Kitabı oku: «За Калинов мост»

Начало

– Кто ты, девица-красавица?

– Я? Дочка Бабы-яги, а ты кто?

– А я – дурак, дурак, дурак!

Русский народный анекдот

– Мамочка. Я знаю, когда я умру… – тихо сказал ребенок и отложил в сторону ложку, так и не доев кашу. Лицо его неожиданно стало серьезным и взрослым.

Его мамаша, угрюмая особа лет двадцати, посмотрела на сына и недовольно фыркнула.

– Мишенька! – охнула бабушка. – Ну разве можно так говорить! Что ты выдумываешь!

– Я не выдумываю. Я знаю, – твердо ответил мальчик. Для его четырех лет – слишком уверенно и безапелляционно.

– Ну и когда же? – ухмыльнулась его мать.

– Я не могу сказать. Я знаю, но сказать не могу.

Мамаша снова фыркнула:

– Знал бы – сказал. Не выдумывай. И ешь быстрей.

– Аркаша… – пожилая женщина потрясла спящего рядом мужа за плечо. – Аркаша…

– Что? – старик приподнялся, оглядел темную комнату и со стоном опустился на подушку. – Ну чего тебе надо?

– Аркаша, я знаю, когда я умру…

– Да? И когда же наконец?

– Я не могу сказать…

– Тьфу, глупая баба! – он повернулся к ней спиной, потянул на себя одеяло и сладко засопел.

Веселая свадьба катилась к концу, пьяные гости устали кричать «горько», тосты становились все длинней и запутанней, когда слово в очередной раз взял отец невесты. Впрочем, его особо никто не слушал. Он снова поведал гостям, какое сокровище отдает в лапы этому неотесанному лентяю, как вдруг на самой середине остановился, по лицу его пробежала судорога, стопка в руке дрогнула, и неожиданно гости замолчали, будто немного протрезвев.

– Я знаю, когда я умру, – сказал он в наступившей тишине.

Игорь. 2 сентября, день

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был…

Буря-богатырь Иван коровий сын:

[Тексты сказок]¹ № 136.

Игорь не слушал сплетен, которые ходили по поселку. Цепочка смертей, потянувшаяся с майских праздников, вовсе не казалась ему загадочной или неестественной, однако рассказчики утверждали, будто умершие как один говорили родственникам или знакомым одинаковую фразу: «Я знаю, когда я умру». Пожалуй, он верил старому Аркадию Михайловичу, которому сам помогал хоронить жену, когда тот, рыдая на поминках пьяными слезами, говорил, что его ненаглядная Аленушка предупреждала его, а он, дурак, только смеялся над ней. Ненаглядной Аленушкой жена его удостоилась стать после смерти, до этого она числилась в старых дурах или хитрых стервах.

Любая смерть в многолюдном поселке теперь считалась загадочной, шла ли речь о ребенке, умершем в конце апреля от менингита, или о взрослом мужчине, что искупался в реке, не дождавшись, когда сойдет лед.

К середине лета у подростков появилась любимая шутка – сказать родителям: «Я знаю, когда я умру». После того как мать одного шалопая с инфарктом увезли в больницу, ребятишки немного умерили свой пыл, но время от времени кто-нибудь из них испытывал родительскую любовь на прочность. Игорь, слушая рассказы дочери о глупых выходках ее друзей, только пожимал плечами.

– Пап, ты что, совсем не веришь в это? – удивленно спрашивала Светланка.

Игорь качал головой. Шестнадцатилетней девочке вздорные слухи будоражили кровь, напоминали фильмы ужасов вроде «Звонка», о них рассказывали страшные истории, сидя ночью на реке, – со времен «Бежина луга» в психологии подростков ничего не изменилось. Игорь не пытался убеждать дочку в нелепости сплетен о «загадочных» смертях – она просто не захочет поверить, даже если он будет очень убедителен.

К августу слухи обросли подробностями, к ним добавилась и панацея: спасти от неминуемой смерти может лишь один человек – потомственный маг и целитель Мстислав Волох, пользующий страждущих на территории Дома отдыха «Юнона». Игорь бы не удивился, если бы узнал, что именно Волох и является автором этих сплетен от начала до конца. Во всяком случае, денег с родителей подростков-шутников он мог бы содрать немало.

