Kitabı oku: «Жатва. Сборник повестей и рассказов», sayfa 2
***
Когда она проснулась – мир погрузился во тьму ночи. Вой ветра всё также крушил мир за окнами и сотрясал рамы, и в какой-то миг Ильмера даже подумала, что ей всё показалось – и не было никакой операции вовсе, а уж тем более чудовищной метаморфозы помещений, рептилоидов и… свечения собственного тела – приснится же такой бред…
Девушка открыла глаза. Она лежала в обычной больничной палате, мерно гудел кондиционер, где-то кашляли, а на окне сидела карлица-рептилия в белом халате и смотрела на Ильмеру, сквозь свечение… её руки, которая лежала на груди…
Ильмера в ужасе зажмурилась, досчитала на всякий случай до десяти и открыла глаза.
Вместо карлицы, наклонившись над кроватью Ильмеры, стояла медсестра Вера, впрыскивая в катетер, вставленный в вену на запястье, жидкость из шприца:
– Очнулись? Вы очень странная под наркозом, – развернулась и вышла из палаты, аккуратно прикрыв двери.
И тут в тело девушки ворвалась адская боль… Нет, операция была, а так же всё, всё, всё… или это наркоз…
***
Наутро в палату пришёл Семён и присел на краешек кровати, с тревогой вглядываясь в полубезумные глаза любимой. Ильмера взяла его за руку и полушёпотом затараторила:
– Сём, мне тебе рассказать надо… ты не думай, что я сумасшедшая, я вполне адекватная… Вчера, во время операции я видела такое!.. – И она поведала прифантастическую историю.
Семён спокойно выслушал, ни разу не перебив лихорадочный шёпот любимой, а затем медленно произнёс:
– Я… хотел тебе рассказать раньше, но… ты бы не поверила. А так – сама теперь всё знаешь.
– Что я знаю? Я какая-то Сияющая?! Вернее – меня называли в среднем роде – Сияющее. Словно я и не человек вовсе. И звучит прямо, как «прокажённая». А эти галлюцинации про рептилий, и искажение пространства – они такие реальные! Я вчера видела… представляешь – Вера, анестезиолог Илья Сергеевич, весь медперсонал – чудовища просто!
– Тихо ты, развопилась! Молчи, если не хочешь провести всю свою долгую, необыкновенную жизнь в психушке. Да, мы с тобой Сияющее.
– И ты?.. – Ильмера хватала воздух, не находя слов, – точно… они же говорили про второго, про самца, мужчину то есть. Так это ты?!
Семён вздохнул:
– Мне стало известно о том, что я Сияющее – в восемь лет, когда у меня вырезали аппендицит. Это тоже любимая еда рептилоидов. Они специально, ещё при рождении вживляют в приматов, в нас, то есть, клетки аппендицита, различных раковых опухолей, чтобы впоследствии гарантированно поставлять на свои планеты яства с Земли. Так вот, сделали мне анестезию – мало того, что не уснул – я весь засветился, да ещё спала пелена воздействия на мозг излучения, которым они опутали всю планету, чтобы люди не видели реальный облик пришельцев, поработивших Землю… В тот раз посмотреть на меня сбежался весь мед персонал… представляешь, восьмилетнему мальчишке увидеть сразу столько монстров!
– Бедный… Значит, они знают, что ты знаешь. Семён кивнул.
– А почему они не убили тебя?
– Во-первых – я как курица, несущая золотые яйца. Мне делали уже несколько операций по извлечению разных опухолей… уроды… И потом – кто мне поверит? Да и тебе тоже.
– Подожди, если у тебя было несколько операций, то где шрамы? Нет же ни одного!
– А вот об этом я тебе позже расскажу, – прошептал Семён, видя, как в палату вошла медсестра, чтобы сделать Ильмере перевязку.
Глава пятая. Сияющее
Прошло три месяца. Ильмера окрепла, и вспоминала произошедшее, как страшный сон. Ни она, ни Семён не заговаривали об открывшейся чудовищной правде, больше похожей на абсурд.
