Kitabı oku: «Верные враги», sayfa 7

Отчаянный, надрывный детский крик одновременно пробрал меня до костей и бросил в жар, прежде чем я сообразила, что он – не человеческий. Впереди, осыпая лохмы снега с ветвей, поднялась над деревьями недовольно верещащая сорочья стайка. Полетела выяснять, что там без ее ведома происходит, авось да перепадет кусочек.

Я спрыгнула с коня, прикрутила повод к оттопыренному сосновому суку и, крадучись, заснеженными кустами подобралась почти к самому дому. Присмотрелась, принюхалась – и зло сплюнула на снег.

Логово оцепили вооруженные люди. Очень профессионально, одновременно подкравшись со всех сторон. Вдесятером, не считая четырех собак на сворках – громадных палевых волкодавов, показушно скаливших зубы. Может, эта порода и годилась для ярмарочных боев, но охотиться с ними на волков я бы не советовала. Во-первых, поджарые звери без труда обгоняли массивных псин. Во-вторых, так же легко убивали. Поодиночке, измотав и растянув в цепь длительной погоней. А оборотней панически боялись все собаки без исключения.

Мосты полыхнули и рассыпались пеплом не только за спиной, но и впереди, оставив меня на обведенной огнем площадке. Что ж, мне не привыкать. Даже странно, что им понадобилось целых три года. Обычно меня выслеживали уже через несколько месяцев. Проще всего было рассмеяться и убежать, но уж очень хотелось посмотреть, как охотники замерзнут в зюзю, поджидая меня с работы. И как будет оправдываться колдун, заваривший эту кашу. Больше некому.

Я пригляделась. Кажется, они только что пришли, еще не успели пообвыкнуть и боязливо осматривались, поигрывая обнаженными мечами. Был среди них и Свенька-стражник, недавно повышенный до десятника. Очень шумно был, сквернословно.

Верес спокойно сидел на пороге со взведенным арбалетом на коленях. Рест не показывался.

– Зачем пожаловали, люди добрые? – негромко поинтересовался колдун. – Чего надо-то?

Свенька гадливо сплюнул, указал мечом – очень, кстати, хорошим, с серебряной полоской вдоль лезвия (видать, тем самым, что у Вереса когда-то и пригреб):

– А тебя и надо, паскудство чернокнижное! Полно тебе жальники будоражить, честный люд мертвяками травить, некромант гхыров!

Верес и бровью не повел. Зато я опешила.

– И откуда же вы, честный люд, знаете, кому предъявлять претензии за такое непотребство?

– Да уж знаем! А девка твоя где?

– Какая?

– А такая! Оборотниха! С коей ты непотребствами всяческими при луне занимаешься!

Лежащая на боку коза с трудом вздернула голову и снова закричала. Эх, дободалась ты, Майка… Ближайший стражник покосился на нее, поудобнее перехватил древко алебарды, но добить, перерывая речь начальника, не решился. Колдун усмехнулся:

– Лестное предположение, но она здесь давно не живет. Я предпочитаю убивать оборотней, а не… заниматься с ними.

Я прям умилилась. И вышла из кустов рядом со Свенькой.

Похоже, это стало для того приятной неожиданностью. Хотя за приятную не ручаюсь.

Возникла небольшая заминка – волкодавы с визгом бросились наутек, волоча за собой хозяев. Один успел выпустить поводки, а второй так и умчался в снежную даль, вопя и барахтаясь.

– Приветствую всю честную и не очень компанию, – весьма далеким от приветливости голосом протянула я, по-хозяйски скрещивая руки на груди. – Что ж вы на холоде-то стоите? Зашли бы, чайку со вчерашними пирожками попили… напоследок. И вам приятно, и мне потом не так стыдно будет.

Свенька, близко разглядев наглую безоружную девку, первым опомнился от изумления.

– Ты, сука, языком не мели, лучше руки подставляй – вязать тебя будем! – Сотник потряс тонкой серебряной цепочкой.

Хм, это что-то новенькое. С каких это пор оборотней занесли в свиток редких и охраняемых видов, подлежащих только отлову и расселению?

– Какие мы смелые, – без выражения похвалила я, – вдесятером на оборотня пошли. Всего-то вдесятером. А за суку я ведь и горло вырвать могу. Голой рукой. Не боишься?

– Напугала мужика… – начал было он.

