«Верные враги» kitabından alıntılar, sayfa 22
Заснежень —первый зимний месяц.
- Расчленим и сожжем в камине, - приободренная таким поворотом дела, мрачно предложила я.
- Вонь пойдёт, - авторитетно сморщила носик Вирра.
- Если оставить его просто так здесь лежать, пойдёт ещё большая.
Я наугад выхватила с полки одну из склянок и величественным жестом сунула стражнику под нос. Пример оказался не слишком удачным, зато эффектным – в квадратном флаконе, просвечивая сквозь мутную жидкость, плавала раздувшаяся жаба с вытаращенными глазами.
Стражник глянул на «снадобье» и приобрел удивительное сходство с его основным компонентом.
Колдун с трудом удержался, чтобы не треснуть меня ложкой по лбу.
– Шел, ты можешь хоть минутку побыть серьезной?
– Если бы я была серьезной, я бы давно уже свихнулась. Сначала за мной гоняются не боящиеся дневного света вурдалаки, потом выселокский «волкодлак», передавший эстафету вообще неведомо и невидимо кому, а ты с умным видом гадаешь на перловой гуще, вместо того чтобы пойти к сельскому старосте и всё ему рассказать. По-моему, происходящее уже давно вышло за рамки личных проблем!
— Ты оборотень, — наконец то ли спросил, то ли обличил меня паренек.
— Ну и что?
Такого ответа он явно не ожидал.
— Ну и всё, — промямлил он, — конец тебе пришел
- По рукам. - Тарн привстал и торжественно протянул колдуну мозолистую ладонь. (...) - Если же василиск смертельно ранит кого-нибудь из вас, можете твердо рассчитывать на нашу помощь! - Гном ритуально стукнул себя кулаком по груди, да так мощно, что чуть не свалился со скамейки.
- Исцелите? - недоуменно уточнила я. (...)
- Лучше! - гордо заверил меня старейшина. - Похороним со всеми почестями! Горшки с вашим прахом будут стоять на самом видном месте в пещере для вождей и героев, а я лично брошу в ваш погребальный костер свой любимый топор!
Как приятно засыпать под шум дождя - когда крупные капли гулко стучат по черепице, то чаще, то реже шелестят по густой яблоневой листве, поникшей траве и мохнатым лопухам и, дробясь и сливаясь, осыпаются на вкусно пахнущую землю...
Как сладко дремать под мурлыканье прикорнувшей под боком кошки - теплой, трогательно насупившейся, старательно урчащей всем своим маленьким тельцем и ритмично перебирающей мягкими лапками...
Так вот, также мерзко, противно и тягомотно ворочаться на кровати, то затыкая пальцами уши, то с тем же неутешительным результатом пряча голову под одеялом под громкий, раскатистый и гнусавый храп пьяного дракона!!!
Мерцающие угли казались бархатистой шкуркой неведомой зверюшки, калачиком свернувшейся в очаге, - дыхание ритмично колыхало багряные бока, заставляя пятнистую шерстку идти переливами. Я протянула к ней руки, словно собиралась погладить, и в озябшие ладони упруго ткнулся источаемый углями жар.
Мне никогда не надоедало смотреть на огонь. Именно такой - неяркий, уютный, сыто мурлычущий и потягивающийся в раскаленном гнездышке.
***
Зверюшка выпустила золотистые коготки, сцапав подброшенную в кострище ветку. Распробовала и любовно оплела со всех сторон, с присвистом высасывая проступающую смолу.
«Три стадии мужского раскаяния —
«так ей и надо, стерве!»,
«наверное руки все таки распускать не стоило»,
«черт с ней, извинюсь. пусть подавится!»»
Рана была глубокая, нехорошая. Человек добавил бы: ужасная. И рухнул в обморок.
