, Саш, ты так толком и не объяснила, с чего это вы с Алексеем разбежаться решили? – спрашивает Настя, и суровые взгляды подруг обращаются ко мне.

Всё… Так и знала, что разговор повернется в эту сторону.

– Рассказывай! – требует Настя. – Мы твои самые близкие подруги, нечего скрывать.

– Да, Саш, поделись, тебе же легче будет. Я вижу, что ты совсем не в своей тарелке.

– Он разбрасывал свои носки, – пытаюсь отшутиться я.

– И брился через день, и ноги не мыл… Хорошо, пункт первый есть, – невозмутимо констатирует Лиля.

– Он постоянно пропадал на работе, а все свободное время занят только своими дурацкими машинами и футболом!

Подруги молча смотрят на меня.

– Не аргумент, – наконец, выдает Лиля.

– У вас проблемы в постели? – спрашивает Настя.

Интересно, какая может быть взаимосвязь между носками, футболом, автомобилем и сексом?

– Нет у нас никаких проблем в постели, потому что и постели той нет, – в отчаянии шепчу я, чувствуя, что глаза наполняются слезами, пьяными слезами.

– Да ты что? Вы не спите? – Настя делает круглые глаза.

– Мы в разводе, между прочим, и вместе уже не живем! – хриплю я.

– Сашка, не держи нас за дурочек! – сурово парирует Настя.

Если я начну вспоминать всю череду наших мелких и крупных ссор, из-за тех же носков, зубных щеток, автомобилей и футбольных матчей, не выглаженных рубашек и не забитых гвоздей, не сделанного ремонта и пропущенных отцом праздников сына и так далее, и так далее, это займет весь вечер. Но все это можно было бы, в конце концов, пережить. Хотя бы из-за ребенка, если бы… Подруги смотрят на меня…

– Только не рассказывай сказку про то, что вы не сошлись характерами, – заявляет Настя.

Конечно, для Насти это не проблема, она своим характером забьет любого мужика.

– А, может, и правда не сошлись? – поддерживает меня Лиля.

– Ну, конечно, ты как женщина восточная, мудрая как змий…

– Скорее, как змея. А ты, как женщина славянская, останавливаешь коня на скаку.

– Ты что, намекаешь на мои размеры? Бьешь по больному месту? И остановлю, а ты что, сомневаешься?

– Нет, просто констатирую факт.

Подруги отвлекаются на обычную перепалку, а я, глотая слезы, наливаю себе водки и залпом опустошаю рюмку. Настя и Лиля, замолчав на полуслове, изумленно пялятся на меня.

– Так, девушку понесло, – говорит Настя. – Закусывать не забывай!

Слезы льются у меня из глаз потоком.

– Ну вот, довели Сашку до слез, подруги называется. – Лиля гладит меня по плечу.

– Мы помочь хотели, чтоб она душу облегчила, а то ведь больно смотреть. Иссохла вся.

– Ничего я не иссохла! – рыдаю я. – С чего бы мне сохнуть?

– По Алешке сохнешь, – подводит итог Настя.

– По Алешке?! Я?! Да я его не-на-ви-жу! Я счастлива, что развелась с ним, с этим мерзким бабником и занудой!

– С бабником? Алешка, бабник? Он изменил тебе? – Настя озвучивает вопрос, который явно вертелся у всех на языке.

– Да, да, да! – кричу я, захлебываясь слезами. – Изменил!

– Да ты что? – в один голос вопрошают Настя и Лиля.

И я рассказываю им все, ну или почти все: про рапорты соседки о том, что она наблюдала, как из машины Алексея выходила какая-то дама; про звонок неизвестной доброжелательницы, сообщившей, что у моего мужа роман с некой Ольгой; про другие звонки, то ли этой самой Ольги, то ли ее подруги; и про то, что он сначала уверял, что все это полная ерунда, а потом в пылу ссоры, заявил, что, почему бы ему и не изменить мне, раз я так убеждена в том, что это правда; и как дальше снежный ком наших обид и обвинений вырос до таких размеров, что я решила, что нужно срочно освобождаться от этого кошмара и подала заявление на развод.

– Ужас! – всхлипывает Настя. – Почему ты все это время молчала и ничего не рассказала нам?

– Ты что, Сашку не знаешь? Она же, как партизан, только под пыткой, да и то если третьей степени.

– А эта, стерва… она тебе еще звонит?

– В последнее время нет.

– У-у-у… Как я все это ненавижу, – стонет Настя. – К моему Макару тоже одна подваливала, так я ее…

– Размазала по стенке? – язвит Лиля. – Бедненькие мужчины, их бабы одолели. Хотя, Саш, ты точно знаешь про измену? Может, вы все-таки поторопились? Вы хоть спокойно обсуждали это?