– А зря, – равнодушно окончила я, наклоняясь и вытирая ладонь комком снега. Стражник еще минутку постоял, побулькал, выкатив глаза, затем бревном рухнул на землю. Я подобрала меч, задумчиво повертела в руках. Тяжелее даркана, но баланс хороший, да и выглядит прилично.

– Наговорной вроде бы? Сейчас проверим. – Рукоять немного жгла ладонь, но лежала в ней как влитая. Я плавно, завораживающе провела клинком вдоль лица и по-волчьи, обнажив верхний ряд зубов, ухмыльнулась, приглашая составить мне компанию.

Количество гуманистов резко поуменьшилось. Энтузиастов, впрочем, тоже. Интересно, почему люди с таким удовольствием наблюдают за публичными пытками и казнями и зеленеют при виде относительно быстрой и безболезненной смерти от клыков-когтей оборотня? Лично я предпочла бы второе.

Руку неожиданно свело знакомой судорогой. Я зашипела сквозь зубы. Ну конечно. Было бы глупостью соваться в логово колдуна, не укомплектовав команду его коллегой. Упрямо не выпуская меч и вместе с ним клонясь к земле, я лихорадочно пробежалась взглядом по подтягивающимся ближе людям и сразу же вычислила своего основного противника – вернее, противницу, толстую тетку неопрятного торгашеского вида с маслянистыми глазками-буравчиками и свисающей с протянутого вперед кулака бирюлькой.

Амулет неожиданно полыхнул вместе с веревочкой, ведьма вскрикнула и разжала руку. Поспешно захлопала себя по пышной груди, гася впившиеся в одежду искры. Верес продолжал задумчиво пощипывать подбородок, только зрачки у него расширились до такой степени, что глаза казались чернее обрамлявших лицо волос.

Я резко выпрямилась, шуганув мечом шарахнувшихся людей. Один, особо впечатлительный, даже в снег задом сел, так на нем и отполз.

Ведьма тем временем ликвидировала пикантный очаг возгорания, отвесила Вересу ироничный поклон и, развернувшись, вразвалочку потопала обратно к городу, на робкие оклики подельников лишь передернув плечами: мол, насчет столь превосходящего противника мы не договаривались, орешками на рынке торговать оно поспокойнее будет.

– Ну, по крайней мере, один умный человек среди этого сброда был, – прокомментировала я.

Увы, этим запасы здравомыслия в рядах врагов и ограничились. Вместо того чтобы извиниться за беспокойство и составить компанию быстро скрывшейся среди деревьев даме, люди опрометчиво рассудили, что если наброситься внезапно и разом, то успех гарантирован.

Женское обаяние (по крайней мере, хотелось бы надеяться, что именно оно) привлекло ко мне усиленное внимание шестерых стражников из девяти, но Верес, думаю, остался не в обиде. Арбалет клацнул спускаемой тетивой, как цепной пес пастью. С десяти шагов болт пробил кольчугу, словно пергамент, только чавкнуло. Огненный шар, из-за блекло-голубого цвета казавшийся ледяным, сработал еще эффектнее, развесив неприлично орущего и дрыгающего конечностями стражника на ветвистой яблоне.

Трезво оценив ситуацию, я выбрала из двух зол меньшее – позволила прижать себя к стене дома, не дав взять в кольцо. Так хоть за спину опасаться не надо и больше трех разом не полезут, только мешать друг другу будут.

Беда в том, что у одного из этих троих вместо одноручного меча оказался полуторник, на три пяди длиннее моего меча, чем противник бессовестно воспользовался, пытаясь рубануть меня с недосягаемого расстояния, пока двое остальных отвлекали внимание с боков. Один удар располосовал мне рукав и до крови чиркнул по предплечью, второй едва не оставил без косы, но, когда ситуация окончательно перестала мне нравиться, поехала крыша. Не у меня, а на доме, и не вся, как мне с испугу померещилась, а полуаршинный слой укрывавшего ее снега. Лавина слежавшихся комьев забарабанила по плечам и шлемам людей, на несколько мгновений разгородив противников. Я, воспользовавшись моментом, под защитой кровли пробежалась вдоль стены до угла и, внезапно вынырнув из облака снежной крошки, атаковала растерявшихся стражников сбоку, двумя взмахами меча сократив количество врагов на треть.

Когда снег осел, единственный дорвавшийся до колдуна стражник с немалой досадой обнаружил, что усердно душит стоящую возле крыльца метлу. Практически сразу же Верес опробовал на нем прием, на который я не решилась с Карстом, – с размаху огрел по затылку березовым поленцем. Самое то оказалось.