Он – понимал, что должно пройти время, прежде чем любимая полностью осознает, что она – Сияющее. А сама Ильмера первое время после операции находилась на тонкой грани безумия, пытаясь по крупицам собрать и воссоздать прежний понятный мир, который рухнул в одночасье.
Не сорваться в пропасть безумия помогал Харлей-Харитон – добродушный лабрадор ни на секунду не отходил от Ильмеры, пытаясь расшевелить превратившуюся в сомнамбулу девушку, заставляя её выходить на улицу, чтобы выгулять его.
Послеоперационный шов зажил с пугающей быстротойвсего за неделю, и от него не осталось даже следа, что привело Ильмеру в ещё большую панику. Она ощущала себя чудовищем, и всех вокруг начинала воспринимать как чудовищ, внимательно вглядываясь в черты прохожих, ожидая увидеть проступающие приметы рептилоидов или ещё каких-либо монстров.
***
– Ириш, собираемся, едем на Чёрное море, – Семён втащил в квартиру внушительного вида чемодан на колёсиках и, войдя в спальню, положил его на кровать.
Ильмера удивлённо заморгала:
– А куда мы Харитона денем? Не поедет же он с нами!
– О псине я уже договорился со знакомым, – Семён начал вытаскивать из шкафа вещи свои и Ильмеры.
– Постой, но – какое Чёрное море? Уже прохладно – купальный сезон закончился, а я, как ты знаешь, моржеванием не увлекаюсь, да и ты, насколько я помню – тоже.
– Ир, ну не тупи, – он многозначительно посмотрел на любимую, – достопримечательности Северного Кавказа ещё никто не отменял. Съездим, развеемся. Ну?
Девушка пожала плечами и принялась помогать собирать чемодан.
***
К удивлению Ильмеры, долгий путь к Чёрному морю прервался в предгорьях ЛагоНаки. Устроившись в симпатичном номере небольшой уютной турбазы «Лагонаки», и оставив вещи, в том числе и мобильники, влюблённые надели пуховики, захватили с собой по рюкзаку со всем необходимым и отправились в Пещеры, изучая купленную карту.
Купив билеты в кассе и, отказавшись от гида, влюблённые в приподнятом настроении вошли по указателям в ущелье горы.
Туристов практически не было – вдалеке виднелась небольшая группа, которую сопровождал экскурсовод, зябко кутаясь в красную куртку и пытаясь на ломанном немецком общаться с иностранными туристами.
Приглядевшись к экскурсоводу, Ильмера почувствовала, как холодный озноб пробежал по телу – перед ней стоял брат близнец анестезиолога из онкологического центра. Давно она не видела рептилоидо подобных. А ведь девушка хорошо запомнила всех чудовищ из реального кошмара.
Странно, но до сих пор, в обычной жизни, она не видела рептилоидов в человеческом обличьи.
Поймав застывший взгляд девушки, Семён, сжав зубы, произнёс:
– Да, я его тоже заметил. Пасут, сволочи. Ну, ничего, глубоко в пещеры они не суются – почему-то боятся – я проверял.
Спустившись в пещеры, Ильмера сразу ощутила, что, оказывается, страдает клаустрофобией. Отдышавшись и выпив несколько глотков горячего чая из своего термоса, она немного успокоилась и огляделась, немного опешив от вида освещённой необъятной пещеры. Такой красоты подземного мира она ещё не видела. Семён с явным удовольствием смотрел на произведённый эффект – изумление, а затем восторг любимой.
– Роскошно, правда? Ну, теперь не жалеешь, что поехала?
– Да… как красиво…
– И это всё, что может сказать журналистка, можно сказать – писатель! – шутливо хохотнул Семён.
Но Ильмера уже не слушала его – она, взглядом, полным восхищения, смотрела на палитру красок, причудливые формы подземных естественных скульптур. Сталактиты и сталагмиты, словно созданные неведомыми иномирными скульпторами, тянулись по бесконечным громадным пещерам, освещённым прожекторами.
