Kitabı oku: «Попаданка для Принца, или Жена из пророчества», sayfa 7

Глава 10. О том, что память – штука тонкая

Руки Тьера по-хозяйски расположились на моей талии. Словно он имел право туда их класть. А потом он резко дернул меня на себя, и я буквально впечаталась в мужское тело.

Мое возмущение по этому поводу потонуло в горячем дыхании Тьера. Он наклонился к моим губам. Не поцеловал, а лишь слегка прикоснулся.

– Хватит… – слабо попросила я.

– О чем ты? – Тьер притворился, что не понял меня. – Я ничего такого не делаю.

Ничего не делает? А его руки на моей талии, а губы у моих губ, а горячее дыхание, скользящее по щеке? Это намного больше, чем ничего. Это ого-го сколько всего.

Да Тьер просто дразнит меня. И это, черт возьми, работает! Я едва сдерживалась, чтобы не закончить то, что он начал, а именно поцелуй. Но он не дождется, я не сдамся так легко.

А Тьер продолжил пытку. Медленно повел ладонями вдоль моей спины. Сначала вверх, потом вниз до ягодиц, которые он в итоге крепко сжал. После чего потерся о меня.

Какое счастье, что между нами толстый слой одежды! Все-таки в холодном климате есть свои плюсы, один из них я только обнаружила.

Это была игра. Если бы Тьер в самом деле хотел взять меня силой, он бы просто сделал это. Нет, он не пойдет против моей воли, просто пугает в расчете на то, что я сдамся и раскрою перед ним все карты.

Осознав это, я перестала бояться. И сразу заметила кое-что важное – Тьеру эта игра тоже дается нелегко. Он с трудом сдерживается. Я едва скрыла ехидную ухмылку. Тьер думает, что он тут главный? Так у меня для него сюрприз – в эту игру можно играть вдвоем. И мы еще посмотрим, кто кого переиграет.

Я не очень опытна в соблазнениях. Флиртовать, строить глазки, жеманничать – все это не мое. Мне проще сказать напрямик. Я вообще прямая, как палка. Когда мне впервые понравился мальчик, а было это в пятом классе, я просто подошла к нему и заявила, как есть – ты мне нравишься, теперь мы вместе.

Я не учла одного – мнения самого мальчика. Оказывается, не всегда ты нравишься тому, кто нравится тебе. Такая вот мировая несправедливость. Это послужило мне уроком, но менее прямолинейной я от этого не стала.

В игре, затеянной Тьером, требовались навыки, которые мне давались с трудом. Благо у меня был пример старших сестер перед глазами. Уж они-то знали, как очаровывать.

Первым делом я отклонилась назад. Уперлась локтями в камень и практически легла на постамент. Тьер улыбнулся, решив, что вот она – победа, я капитулировала. Не дождетесь, ваше высочество! С упырями, вурдалаком и вампалами я как-то справилась, совладаю и с вами.

Я облизнула губы. Уж я постаралась – медленно провела языком по нижней губе, оставив на ней влажный след. Казалось бы, мелочь, но на Тьера подействовало и еще как. Он судорожно сглотнул и потянул горловину рубахи, словно та его душила.

Следом я, переместив упор на одну руку, второй подцепила юбку и медленно потянула ее вверх, оголяя частично ноги.

Тьер напряженно следил за движением ткани по моей лодыжке, словно он ничего интереснее в жизни не видел. Я подтянула юбку до колен и остановилась. Все, с него достаточно. Если он рассчитывал на что-то большее, то пусть закатает губу.

Настал момент финального штриха. Последнего действия, но не по важности. Я приподнялась, возвращаясь в вертикальное положение, снова прижалась к мужскому торсу. Наши лица с принцем максимально сблизились. Дыхание Тьера сбилось, взгляд подернулся поволокой желания. Он, что называется, поплыл.

И вот тогда я прошептала в его приоткрытые для поцелуя губы:

– Кто и за что проклял замок со всеми его жителями?

Представьте, что вы плеснули ведро ледяной воды на раскаленную печку. Брызги, шипение, дым. Тьер был той самой печкой, а мои слова окатили его ушатом воды за шиворот. Он аж вздрогнул, а затем попятился от меня.

– Эй, – я ухватила его за рубашку, – куда же ты? Мы только начали!

Тьер дернулся назад и вырвался.

– Знаешь, – хрипло произнес он, – я вспомнил, что до коронации не имею права на близость с каменной девой. Тебе повезло.