Один из противников попытался обойти меня слева, но я молниеносно качнулась в его сторону и, с легкостью уйдя из-под неловкого тычка мечом, наотмашь хлестнула его по лицу ладонью. В момент замаха это была еще тонкая женская рука, однако удар отбросил стражника на добрую сажень.

Подниматься он не спешил, катаясь по земле и с воем зажимая располосованную в пять борозд щеку.

Трое оставшихся упрямо сплотили ряды и погнали меня через весь двор, чуть было не приперев на сей раз к сараю но в паре саженей от оного вдруг остановились и, заметно подрастеряв боевой пыл, с вытянувшимися лицами подались назад. Я мельком глянула через плечо – а вдруг ловушка? – и нервно вздрогнула. В двух шагах за моей спиной стоял колдун. Леший его знает, как он умудрился неслышно ко мне подкрасться, но впечатление Верес производил такое, что я сама чуть было не перебежала в рядок оцепеневших людей, малодушно надеясь среди них затеряться. В бездонных зрачках то ли клубилась белая дымка, то ли отражались переливы висящей между ладонями сферы в паутинке ветвистых разрядов. На что она способна, ни спрашивать, ни выяснять на практике совершенно не хотелось. Колдун тоже не спешил с объяснениями – просто стоял, медленно обводя нас немигающим взглядом, не хуже ведьминского амулета тянущим мечи к земле.

– Ну, – наконец хрипло вытолкнул он из горла, – кого-нибудь живьем брать будем или не стоит возиться?

Я, приободрившись, снова повернулась к стражникам:

– Вы как, мужики? Сдаетесь или хоронитесь за счет города?

Воспоминание о россыпи покосившихся крестиков на болотистой пустоши за Выселком живо помогло стражникам определиться между геройской смертью и постыдным поражением. Сманивать с дерева их успешно прикидывающегося мертвым коллегу (уважаемый, кого вы хотите обмануть?!) было некогда, так что я ограничилась бдительным надзором за связывающей друг друга троицей, а потом, сунув меч под мышку, собственноручно прикрутила их всё к той же яблоне.

Рест, упираясь локтями и часто перебирая согнутыми ногами, на ягодицах съехал с крыши, шлепнувшись в осыпавшийся с нее снежный вал. Бросился мимо меня к меленько дрожащей козе. Сфера в руках Вереса раскололась пополам, тяжами света ушла обратно в ладони. Колдун разом сник, сгорбился, опустил голову и, опираясь рукой о стенку сарая, с трудом поковылял обратно к крыльцу.

Воткнутый в землю меч заставил Реста посторониться. Я присела рядом и бережно приподняла козью голову, положила на колени. Майка засучила передними ногами, закричала от боли, силясь приподняться. Я выждала, пока она успокоится, погладила… Перехватила поудобнее и резко повернула.

Хрупнуло, коза в последний раз дрыгнула копытами и обмякла.

Мальчишка охнул, попятился. Я брезгливо оттолкнула мертвую голову, встала и пошла к дому. Бросила через плечо:

– Ведьма или тот, с ветерком умчавшийся на собачьей упряжке, наверняка вызовут подмогу… а то и встретятся с ней на полпути. Так что не рассиживайтесь, собирайте вещи и убирайтесь отсюда. Чем дальше, тем лучше.

– А ты?

– Не твое дело, – отрезала я, ныряя в сени.

На стуле лежала котомка из мягкой кожи с горьким незнакомым запахом, перебивавшимся куда более въевшимися – Вереса и зелий. Круглая бронзовая пряжка с затейливым узором предупреждала покусившихся на оберегаемое ею содержимое о бо-о-ольших неприятностях.

Похоже, ночная беседа заставила колдуна тоже кой о чем призадуматься и позаботиться.

Когда я, собравшись, вышла на улицу, Верес стоял возле крыльца, прислонившись к косяку. Выглядел он неважно – лицо бескровное, дыхание тяжелое, прерывистое, хотя падать вроде бы не собирался. Мальчишка жался к его боку, неловко сжимая среброполосый меч и опасливо поглядывая то на учителя, то на меня. Нужны вы мне больно. Я закинула сумки на конскую спину, поправила покосившийся даркан и вскочила в седло. Всем спасибо, все свободны, приятно было попрощаться!

– Шелена, вернись.