Но лето догорело, как всегда, быстро и неожиданно, Светланка уехала в город к матери, и некому стало рассказывать Игорю продолжение этой истории. Это было последнее лето, которое дочь полностью провела с ним. В следующем году она будет сдавать выпускные экзамены, поступать в институт, ей будет не до дачи и поселковых друзей. Конечно, она собиралась готовиться к экзаменам у отца, но Наталья наверняка ее не отпустит, и правильно сделает. Игорь, конечно, может помочь ей с физикой и математикой, но он совсем не умеет заставить ее усидеть на месте – вместо подготовки Светланка будет гулять и веселиться, как гуляла и веселилась все прошедшее лето.

С отъездом дочери дом опустел и быстро растерял уют. Игоря не тяготило одиночество, он любил бывать один, но каждый раз с отъездом Светланки начинал тосковать. Конечно, она будет приезжать на выходные и на каникулы, но это будет уже не то – она будет приезжать в гости, и скорей не к нему, а к своим друзьям.

Почему-то именно к сентябрю, на излете лета, Игоря посещали мрачные мысли о том, что жизнь его никчемна и бессмысленна, ничего, кроме одинокой нищей старости, впереди его не ждет. Он вспоминал себя в Светланкины годы, перед десятым классом физико-математической школы. Как хорошо все начиналось! «Полдень, XXII век»! Он собирался стать ученым, как герои любимых книг. Летать в космос или исследовать недра земли и как минимум изобрести управляемый термояд. Даже тогда он понимал, насколько это наивно, и не делился своими мечтами ни с кем. Хорошо, что не делился. Он был ученым целых три года. Первый год прошел хорошо, а потом, когда отпустили цены, зарплата его превратилась в пшик. И пшик этот никто не спешил ему отдать. Получив как-то деньги за полгода работы, он сумел купить курицу и бутылку водки, которую и выпил, не доходя до дома.

Полгода Игорь выдержал работу ночным охранником в ларьке, а потом сломался. Невозможно восемь часов отработать в институте и еще двенадцать торговать пивом и сигаретами. Студентом он разгружал вагоны по ночам, но ничто не мешало ему не пойти на лекции и отоспаться. Разумеется, Наталья бы предпочла, чтобы он бросил физику, а не ларек. Но тогда он на что-то надеялся. Еще полтора года он перебивался случайными заработками, в выходные и по вечерам, за несколько часов зарабатывая свой трехмесячный оклад. Но случайные заработки Наталью не устраивали, и Игорь ее понимал. И, в конце концов устав от бесконечных скандалов с женой и тещей, от беспросветной нищеты и вечного поиска халтуры, он ушел из института. Научный руководитель пытался его удержать хотя бы до защиты кандидатской, но Игорю тогда казалось, что он не протянет и нескольких дней. Пять лет он проработал на стройке, дорос до бригадира, а когда развелся, попробовал снова вернуться к физике, но у него ничего не вышло – грянул кризис, и зарплаты ученых снова сократились до сорока долларов в месяц. На эти деньги он и один прожить бы не смог, куда уж помогать Наталье со Светланкой.

Игорь вернулся к матери, в Весино. На местном заводе зарплаты тоже были невелики, но хотя бы превосходили пенсию по инвалидности. Да и инженером работать оказалось намного приятней, чем бетонщиком. И жизнь поплыла вперед неспешно и размеренно, Светланка приезжала на лето к бабушке, а когда мама умерла, дочь уже достаточно выросла, чтобы Наталья не боялась оставлять ее с отцом.

От юношеских амбиций и мечтаний осталась только любовь к фантастике.

Второго сентября на заводе отмечали день рождения главного инженера – скромного и добродушного Петра Михайловича. И дата была круглая и волнующая – шестьдесят лет, поэтому директор не поскупился и выкатил в подарок своей правой руке прилично накрытый стол. Бухгалтерия накрошила салатиков, а общая секретарша Ленка испекла свой фирменный торт-безе.

Игорь постарался пропустить торжественную часть и задержался в цехе, придумав уважительную причину – непреходящую поломку сушилки. Когда же он наконец добрался до приемной, где был накрыт стол, его коллеги успели повеселеть и расслабиться.

– Игорь! – Ленка хлопнула по пустому стулу рядом с собой. – Иди сюда, я тебе место оставила.

С Ленкой – полногрудой веселой девахой лет двадцати пяти – Игорь дружил. Она училась в институте, на заочном отделении, собиралась стать бухгалтером, и он помогал ей решать контрольные по техническим предметам, за что был пригрет и обласкан как ею, так и бухгалтерией – немногочисленной женской частью коллектива.

– Да уж, Игорь Андреевич, – хмыкнул в усы директор, – задерживаетесь. Штрафная вам полагается.