Серьезно? Это мне повезло? Да это он же бежит от меня, как черт от ладана! Хорошо, пусть не от меня, а от заданного мною вопроса, но сути это не меняет – Тьер смылся.

Сначала приставал с поцелуями, после чего бросил меня одну в склепе. Так себе из него джентльмен.

Получив свободу, я спрыгнула с постамента. Хватит сидеть на холодном камне, так и почки простудить недолго.

Что ж, наша маленькая игра помогла прояснить две вещи – хорошую и плохую. Хорошая новость состоит в том, что, по крайней мере, на какое-то время я – неприкосновенна. До коронации можно не волноваться, что Тьер ночью проберется в мою спальню и потребует супружеский долг.

Но есть и плохая – проклятие. Кто бы ни сотворил такое с Северным замком, Тьер все еще боится говорить о нем. Здесь явно замешана какая-то мрачная тайна…

Мое любопытство проснулось и подняло голову. А? Что? Кто-то сказал слово «тайна». Надо срочно все разузнать!

Я с ним согласилась. Любопытство право: нам стоит разобраться в этом деле.

***

Тьер размашисто шагал по коридору. Скорее прочь из склепа. Куда угодно, лишь бы подальше от него… или точнее от нее.

Что с ним вообще творится?! Это какой-то морок, наваждение, помешательство. Можно подобрать еще кучу слов, но смысл один – он лишился рассудка. Ничем иным его поведение не объяснить.

Он должен думать о том, как раскусить обман самозванки, как заставить ее сказать правду. Должен выяснить, где находится истинная каменная дева. А что делает он? А он не может оторваться от губ Алитеи. Тянется к ним, как завороженный.

Даже сейчас, вдали от нее, на безопасном от ее губ расстоянии, стоило только подумать о них, как кровь закипела в венах. Благо Тьер как раз был в галерее с окнами. Приблизившись к одному из них, он наполовину высунулся на улицу.

В лицо и грудь ударил зимний ветер. Кожу защипало от холода, но огонь в теле не унимался, поэтому Тьер задержался у окна надолго. Все ждал, когда станет легче.

Он не боялся простыть. Ему не страшен даже самый лютый мороз. Что его по-настоящему пугало так это то, что он не сдержится и вернется в склеп. К ней.

Алитея вышибала его из реальности на раз. Рядом с ней Тьер забывал обо всем. О долге принца, о судьбе Северного замка, о младшем брате, которого поклялся спасти. Мог думать только о губах девушки. Таких манящих, таких сладких.

Его выводила из себя эта беспомощность. И перед кем? Перед девчонкой! Что в ней такого особенного? Ничего. И вместе с тем всё…

Тьер пьянел от вкуса губ Алитеи. Вот и в склепе он поддался желанию, снова поставив на карту будущее. Королевство за поцелуй!

Благо сама девушка помогла ему очнуться, напомнив о том, что он предпочел похоронить в чертогах памяти. Ее вопрос о проклятии застал Тьера врасплох. Он ударил больнее кинжала и отозвался глухой болью в раненом сердце.

Алитея напомнила ему о былых временах. О том, каким он был когда-то. О ветре в волосах, о чистом небе, о пламени. Если бы Алитея знала его прежним… она бы точно увлеклась им.

Тьер зажмурился до разноцветных кругов перед глазами. Тряхнул головой. Он не хотел об этом думать, не хотел вспоминать. Только не сейчас, когда и так невыносимо тяжело и нестерпимо больно.

Но память та еще стерва. Если она решила нанести удар, то не успокоится до тех пор, пока не вывернет тебя наизнанку.

Он помнил все случившееся так, словно это было вчера. Голоса, даже запахи и то самое роковое прикосновение. А еще боль. Ее особенно. Боль пронзила его насквозь, пропитала все естество Тьера едким ядом, раз и навсегда отравив его.

Боль – вот, что она преподнесла ему напоследок. Это был ее прощальный дар на пару с проклятием. Ответ на те страдания, что он ей причинил.

«Око за око, Тьер, око за око. Ты причинил боль мне, и я вернула ее тебе».

Он слышал ее шепот, как наяву. Будто она стояла за спиной. Он вспоминал…

Много лет назад

– Между нами все кончено, Этлина. Откровенно говоря, между нами никогда ничего и не было. Сколько можно это обсуждать? – Тьер недовольно поморщился.

Как его утомил этот разговор. Снова и снова об одном и том же. Сотни раз он говорил Этлине, что она больше не его невеста и не может стать его женой.