Так они вдвоём и бродили по подземельям, предназначенным для просмотра туристами – любуясь потрясающей необычностью пород, скрытой под толщей гор.
Постепенно, то тут, то там мелькающая группа туристов, во главе с рептилоидом, отстала от влюблённых и Семён, заговорщицки подмигнув Ильмере, свернул в сторону от маршрута, за табличку «проход запрещён».
Они углубились в дальние пещеры поменьше, где уже не было туристических указателей, а за очередным поворотом исчез и свет дальних прожекторов. Путники включили фонари, лучи которых утонули в темноте очередной огромной пещеры.
Ильмере стало не по себе, и она поёжилась:
– Сём, мы не заблудимся? – приступ клаустрофобии снова начал потихоньку напоминать о себе.
– Пожалуй, можно дальше и не идти, – согласился Семён и та-ак посмотрел на Ильмеру, что у неё пробежали по телу мурашки. – Присядем, чайку попьём. А вот и мой термосок. Чай я приготовил просто замечательный, по-новому рецептику. Тебе понравится, уж смею вас заверить, Ильмера Богдановна. Так сказать, устроим пикничок на глубине, кто ж его знает, сколько сотен метров между нами и поверхностью – потом в буклете почитаем.
Шутливый тон немного успокоил девушку Они поставили фонари на возвышении, расстелили на белом камне, похожем на оникс, лёгкое серебристое изотермическое покрывало и сев друг против друга, накинув на колени такие же покрывала, потягивали чай с необычным привкусом.
Неожиданно Ильмера увидела, как сквозь кожу Семёна начало пробиваться свечение, и через секунду он уже весь сиял белым светом, который не сдерживала даже одежда.
Ильмера в панике прошептала:
– Ну вот, опять начинается… Что это? Что мы пили? Семён весело усмехнулся:
– Прикольно, правда? Это упрощённая химическая формула, параллельная хирургической анестезии. Мне Исаенко объяснял, да я не стал запоминать. Он сам на мне в своей лаборатории экспериментировал – видела бы ты его реакцию – хотел немедленно научный труд писать… еле отговорил друга.
– Посмотри, пещера так освещена, словно прожекторы включили. Забавно даже.
– Ир, – Семён погасил фонарики и дотронулся до сияющей руки любимой. – Теперь можно… Хочешь, поговорим на эту тему?..
– Спрашиваешь! – воскликнула девушка, разглядывая свои руки.
– В общем, после операции, ну, тогда, в детстве, я стал много читать. Очень много – хотел понять – что со мной не так и отчего я сияю. Когда подрос – пошёл по экстрасенсам. Одна из них, по счастью, оказалась не шарлатанкой, а реально ясновидящей. Она и рассказала мне, что я часть Сияющего, с планеты плеяды Нагоа одной из галактик Великой стены «Геркулес – Северная Корона» – огромной плоской супер структуры тьмы галактик, – которая находится в десяти миллиардах световых лет от Земли.
– ???
– Это цивилизация высокоразвитых существ, сохраняющих равновесие миров между добром и злом, светом и тьмой. У них нет тел в нашем понимании этого слова. Сияющие – световая энергетическая субстанция с совершенной сущностью – душой, прошедшей все ступени духовного развития. Одухотворённые абсолютно…
– Да уж, из тебя одухотворённость так и прёт, – нервно хихикнула Ильмера, – почему же у тебя, якобы высшего существа, был целый букет пороков – пьянство, разврат?
– Я не обижаюсь, – сквозь сияние улыбнулся Семён, – просто у Вселенной свои законы и представления о совершенстве.
– Похоже, весьма и весьма оригинальные представления.
– Не будем судить Вселенную. Тем более я уже не пью. Ну, почти. Не говоря уже о развратеэ
– Ладно, хорошо. Шутки в сторону. Но. Серьёзно. Даже если всё, так как ты рассказал, даже если я тебе поверила – гипотетически, конечно, объясни мне хотя бы – почему и каким образом нас так далеко занесло? И почему мы с тобой ничего не помним о себе и своём мире?
