Kitabı oku: «Где же ты, счастье…», sayfa 3
Глава 2
Резвый утренний лучик солнца пробивался в окно спальни сквозь неплотно закрытые жалюзи и настойчиво будил Зорину. Но вставать не хотелось, и девушка повернулась на другой бок в надежде продолжить сон, совсем скоро ощутив тепло на носу. Лучик становился сильнее, больше, он бегал по подушке. Почувствовав игру света, Зорина сначала крепче зажмурилась, потом открыла глаза. «Интересно, который час? – подумала она и взяла телефон. – Ничего себе, уже десять… Давненько я так долго не спала. Но сегодня выходной, можно себе позволить». Она присела на край кровати, протерла заспанные глаза, лениво потянулась, и только потом встала, подошла к окну. Она полностью подняла жалюзи, и солнце, будто ждало этого момента, ослепило ее потоком лучей, подарив радостное настроение. День предвещал быть жарким, хотя уже был конец августа. Зорина взялась было за телефон, чтобы позвонить подруге и наметить план на день, но вспомнила, что обещала посвятить выходной бабушке.
«Как же я забыла… Ну почему, почему, я должна сидеть дома в такой прекрасный солнечный день! – с досадой подумала девушка. – Поехать бы за город, подышать чистым воздухом, полюбоваться природой… Бабуля выдумывает всякие небылицы, а я должна целый день ее слушать. Нужно перенести беседу на завтра. Какая разница, когда мы поговорим? Можно и вечером. Пойду уговорю ее. Надеюсь, она согласится, и беседу мы перенесем».
Зорина сунула ноги в тапки и вышла из комнаты. По пути зашла в ванную комнату, умылась, а потом заглянула в столовую. Там никого не оказалось. Зорина налила кофе, поставила чашку на стол, удобно устроилась на стуле и подумала: «Какая мертвая тишина в доме. Даже Джейка не слышно. Интересно, куда подевалась Марта?»
– Марта! – позвала она.
Никто не отозвался. Допив кофе, девушка направилась в спальню бабушки. Приоткрыв дверь, тихо вошла. В комнате из-за плотно закрытых штор был полумрак. Зорина почувствовала запах потухших свечей и подумала: «Когда я выходила вчера из комнаты, они не горели, может, бабуля вставала ночью и зажгла?»
Ксения Михайловна с детства любила смотреть на пламя свечей, сохранив эту привычку. Марта следила за ними, тушила, если Ксения Михайловна забывала. Зорина машинально посмотрела на стол, но свечей там не было. «Наверно, Марта убрала их», – решила она.
Девушка подошла к кровати. Ксения Михайловна лежала неподвижно в том же положении, в котором Зорина вчера вечером ее оставила. Только с открытыми глазами.
– Бабушка, доброе утро. Ты уже проснулась? – тихо спросила внучка и наклонилась, чтобы поцеловать.
Ксения Михайловна не ответила.
– Бабуля, – повторила внучка и дотронулась до ее пальцев.
Они были окоченевшими. Зорина в ужасе отдернула руку и отшатнулась от кровати.
– Нет… нет… нет! Бабушка, нет! – неистово зарыдала Зорина и выбежала в коридор.
– Марта! – изо всех сил закричала она, – Марта!
Никто не отвечал. Схватив дрожащими руками телефон, девушка набрала номер скорой и вернулась в спальню, где лежало бездыханное тело. Слезы градом катились по ее щекам, плечи сотрясались от рыданий. Зорина в отчаянии металась по комнате, казалось, будто от стен веет невыносимым холодом, она почувствовала, как дрожь охватила ее тело.