Игорь помотал головой, пробуя отвертеться, но ему в руки сунули пластиковый стаканчик, на две трети полный водкой. Напиваться он не собирался, говорить тост – тем более. Но выглядел бы его категоричный отказ невежливо.

– Ну… Петр Михалыч… поздравляю. Здоровья вам… и так далее… – выдавил Игорь, поспешно влил в себя содержимое стаканчика и сел на приготовленное Ленкой место.

– За здоровье именинника! – подхватили коллеги, привставая с мест и радостно чокаясь.

– Хорошо сказал! – хихикнула Ленка, наваливая ему в тарелку салат. – Коротко, главное. Директор минут десять говорил, мы чуть с голоду не умерли.

Вечеринка понеслась вперед, вскоре включили музыку, дамы попытались раскрутить кавалеров на танцы, но удалось это не всем – танцевать согласился только директор и только по приглашению главного бухгалтера, да еще разбитной начальник отдела маркетинга немного потискал Ленку в уголке, делая вид, что танцует.

Ленка вернулась на место раскрасневшаяся и довольная жизнью, хлебнула немного вина и закусила бутербродом с колбаской – кушала она хорошо, хотя два раза в неделю садилась на диету. С утра и до обеда.

– Ой, даже жарко стало! – выдохнула она, запивая бутерброд вином.

Игорь хотел ей посочувствовать, как вдруг лицо ее изменилось, улыбка сползла с губ, щеки побледнели. Она машинально взяла Игоря за руку, стиснула пальцы и сказала серьезно и тихо – так, что никто, кроме него, не услышал:

– Игорь. Я знаю, когда я умру.

От ее слов холодок пробежал у него по спине, и он понял: она не врет, не шутит и не старается его разыграть. Она действительно знает. И она действительно умрет.

Ленка медленно поднялась с места и пошатываясь вышла из приемной. Директор недовольно глянул ей вслед, но Игорь поспешил ему объяснить:

– Ей нехорошо стало, я провожу ее домой.

Директор кивнул, вернулся к беседе с Петром Михайловичем, и Игорь сорвался вслед за Ленкой, чтобы его не опередил начальник отдела маркетинга, уже построивший планы на сегодняшний вечер.

Ленка плакала в коридоре, тихо и горько. Игорь погладил ее по голове, она подняла лицо и выговорила:

– Я не хочу… Я не хочу…

Игорь не нашелся, что ответить.

– Надо попробовать, – неожиданно твердо сказала она, размазав слезы по лицу, – надо успеть. Скорей. Побежали скорей.

Ленка схватила его за руку и потащила за собой к лестнице.

– Почему у тебя нет машины! Ну почему! – выкрикнула она по дороге.

– У меня велосипед… – пробормотал Игорь. – Может, попросить Петра Михайловича? Он отвезет.

– Нет. Я никого не буду просить! Скорей.

Игорь давно не катал девушек на раме и совсем забыл, как это делается. Но Ленке, похоже, было не привыкать, она запрыгнула на раму легко и ловко.

– Скорей. Пожалуйста, я прошу тебя, скорей… – она всхлипнула.

– Я постараюсь, – кивнул он и повел велосипед через калитку мимо проходной. – Куда?

– Как куда? В «Юнону», куда же еще!

Вот оно что! Игорь грустно улыбнулся: Мстислав Волох. Потомственный маг и целитель. Пусть. Если она верит в свою смерть, может, поверит и в «лечение» мага? Ведь внушение в таком деле очень важно. Главное, чтобы этот потомственный целитель смог ее убедить.

Он нажал на педали – до «Юноны» было не больше трех километров. Только бы этот шарлатан оказался на месте! Мог ведь и уехать, когда закончился дачный сезон.

Ленка перестала плакать, только мелко дрожала, словно ее било током, и со всей силы стискивала руль белыми пальцами. Игорь запыхался и вспотел, но домчал ее до Дома отдыха меньше чем за десять минут. Через проходную его с велосипедом не пропустили, и Ленка пробежала на территорию без него. Пока он привязывал велосипед к ограде и закрывал замок, она успела скрыться из виду.

Игорь долго не мог найти, где пристроился маг, пока кто-то из сотрудников в униформе не показал ему в глубь территории:

– Мимо котельной пройдешь, справа увидишь домик бревенчатый. Только к Волоху с пустыми руками не ходят, может и не принять.

Игорь отмахнулся: меньше всего его волновали понты потомственных целителей. Около котельной двое электриков, один из которых сидел на железобетонном столбе, еще раз указали ему путь. Только после этого он нашел одноэтажный бревенчатый домик, над крыльцом которого висела вырезанная из дерева соответствующая надпись. Ленка, видимо, уже зашла внутрь, и он присел на ступеньки, решив подождать ее снаружи.