– Ясновидящая подробно рассказала, что мы с тобой что-то наподобие эмиссара. Мы – единое Сияющее. Мы с тобой одно целое, вот такая штука. Одна душа! Понимаешь?
– Н-не-ет, – протянула с ноткой упрямства Ильмера, – вот этого я уж точно абсолютно понять не могу. Я есть я – единственная в своём роде и неповторимая.
– Я тоже раньше так думал. Как мне объяснили – сущность Сияющего слишком мощна для энергетической и телесной оболочки человека Мидгарда, поэтому она воплотилась в двух разнополых существах. И похоже, как у всех воплощённых на земле, у нас заблокировалась память.
– Бред какой.
– А я не удивился, когда узнал. У буддистов бытует легенда, что Ламы, приходящие на землю из неведомых миров, могут попасть повторно на землю только в телах сразу трёх – четырёх младенцев.
– Невероятно, – качала головой Ильмера. – Постой! А ведь я что-то припоминаю. Помнишь, когда мне делали операцию, Императрица рептилий говорила что-то о разделении Сияющего… Значит мы единое целое и мы эмиссары… Ну, да, всё же так просто, прямо таки элементарно.
– Не ёрничай, Ир. Ещё ясновидящая рассказала мне преинтереснейшую историю. Раньше на этой планете процветала мощная цивилизация людей, обладающая знаниями вселенной, имеющая громадный космический флот, который, увы, не смог противостоять внешнему и очень коварному врагу другого вида гуманоидов. Немногим более десяти тысяч лет назад планету, тогда ещё называемую Мидгард, после жестоких войн захватила раса Мбусакров – рептилоидов, которые когда-то, десятки миллионов лет назад, бежали с Земли, спасаясь от атаки астероидов, и теперь были абсолютно уверены, что это их законная планета. Обнаружив занятую людьми Мидгард-Землю, пришельцы устроили глобальный катаклизм, столкнув с орбиты один из двух спутников нашей планеты и обрушив его в Великий океан. Полюса планеты сдвинулись, поверхность планеты изменила очертания, множество людей трёх рас погибли. Выжили только те, кто сумел улететь подальше от планеты, да те, кто спрятался в недрах гор. Наступил Великий Ледниковый период, растянувшийся на несколько тысяч лет, во время которого люди жили в подземельях Мидгарда. Когда они вышли из катакомб, на поверхности уже давно жил новый вид приматов – людей, искусственно насаждённых на планету – их называли «Серые». Они были андрогинами – людьми, чьё тело имело сразу два пола, и служили хорошими донорами внутренностей на грандиозной ферме деликатесов, устроенной Мбусакрами на нынешней Земле. Когда люди вышли из подземелий, Мбусакры опоясали озоновый слой волновым излучением, искажающим для приматов реальность так, что наши предки, как и мы, видели в рептилоидах и андрогинах обыкновенных людей. К сожалению или к счастью, оказалось, что настоящие люди, в отличие от сухопарых андрогинов, для Мбусакров – настоящий деликатес. И захватчики начали скрещивать расы. Кроме использования внутренних органов, рептилоиды, как паразиты, выкачивают из людей жизненную энергию, подпитывая свои колонии. За последние тысячи лет человечество деградировало, сократилась продолжительность жизни с тысячи до семидесяти лет, а то и меньше.
– Знаешь, сказанное тобой звучит как несусветный бред шизофреника… Но, – Ильмера протянула вперёд светящиеся руки и положила ладони на колени Семёна, слившись в одно сияние, – я понимаю, что ты говоришь невероятную правду. Иначе как можно объяснить всё то, что с нами происходит. Ладно – пусть так – захват земли, рептилоиды, какие-то «Серые». А мы-то как здесь очутились? И что нам делать? В себе бы хоть разобраться!
