Kitabı oku: «Сладкая Льдинка», sayfa 2

Глава 2

Очнулась Софья в кромешной темноте, в окружении абсолютно-звенящей тишины, вернее, проснулась. Прислушалась – ни шороха, кроме звучания собственного дыхания и откуда ни возьмись бешеного сердцебиения.

«Где я?» – первая мысль.

Судя по ощущениям, лежала она в кровати. Но вот в чьей? Терялась в догадках. Кто-то заботливо укрыл покрывалом. К стыду Софья не обнаружила на себе одежды. Даже нижнего белья не оказалось.

«Не помню, как раздевалась» – озадачилась она, ощупывая себя.

Страх накрыл с головой. Как же так получилось? Покачала головой, пытаясь восстановить утерянное вчера. Не тут-то было! Вызвала лишь приступ огромной боли в висках, смешанный с головокружением. К горлу подступила тошнота. Во рту пересохло, словно плутала неделю в пустыне, не видя, капли воды.

Сглотнув, сделала глубокий вдох, набирая в легкие как можно больше воздуха. С трудом поднявшись и закутавшись в простыню, пошла наощупь. По пути то и дело встречались неожиданные препятствия: натыкалась на мебель, которой по памяти на этих местах не должно быть.

Острый угол невидимой преграды оставил шишку на лбу незадачливой путешественницы. Долго потирала она ушибленное место, ругая себя за неповоротливость. Шаг – новое препятствие, другой – и снова преграда. Запутавшись в длинной простыне, Софья с грохотом растянулась на полу.

– Больно – пропищала сама себе, поднимаясь с колен. До нее дошло – она не дома.

– Даш! – позвала, понимая, что заночевала у подруги.

Ни ответа, ни привета. Нашарила выключатель в прихожей, просеменила шатающейся походкой по чужой квартире, опираясь на стены, потому что непослушные ноги спотыкались от малейших преград.

В спальне мирно спала подруга, об этом свидетельствовало ее  ровное сопение. Пригляделась, опознав лишь высунутую из-под одеяла ногу. Будить не стала, наоборот старалась производить как можно меньше шума, пошла на цыпочках, по-кошачьи выставляя ступню.

В большой комнате остались следы вчерашней пирушки:  гора конфетных оберток, пустые бутылки, гора немытых стаканов. В нос ударил отвратительный запах алкоголя, человеческого пота. «Знатно повеселились! Интересно, который час?»

Софья пыталась обнаружить что-то смутно напоминающее ее одежду. Обшарила все уголки, заглянула под стол, залезла за диван. Неприятным холодком по спине пробежало скверное предположение, но она сразу же отвергла его. Тело не ощущало, что кто-то воспользовался ее слабостью. Все же последнее, что всплывало в голове – это прилипчивое внимание симпатичного Ильи. Подумала, что не мог такой приятный мальчик опуститься до мерзкого поступка, всего лишь легкий флирт, без продолжения.

Наконец, повезло: джинсы и майка оказались в ванной. Наспех натянула без нижнего белья, которое отыскать не удалось. Последовала к выходу искать обувь.

Большое зеркало в прихожей явно было не в порядке. Увидев себя в нем, Софья испугалась. Отражение исказило внешность до неузнаваемости. Вместо сияющих глаз, легкого румянца и свежей кожи, лицо украшали: остатки размазанной помады, угольно-черные разводы туши, осыпавшейся с ресниц. Волосы – краса и гордость, спутались в воронье гнездо и неопрятными клочками торчали в разные стороны. Такой овин расчесать безболезненно вряд ли получится. Софья схватилась за голову, пытаясь пригладить взъерошенную паклю.

«Ох, и влетит мне от мамы!» – решила она.

Еще один пробел в памяти: откуда взялась яркая красная помада? Никогда в здравом уме не решилась на подобную раскраску. Вульгарно, жуть!

Мысленно проклиная себя за слабость, ругалась, что пошла на поводу всеобщего настроения. Ох, уж этот пресловутый эффект стадности – куда все, туда и я, а все Дашка, затейница! Впрочем,  винить стоит лишь себя, как говорится, нечего на зеркало пенять…

Дарья себя в отличие от нее вела примерно, как и полагалось строгой девочке: следила за каждым шагом пьяненьких подруг, пыталась даже приструнить.

