Kitabı oku: «Дыхание любви в Дании», sayfa 2

– Это все в награду за мои африканские труды. – Он пристально посмотрел на нее. – Но ты не ответила на мой вопрос. Ты хотела бы поехать со мной в Копенгаген? – Харальд Хаммаршельд улыбнулся: – Копенгаген – это не Хартум и не Дарфур.

Астрид отложила вилку, аккуратно вытерла губы краем салфетки.

– Харальд, ты же прекрасно понимаешь: дело не только в географии.

Хаммаршельд почувствовал, как в его груди нарастает неприятное жжение.

– Не только в географии? – словно робот, повторил он. – А в чем же еще?

Астрид пристально посмотрела на Харальда своими красивыми синими, как яркое небо, глазами:

– Ты считаешь, мы действительно подходим друг другу, Харальд?

– Я люблю тебя, Астрид, – вырвалось у него прежде, чем он успел подумать. – Все время, что я был в Судане, я думал о тебе, о том, как хорошо нам было вдвоем…

– Это было очень давно, – нахмурившись, перебила она.

– Давно? Для меня – совсем недавно.

– Вопрос не в месяцах и годах, Харальд, – бросила она, нервно теребя скатерть. – Дело в том, что все это осталось в прошлом. По крайней мере – для меня.

– Но не для меня, – прошептал он.

– Тем хуже для тебя. – Ее лицо помрачнело. – Почему ты не желаешь смириться с реальностью, Харальд? И принять ее такой, какая она есть?

– Потому что я не могу забыть, как целовал тебя на лужайке перед Университетом. И когда мы ехали на пароходе по заливу. И когда отдыхали в Лапландии и фотографировали стада оленей и лосей. – Он до боли сжал кулаки, – Такое не забывается, Астрид. – Он нежно коснулся ее руки: – Я хочу, чтобы ты стала моей женой – и мы вместе поехали в Копенгаген.

– Женой? – эхом откликнулась она. Казалось, она была потрясена.

– Я не успел сделать тебе предложение перед тем, как улетел в Судан. К тому же ты была… не в настроении. А сейчас я говорю тебе: я люблю тебя, Астрид. И хочу, чтобы ты стала моей женой.

Астрид Валленберг опустила глаза.

– Боюсь, что это – невозможно, Харальд. Ты только мучаешь и меня, и себя.

– Я… мучаю тебя?!

– Поезжай в Копенгаген, Харальд, – взмолилась Астрид. – Найди там себе другую. И будь счастлив. Я искренне желаю тебе счастья с другой.

– Я не смогу быть счастливым ни с кем, кроме тебя, – глухо произнес Харальд Хаммаршельд.

– Наша любовь в прошлом, Харальд, – почти простонала девушка. – Почему ты не хочешь понять? – Она с вызовом посмотрела на него. – Сколько все это продолжалось, Харальд? Всего три месяца. А потом ты уехал…

– Но я думал о тебе! Я звонил тебе!

– И ты ничего не почувствовал?

У Харальда внезапно перехватило дыхание.

– Что я должен был почувствовать? – медленно произнес он.

– Ну… что… я… что у меня… У меня появился другой мужчина, Харальд, – глухо проговорила Астрид, явно избегая смотреть ему в глаза.

Харальд Хаммаршельд побледнел.

– Ты впервые говоришь мне об этом, – тихо произнес он.

Она вдруг стукнула кулачком по столу:

– Пойми: то, что когда-то было между нами, осталось в прошлом. А сейчас я живу другой жизнью – и хочу жить только ею!

– Но почему?

– Потому что мы не подходим друг другу, Харальд. И никогда не подходили, – отрезала девушка. – Я это поняла сразу – как только ты умчался в свой Судан.

По лицу Хаммаршельда промелькнула странная усмешка:

– Значит, во всем виноват Судан?

– Судан – это как увеличительное стекло. В нем отразился твой идеализм, твое безрассудство, твое желание рисковать. Ты ведь такой, не правда ли, Харальд? Вот почему ты поехал в Судан и так долго оставался там. Тебе нравилось быть там!