Семён, помолчав, взглянул исподлобья на любимую:
– Помнишь, тогда – на выпускном, ты сказала, что поедешь со мной на Гоа?
– Хорошее было время, я всё время о нём вспоминаю, – улыбнулась сквозь сияние Ильмера.
– Ты произнесла абсолютно кодовое слово, слитно – Нагоа – с ударением на первый слог! Вот тогда я посмотрел на тебя совсем другими глазами. А ещё твоё имя. Оно до того не давало мне покоя.
– Да уж, родители учудили, – задумчиво протянула девушка.
– Ты думаешь, они тебя случайно назвали древнеславянским именем Ильмера, что означает – скрывающая свое сияние?
– Ну, я у мамы всё допытывалась – где она это, как я думала, нерусское имя откопала, а она отвечала, что само по наитию пришло. Наитие наитием, а я со своим именем намучилась. Как только в школе меня не называли. Так что я, чтобы не коверкали имя, себя всегда называла Ира.
– Ириш… Меня ведь тоже не Семёном зовут. Родители назвали Светозаром, что значит – озаряющий светом. Но после первой операции я всем начал говорить, что меня Семён зовут, а не иначе. И когда паспорт получал – это имя записал.
– Ничего себе, ты не рассказывал! – изумилась Ильмера. – Так значит ты Светозар, – и тут её осенило. – Теперь я начинаю понимать – Сём, мы с тобой, по всей видимости… сияли при рождении! Поэтому родители и дали нам такие имена!
– Скорее всего. Неожиданно, в тот раз, ну, после выпускного, сразу всё встало на свои места – наши с тобой имена, наша встреча – пазлы сложились, и я понял, что ясновидящая права, сказав, что я не один на планете, что найду вторую половину своей души, которая в определённый момент скажет условленный пароль – название нашей родины.
– И ты так давно знал… – Ильмера пристально посмотрела на любимого, – и ничего не говорил.
– Сам долго не мог до конца поверить.
– Что нам теперь делать? Нашим телам осталось жить лет сорок ещё… А потом – домой? Но десять миллиардов световых лет… Что с нами будет?
Семён покачал головой:
– В том то и дело… Ириш, мы с тобой в западне. Сущность Сияющего может поддерживать тело примата в том тонусе, который определён земной природой, действуя на него очень благотворно. Посмотри на нас – нам за сорок, но мы молоды!
Тебе вообще больше двадцати шести не дашь.
– Спасибо, – улыбнулась Ильмера, – да и ты выглядишь не старше тридцати. А было бы здорово прожить тысячу лет.
– Мало того – наш организм быстро регенерируется и восстанавливается. Я проверял.
– Как?
– Однажды, совершенно случайно отхватил себе две фаланги большого пальца на правой руке. Так вот он через некоторое время вырос – и кости и вены, и кожа – всё, как положено. Как у ящерицы хвост.
– С ума сойти… Хотя, у меня тоже один раз был случай – порвалась мочка уха – случайно отстрелили во время соревнований стрельбы из лука. Так вот она отросла за несколько дней… точно…
– Да ты шов свой вспомни. Он же через две неделю полностью исчез.
– Сём, получается, что мы с тобой практически инопланетяне?
– Не совсем. Ясновидящая объясняла мне, что все сущности приходят в земной мир из разных галактик, а некоторые вообще из иномирья, ну, из параллельных вселенных. Для сущностей не важно, сколь бесконечно расстояние – они перемещаются со скоростью мысли. В большинстве, конечно, попадают сюда из определённой галактики – это её бывший Райский сад, в котором совершенствовались сущности в человеческих телах, и который теперь окучивают рептилии… Звучит как-то знакомо…
– И главное – достоверно, – попробовала пошутить Ильмера.
Где-то в глубине пещеры гулко упала капля грунтовой воды с гигантского сталактита. Влюблённые вздрогнули. Ира допила остывающий чай:
– Значит, мы здесь застряли надолго.
– Да. Мбусакры так просто нас не отпустят. С другой стороны – есть большая доля вероятности исполнить свою миссию.