– Разве такое можно обсуждать спокойно? – гремит Настя. – Правильно сделала Сашка, нечего им спускать!

Мне стало легче. Хорошо, что я все рассказала. Возможно, теперь, слегка переложив на чужие плечи этот груз, я смогу начать новую жизнь.

К тому моменту, когда вернулся Макар, мы пришли к утешительно-безутешному традиционному выводу, что все настоящие мужчины вымерли, что женщины – украшение человеческого рода и его лучшая часть, безнадежно обиженная оставшейся в живых недостойной мужской половиной, и, видимо, в честь всего этого, нестройно, но с большим чувством завывали: «полковнику никто не пишет…»

– Саш, куда вы пойдете? – шумит Настя. – Оставайтесь у нас! Антон уснул, не будешь же ты его будить?

Смотрю на мальчишек, они всей троицей мирно сопят, уложенные на широкую кровать в спальне: Настины двойняшки Гриша и Миша, и мой Тошка.

– Нет, Настя, мы пойдем, – упрямствую я.

– Ладно, если тебе так приспичило, то иди, а Тошку оставляй. Пусть завтра у меня побудет, как сможешь, так и заберешь.

– Ему же в детский сад идти.

– Ничего, один день прогуляет. А я завтра пирогов напеку.

Тошку будить жалко, и оставлять не хочется, квартира и так наполнена жильцами. В конце концов приходим к компромиссному варианту: оставляю сына на ночь, а завтра с утра заберу.

Макар вызывает такси, и вскоре мы с Лилей идем в машине по светящемуся вечерними огнями городу. Лилька выходит раньше, шофер такси довозит меня до въезда во двор моего дома и заявляет:

– Дальше не проехать, там у вас какой-то умник в арку заехал с негабаритом, да так и застрял. До сих пор стоит.

– А вы откуда знаете? – спрашиваю я.

– А я ровно как час назад сюда приезжал, пришлось пассажиров здесь высаживать. Да вы сами посмотрите!

И действительно, в арке, ведущей в наш двор, темнеет что-то, напоминающее огромный грузовик. Ворча, выбираюсь из такси, слышу посланное в спину весьма уместное водительское: «С праздником вас, девушка!» и, сердито кивнув ему, плетусь по лужам. Голова кружится, фонарь, который должен освещать проезд, разбит, в арке стоит кромешная темнота. Пройдя несколько шагов, с ужасом обнаруживаю, что попала в поток бурно текущей откуда-то воды. Черт, мои сапоги! Вода уже по щиколотку. Пытаясь сориентироваться в темноте, оглядываюсь вокруг: проезд превратился в реку, видимо, где-то прорвало трубу. Осторожно делаю несколько шагов, пытаясь найти хоть какое-нибудь сухое место. Тщетно… Единственный выход – идти вперед, но там стоит грузовик, который нужно обойти. Хорошо, что оставила Антона у Насти, а то пришлось бы тащить его на руках. Интересно, и куда смотрят наши доблестные гаишники? Празднуют женский день? Сделав еще несколько шагов, упираюсь в огромное колесо грузовика, вода хлещет по моим сапогам. Сегодня явно день испорченной одежды и обуви.

«О, б… так и не убрали!» – вздрогнув, слышу вдруг мужской голос позади. Этого только не хватало! Замираю.

– Что, девушка, застряли?

Оборачиваюсь, в темноте различаю силуэт высокого мужчины.

– Неплохо забаррикадировали, а? – спрашивает он меня.

Почему-то меня охватывает дрожь. Перепугалась или это химическая реакция после приема алкоголя?

– Хотите перебраться на ту сторону? – спрашивает он.

– Нет, у меня такое хобби – бродить по вечерам по затопленным дворам, – отвечаю я.

– Гм-м… – бормочет он. – Понятно. Давайте я вам помогу, что ли…

– Да что вы, спасибо, я уж как-нибудь сама.

– Какая вы упрямая, однако, – говорит он, разворачивается и направляется прочь из арки. Странно, зачем же он вообще шел сюда, если вдруг так резко решил вернуться? Неужели преследовал меня? Становится совсем не по себе. Я резко бросаюсь вперед, пытаясь пробраться между грузовиком и стеной арки, нога куда-то проваливается, я невольно вскрикиваю, за спиной хлюпают шаги, и сильная рука удерживает меня от падения.

– Отпустите! – кричу я.

– Да не бойтесь вы, я же вам помочь хочу! Осторожнее! Здесь прорвало канализацию! Можно пробраться вдоль стены, давайте я пойду вперед и протащу вас.