Софье пришлось вернуться назад в ванную и смыть стойкую окраску. Алая помада въелась в кожу и не хотела сдаваться без боя, мыло щипало глаза. Испортив  чистое полотенце, выругалась вслух:

– Чума! Доигралась!

 В  мозгу  строились догадки о том, как закончился вечер. Не осталось даже мелких отрывочных воспоминаний, заспала.  Попытки вернуть их тщетны, потому что голова раскалывалась от жуткой боли, а виски стиснули жесткие обручи похмельного синдрома. Надеясь, что ничего плохого не произошло, выскользнула из квартиры, в надежде, что на следующий день история прояснится. Дашка обожала в подробностях смаковать детали, по – обыкновению делая акцент на проступках, обязательно добьется, чтобы мышка – Сонька почувствовала себя дрянной девчонкой.

С облегчением выдохнула, оказавшись в стенах родного дома. Бросила грязные шмотки в стиральную машину, а сама встала под струи прохладного душа. «Пусть прошедший день забудется как страшный сон» – мечтательно подумала, погружаясь в сон.

Чудовищный сюрприз получила уже к вечеру. С анонимного аккаунта выложили в сеть любопытные  фотки, на которых абсолютно голая выпускница-отличница Софья Леднева позировала сразу с тремя парнями. Качество снимков оставляло желать лучшего: смазанные, местами высвеченные кадры, сделанные, по всей видимости, на телефон. Главная героиня во всей красе представила  прелести на всеобщее обозрение, когда ее партнеры по интим-фото не засветили даже подбородка. Жадные руки лапали юную распутницу за грудь, попу. Сцены группового секса поражали распущенностью. Добропорядочная девочка позволяла делать с собой разные непристойности. Ее стройное невесомое тельце извивалось в кольце крепких мужских тел – живописная картина грехопадения, причем мерзкого и противоестественного.

Остроты добавила яркая сюжетность снимков, будто подлая бесстыдница специально позировала для порно-журнала: в объятиях любовников принимала развратные позы, выгибалась, подстраиваясь под их движения. На каждом кадре – влажные полуоткрытые губы, закрытые от вожделения глаза, разбросанные взлохмаченные волосы, словно у продажной девки. Никто не заметил бессознательного состояния несчастной, которую использовали как безвольную куклу.

По любому подобное искусство не назовешь чувственной фото – сессией, соблазнительным образом этакой невинной сексуальности, присущей юному возрасту. Действо выглядело настолько грязно, пошло, что хотелось отвести взгляд, однако,  желающих полюбоваться,  было хоть отбавляй. За считанные часы просмотры достигли рекордной отметки.  Фотографии в геометрической прогрессии разлетелись среди знакомых и друзей. Подхваченные множеством пикантных комментариев,  они стали бомбой разрушительной силы, а взрыв произошел в стенах всего одной маленькой уютной квартирки, в которой жили Ледневы. Для остальных  – это всего лишь повод для насмешек.

Новость мигом облетела округу. Занятное происшествие обсуждали между собой, давали оценку. Жители провинциального городка самостоятельно делали выводы. В принципе, подобным суждениям сложно подобрать название. Известная поговорка: «Не суди, да не судим, будешь» тут оказалась неуместна. Девчонке вынесли приговор без суда и следствия. Разбираться не стали, вдаваться в детали тем более, приклеили ярлык и все.

Глава 3

– Мам, я не хотела, – в истерике оправдывалась Софья.

Ее лицо, опухшее от слез, стало неузнаваемо. Узенькие ссутулившиеся плечи дрожали от рыданий.

– Я не виновата, – взывала она к материнскому милосердию. – Меня подставили.

Мама безмолвно смотрела на дочь, чувствуя огромную всепоглощающую боль в сердце. Нестерпимо даже сделать вздох. Такое состояние пришло во второй раз. Первый – когда ее беременную бросил близкий человек, обещающий вечную любовь.

Слова дочкиного покаяния скользили мимо ушей. Бедная женщина закрылась внутри себя, взрываясь от горя. В самых жутких кошмарах она не представляла, что с ними произойдет несчастье. О проклятых фотографиях узнала из телефонного звонка подруги, которая считала, что совершает полезное дело. Но как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад, а в подобном случае лучше пребывать в неведении.

– Обязана предупредить, – начала разговор коллега по работе, – интернет открыть страшно, а там считай все от мала до велика. Сочувствую!