Он сказал это ровно, не повышая голоса, зная, что я всё равно услышу. И это разозлило меня больше всего. Щассс, размечтался, бегу и падаю…

Серебряная звезда, въедливо свистнув у виска, на треть врубилась в обледеневший ствол. Дымок пугливо прижал уши, шарахаясь с тропки в снег. Я беззвучно выругалась и дернула за левый повод, заставив коня сделать полукруг.

Мужчина стоял на том же месте, по-прежнему держа руки в карманах. Но я не сомневалась, что вторая звезда врежется в дерево с той же скоростью и меткостью. Если, конечно, не выберет цель поинтереснее.

Я чмокнула и тряхнула поводьями. Неспешно объехала вокруг человека. Он не шелохнулся, даже головы не повернул.

– Подходящее же ты выбрал время для сведения счетов, колдун.

– Шел, мне нужна твоя помощь.

Я коротко и обидно хохотнула, скрывая удивление:

– А тебе не кажется, что ты и так уже слегка злоупотребил моей… хм… добротой, если это слово применимо к оборотню?

– Они пришли и за тобой, – продолжал он, словно не расслышав. – Они знали, кто ты.

– И я даже догадываюсь откуда, – я презрительно кивнула на Реста.

– Неправда! – вскинулся тот, стискивая кулаки от незаслуженной обиды. – Я никому ничего не говорил!

Кажется, не врет. Но это уже не имеет значения.

– И что с того?

– Боюсь, твои дохлые вороны не пришлись кому-то по вкусу… или по нюху.

Я досадливо вздернула верхнюю губу, показав удлинившиеся клыки.

– Я мало кому нравлюсь, с воронами или без.

– Но раньше на тебя не расставляли магических ловушек и не травили вурдалаками.

– Раньше я не приносила в дом всякую падаль. – Верес не обиделся. Или не подал виду, продолжая таким же мирным голосом:

– Каюсь, я сглупил. Вчера послал Реста забрать кой-какие вещи у знакомого торгаша, дал ему доверительную записку со своей подписью. До этого никто не знал, что я жив. На тебя же охотятся уже давно. Вяло, как будто между делом, но охотятся. И хотят именно поймать, а не убить.

– Собаками и серебряными цепями оборотней не ловят.

– А капканами? Думаю, стражники были только проверкой – тот, кто их прислал, слабо верил, что ты на самом деле оборотень, да еще истинный, способный по желанию менять и равно контролировать обе ипостаси. Ты отлично замаскировалась, но теперь жди серьезного противника, Шел.

– Не называй меня Шел, колдун! – сорвалась я в рычание, потому что возразить на всё остальное мне было нечего. По-другому эта картинка и впрямь не складывалась.

– Не называй меня колдуном, – спокойно парировал он. – Я маг. Магистр первой степени, между прочим.

– И чем же маг отличается от колдуна? – саркастически поинтересовалась я.

– Ничем. Как и Шел от Шелены. Договорились?

Я злобно фыркнула и отвернулась, но понукать Дымка не стала.

– Значит, Шел, – философски заключил мерзкий колдун. – Послушай, вместе нам будет безопаснее.

– Не уверена. И вообще, чего ты ко мне прицепился?! Беги, наябедничай в свой Кагал Магов, что темные селяне тебя обижают, некромансером обозвали! Он небось живо с ними разберется!

– Не Кагал, а Ковен! – возмущенно встрял мальчишка, но, заметив скользнувшую по губам мастера усмешку, сообразил, что поддался на провокацию, и, густо покраснев, больше в наш разговор не вмешивался.

– Не могу. – Привычка Вереса серьезно и обстоятельно отвечать на откровенно издевательские вопросы могла взбесить кого угодно. – Во-первых, это была не стихийно собравшаяся толпа, а стражники, действовавшие по приказу градоправителя, а значит, с ведома городского мага. А во-вторых, я не состою в Ковене.

– Почему? – опешила я. Каждый выпускник Школы Чародеев автоматически зачислялся в Ковен, то бишь гильдию Магов, в обмен на ее покровительство выплачивая ежегодные взносы. На самоучку Верес не походил, ученичка он натаскивал явно по школьной программе, да и сдача экзаменов экстерном вряд ли составила бы для него серьезную проблему.

– Отлучили, – просто ответил колдун, как будто признавался в очередной разбитой кружке, а не самом постыдном для любого мага наказании.