– Там было очень тяжело, Астрид. И это был мой долг – оставаться там и помогать людям. Помогать несчастным жителям Дарфура. Ведь больше никто не желал и не хотел им помочь – и меньше всех их собственное правительство. – Харальд Хаммаршельд беспомощно развел руками: – Разве ты не знаешь об этом? Ты ведь работаешь в ООН, в Женеве! Неужели вы не обсуждаете эти проблемы у себя на заседаниях каждый день?

– Обсуждаем! И выделяем деньги на их решение! – Голос Астрид громко звенел. К ней уже стали невольно прислушиваться некоторые посетители ресторана "Сведенборг". – Но только работают в Судане совсем другие люди. Они работают и в Судане, и в Восточном Тиморе, и в Либерии, где который год идет гражданская война, и в Афганистане, где стреляют и взрывают мины и постоянно гибнут люди, работают в Западной Сахаре и еще в десятке мест на земле, куда бы лично я никогда и ни за что не поехала! А они – едут, потому что им там – нравится. Эти люди – такие, как ты, Харальд: они не могут жить без риска, без опасностей. У некоторых из них есть семьи, у некоторых семей нет, но их объединяет одно: на свои семьи им, в принципе, глубоко наплевать. Их интересуют только опасности и только тот адреналин, который они получают, встречая их.

– Впервые слышу о такой теории… – Харальд просто оторопел.

– Очень жаль! Значит, ты просто никогда не изучал – или просто не хотел изучать историю. Ведь и в прошлом постоянно появлялись такие люди. Те, которым не сиделось дома, и которых тянуло в дальние края – особенно туда, где было опасно, где было нестабильно, где проливалась кровь. Викинги, крестоносцы, конкистадоры, пираты – все это была одна и та же порода людей. У них было множество лиц и профессий, но одно нутро. То, которое есть у тебя. То, которое не позволит создать с тобой нормальную семью. Потому что тебя постоянно будет тянуть куда-то. Туда, где стреляют, где опасно, где лихорадка, где чума, где не знаю еще что… Ты не способен к стабильной жизни, Харальд, и это надо признать. А я – другая. – Она вымученно улыбнулась. – Поэтому нам лучше всего расстаться. Это фактически и произошло. А теперь, когда ты поедешь в Копенгаген…

– Сейчас я, наверное, уже никуда не поеду, – глухо перебил он ее.

– Ты сумасшедший, Харальд, – протянула Астрид. – Сумасшедший. Кому-то это, может быть, и нравится. Но мне – нет.

Харальд посмотрел на нее, потом перевел взгляд на черного тунца с устричным соусом и белым трюфелем. Каким же он был идиотом, пригласив ее в этот ресторан, рассказывая ей о своей любви! Но, наверное, так поступают все мужчины. Им невозможно поверить, что женщины, в которых они страстно влюблены, совершенно не любят их.

– Может быть, дело все-таки не во мне, а в том… мужчине, с которым у тебя сейчас роман? – чужим, каким-то сиплым голосом произнес он.

– Да. – По лицу женщины пробежала нервная улыбка. – Он совсем не похож на тебя.

– Ты любишь его, Астрид? – Забыв о еде, вообще забыв, где он сейчас находится, Харальд Хаммаршельд в упор смотрел на свою бывшую возлюбленную.

– Да, – произнесла после томительной паузы Астрид. – Люблю. – Ее слова упали, как гильотина.

– Понятно. – Харальд встал. – Астрид, все время, пока я был в Судане, я мечтал о встрече с тобой. Только этим я и жил. И вот эта встреча… – Его голос, задрожав, прервался. – Прощай, Астрид. Прощай навсегда!

Харальд направился к выходу из ресторана. Астрид Валленберг, застыв на стуле, смотрела ему вслед. "Харальд!" – наконец слабо вскрикнула она. Но он был уже слишком далеко, чтобы услышать ее. Дверь ресторана захлопнулась.