Вскоре Марта вбежала в спальню и бросилась к постели Ксении Михайловны. Увидев, что та мертва, она в ужасе схватилась за голову. Перевела взгляд на Зорину, дрожащей рукой перекрестилась, поклонилась усопшей и опустилась на колени. А когда встала, закрыла покойнице глаза и какое-то время подержала пальцы на веках. Убедившись, что все получилось, веки сомкнулись, убрала руку. Тяжело вздохнув, достала из кармана фартука носовой платок, аккуратно сложила его по диагонали и подвязала умершей нижнюю часть лица. Утерла слезы, поцеловала хозяйку в лоб и еще раз поклонилась в ноги, а потом, ничего не сказав, вышла из комнаты.
Оцепеневшая Зорина стояла возле стены и наблюдала за действиями Марты. И только когда та вышла, Зорина медленно подошла к бабушке. Наклонившись, она хотела так же, как Марта поцеловать в лоб, но, почувствовав невероятный леденящий холод, отпрянула. Она не нашла в себе силы припасть губами к мертвому телу и медленно попятилась назад. В это время в комнате появились медицинские работники, которых сопровождала Марта. Зорина опять отошла к стене, испытывая ужас от происходящего.
– Почему она такая холодная? – тихо спросила Зорина.
– Судя по всему, скончалась ночью. Времени прошло достаточно много, – ответила женщина-врач.
Когда необходимые действия были выполнены и тело вынесли, Марта подошла к Зорине, обняла за плечи и сквозь слезы зашептала:
– Я ведь совсем ненадолго отлучилась. Вижу, вы спите, думаю, сбегаю домой, соседка просила цветы у нее полить. Уехала она на недельку к дочке…
Но Зорина не слышала ее. Она смотрела вслед своей бабушке, которую на носилках под белой простыней выносили из дома. Марта взяла девушку под руку, и они пошли следом. Слезы душили обеих, Зорина закрыла лицо руками и опять зарыдала.
Когда медики уехали, они вернулись в дом, Зорина направилась в спальню Ксении Михайловны, и такая тоска охватила ее, казалось, все в мире прекратило существование. Она никак не могла поверить в случившееся. Оказавшись в опустевшей комнате, она молча застыла на месте. Еще вчера и подумать было невозможно, что она останется одна в громадном доме, больше никогда не увидит и не услышит самого дорогого ей человека.
«Как же так, бабушка? Что случилось ночью? Вечером ты была бодрой, разговорчивой, строила планы на сегодняшний день, хотела многое мне рассказать…» – думала Зорина, вновь и вновь вытирая слезы. Она провела рукой по подушке, затем взяла ее в руки и прижала к груди. И неожиданно увидела тетрадь, которая лежала на кровати. Зорина хотела открыть ее, но тут же передумала, отдернув руку. «Сейчас не время», – решила она. Вернув подушку на место, девушка взяла тетрадь и понесла обратно в сейф. По пути встретила Марту, которая проводила ее внимательным взглядом, будто опасалась, как бы чего не случилось с молодой хозяйкой. Зорина приостановилась и посмотрела на опечаленную домработницу.
– Не переживай, твоей вины нет. Наверно, так должно было случиться. Придется привыкать жить без бабули. Нужно сообщить отцу…
В доме было тихо. Даже Джейк ушел на улицу и не стремился попасть в дом. Некоторое время Зорина держала в руках телефон, не решаясь позвонить отцу, но прежде, чем набрать его номер, позвонила подруге Ане, ведь одиночество было невыносимо, хотелось, чтобы рядом был близкий человек. Аня сразу согласилась приехать. Она была тем единственным человеком, которого сейчас хотелось видеть.
Зорина вышла на улицу и медленно пошла по аллее к саду. Она пыталась успокоиться, настраиваясь на разговор с отцом. Сообщить скорбную весть было нелегко. Какие бы отношения между ними ни были, дочь волновалась за отца, не знала, сможет ли он справиться с горем. Девушка медленно шла, мысленно подбирая слова, и даже не заметила, как подошел Джейк. Пес не резвился, как делал это всегда на улице, брел, понуро опустив голову, будто понимал, что случилась беда.