– За что? – Я припомнила, как столкнувшиеся в дверях корчмы Верес и городской маг не удостоили друг друга даже кивками, но тогда списала это на обычную неприязнь конкурентов.

– За всё хорошее.

Приплыли. Насколько я успела узнать, в таком духе Верес мог отбрехиваться бесконечно, с неизменно благодушным и внимательным видом, но абсолютно нулевым результатом. И всё равно не удержалась:

– А может, за паршивый характер?

– За это тоже, – спокойно подтвердил мужчина. Похоже, отлучение от Ковена его ничуть не огорчало. Вот только иногда создавало досадные, но вполне терпимые проблемы. Как эта, например. – Так ты нам поможешь?

– Чего тебе от меня надо?

– Проводи нас с Рестом хотя бы до Белой.

Я в раздумье потеребила конскую гриву. Надо признать, дельная мысль. Искать нас будут скорее всего в Старой Балке или Красовицах, двух крупных селах примерно на равном расстоянии отсюда к северо – и юго-западу. Белая же – маленький поселок лесорубов на берегу реки, по которой в теплое время года сплавляли бревна. До нее подальше будет, часов семь быстрой ходьбы, и не дорогой, а путаными лесными тропками. Но это – летом, сейчас хорошо если за сутки доберемся. Вообще-то нам и в самом деле по дороге, я всё равно собиралась перебраться в Белорию, а обходить Ясневый Град удобнее всего с севера, как раз мимо Белой.

– И потом ты от меня отцепишься?

– Слово мага. До следующей встречи, разумеется, – тут же поправился Верес.

– Кто бы сомневался, – ощерилась я, неохотно вылезая из нагретого седла. Придержала Дымка под уздцы, выжидательно глядя на колдуна. Смутившийся мужчина начал было отнекиваться, но я только презрительно скривилась. Если уж нам придется подстраиваться к скорости пешего человека, то пусть им буду я или мальчишка, а не спотыкающийся на каждом шагу колдун.

В итоге Вереса подсадили на коня, Рест сбегал за сумкой и взял Дымка под уздцы. Я пошла впереди, намечая дорогу.

Человеческих троп я не знала, но, безошибочно определив направление, уверенно углубилась в лес. Болото подмерзло, оврагов здесь почти нет, а непролазные чащобы уж как-нибудь по памяти обойду.

Специально я не прислушивалась, но и уши затыкать не стала. А шепот привлекает куда больше внимания, чем разговор в полный голос.

– Козе перебили хребет, Рест. Не думаю, что я смог бы ей помочь… даже в лучшие времена.

– Но она даже не дала попытаться! И ухмылялась перед этим, я видел!

«Жалельщики, мать вашу, – злобно подумала я, – в мясных рядах небось венков не возлагаете, трескаете жаркое за обе щеки и спасибо говорите». Уйти, убежать вперед, чтобы не слышать, не видеть, поскорее выбросить из головы всё, что связывало меня с логовом… а они пусть уж как-нибудь сами. Добренькие.

Но не ушла. Потому что колдун резко ответил:

– Иногда лучшим подарком другу является смерть.

И Рест замолчал. Оставшись при своем мнении, конечно.

Мы успели пройти около версты, когда скрип снега за спиной резко оборвался. Верес, натянув поводья и полуобернувшись, не то присматривался, не то прислушивался.

– Что? – Я вернулась, мимоходом потрепав Дымка по унылой морде.

– Они уже обшаривают избушку. – Колдун сморгнул, протер глаза, словно вышел из темноты на свет. Слез с коня и задумчиво поглядел вверх. – Как ты считаешь, противник не обидится на нас за повторение его фокуса?

Я задрала голову, да так и осталась стоять с изумленно приоткрытым ртом.

В небе ткались облака. Сначала – паутинные, полупрозрачные клочья, сотнями отводков расползающиеся во все стороны, как стрелки льда по стеклу. Затем – бурлящие, разбухающие и темнеющие на глазах комья, словно в голубой омут небосвода капнули чернил. Последние солнечные окошки захлопнулись почти одновременно, и в ту же секунду вдогонку безжалостно отрезанным лучам хлынула снежная лавина. Не метель, не пурга – сплошная белая стена, на несколько секунд замуровавшая меня в сплошном звуконепроницаемом коконе, только многоголосый шелест-шепот снега со всех сторон. Щурясь, я вскинула руку к глазам, упрямо отказываясь их закрывать. Жутко – и безумно красиво – стоять наедине с чистой стихией, каждой частицей своего существа ощущая ее дикую, неукротимую мощь, для которой ты – всего лишь еще одна снежинка…

Интересно, это ли чувствуют маги, обращаясь к источникам своей силы?