Ждать пришлось недолго. Ленка вышла на крыльцо, села рядом с ним на лестницу и заплакала, закрыв лицо ладошками.

– Что? Что он тебе сказал? – Игорь взял ее за плечи.

Она покачала головой, борясь с рыданием, и прошептала:

– Я не успею… Я просто не успею…

– Что? Ему денег нужно? Сколько?

Она опять покачала головой:

– Нет. Он денег не возьмет вообще. Ему нужна какая-то травка, которую нужно сорвать ночью на кладбище. Тогда он проведет обряд.

– Какой обряд? Он что, чокнутый?

Игорь вскочил с места. Неужели нельзя помочь отчаявшейся девушке просто так, не заботясь о своем идиотском антураже? Он дернул дверь на себя и влетел в маленькую прихожую, из которой вело два выхода. Один из них был занавешен черными бархатными шторами, и Игорь догадался, что ему именно туда. Он рванул штору в сторону и шагнул через порог, намереваясь размазать потомственного мага по стенке. Выпитая водка придала ему смелости и куража.

В полутемной комнате горело четыре свечи. Одна стояла на столе, выхватывая из темноты абсолютно лысую голову народного целителя, а три других подсвечивали серую сову на жердочке в правом углу, спавшую на думке черную кошку – в левом и пеструю гадюку, кольцами свернувшуюся на стеклянной подставке около стола. Ну разумеется: змея не может ползать по стеклу и никуда с подставки не денется.

– Здравствуйте, – кивнул потомственный маг и слегка прикрыл маленькие пронзительные глаза. В его облике было что-то дьявольское: острые уши, расходящиеся в стороны от гладкого черепа красивой правильной формы, большой изогнутый дугой нос, маленькие, плотно сжатые губы в форме сердечка и резко обозначенные носогубные складки. Маг был одет в балахон из красного бархата с узкой черной оторочкой, чем немного напоминал Папу Римского. Впрочем, святости в последнем Игорь тоже находил не много.

– Зачем вы издеваетесь над девушкой? – Игорь подошел к широкому столу вплотную и уперся в него руками, нагнувшись к магу.

Змея на стекле беспокойно подняла треугольную голову и пощупала воздух языком, кошка приоткрыла зеленый глаз и вопросительно глянула на хозяина, сова медленно мигнула, расправила и снова сложила крылья.

– Сядьте, – тихо и властно промолвил маг. Голос его прозвучал низко и глухо.

– Нет, я не сяду, пока вы мне не объясните, зачем вам это понадобилось, – Игорь нагнулся к магу еще ниже.

Целитель откинулся на спинку стула, лицо его ушло в тень, и из мрака зеленым огнем блеснули его глаза. По-честному, Игорю стало не по себе.

– Сядьте, – повторил маг, и его голосу ответило многоголосное эхо из разных углов комнаты.

– Я же сказал, что не сяду. Что вы хотите от нее? Денег? Сколько? Человек, спасающий свою жизнь, выложит вам и то, чего у него нет.

– Я не беру денег с тех, кто спасает свою жизнь, – маг еле заметно с достоинством кивнул.

– Тогда что вам от нее нужно? Зачем вы отнимаете у нее надежду? Если она настолько верит в то, что умрет, она и вправду может умереть.

– Она умрет, – утвердительно ответил маг, – можете в этом не сомневаться. И я ничем не могу ей помочь. Она умрет, даже если не будет в это верить.

Игорь опешил от его уверенного и прозаичного тона.

– Что вы говорите… Это же полная чушь, это ерунда… Такого не бывает.

– Такое бывает, – усмехнулся маг. – Вы думали, что пришли к шарлатану, который пускает пыль в глаза суеверным клиентам? Да, не без этого. Мне надо на что-то жить. Но есть то, что я действительно могу, и есть то, над чем я не властен. Я могу, например, сказать, что вещь, которую вы вчера не смогли найти, упала за буфет. Можете проверить, когда придете домой.

Игорь сглотнул и все-таки сел на тяжелый стул с высокой спинкой, стоявший у стола. Он потерял квитанцию на оплату электричества и перерыл всю кухню, надеясь ее найти. Буфет он не отодвигал.

– Так вот, над жизнью и смертью я не властен, – продолжил маг. – Я могу справляться с болезнями, но это не болезнь. Чтобы спасти ей жизнь, мне нужна перелет-трава.