"Ну и дела, – подумал стоявший в уголке вышколенный официант. – Сначала я решил, что это встретились брат с сестрой – так похожи друг на друга эти шведские парень и девушка. А это были любовники, которые расстались прямо на моих глазах. И парень сказал при этом сущую правду: они расстались навсегда…"

Облокотившись о гранитный парапет набережной, Харальд Хаммаршельд бездумно смотрел на раскинувшийся перед ним темный залив. В воздухе не было ни малейшего дуновения. Гряды гранитных утесов, окаймлявшие залив Сальтшен, чье название буквально переводилось как "Соленое море", уходя вдаль, все уменьшались и наконец сливались с изогнутой, как длинная сабля, косой Кунгшольмен. За ней угадывался уже ничем не ограниченный простор Балтийского моря.

Харальд перевел взгляд на Риддарсхольмкиркан – церковь Рыцарского острова, место погребения членов королевской фамилии. В детстве он не раз ходил туда на экскурсии, осматривая вместе с другими школьниками роскошные усыпальницы и древние военные трофеи, которыми была так богата эта старинная церковь. За Риддарсхольмкиркан виднелись изысканные контуры Дроттнингхольма – королевского дворца, выстроенного на острове Дроттнингхольм. В жизни Харальда был случай, когда он побывал во внутренних покоях этого дворца – его специально вызвали туда, чтобы он переводил беседу шведского короля с правителем Лесото. Кажется, это было совсем недавно…

Пальцы Хаммаршельда стиснули край гранитного парапета. По времени, может быть, это было и недавно, но если считать по-другому, то это было давно. В другую историческую эпоху. В ту эпоху, с которой его теперь ничего уже больше не связывало.

Он вытащил из кармана телефон и набрал номер Альберга.

– Ингмар, я готов ехать в Копенгаген, – сказал Харальд, услышав голос директора Департамента.

– Тебе удалось уговорить ее? – не смог скрыть своего удивления Альберг.

– Нет. – Харальд с трудом подавил мучительное чувство. – Наоборот, мне это оказалось не под силу. Поэтому я еду один.

– Все ясно, – протянул Ингмар Альберг. – Ну что ж… думаю, тебе понравится в Копенгагене. Что же касается Астрид, боюсь, все было совершенно бесполезно. Карл сказал мне, что за ней в Женеве вовсю ухаживает советник из французской миссии. То ли маркиз, то ли барон, к тому же очень богатый. А этой девушке, похоже, титулы и богатство нравятся больше всего. Хотя сама она из весьма простой, совершенно демократической семьи. Но, наверное, именно поэтому ей все это так нравится. Мой тебе мой совет – не переживай, Харальд. Астрид не стоит твоих страданий.

– Извини, Ингмар, но этому совету я пока последовать не могу, – прошептал Харальд и выключил телефон.

Глава 2. Таинственное имя

Подходя к Копенгагену, теплоход "Квин оф Балтика" издал громкий гудок, заставивший взмыть в воздух летавших над самой водой чаек. Море немного зыбилось. Далеко у берега, как голый лес, возвышались трубы, мачты и реи многочисленных судов. Солнце ярко озаряло белый песок побережья и сверкающую голубизну моря. На горизонте проступали контуры Копенгагена – очертания величественной Мраморной церкви, королевского дворца Амалиенборг, Нового оперного театра с необычной, словно парящей над зданием крышей. Справа раскинулся район Нюхавн с многочисленными яхтами, стоящими у причала.

Харальд поспешил в свою каюту. Пора было собирать вещи.

На пристани его встречал Леннарт Бодстрем – советник-посланник посольства.

– Ну что ж, – улыбнулся он, – по вашему лицу сразу видно, в какой стране вам довелось работать прежде, чем приехать сюда. – Он крепко пожал руку Харальда. – Ничего, здесь вас ждет приятная перемена от африканского климата – за все эти летние недели в Дании, пожалуй, не было ни одного по-настоящему жаркого дня. Не страна, а мечта человека, только что вернувшегося из пустыни.

Он усадил Харальда в свою машину и они помчались по широким улицам Копенгагена. Бодстрем уверенно лавировал в потоке транспорта, здесь, впрочем, едва ли заметного. Они проехали мимо старинного здания Биржи, увенчанного зеленой от патины медной крышей, мимо дворца Кристиансборг, где заседал парламент, и въехали на маленькую уютную площадь, обсаженную старыми липами. Слева стоял небольшой особняк в классическом стиле, над которым развевался шведский флаг.