Снегопад постепенно просветлел, разделился на отдельные хлопья, сквозь которые проступили черные стволы и серый бок невозмутимо встряхивающегося Дымка. Засмотревшись, я услышала лишь сдавленный возглас Реста, а обернувшись, застала Вереса уже ничком лежащим на земле. Капюшон свалился за плечи, отросшие за время болезни волосы черной кляксой разметались по снегу. Мальчишка поспешно перевернул учителя на спину, мне же и нагибаться не понадобилось, чтобы понять, в чем дело. Обморок. И глубокий какой, тут пощечинами не обойдешься, а нюхательных солей, уж извини, не припасла.

Маг, магистр первой степени… Тьфу! Отмахнувшись от бестолково суетящегося вокруг щенка, я забросила человека поперек седла, влезла сама. Мерин тревожно косился на подозрительно обвисшее тело, перебирал ногами, так что пришлось усадить Вереса перед собой, одной рукой придерживая его поперек живота, а во второй сжимая поводья.

Да, Дымок, это тебе не укатанная дорога и уж тем более не город с тщательно расчищенными улицами. Градоправитель за этим следил строго: либо с самого утра берись за лопату и разгребай ночные завалы напротив своего дома, либо готовь спину для трех-десяти плетей, в зависимости от высоты сугроба, в котором увязнет проходящий мимо стражник.

А тут еще и двое седоков на спине. Стараниями Вереса снегу намело столько, что конь оставлял в нем не следы, а сплошную борозду, по которой сзади брел Рест, с трудом удерживаясь от искушения придержаться за лошадиный хвост. Наколдованные облака и не подумали так же проворно растаять, вознамерившись высыпаться на землю до последней снежинки. Оно и к лучшему – собаки и волки способны чуять сквозь полуаршинный слой снега, я чуть уже, но за вурдалаков и прочую нежить не ручаюсь.

Колдун очнулся только через час. Порывисто трепыхнулся, чуть было не свалив на землю нас обоих, потом мало-помалу сообразил, где находится, расслабился, дрожащей рукой смахнул налипший на ресницы снег и хрипло поинтересовался:

– Много проехали?

– Версты три. Сам в седле держаться сможешь? Конь и так еле плетется.

– Д-да. – Мужчина, как в полусне, вяло нашарил поводья и, не выпуская их из рук, уцепился за переднюю луку седла. – У нас есть какая-нибудь еда?

– Чего? – опешила я. Понятно еще – вода, но чтобы едва пришедший в себя человек первым делом попросил есть… всё у этих колдунов не как у людей. – Ну… сейчас посмотрю в сумке.

Рискнув, я разжала руки и спрыгнула на землю. Верес пошатнулся, склонился еще ниже, но усидел, а пока я разворачивала тряпицу с не оцененной стражниками выпечкой, сумел продеть ноги в стремена. На пирожок он накинулся с такой жадностью, что, кажется, даже не заметил, с какой он начинкой.

– Слушай, – не выдержала я, – куда оно всё в тебе девается? Вот бы ты так колдовал, как трескаешь!

– Видишь ли, какое-то время мои возможности будут несколько… эээ… ограничены, – не переставая жевать, осторожно признался Верес.

– Что?!

– Я магически ускорил свой обмен веществ, соответственно, регенерацию, – пояснил колдун. – К сожалению, у этого заклинания есть один побочный эффект: оно оттягивает на себя мой магический резерв, позволяя распоряжаться всего лишь десятой его частью, сколько бы его ни было. Остальное приходится вырывать у собственного организма буквально с боем, черпая силы из обычно неприкосновенного запаса – ауры. Но я подумал – время есть, место спокойное, так что две-три недельки я вполне могу обойтись без магии; лучше уж немного потерпеть, чем еще пару месяцев проваляться в постели. Кто ж знал, что оно всё так обернется?

Нет, это какой-то кошмар! Кто из нас больший идиот-оборотень, предложивший помощь магу, или маг, так рьяно ею воспользовавшийся?!

– Время? Место?! Колдун, тебе мозги, а не кости лечить надо! Ты, между прочим, не в королевском дворце за пятью оградами отлеживался, а у оборотня в логове концы отдавал!