А еще Зорину мучил вопрос, на который она пока не знала ответа. «Почему отец не хотел разговаривать с матерью? И вот вчера бабушка пообещала внести ясность, рассказать о семейных тайнах… Даже если он обижался, это не причина не видеться, не разговаривать. Тем более столько времени прошло. Что произошло между ними? Приедет, обязательно спрошу…» – размышляла Зорина. Наконец она собралась с духом и набрала нужный номер. Когда услышала в трубке бодрый голос, произнесла:
– Папа, ты только не волнуйся.
– Что случилось?
– Бабушки больше нет.
– Доченька, я все понял. Успокойся и жди меня. – Зорине показалось, что он не расстроился, ответил как-то по-деловому, будто принимал решение, касающееся бизнеса. – Это когда-нибудь должно было случиться, – продолжал отец. – Увы, неизбежность нашей жизни. Скоро увидимся. Целую.
Телефон умолк, а девушка еще долго смотрела на экран, не понимая, почему так быстро завершился разговор. «Папа даже не удивился. В его голосе не слышалась скорбь. Почему? Он не стал меня утешать, пара слов – и отключил телефон… Мне так хотелось, чтобы он со мной поговорил. Может, не мог или кто-то был рядом? Но сегодня выходной…»
От обиды сжалось сердце. Вопросы появлялись один за другим: почему, почему, почему?
Ей всегда было хорошо с бабушкой: беззаботное детство, хорошее воспитание, образование, ни в чем никогда не было отказа. У Зорины не было необходимости вникать в проблемы взрослых. Бабушка заменила ей и мать, и отца…
– Зорина! – голос подруги отвлек ее от тревожных мыслей. Анна стояла у входа в дом и махала рукой.
Зорина тотчас поспешила навстречу. Бабушка не разрешала ей приводить подруг в дом, это правило было заведено еще в школьные годы. Мало кто приезжал к ним, а если и бывали гости, веселья и радости почему-то не прибавлялось. Зорина с детства помнила печальные лица, приглушенные разговоры, как будто гости боялись разбудить кого-то, они не смеялись, лишь иногда вздыхали, глядя на маленькую Зорину. Кто были эти люди, она не знала. Они приходили к бабушке, надолго закрывались у нее в комнате. Когда девочка стала старшеклассницей, никто из друзей тоже не навещал ее дома. Позже появилась студенческая подруга Аня, но и она приезжала очень редко. Чтобы не тревожить бабушку, девчонки уезжали в центр города, оставляя машину на стоянке, гуляли в парке или ходили в кафе, кино, театр.
– Анечка, ты так быстро приехала. Спасибо.
– Сразу вызвала такси и мигом к тебе.
Подруга посмотрела на ее заплаканные глаза, обняла и нежно провела рукой по шелковистым волосам. Они присели на скамью возле дома, и старая ива, свесив ветки над ними, будто плакала вместе с хозяйкой, укрывая ее от посторонних глаз.
– Мы с мамой приносим тебе свои соболезнования. Хорошая у тебя была бабушка. Царствие ей небесное. Пусть земля ей будет пухом.
Зорина уткнулась подруге в плечо и сквозь слезы проговорила:
– Она была мне матерью… Да, была строга, своеобразна, но добра ко мне. Она сделала для меня все. Понимаешь, Анечка, все… Я так ее любила… – всхлипывала Зорина. – Я с ней не чувствовала себя сиротой. Ведь ты знаешь, что мамы у меня не было, а отец постоянно занят…
– Знаю, знаю, успокойся, дорогая. Пошли в дом. Тебе нужно выпить успокоительное. Я представляю, как тебе сейчас больно.
Зорина глянула на подругу и произнесла:
– Очень больно, Анечка, очень. Как я буду без нее? Представить не могу.
– К сожалению, люди не вечны. Прими это. Трудно, но нужно привыкать. Если хочешь, я могу первое время пожить у тебя.
– Правда? – обрадовалась Зорина и обняла подругу.
– Как же я оставлю тебя в таком состоянии? – улыбнулась Анна. – Постепенно все пойдет своим чередом, но уже без бабули…
– Скоро папа приедет с Викой. Похороны после его приезда.