– Вот мы и дома, – улыбнулся советник-посланник. – Санкт-Аннс пладс, 24. Это адрес посольства. Советую запомнить, хотя бы на первое время, а не то непременно заблудитесь. Прошу!

Они вышли из машины. Вслед за Бодстремом Харальд Хаммаршельд вошел в здание.

– Пока посидите здесь, в кресле. Вот вам свежие датские газеты. Вы ведь учили в школе датский язык, не так ли?

Харальд кивнул.

– Ну прекрасно – значит, поймете четыре пятых того, что здесь написано. А я пока пойду переговорю с послом.

Через пятнадцать минут он подошел к Харальду. Вид у Бодстрема был озабоченный.

– Посол хочет видеть вас.

Харальд Хаммаршельд прошел в просторный кабинет посла. "Удивительно, как в таком небольшом с виду здании удалось устроить такой огромный кабинет", – пронеслось в голове Харальда, когда он уселся напротив посла.

– Рад видеть вас, Харальд. – Посол Хенрик Вальберг приветливо улыбнулся ему, но тут же стал серьезным. – Боюсь только, что вам не удастся отдохнуть с дороги. Неожиданно возникло одно срочное дело, и лучше вас, мне кажется, с ним никто не справится. Вы ведь служили до этого в Дарфуре?

Харальд молча кивнул. Похоже, дарфурская "слава" на шаг опережала его.

– Значит, вы должны суметь справиться и с этой кризисной ситуацией, – хмурясь, проговорил посол. – На острове Фредериксе в Балтийском море погибли сразу трое наших туристов. Информацию об этом я получил только что, по каналам полиции. Когда весть дойдет до Швеции, это вызовет, я боюсь, настоящий шок. Страна-то у нас маленькая, и гибель стольких людей в непосредственной близости от наших границ, в Дании, которая считалась совершенно безопасным и спокойным местом отдыха, не может не вызвать соответствующей реакции. Посольство должно контролировать обстановку, а лучше вас это ни у кого из нас, я думаю, не получится. Вы готовы поехать на Фредериксе? Это остров в составе архипелага Эртхольмене, в 18 километрах к востоку от острова Борнхольм. Самая восточная точка Дании.

Харальд пожал плечами:

– Я готов.

– Тогда собирайтесь. – Посол взглянул на Бодстрема. – Леннарт, прошу тебя, займись билетами и всем, чем надо. – Он вновь протянул Харальду руку: – Сожалею, что пришлось познакомиться в столь критической обстановке, но такова наша работа.

– Да, – невесело улыбнулся Бодстрем, – дипломаты порой – как пожарники. Или врачи "Скорой помощи". А скорее, и то и другое вместе. Пойдемте, Харальд – паром на Фредериксе отходит через сорок минут.

Час спустя Харальд Хаммаршельд сидел на широкой красной деревянной скамейке, установленной на палубе большого быстроходного парома, и смотрел, как тот уверенно проглатывает мили морского пути, отделявшего остров Фредериксе от восточной оконечности Дании. Снова чайки с криками кружились над кормой корабля, то кидаясь вниз и чиркая крыльями по волнам, то взмывая вверх. Над палубой метался пропитанный солью прохладный ветер. Харальд достал из кармана портативный радиоприемник и приложил к уху. Нет, пока по шведскому радио ничего не сообщали о гибели трех туристов в Дании. "Это только лишь затишье перед бурей", – подумал он, невольно мрачнея.

Через семь часов на горизонте показался силуэт острова, а затем он стал расти так быстро, что чуть не заслонил собою небо. Корабль подошел совсем близко к Фредериксе, и проникающие сквозь голубоватую прозрачную воду солнечные лучи пятнами расцвечивали песчаное дно и небольшие заросли чуть колышущихся водорослей. Серебристые стайки любопытных сардинок вились вокруг темных камней

Корабль сделал зигзагообразный разворот и устремился к причалу. Вскоре расторопные матросы уже выкидывали металлический трап. Держась за поручни, Харальд сошел по нему и глубоко вдохнул воздух Фредериксе. Просоленные доски пирса пахли морем.

Харальд Хаммаршельд поискал глазами такси и, увидев свободную машину, поднял вверх руку. Таксист тут же подъехал к нему.