– Я уже поняла, что мы с тобой на земле не случайно. Вчём тогда наша миссия?
– Это же очевидно! Я, надеюсь, ты стрелять не разучилась?
– Ну, как-никак я мастер спорта по стрельбе из лука. Только как это может пригодиться?
– Мы должны избавить землю от паразитов!
– Всего-навсего? – ухмыльнулась девушка.
– Ну, ты же собиралась на Гоа, чтобы освободить несчастных индусов?
– Было дело. Но, ты же понимаешь – чисто гипотетически собиралась.
– Теперь нам предоставляется возможность совершить свою миссию в планетарном масштабе.
– Ты мой Че Гевара доморощенный, – Ильмера чмокнула любимого в щёку, а затем резко встала, сбросив с себя изотермическое покрывало, и, уперев руки в бока, звонко произнесла – так, что в пещере эхом раскатилось, – а почему бы и нет? Мбусакры нас всё равно не тронут до новой порции деликатеса. С чего начнём?
Семён тоже поднялся:
– Ильмера, я тебе не говорил, но подготовка идёт полным ходом. Для начала выведем рептилоидов на чистую воду. Есть у меня несколько знакомых хакеров. Надо убрать волновое излучение, которое искажает реальность, чтобы все люди, настоящие люди увидели реальную внешность захватчиков и скрещенных андрогинов – их всё равно можно сразу отличить от людей.
– Не знаю, что ты придумал, Сёма – Светозар, но я – тобой! – Ильмера положила руки на плечи любимого и пристально посмотрела в его глаза. – Мы же единое Сияющее!
– Наведём шороху в гадюшнике!
– Интересно, вернётся ли к нам память?
– Не знаю. Поживём – увидим.
– А потом, может, поймём, как вернуться домой?
Анапа, 2016 год.
ВТОРЖЕНИЕ
мистическая повесть
Я не был мертв, и жив я не был тоже; А рассудить ты можешь и один:
Ни тем, ни этим быть – с чем это схоже…
Данте Алигьери
Глава 1. Макс
В сумраке большого заброшенного заводского цеха царил тихий, едва уловимый шелест. Оставшиеся в живых люди соорудили среди кирпичных стен цеха подобие жилища, перетащив в глубину технического зала разнообразную старую полированную мебель – шкафы, кресла, столы, даже допотопный телевизор, впрочем, не работающий, ввиду полного отсутствия электричества – обычные предметы быта, которые выжившие, с отчаянной настойчивостью цепляясь за прошлое, приносили как трофей, словно напоминание о той, ушедшей жизни, в одночасье рассыпавшейся в прах.
В дальнем углу помещения, в отсветах тускло мерцающих свечей, более сотни человек разных возрастов изредка почти беззвучно перешёптываясь, аккуратно развешивали одежду на чисто вымытых окрашенных металлических трубах. Обитатели завода постепенно готовились ко сну, располагаясь на матрасах, расстеленных на растрескавшемся бетоне.
Перед одним из матрасов сидела девочка лет шести и сосредоточенно расчёсывала лежащую девушку. Она уже обтёрла остатки цементной пыли на лице вновь прибывшей спасённой и теперь бережно гладила расчёской длинные густые тёмно русые волосы девушки, разложив их ровным веером вокруг головы. Кого-то она так же расчесывала до вторжения, кого-то очень близкого и родного, но кого – не помнила…
***
Девушка открыла глаза и, сделав глубокий вдох – выдохнула:
– Кто т…? – но схватилась за горло от резкой боли, не в силах продолжить фразу.
Девочка от неожиданности расширила свои и без того огромные синие глаза, затем повернув голову, негромко позвала:
– Идите сюда! Она очнулась, она очнулась!
Люди шуршащей толпой не спеша подошли к ложу со спасённой.
Девушка села на матрасе. Голова кружилась, во рту ощущался неприятный характерный металлический вкус крови, и внутренние стенки горла нестерпимо раздирало от боли. С трудом она выдавила из себя:
– Где… я?.. Кто… вы?..