– И вам обязательно надо посылать ее ночью на кладбище? Если вы и вправду… целитель, а не шарлатан, почему вы до сих пор не раздобыли этой самой перелет-травы? Она что, первая, кто к вам приходит?

– Нет, не первая. Но перелет-травы у меня нет. Перелет-трава не дается в руки людям, обладающим магическими способностями, ее может взять только простой смертный. Принесите мне этой травы, и я попробую спасти ей жизнь. Мне все равно, кто это сделает. Если девушка так дорога вам, можете сами сходить ночью на кладбище. Но, уверяю вас, других способов избежать смерти у нее нет.

– Она сказала, что не успеет… – Игорь поднялся.

Маг равнодушно пожал плечами:

– Я ничем не могу помочь. Я не Господь Бог, у моих способностей тоже есть предел.

– Значит, вы отказываете? – Игорь вскинул голову.

– Нет. Я констатирую факт. Я не вымогатель и не шарлатан. Я не прошу денег. Но без перелет-травы я бессилен.

– Я понял, – Игорь чопорно кивнул и вышел, снова откинув бархатную занавеску, которая немедленно вернулась на прежнее место.

Целитель, наверное, не набивает цену. Он просто ничем не может помочь, но не хочет в этом признаваться. «Принеси то, не знаю что»… Очень удобная позиция: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Неужели он всерьез верит в то, что Ленка умрет? Неужели нельзя было просто обмануть ее, просто подарить надежду?

Она все еще плакала на ступеньках, когда Игорь появился на крыльце.

– Пойдем, – он похлопал Ленку по плечу, – маг признался, что эту травку можно найти не только ночью. Просто днем она прячется в зарослях крапивы вдоль кладбищенской канавы, и ее не так просто отыскать. Поехали?

– Правда? – лицо ее осветилось. – Поехали! Поехали скорей!

Она вскочила, размазывая слезы по лицу, и, не дожидаясь Игоря, бегом кинулась к проходной. Зачем он ее обманул? Как он будет выкручиваться из этой ситуации? Он махнул рукой – разобраться можно потом. Ленка бежала так быстро, что он не поспевал за ней.

– Эй, потише! – услышал он недалеко от котельной. – Стой, говорят!

Игорь выбежал за угол, куда свернула Ленка, и тут же увидел, что двое электриков, показавших ему дорогу к Волоху, поднимают вверх провисший до самой земли провод, а Ленка несется вперед, не замечая препятствия. Сейчас она споткнется и как минимум уронит электрика со столба.

– Стой!!! – заорал тот, который стоял на земле, и вскинул руку с проводом вверх. Ленка заметила провод, но не остановилась, только пригнулась, чтобы проскочить под ним, и обеими руками приподняла его над головой, освобождая себе дорогу.

Электрик отчаянно вскрикнул, и Игорь увидел, как руки Ленки, мокрые от слез, судорожно стискивают провод в кулаках и не могут разжаться. Он успел схватить ее бившееся в конвульсиях тело за пояс и потащил назад. Электрик не растерялся и дернул провод в другую сторону, только для этого ему пришлось отбежать на несколько шагов – провисал провод сильно.

Со столба разнесся отборный мат, второй электрик тоже пытался помочь, но едва не упал. К нему присоединился первый, вырвав наконец провод из Ленкиных рук. Игорь повернул ее лицом к себе и уложил на землю.

– Ну? Что? – выдохнул электрик.

– Руки мокрые… – пробормотал Игорь, прикладывая ухо к ее груди, – у нее были руки мокрые.

Его ухо не уловило ни одного звука, ни единого колебания в ее груди. Не может быть!

– Черт ее понес прямо на нас! – электрик снова выругался. – Минутой бы раньше или минутой позже! Ведь смотрели специально, чтобы никого поблизости не было! Бьется сердце-то?

Игорь молча покачал головой.

– Да ты чего? Не может быть! Слушай как следует! Этого не может быть! – электрик не мог бросить провод на землю.

Игорь снова покачал головой. Девушка была мертва, абсолютно, непоправимо, безнадежно мертва.

– Руки мокрые… – прошептал он, холодея.

– Что ты сидишь! – закричал электрик со столба. – Скорую вызывай, массаж сердца делай! Делай что-нибудь! Дыхание искусственное.

Игорь понимал, что это не поможет. Но до приезда скорой честно пытался ее оживить, нисколько не надеясь на успех. Приехавший всего за пять минут врач остановил его жестом, едва глянув на мертвое Ленкино лицо.