– Главное полицейское управление находится, как я понимаю, во Фредериксхавне? – спросил Харальд.

– Да, – кивнул таксист. – Все важнейшие учреждения находятся там.

– Сколько ехать до Фредериксхавна?

– Минут пять.

– Поехали. – Харальд сел в машину. Таксист тут же сорвался с места.

Дорога была почти прямая. Она то взлетала на невысокие холмики, то скатывалась в широкие низины, поросшие ивами и вербами. Склоны холмов и низин покрывала густая сочная трава идеального изумрудного оттенка. "Ни в Дании, ни даже в Швеции такой, пожалуй, и не встретишь, – подумал Харальд Хаммаршельд. – Наверное, на Фредериксе – прекрасная экология".

Когда впереди показались высокие башни старинной крепости, дорога резко свернула к морю. Перед глазами Харальда вновь открылся широкий морской простор, на фоне которого – словно вставленные в рамку – застыли величественные башни и стены крепости, сложенные из тщательно отесанных гранитных блоков красноватого оттенка.

– Крепость строили почти 100 лет, – сообщил таксист. – Тогда не жалели ни времени, ни строительных материалов. Не то, что сейчас… – Он махнул рукой: – Все строят в основном лишь на потребу туристам. Развалится через пару лет – неважно, построят что-то новое. А эта крепость стоит уже шестьсот лет и еще простоит столько же.

Харальд с невольным уважением покосился на уходящую ввысь башню, достигавшую высоты 7-этажного дома, на мощные стены с внушительными бойницами. Рядом с ними располагались маленькие чистенькие уютные одноэтажные постройки, крытые черепицей – очевидно, жилища и офисы тех, кто обслуживал сейчас крепость и посещавших ее туристов.

Промчавшись по широкой дороге, одна сторона которой, казалось, непосредственно соприкасалась с морем, таксист лихо затормозил перед невысоким длинным зданием из серого доломита. Перед ним стояло несколько патрульных машин, у входа скучал полицейский в форме и с пистолетом в новенькой кожаной кобуре.

– Приехали.

Харальд Хаммаршельд расплатился с таксистом и вышел из машины.

– Я – представитель шведского посольства в Дании, – обратился он к полицейскому, стоявшему на входе. – Я приехал…

– Я в курсе, – прервал его полицейский. – Пожалуйста, пройдите в кабинет номер семь. Заместитель начальника полиции господин Хенрик Краг непосредственно занимается этим делом и готов ответить на все вопросы.

Не теряя времени, Харальд Хаммаршельд прошел в кабинет. Навстречу ему поднялся плотный светловолосый мужчина с открытым лицом. На вид ему было лет пятьдесят, но, несмотря на это, он сохранял подтянутую, достаточно стройную фигуру спортсмена.

– Хенрик Краг. А вы…

– Харальд Хаммаршельд, посольство Швеции в Копенгагене.

Полицейский покачал головой:

– Жаль, что вас привело сюда такое печальное событие. Вы не были никогда раньше на нашем острове?

– Нет, – вздохнул Харальд. – До этого я работал в Судане.

– Да, я понял по вашему лицу, что вы долго жили в очень жарких странах, – кивнул Хенрик Краг. Он потер рукой подбородок: – Для нас самих это – большая трагедия. Три человека погибли в один день… очень плохо.

– Как они погибли? – Харальду хотелось побыстрее добраться до сути.

– Утонули в озере. У нас тут есть очень глубокое озеро Кнудсхольм, уникальное явление природы. Оно образовалось на месте падения метеорита. Из-за этого оно имеет идеально круглую форму – и очень крутые берега. – Полицейский развел руками: – Не буду скрывать – все трое были довольно пьяны. И двое мужчин, и женщина. Наш шнапс "Фредериксе"… он, знаете ли, чересчур заборист.

Харальд вспомнил, что на пути, пока он ехал от пристани до Фредериксхавна, ему попалось несколько рекламных плакатов на обочине, усиленно рекламирующих этот напиток.

– Но непосредственной причиной гибели этих людей был не шнапс, а… кабан. Так утверждает единственная свидетельница происшествия.