Перед ней опустилась на колени молодая женщина, белым платочком вытирая с подбородка девушки струйку крови. Рядом с ней встал мужчина и положил руку на плечо женщины. Она с грустной улыбкой посмотрела на спутника, затем поднялась с колен и произнесла, участливо глядя на девушку:
– Тебе пока вредно разговаривать. Мы, как и ты – немногие выжившие после нападения на планету…
Девушка удивлённо уставилась на женщину.
– Анечка, может не стоит пока посвящать девушку в грустные подробности? Всё равно не поверит, пока не убедится, – отчего-то почти шёпотом остановил женщину её спутник.
– Может ты и прав, дорогой, – как-то вяло безвольно согласилась женщина, всем своим видом давая понять, что ей, в принципе всё равно – рассказывать или нет.
Но девушка так убедительно вопрошающе посмотрела на женщину, что та решила продолжить:
– Ну, хорошо… Так вот… Мы не знаем, кто они. Они захватили землю, вытесняя людей и животных за пределы городов. На нас обрушили какую-то психологическую атаку – никто из нас не помнит ровным счётом ничего о своей прошлой жизни. Именно только о своей личной жизни – словно кто-то избирательно стёр нашу память. Тот мир, который мы знали – прекратил существование. Всё вокруг исказилось до неузнаваемости – материя полностью изменилась… Реки превратились в слюдяное желе, песок и земля стали тягуче-каменными, листва деревьев – словно ватными. Само время потекло по другим канонам…
«Бред какой! Больше похоже на злую шутку или розыгрыш… Да быть такого просто не может!» – протестовал разум девушки, которая с недоумением слушала, уставившись на говорившую.
– К сожалению, девочка моя, реальность страшнее, гораздо страшнее. Ну, да ты увидишь, – грустно вздохнула женщина. – Мы потихоньку подбираем выживших. Тебя нашли возле завода – вытащили из-под обломков упавшей плиты… тебе повезло – плиту задержали камни и ты оказалась хоть и погребённой, но живой.
– Да, да, повезло, повезло, – почти шёпотом произносили окружающие и начали расходиться по своим местам.
Девушка с изумлением выслушала чудовищное, прямо таки абсурдное сообщение, рассказанное таким обыденным тоном, словно ей поведали о рядовом событии – о прошедшем дожде или прочитанном объявлении в газете.
– Почему я ничего не помню? – просипела она вслед уходящим.
Женщина обернулась:
– Никто из нас не помнит даже своего имени. Отдыхай. Завтра будет новый день.
***
Заснуть никак не получалось – ещё бы! Ошеломительные новости – инопланетяне и беспамятство! Не выдумка какая-то, не фильм «апокалиптика», а вот здесь, прямо наяву! Апокалипсис здесь и сейчас. В воспалённом мозгу девушки никак не укладывались подобные мысли.
«Надо как следует обдумать произошедшее… Может они просто сумасшедшие? Ладно, завтра разберусь… Но память… Видимо сильно стукнулась головой… Я должна, непременно должна вспомнить – кто я! Ну не могу же не помнить! Необходимо вернуть себе хотя бы имя», – металось сознание девушки.
Через некоторое время она растолкала лежащую рядом девочку и спросила:
– При мне что-нибудь было? Документы? Ну, какие-нибудь вещи?
– Н-нет… – спросонья прошептала девочка, подтягивая одеяло к подбородку, – Джемпер, джинсы, ну, то, что на тебе сейчас… Да, вот ещё что, вспомнила, когда тебя обтирали, мы увидели на левом плече красивую такую татуировку с животным – взрослые сказали, что это леопард, а над ним надпись – Макс. Может это твоё имя?
– Не уверена. Кажется – меня по другому звали… Но хоть что-то. Пусть буду Макс.
– Счастливая, – вздохнули из темноты несколько голосов, – у тебя хоть имя сохранилось…