– Не поняла?

– Упс! Ты что не в курсе?

– Нет.

– Извини, забыла, что в твоем захолустье сеть не работает.

– Не томи уже, оробь берет.

– В общем, там…

– Терпение заканчивается.

Подруга выдержала паузу, подбирая слова. По ее тону Ирина Леднева поняла, что случилось страшное, но обычные разговоры сводились к обсуждению рабочих моментов.

– Кто-то выложил фотки твоей доченьки.

– И что?

– Она голая и не одна.

Острый укол в средоточии груди заставил нажать кнопку отбоя, даже не сказав ничего в оправдание. Снимки смотреть не стала, хвалило единственной фразы, чтобы нарисовать в воображении мерзкие эпизоды, да, и просто боялась ослепнуть от ужаса.

– Почему? – задала всего один вопрос Софье.

– Прости, мам!

Внутреннее опустошение, вместе с жалостью к единственной дочери, попавшей в беду, расточило все имеющиеся силы. Нет, она не проклинала несчастное дитя, а винила себя – как мать она не справилась со своими обязанностями, не уберегла, не досмотрела.

На улицу высунуться страшно. Злые глаза преследуют повсюду, не скроешься. Противный шепоток охотниц до сплетниц, жадно смакующих подробности, которые они, естественно, знали лучше всех, звучал с разных сторон и отравлял и без того израненную душу.

От мысли, что придется объясняться с коллегами по школе, Леднева старшая извела больное сердце. Острый приступ свалил с ног и отправил на больничную койку. В казенной палате, с парой пустых кроватей, расставленных вдоль стен, оказалась совсем одна. Резко пахло больницей: вся атмосфера пропиталась запахом дезинфекции, вонючих лекарств, спирта.

Женщина открыла глаза и вспомнила, что чуть не умерла. Ее сердце разбилось на сотни мелких кусочков, острых и колких. Белый потолок, казалось, нависает сверху тяжелым гнетущим пологом. Спина затекла, от долгого лежания в неудобном положении. Почти сутки в вене торчит капельница, подающая жизненно важный раствор.

Материнское сердце вновь сжалось от боли, когда заметила дочку, спящую на стуле.

– Сонечка! – позвала она шепотом.

Дочь встрепенулась, открыла красные воспаленные глаза и заискивающе взглянула на маму.

– Прости, девочка моя!

Софья ожидала чего угодно: была готова стоять на коленях, вымаливая прощение, слушать горькие слова обвинений. Заранее настраивалась на крики, проклятия. Заслужила.

Самое страшное, что беззаботная девушка за день перечеркнула не только свою жизнь, но и поставила такой же крест на судьбе матери. Более того, чуть собственными руками не сгубила единственного близкого человека. Услышать «Прости» было странно, неожиданно.

– Мама! – бросилась Софья на колени перед кроватью и вцепилась в родную руку.

Слезы брызнули из глаз, а маленькая палата наполнилась звонкими рыданиями. Плакали обе. Долго и каждый о своем.

– Тебе нельзя нервничать! – первой очнулась Софья.

– Да, да, конечно, – согласилась мама и нацелилась на серьезный лад.

Пришло время расставлять все на свои места, платить по старым долгам. Когда-то, она такой же юной и наивной совершила собственную ошибку – «Плод греха моего», позже превратившийся в самый ценный дар судьбы – ее дочь.

Бесперспективные отношения с взрослым женатым мужчиной считала серьезными, верила, что любимый разведется, как и обещал. Шло время, но он по-прежнему разрывался на два дома, все больше отдавая предпочтение семье, в которой воспитывались два сына, и ждала красавица жена.

Она верила. Каждый раз, прижимаясь к груди милого, слушая биение его сердца, полностью растворялась в ощущении неземного счастья. Пылкие губы неутомимого любовника, исследовавшего юное тело, нежность рук, сжимающих в объятиях, затуманили впечатлительный ум. Она сгорала от желания, тосковала в минуты расставания и вновь таяла как воск, едва объект оказывался рядом. Нетерпеливый возлюбленный неистово срывал одежду и разбрасывал прямо на пол, его необузданная страсть кипела ключом, накрывая неопытную девушку с головой.

– Моя девочка! – шептал он в моменты экстаза.

– Ты любишь меня? – спрашивала наивная дурочка.