– Я это и имею в виду, – спокойно подтвердил Верес. – Если уж хуже быть не может, значит, можно смело надеяться на лучшее! Дай еще один пирожок, а?

– И долго ты еще собираешься рег… гер… так жрать?!

– Пока полностью не восстановлю все ткани. Кости и мышцы уже в порядке, осталось только…

– А ты не мог бы заняться этим попозже? – перебила я. – По-моему, двух первых тебе вполне хватит.

– Это необратимое заклинание, его так просто не отменишь, – чуть виновато признался колдун. И тут же снова вспетушился: – А что? Тебе для меня куска хлеба жалко?

– Боюсь, как бы ты ночью и меня не съел, – огрызнулась я, пряча остатки снеди в сумку. – Но ты же как-то взорвал той ведьме амулет, она аж в лице изменилась!

– Это лишь в очередной раз доказывает, что покупать подобные безделушки через третьи руки чревато, – усмехнулся Верес. – Я сам его делал. Небольшое встроенное заклинаньице – обычная предосторожность мага, не желающего, чтобы его творение обратили против него самого.

– Но это же был оберег от оборотня.

– В любом амулете содержится магическая сила, которую можно использовать по-разному. Эффективнее всего, конечно, так, как было задумано мастером. И если бы талисманы всегда так легко взрывались, мои коллеги не использовали бы их направо и налево. Слушай, как насчет еще од…

– Обойдешься. Поехали. И так много времени на болтовню потеряли.

* * *

Это был даже не шалашик – косой односторонний навес из занесенного снегом лапника, издалека принятый мною за елку с обрубленной верхушкой. В центре неприглядного, но хоть какого-то убежища от непогоды чернело кострище, по бокам виднелись отпечатки лежаков со вмятыми в снег иголками. Видимо, ночевавшие здесь охотники на рассвете спалили свои еловые подстилки, столбом желтого дыма оповестив отбившихся от компании коллег (или только собиравшихся поутру к ней присоединиться) о своем местонахождении. Простых дров им хватало, возле кострища еще солидная куча осталась. Ну и отлично, свеженького лапника наломать не проблема, а вот хворост из-под снега поди выгреби.

Измученный колдун уснул мгновенно, даже в одеяло толком закутаться не успел – скорчился под ним в три погибели, вздрагивая от холода, но не просыпаясь. Рест вскоре последовал его примеру, а я осталась сидеть, тупо уставившись на мерцающие угли.

Слева и впереди плакали-заливались волки. Поджарый серебристый вожак уже подбегал к навесу, постоял в пяти саженях, принюхиваясь, потом решил, что места в лесу хватит всем, и вернулся к стае. Зараза, с волками и то проще договориться… Я сглотнула царапающий в горле комок. Звери тоже не чужды хандре, но поводов для нее меньше. Они не станут вспоминать и сожалеть о какой-то глупой козе… и куда теперь будет приходить за молоком кошка?

Я решительно встала. Покосилась на колдуна, сняла кожух, накинула поверх одеяла, старательно подоткнула с обеих сторон. Не надейся, ничуть меня твое драгоценное здоровье не волнует! Просто нагретого кожуха жалко. А так вернусь и надену тепленький.

Верес блаженно вздохнул во сне, чуть развернулся. Запихнула ему под бок еще и рубаху со штанами. Ну, хоть трястись перестал. А потом плотно сжатые губы дрогнули, с нежным шепотом вовлекая в улыбку разом просветлевшее, доверчиво разгладившееся лицо:

– Тайринн…

Как будто солнечный луч по нему скользнул – и тут же исчез, сменившись еще более плотной тенью.

Леший знает что. Аж завидно.

Я выпрямилась и шагнула на снег. В лесу было тихо, недобро. Как ни странно это звучит, я не любила полнолуние. Особенно такое, пасмурное, с затерявшейся в облаках луной.

Вроде бы и нет его, но давит, отупляет, не дает уснуть. Маешься, не зная чем заняться.

Решительно встряхнувшись, я потрусила вперед, больше по привычке обнюхивая снег. Это успокаивало, отвлекало от человеческих мыслей. По-настоящему увлекшись заячьим следом, я даже не заметила, как отбежала довольно далеко… и как разом умолкли волки. А когда подняла глаза – среди деревьев неподвижно стояла моя смерть. Мерцала красными вурдалачьими зенками, закипая ликующим ревом.

А я так устала…