– Я не люблю тебя, – повторил Тьер в сто первый раз. – Наша помолвка была ошибкой. Ее навязали нам родители, но их больше нет. Это огромная потеря для всех нас и для Северного королевства. Но мы не успели пожениться и теперь вольны жить так, как пожелаем сами. Это плюс.

– Для меня минус, – ответила она тихо. – Ведь я люблю тебя с детства.

– Вот именно, с детства. Мы выросли вместе, Этлина. Чуть ли не с рождения нам твердили, что однажды мы обязательно поженимся. Ты просто привыкла так думать. Ты дорога мне, правда. Этлина, ты мне как сестра, но это чувство не имеет ничего общего с любовью к женщине. Я хочу встретить ту самую, единственную и неповторимую для меня. Понимаешь? Я хочу сам выбрать себе жену. Не из долга, а по любви.

Тьер не сомневался – Этлина перерастет это детское чувство. Надо только немного подождать, и все наладится.

– Это твое последнее слово? – глухо переспросила она.

Она стояла напротив тихая и серьезная. Она всегда была такой, даже в детстве. Задумчивая девочка с косичками. Мальчишкой он обожал дергать ее за эти косички. Она никогда не обижалась, а только отчитывала его по-взрослому. Ему это казалось забавным.

Родители Этлины договорились с родителями Тьера, что однажды их дети поженятся. Этот союз должен был скрепить две великие королевские семьи и соединить Северное королевство в единое целое. Но потом их родители погибли под снежным обвалом. Тьер остался один с годовалым братом и безутешной девушкой.

В конце концов, он справился, но понял одно – своей жизнью он хочет управлять сам. И в первую очередь жениться на той, кого лично выбрал. Этлину он любил исключительно как сестру, не более.

– Позволь обнять тебя в последний раз, – попросила Этлина.

– Что за драма? Разве мы прощаемся? Мы, как и прежде, останемся добрыми друзьями, – вздохнул Тьер, но отказать не смог. – Конечно, подойди, и мы обнимемся в знак примирения.

Она шагнула к нему. Та, кому он всегда верил. Но в том-то и дело, что предать может только тот, кому доверяешь.

Тьер не почувствовал подвоха, когда она прижала ладонь к его груди. Ровно к тому месту, где бьется сердце. Этлина постоянно так делала. Она любила вслушиваться в ритм его сердца, словно каждый раз надеялась, что он собьется от ее близости. Но сердце Тьера всегда билось ровно рядом с ней.

Так было и в этот раз. В чем Этлина со вздохом убедилась – все еще равнодушен – и всхлипнула.

Тьер поднял руку, чтобы погладить ее по волосам и успокоить, как вдруг его обожгло резкой болью. Настолько сильной, что перед глазами почернело. Казалось, в сердце вонзили кинжал. Проткнули насквозь. Все, это конец.

Он был уверен, что умирает. Сердце не билось, но мгновения шли, а Тьер продолжал жить… и страдать.

Этлина отступила, лишив его опоры, и Тьер упал на колени:

– Что ты сделала со мной? – хрипло выдохнул он.

– Вонзила тебе в сердце осколок аманита, как ты вонзил мне в сердце предательство. Отказываешься жениться на живой мне, так пусть твоей невестой станет кусок камня. Столь же твердый, как твое сердце, – зло ответила она.

Тьер с трудом поднял голову и посмотрел на Этлину. Он ее не узнавал. Ненависть исказила нежные девичьи черты. Не верилось, что она может быть такой, а главное – что подобное ей под силу.

Этлина много времени проводила в библиотеке, читала пачками древние магические манускрипты. Когда Тьер спрашивал, зачем она тратит время на это старье, она отвечала, что мечтает стать ведьмой.

Он всегда относился к ее увлечению с насмешкой. Видимо, зря. Этлина исполнила свое мечту, научилась древней магии. И Тьер стал первым, на ком она ее испробовала.

Так родилось проклятие и пророчество о каменной деве. Так Тьер потерял часть себя. Но хуже всего, что вместе с ним пострадал замок и все его жители. Даже младший брат. Этлина не пощадила никого.

Это был последний раз, когда Тьер ее видел. Она ушла и не вернулась, оставив в его сердце свой прощальный подарок – осколок аманита, который невозможно извлечь, не убив Тьера.

Наверное, это справедливо. В конце концов, именно Тьер своим отказом жениться на Этлине навлек беды на замок.