– Больше жизни! – твердил он не раз.

– Когда мы поженимся?

– Скоро. Подожди, немного! – отвечал на голубом глазу, ни разу не моргнув.

И снова требовал ласк. Подхватив на руки, увлекал на жаркое ложе любви. Жадными губами ловил каждый вздох, каждое движение. Она плавилась, растворяясь в сладкой неге, вздрагивала от прикосновений кончиков пальцев до стона, до крика. Головокружительные ощущения от близости превратились в наркотик. Каждая новая доза возносила к небесам, напрочь лишая воли, а отсутствие лишало покоя.

Первый, единственный – властелин ночей. Их любовь являла пример истинных чувств, не только телесного влечения, но и сердечной привязанности, воспетой поэтами. Задолго до встречи, волнуясь и переживая, Ирина прокручивала в голове самые приятные моменты, считала минуты, накручивая воображение.

Он врывался свежим ветром, тайфуном, увлекая в водоворот страсти, все дальше обволакивая безоговорочной властью – попалась «Муха» в мед, увязла всеми лапками. Зависимость хуже неизлечимой хронической болезни, от которой не придумано лекарств. Постепенно превращаясь в безвольную исполнительницу прихотей, она зависела от его распорядка жизни, становилась несчастной, услышав:

– Извини, сегодня не приду. Занят. Идем с женой на юбилей.

Или в кино… или еще куда-то там. Причин бесчисленное множество и все уважительные.

С нею он не ходил на люди, скрывал. Она была лишь отдушиной, временным развлечением: красивая игрушка от скуки, способ разнообразить сексуальную жизнь, после приевшегося супружеского долга.

Сравнивать себя с женой – плохое занятие, скверное и уничижительное. Кошки на душе скребут. Та, далекая и непонятная соперница, удерживающая ее любимого человека возле себя, являла злобную стерву, мешающую их счастью. В особо тягостные минуты, в убыток своей натуре, проклинала разлучницу, желая ей смерти. Он все чаще говорил, что не любит жену, живет с ней по привычке, ради детей, работы, положения в обществе и кучи важных причин, крепко приковавших его несчастного и страдающего.

Наивная дурочка насочиняла эфемерного счастья, выстраивая его кусочек за кусочком: всегда хороша собой, весела, игрива, ни словом не упрекнувшая за длительное ожидание.

Его устраивало абсолютно все: надежный тыл в виде семьи, доверчивая любовница, по щелчку пальца, готовая исполнять желания. До тех самых пор пока…

Особый день. Ирина уже почувствовала, что в ней зародилась жизнь. Росток их чистой любви. Сомнения развеял тест, показывающий две полоски. Волнение достигло наивысшей точки, и она была готова бороться за свое будущее. Теперь уж точно, у нее будет семья: малыш и любимый муж.

– Я беременна! – тихо вымолвила она и мягко поцеловала его в губы.

Ждала нежных слов признательности. Именно тех, которыми мужчины благодарят за благую весть.

И словно пощечина:

– От меня?

Ирина раскрыла рот от удивления и обиды. Эти два хлестких слова в вопросе открыли глаза. Рядом был мерзавец: обыкновенный, каких много. За красивой внешностью, морем обещаний, которые впоследствии переродились в лапшу на ушах, скрывался надменный, расчетливый тип. Без зазрения совести оскорбил женщину, с которой делил постель целый год. Его ничуть не остановил факт, что он у нее первый и единственный.

– Аборт! – прозвучал краткий вердикт.

Достав увесистый кошелек, отсчитал несколько купюр и бросил как подачку.

– Потребуется еще, скажи!

Цена любви – несколько смятых бумажек.

Она запротестовала.

– Ни за что! Я не согласна…

– Тогда без меня, – резко оборвал он, – я не хочу детей!

Еще один удар под дых, он не хотел иметь от нее ребенка.

– Думаю, нам пора расстаться, – обыденно и без сожаления, выговорил он.

Ирина пребывала в шоке, ошарашенная гнусным поступком. Слезы крупными каплями потекли по ее щекам. Его равнодушие зашкаливало. Еще вчера, он сжимал в пылких объятиях, обещая золотые горы, а сегодня – с пренебрежением слушал жалобные всхлипы.