– Вы шутите?

– Если бы я шутил, господин Хаммаршельд… – Полицейский действительно выглядел предельно собранным и серьезным.

– Могу я поговорить с этой свидетельницей? – спросил Харальд.

– Конечно. Но только… – Полицейский неожиданно замялся.

– Что?

– Свидетельницу зовут Каролина де Рошфор де ля Валетт, и это… немного странная женщина.

– Странно звучит уже одно ее имя, – фыркнул Харальд Хаммаршельд. – Она – датчанка?

– Датчанка в восьмом поколении. Но ее предок был французом. Точнее, даже креолом. Креолом с какого-то далекого острова в Карибском море. – Хенрик Краг развел руками: – Возможно, в этом причина того, что у нее – весьма специфический характер. – Полицейский на мгновение замолчал. – Но лучше вам самому встретиться с ней и во всем убедиться лично.

– Я готов, – лаконично ответил Харальд.

– Тогда я отвезу вас прямо на место происшествия. А заодно и вызову Каролину. – Хенрик Краг быстро вышел из своего служебного кабинета. Харальд последовал за ним.

Взметая клубы песка, машина заместителя начальника полиции сорвалась с места и помчалась вдоль берега моря. Харальд посмотрел в окно. На небо набежали тучки, и море тоже казалось нахмурившимся, каким-то насупленным. Ветер взбивал легкие барашки пены, вдалеке темной черточкой застыл силуэт какого-то сухогруза.

Затормозив, Хенрик Краг резко повернул налево. Машина нырнула в сосновую рощу. Сосны здесь были странные – невысокие и почти все кривые, словно змеи.

– Никто не знает, отчего они такие, – пожал плечами полицейский. – Кто-то говорит – из-за почвы, кто-то – из господствующей розы ветров. Местные же жители верят, что все это – из-за озера.

– Из-за озера? – Харальд с любопытством посмотрел на Крага. В голосе полицейского прозвучало неожиданное ожесточение.

– Ну да. Это ученые считают, что озеро Кнудсхольм обязано своим происхождением падению метеорита. Местные же жители убеждены, что озеро вырыл сам дьявол. Кто-то говорит, что оно образовалось на том самом месте, где нога дьявола коснулась земли, когда он большими прыжками убегал из Дании, где только что ввели христианство. В любом случае, происхождение озера определенно связывают с дьяволом, с нечистой силой. И, похоже, это подтверждается. Смотрите, – он указал рукой. – Белые колышки – это и есть то место, где погибли ваши соотечественники.

Но Харальд смотрел не на деревянные колышки, а на само озеро Кнудсхольм, внезапно вынырнувшее из леса, словно волшебная чаша, до краев заполненная зеленой водой. На ее поверхности плавали огромные кувшинки, над ними проносились стрекозы, похожие по размерам на небольших птиц. Со всех сторон к озеру подступали сосны и, словно в почтительном поклоне, склоняли перед ним свои искривленные макушки.

– А вот и Каролина, – процедил полицейский.

Харальд повернул голову. И замер от восхищения. С небольшого пригорка к озеру спускалась стройная, даже изящная девушка в белом платье. Она была прекрасна. Ее длинные темные волосы тяжелыми волнами ниспадали на плечи, оттеняя матово-смуглую кожу лица, а ее темно-карие, опушенные густыми ресницами глаза казались огромными. На этом типичном датском острове девушка выглядела настоящим экзотическим цветком. Харальд снова взглянул на нее, и у него тревожно забилось сердце.

– Здравствуйте, господин Краг, – произнесла девушка – как показалось Харальду, с некоторым вызовом. Голос у нее был мелодичный, с небольшой хрипотцой. И показался Харальду самым сексуальным голосом в мире.

– Здравствуй, Каролина, – кивнул ей полицейский. – Как ты видишь, я приехал не один. Это – представитель шведского посольства в Дании господин Харальд Хаммаршельд. Он хотел бы ознакомиться с подробностями гибели своих соотечественников.

– Он тоже решил во всем обвинить Йохана? – Прекрасное лицо девушки вспыхнуло. – Решил свалить всю вину на него? Не получится! – Она грациозно притопнула ногой. – Если говорить начистоту, то в этой истории настоящими свиньями выглядели именно они, а не Йохан!