Память вовремя подкинула все эти картины. Она напомнила, почему необходимо довести дело до конца и жениться на каменной деве – чтобы искупить свой грех. Тьер будет последним дураком, если повторит ошибку и снова откажется жениться на той, на ком должен.

Пора уже понять, что в этом мире не всегда получаешь то, что хочешь.

***

Тьер ушел, и мне в склепе тоже было нечего делать. Здесь холодно, темно и сыро. Но быстро уйти не получилось.

Только я сделала шаг, как закружилась голова. Аж к стене пришлось привалиться. Перед глазами все поплыло. Склеп подернулся дымкой, все заволокло туманом. Я потерла глаза, но зрение не прояснилось.

Сквозь серое марево я разглядела две женские фигуры. Смутные, едва различимые. Было настолько плохо видно, что я едва могла понять, что между девушками происходит.

До слуха долетали не обрывки фраз, а какое-то невнятное гудение, как от трансформаторной будки. Девушки как будто находились где-то далеко-далеко, хотя меня от них отделяло от силы шагов десять.

Я даже не была уверена, что девушки разговаривают. Но между ними явно что-то происходило… то ли ссора, то ли стычка. Неужели я стала свидетелем женской драки?

Я пыталась рассмотреть девушек и понять, что же они все-таки делают. Прищуривалась, но голова кружилась все сильнее, а потом вовсе дико разболелась. В виски как раскаленные гвозди вставили и прокручивали снова и снова.

Я едва сохраняла сознание. Еще немного – и свалюсь в обморок. Держалась из последних сил. Это и помогло мне заметить странность – у одной из девушек в моем видении был точно такой же цвет волос, как у меня до встречи с русалкой. Желтый с красными прожилками! Плюс стрижка каре.

Как много девушек в этом мире красятся в яркие цвета? А стригутся коротко? Подозреваю, что немного. Скорее всего, я – единственная.

Все это нереально – осенило меня. Это видение. Причем до боли знакомое. Мне как будто показали кусочек моего прошлого, которое я по неизвестной причине забыла.

Стоило узнать саму себя, как головная боль стала нестерпимой. Она взорвалась в черепной коробке баллистической ракетой. Бабах! И разметала мысли в клочья.

А затем детонация в моей голове повторилась в видении. Яркая цветная вспышка, похожая на взорванную радугу. Девушек из видения раскидало в стороны. Одна вовсе исчезла – раз и нет ее. Она словно перенеслась куда-то в другое место.

Вторую, похожую на меня, откинуло взрывом на каменный постамент, и она потеряла сознание от удара затылком об камень.

Превозмогая слабость и дурноту, я подняла дрожащую руку и коснулась собственного затылка.

– Ай! – тут же вскрикнула от боли.

Что за дела? Кажется, у меня на затылке рана, которую я не ощущала до этой минуты. Опять магические выкрутасы, вечно с ними ничего непонятно.

Едва я обнаружила след от удара, как все встало на свои места – в видении в самом деле была я. Но кто та вторая девушка, и что между нами произошло, я не помнила. Видимо, сказывался удар головой. Эти события просто стерлись из моей памяти.

Выходит, из своего мира я не сразу попала на постамент каменной девы. Было еще что-то до этого… что-то важное, о чем я благополучно забыла и теперь никак не могу вспомнить из-за травмы головы.

Едва я осознала это, как боль прошла. Так же резко, как появилась. Буквально по щелчку пальцев. Вместе с болью исчезли остатки видения.

Я снова пощупала затылок. Ничего. Рана, если она и была, затянулась без следа. Та боль, что я ощущала, была фантомной.

Уже второй раз именно в этом месте ко мне будто что-то прорывалось. Склеп словно пытался мне что-то сказать или даже напомнить…

Неужели я забыла часть своего попадания? Я очнулась на постаменте и была уверена, что до этого находилась дома, в своем мире. Но вдруг перед этим было что-то еще?

Память упорно сопротивлялась и не давала подсказок. Более того, мысли об этом возвращали головную боль, как если бы кто-то наложил блокаду на эти воспоминания. Но ведь есть Амфи! Он со мной практически с самого начала. Возможно, ему что-то известно.

С этой мыслью я пошла в свою Комнату. Благо дорогу запомнила. Не первый раз выхожу из склепа.

Комната встретила меня заправленной постелью и идеальным порядком. Следы моей попытки выбраться через окно были уничтожены. Кажется, это было целую вечность назад. Будто с моего попадания в Северный замок прошла неделя. Да нет, целый год! А это всего-навсего мой второй вечер здесь.