Любовник исчез. Просто ушел и все, навсегда захлопнув за собой дверь. Больше его нога никогда не переступала порог квартиры, в прошлом являющейся любовным гнездышком. Скоро мужской запах выветрился, и ничего не напоминало, о его существовании. Осталась лишь острая нескончаемая боль. Ирина осталась с разбитым сердцем, утраченными надеждами и маленькой жизнью внутри, которая напоминала о разочаровании.

Позже, проходя мимо офиса фирмы, в которой работал подлый предатель, заметила его с юной девушкой, очередной жертвой хитроумной паутины. Невольно представила его в образе поганого паука, пожирающего жертву. Слащавая улыбка негодяя свидетельствовала, что «мушка» уже плотно запуталась в липких сетях. Бедная девочка! Ирина считала, что должна спасти неопытное создание пока не поздно. В один из дней, набравшись смелости, подобралась близко.

– Привет!

– Мы знакомы? – удивилась новая любовь.

– Нет. Я – Ира, а ты?

– Катя. Только не пойму в чем дело, обычно я не завожу дружбы посреди улицы.

Ирина нервничала, не понимая, как продолжить диалог.

– Хотела тебя предупредить. Твой парень не тот за кого себя выдает.

– Доброжелательница. Похвально. Только ты не первая, кто старается помешать нам.

– Он женат.

– Знаю. Скоро он разведется. Мы любим друг друга, а с женой они давно живут как соседи.

Внезапно Ирина, словно в кривом зеркале увидела свое отражение. Как же любовь слепа!

– Не разведется. Мне он тоже обещал…

– Значит ты бывшая? Отбить не получится!

– Беги от него! Попользуется и бросит!

– Да пошла ты! – рассердилась девица, – ты мне просто завидуешь, потому что он тебя кинул!

Разговор окончен. Она развернулась и поспешила прочь, оставляя Ирину наедине с мрачными мыслями.

Обманутая женщина вынашивала планы мести. Может причиной стало «интересное» положение, а может жажда справедливости, сейчас уж и не припомнить, только тогда она решила, что жена должна знать правду. Ничего не подозревающая вторая половинка любвеобильного мерзавца, весело щебетала с сынишкой в магазине детских игрушек, выбирая машинку. В ней не было и капли из того, о чем напевал обманщик. Обычная земная женщина, домашняя, уютная с милой улыбкой. Еще одна жертва, пребывающая в плену иллюзий изворотливого комбинатора, может даже более несчастная. Ирина остыла, решив, что не имеет права ломать чужие жизни.

На ее долю пришли другого рода испытания. Тогда настигла первая волна людского пренебрежения. Тяжело переставляя ноги, двигалась по закоулкам, скрывая под пальто выросший живот. Вслед провожали злые глаза: «В подоле принесла». Поначалу плакала, изводя себя до сердечных колик, а после смирилась с участью, ведь она не могла поступить иначе. Взамен пришло состояние безразличия и стало гораздо легче. Проще наплевать на досужие домыслы об отсутствии отца ребенка, чем заниматься самоуничтожением. Подняла тяжелую, но такую бесценную ношу и окружающий мир перестал существовать. Единственное сокровище – крохотный комочек жизни, ее кровь и плоть, смысл жизни с красивым и звучным именем Софья. Хрустальное и чистое до прозрачности имя, нежное, но вместе с тем имеющее стержень. Не плавное – София, а именно – Софья.

Тающий лучик осеннего солнца, появившийся лишь на миг, возвестил о рождении нового человека.

– Поздравляю! У вас девочка! – объявила женщина в белом халате, – Хорошенькая!

К превеликому сожалению, вести ее по жизни пришлось лишь растерянной мамочке, которая, по сути, не знала, что делать дальше. Она образовала кокон, в котором, отгородилась от остального мира, поставила на личной жизни жирный крест, полностью посвятив себя малышке. Впредь никакой боли, никаких чувств, желаний. Ни одному подлецу больше не удастся вторгнуться на запретную территорию, имеющую стальную защиту. Мужчины – сплошь лживые особи. Ирина не умела мыслить по-иному. Едва на горизонте появлялся потенциальный кавалер, пресекала все поползновения в свою сторону. Приятельницы по работе удивлялись и пожимали плечами, ведь ни для кого, ни секрет, что одиночество – ужасная доля.