– Кто такой Йохан? – уставился на девушку Харальд. – Какую роль он играет во всем этом деле?

– Это кабан, – растягивая в невольной улыбке губы, пояснила Каролина. – Видите ли, господин Хаммаршельд, у нас тут раздолье для кабанов. А в лесу вокруг озера – особенно. Часто получается так, что именно они первыми выходят из леса поприветствовать людей. Так было и в этот раз – Йохан вместе со своей семьей вышел из леса, чтобы сказать шведским туристам "Здравствуйте!" А они, – Каролина вздохнула, – стояли в воде и чего-то испугались. Испугались и стали пятиться все дальше вглубь. А здесь – и вы этого не знаете – очень глубоко. И вода – холодная. И вот… в результате получилось три трупа.

– Ты слишком распустила своих кабанов, Каролина, – строго произнес Хенрик Краг. – Ты постоянно подкармливаешь их, часто моешь – в том числе и шампунем… вот они и перестали бояться людей и ведут себя с ними совершенно запанибратски. А многие этого не знают – или просто не понимают. В результате случилась трагедия.

– Если бы они не набрались так в баре, то ничего бы не случилось, – покачала головой девушка. – Знаете, сколько шнапса они выпили?

– Знаю, – тяжело вздохнул полицейский.

– Но вы, наверное, не знаете, что они пили не один только шнапс, а смешали его с пивом. – Каролина сузила глаза: – Их научили этому прямо в баре. Старый Уффе показал им, как это делается – и обратил новых людей в свою веру. Но только Уффе пьет шнапс с пивом уже полвека, не меньше – а они попробовали это впервые. И вот… – Она невольно покосилась на колышки.

– Я ничего не слышал про пиво, – нахмурился полицейский. – Это было действительно так?

– Старый Уффе Ольсен потом целый день бегал по поселку, хвастался, как он научил их этому и как "глупым шведам" это понравилось! – воскликнула Каролина. – И только когда узнал об их гибели, понял, что сморозил глупость – и заткнулся.

Краг почесал в затылке.

– А Мерете, хозяйка бара – почему она не следила за этим?

– Потому что самое главное для нее – продать как можно больше алкоголя. – Глаза девушки сверкнули: – Вы что, не помните, как она сумела напоить 12-летних детей из Исландии, мотивируя это тем, что якобы в самой Исландии нет никаких ограничений на продажу спиртных напитков по возрасту? И как потом сразу несколько маленьких исландцев изображали в Фредериксхавне бельгийских "Манекен Писов" – мальчиков, пускающих струйку… сами знаете чего. И сами знаете, откуда! А ее за это даже не оштрафовали. Еще бы, – в голосе Каролины появилось плохо скрытое презрение, – бар Мерете является лидером по продажам шнапса "Фредериксе", а с недавних пор у нас стало хорошим тоном как можно больше рекламировать и продавать этот напиток.

– Ты же знаешь, Каролина, как много значит туристический бизнес для нашего острова, – попытался мягко напомнить ей заместитель начальника полиции.

– Но во всем должна быть мера! И уж во всяком случае, негоже связывать беду, которая свалилась на этих пьяниц, с несчастным Йоханом!

Харальд услышал за своей спиной громкое фырканье и невольно попятился. Выйдя из леса, прямо к нему двигалось целое кабанье семейство. Это были живописные существа – очень толстые мохнатые тушки на стройных ножках, с маленькими глазками, темными пятачками и чистыми высоко завитыми хвостиками.

– Здравствуй, Йохан! – услышал Харальд Хаммаршельд мелодичный голос Каролины. – Здравствуй, Улла!

Рядом с Йоханом, судя по всему, выступала его достойная супруга, которую Каролина назвала Уллой. Вслед за ними семенили четверо кабанят.

– Ну что, вы скажете – они могут кого-то напугать? – торжествующе воскликнула девушка.

– Вообще-то они выглядят симпатичными, – промямлил Харальд, – но на незнакомых людей… трудно сказать, какое именно впечатление они могут на них произвести.