Ну что за денек! Сплошные приключения и стрессы.

Мое возвращение Комната приветствовала перезвоном подвесок на люстре. Она явно была рада меня видеть.

– А я говорила, что ты зря волнуешься, – сказала я. – Как видишь, со мной все в порядке. Я пришла живой и невредимой. А где Амфи?

Я осмотрелась. Что-то не видно моего пернатого спутника. Куда его унес Джем? Надеюсь, он ему не навредил. Нет, Джем не мог. Он только снаружи страшный и зеленый, а под этой оболочкой скрывается славный мальчишка.

– Амфи! – позвала я. – Выходи, дело есть.

На постели что-то зашуршало. Покрывало приподнялось горбом, а потом из-под него выглянула пернатая разноцветная голова. Амфи воспользовался моим отсутствием и нагло дрых на моей кровати. Теперь у меня вся простынь будет в перьях.

– Немедленно вылезай. Я не разрешала тебе спать в моей постели, – проворчала я.

– Но и не запрещала, – заметил Амфи. – Ты сказала, что нельзя спать с тобой. Но тебя тут не было.

Вот ведь пройдоха. Не подкопаешься.

Я махнула рукой. И ладно, стряхну перья. Не до ругани сейчас. Надо расспросить Амфи о моем появлении в этом мире.

– Иди сюда, – поманила я. – У меня к тебе вопрос.

Пернатый с опаской подлетел к креслу и сел на спинку, точно курица на жердочку. Наклонил голову в одну сторону, потом в другую, изучая меня. Весь вид его говорил – чего тебе, девица?

– Ты ведь был рядом, когда я очнулась в склепе, – начала я издалека.

Амфи осторожно кивнул.

– А до этого?

– Что до этого? – уточнил он.

– Где ты был? Ты присутствовал, когда я появилась в склепе? А вторую девушку видел?

– Какую еще вторую? – не понял Амфи. – Ты была одна. Валялась поперек постамента, как тряпичная кукла.

Я разочарованно вздохнула. Похоже, Амфи появился уже после моей встречи с другой девушкой. Видимо, это очередной тупик…

Тпру! – осадила я саму себя как лошадь. Притормози, Аля. В погоне за одним, ты упустила другое, не менее важное.

– Как ты сказал, я лежала? – переспросила я.

Амфи нахохлился, как недовольный воробей. Но слово уже вылетело, не поймаешь. Он проболтался.

Все просто – когда я очнулась, то лежала на постаменте ровно, сложив ладони на груди. Прямо мертвая панночка, только свечу осталось вставить в руки. А Амфи только что заявил, будто я валялась поперек камня. Что-то тут не сходится.

– Это ты положил меня ровно, – догадалась я. – Зачем тебе это понадобилось?

– Чего ты пристала, – буркнул он. – Тебе же лучше в итоге. Найди тебя кто в неправильной позе, сразу бы поняли, что ты не каменная дева.

– А ты хотел, чтобы все думали, что я – это она. Именно ты уговорил меня притвориться каменной девой. Чего ты этим добивался? Кто тебя подговорил – тот самый анонимный доброжелатель?

– За кого ты меня принимаешь? – фыркнул Амфи. – Это просто небольшая помощь с моей стороны. Если бы кто-то узнал, что ты уничтожила каменную деву, у тебя были бы серьезные неприятности.

– А ты уверен, что я ее уничтожила? – задумалась я, вспомнив вторую девушку.

– Ты сама видела разбитую статую.

Тоже верно. Но девушка… Ее образ не давал мне покоя. Жаль, я не смогла ее разглядеть.

И Афми тоже что-то недоговаривает. Вон как принялся тщательно чистить перья, с таким видом, будто это самое важное занятие на свете. Ему явно неприятны мои расспросы, и он хочет поскорее свернуть разговор.

Пернатому повезло – стук в дверь отвлек меня от допроса. Открывая, я была уверена, что увижу на пороге Тьера, но вместо него стоял Джем. Похоже, принц решил со мной не связываться. И правильно, ему же хуже будет.

– Я п-пришел проводить тебя на ужин, – произнес Джем.

Едва он это сказал, как у меня в желудке заурчало. Оказывается, я дико голодна. На завтрак была малосъедобная каша, а обед я вовсе пропустила.

– Кто-то сказал «ужин»? – всполошился Амфи, который вынужденно постился вместе со мной.

– Веди, – кивнула я Джему, выходя в коридор.

Допрос допросом, а ужин – это святое.