Ирина не страдала, наоборот пребывала в состоянии покоя. С тех самых пор, она перестала лить слезы, научилась радоваться мелочам, а главное – с восторгом воспринимала успехи доченьки, даже самые малые: первый шажок, первый зубик, состояние неземного счастья от первого слова – Мама.

Учила важным вещам, каждый день, повторяя словно заповедь: «Никому не верь! Будь осторожнее!» Думала, что сможет защитить свою принцессу, уберечь от суровой действительности, в которой правят мужчины и деньги. Софья не знала подробностей неприятного прошлого матери – плод греха и самый ценный дар.

Жестокая действительность навсегда изменила их жизнь, перевернула привычный мир с ног на голову. Ирина вновь приняла удар на себя.

– Прости меня, Сонечка!

– За что? – моргала от удивления дочка, продолжая шумно всхлипывать.

– Все будет хорошо. Мы справимся.

На вымученном материнском лице появилось некоторое подобие улыбки.

– Мам, выслушай!

– Это лишнее.

– Нет! – настаивала упрямица.

– Хорошо. Только не оправдывайся, говори как есть.

Софья пересказала весь вечер до мельчайших подробностей, а точнее до того момента, пока помнила. Она не пыталась выгородиться или переложить вину на других. Понимала, что в любом случае, все действия привели к печальному финалу. Хотя, теперь с холодной головой, думая без истерики, пришло осознание, что девчонки устроили розыгрыш – подлянку, а Дашка выступила инициатором. Сообщницы, четко сыграли роли в ее пьесе, ну, а она дебютировала вслепую, не читая сценария.

– Не помню, чтобы раздевалась, – закончила Софья, опуская глаза. На щеках от стыда появился румянец.

Мама молчала, переваривая, услышанное. В страшном сне не привиделась бы подобная жестокость. Зная Дашку, умной, воспитанной девочкой, положительной со всех сторон, она никогда не препятствовала дружбе. Теперь сожалела, что не разглядела скверные наклонности бойкой одноклассницы – это не шалость маленьких несмышленых девочек, а взрослая, продуманная месть. Она должна была защитить дочку.

– Девочка моя, я так виновата!

Софья не понимала, в чем пытается оправдаться ее мама. Нелепая фраза, лишенная смысла. У Ледневой старшей свое видение проблемы. Воспитывая девочку в любви, заботе без тени грубости, она не показала насколько порой жестоки люди. Как ответственная родительница никогда не наказывала дочь за провинности, стараясь следовать идее согласия – никакого насилия и жестокости. Не учила хитрости, изворотливости, показывая личным примером образец правильности. Сейчас, анализируя ситуацию, оценила упущение, но время воспитания было безвозвратно потеряно. Сонечка, ее трудами, видела жизнь по иному: верила в сказку, добро, побеждающее зло. Романтическая и чуткая натура, цитирующая стихи, она витала в эфемерных облаках. Жаль, пришло время опускаться на грешную землю.

– Обещай, что больше никогда не услышу имени твоей подруги, бывшей, надеюсь? – Строго предупредила мама. В ее взгляде впервые появился грозный намек.

Длинная молчаливая пауза. Софья всегда держала слово – это означало, что обещание будет исполнено, чего бы то ни стоило. Останется невыясненным вопрос, который терзает и не дает покоя: стоило хоть раз взглянуть в бесстыжие глаза Дашки.

– Обещаю!

По-другому и быть не могло. Софья обняла маму, осознавая, что ближе и роднее никого нет.

– Я люблю тебя, мам!

– Я тебя тоже! – услышала в ответ.

С души с грохотом обвалились тяжелые булыжники. Злобные соседи, со временем, закроют рты, нацелившись на новые жертвы, ведь поводов для скандалов всегда достаточно в тесном мирке их небольшого скучного городка.

– Завтра с работы уволюсь! – мечтательно сказала мама, как будто даже с удовольствием.

– Как же это? – испугалась Софья, до сих пор не простившая себя.

– В Фоминки уеду. Там школа есть, а учителей не хватает. Думаю, встретят с радостью.

– А я?

– Ты – студентка. Начнешь жизнь с чистого листа, на новом месте с новыми друзьями. Только…

Мама тяжело вздохнула, погладила дочь по волосам:

– Береги себя! Ты по-прежнему слишком добра и наивна.

– Больше нет, – многозначительно ответила Софья, сдерживая внутреннюю злость. Она усвоила урок на отлично.