– Особенно – ночью. Когда вокруг темно, – громко заявил полицейский. – Эх, Каролина, вляпались мы с тобой в беду! Говорил я тебе – не приручай ты этих кабанов, не прикармливай их. Пусть себе живут в лесу и не выходят к людям.

– Мне следовало прежде всего научить их тому, чтобы они держались подальше от пьяных, – резко ответила девушка. Ее темные глаза стали почти черными. – А то что это получается – некоторые скандинавские туристы приезжают к нам словно специально для того, чтобы здесь напиться. И пьют, не зная меры. Что финны, что шведы, извините меня, господин дипломат, – повернулась она к Харальду. – И даже когда их увозят отсюда, они продолжают пить всю дорогу на пароме!

– Это из-за того, что в странах Скандинавии очень высокие внутренние цены на алкоголь, – извиняющимся тоном произнес Харальд Хаммаршельд. – Бутылка какого-нибудь крепкого спиртного напитка может стоить до ста крон. А в утренние и вечерние часы к тому же действуют различные ограничения на продажу. Поэтому некоторые люди действительно видят в соседних странах своего рода оазис, где они могут беспрепятственно удовлетворить известные потребности. Особенно, – он пристально посмотрел на Каролину и на полицейского, – если сами эти страны начинают активно рекламировать и предлагать свои спиртные напитки.

– Не смотрите на меня так, – покачала головой девушка. – Лично я не произвожу шнапса. И сама его никогда не пью. Мое дело – море, рыба, лодки. Ну и кабаны, конечно. Разве можно их не любить? – Она наклонилась к Йохану, почесала ему спинку и что-то ласково прошептала ему в ухо. Кабан заурчал от удовольствия.

– Вот видите, – вполголоса обратился полицейский к Харальду, – как все сложно и запутанно. Не знаю даже, что и сказать. С одной стороны, мы сами виноваты – нельзя было позволять им так сильно напиваться, да к тому же эти кабаны, так некстати появившиеся ночью на берегу озера… С другой – никто ведь не принуждал ваших соотечественников так много пить, а потом, в самую темень, совершать экскурсию к этому озеру. – Хенрик Краг с хмурым видом покачал головой: – Действительно, похоже, это какое-то дьявольское место!

– Дьявола надо искать прежде всего в душах и в сердцах некоторых людей, а не в окружающей природе, – резко произнесла Каролина, выпрямившись. Кабаны, видимо, решив, что получили от нее всю положенную им на сегодня порцию ласки, не спеша затрусили обратно в лес, размашисто двигая бедрами. – Природа – прекрасна и мудра, в ней все бесконечно гармонично, а вот люди…

– Людей надо воспитывать, Каролина. Всех без исключения, – заявил полицейский. Он сжал губы – так, что они на мгновение превратились в одну узкую щелочку. – Полагаю, что этот случай должен многому научить нас. А о потоке шведских туристов на Фредериксе, видимо, придется на какое-то время забыть… – При этом он скосил выжидательный взгляд на Харальда.

– Не знаю, – пожал плечами дипломат. – Пока это происшествие еще не стало кошмарной сенсацией – по крайней мере, по нашему радио об этом еще ничего не сообщили. С другой стороны, учитывая ту картину, которую вы обрисовали – то, что эти люди хорошенько набрались в баре, да при этом еще и смешивали различные спиртные напитки, которые совсем нельзя смешивать – не думаю, что их смерть привлечет к себе столь уж пристальное внимание. Скорее, их будут считать жертвами собственной неосторожности…

– Глупости! – вспыхнула Каролина.

– Каролина! – предостерегающе посмотрел на нее полицейский.

– Каждый будет интерпретировать это по-своему, – мягко проговорил Харальд Хаммаршельд, – но факт остается фактом: их смерть – это вовсе не гибель матери и ребенка по вине пьяного мотоциклиста или неожиданная смерть каких-то туристов от взрыва, устроенного исламскими радикалами. Примеры такой трагической гибели обречены долго оставаться у всех на устах. А то, что произошло на Фредериксе, думаю, не вызовет слишком уж широкого резонанса. Хотя, – он пожал плечами, – полагаю, вам надо подумать над тем, как более эффективно контролировать продажу и употребление шнапса на острове.