– Разве не принято хоронить на третий день?
– Он успеет.
– Зоря, пошли в дом. Тебе необходимо выпить лекарство.
Анна взяла ее за руку, и они поднялись по ступенькам парадного крыльца. У порога девушек встретила Марта.
– Здравствуйте, Марта! Дайте, пожалуйста, валериановых капель Зорине. Пусть успокоится, – попросила Аня.
– Конечно, конечно, я уже и сама приняла.
Девушки прошли в столовую, Аня взяла со стола графин и налила Зорине стакан воды.
– А вот и капли, – уже спешила к ним женщина с маленькой бутылочкой в руке. Может, пообедаете?
– Я не хочу, – отрицательно замотала головой Зорина.
– Тогда я приберу комнату Ксении Михайловны.
– Нет! Не нужно! Ничего не трогайте в комнате бабушки! – неожиданно для всех вскрикнула Зорина.
Марта развела руками, удивленно посмотрела на нее и, пожав плечами, спросила:
– Почему?
– Закройте комнату на ключ и отдайте его мне. Я сама там приберусь.
Ничего не понимая, домработница покорно закрыла спальню и принесла ключ Зорине. Та схватила его и спрятала в карман. Марта еще раз с тревогой посмотрела на нее и вышла, подумав, что потеря близкого человека сильно повлияла на психику девушки.
– Может, нужно позвонить знакомым Ксении Михайловны? У нее были подруги? – спросила Аня.
– Нет, никого у нее нет. Она жила своей жизнью. И была у нее только я. Понимаешь? Только я. Она жила мною, дышала мною, берегла меня, как сокровище. Я уже и не помню, когда я кого-то видела в нашем доме. Аня, как я буду без нее? Мне страшно. Как жить дальше?
– Успокойся, такова жизнь. Бабуля твоя прожила 91 год. Это уже неплохо. А бессмертия нет. Нужно просто принять и пережить случившееся. У тебя все будет хорошо.
– Аня, она вчера была жива… Мы собирались сегодня о многом поговорить. Почему она умерла? Ничего не понимаю.
– Вскрытие покажет.
– Не покажет. Они не будут его проводить. Она когда-то строго настрого наказала, чтобы его не делали. Надеюсь, Марта успела им сообщить. Напишут, что умерла от старости.
– Но это же лучшая смерть… Уснула и не проснулась. Без мук, без боли.
– Удивляюсь, как она провела жизнь в одиночестве. Кроме меня, Марты, садовника и отца, у нее никого не было в последнее время. Только вчера поняла, что совсем не знала свою бабушку. Представляешь, я никогда не расспрашивала ее о детстве, юности. Она читала мне сказки, проверяла уроки, воспитывала, рассказывая, какой я должна быть. Научила меня любить литературу, и я много читала. Знаешь, я даже музицировала, а ведь это она меня научила, давая первые уроки. Только музыка не стала для меня главной, я любила рисовать. Бабуля поняла, не настаивала. В остальном я была послушным ребенком. Мне казалось, она такая правильная, интеллигентная. Несмотря на свой возраст, умела одеваться. Аня, она была королевой! Я еще училась в школе, бабуля устраивала для меня дефиле: наряжалась в красивые платья, учила ходить по дому, как по подиуму. Потом садилась в кресло, закинув нога на ногу, или поднималась на лестницу и оттуда взирала на меня сквозь вуаль. А как ей шли разные шляпки… Она личным примером показывала, как должна выглядеть женщина. Я всегда любовалась ею. Иногда рисовала ее, делала наброски карандашом на бумаге. Жаль, они так и остались набросками. А вчера узнала, что ничего о ней не знаю. Мы перенесли беседу на сегодня. Я ушла к себе, и она спокойно уснула. Как же так, Аня? Почему?
– А почему именно вчера она решила поговорить с тобой откровенно?
– Не знаю. Может, было какое-то предчувствие.
– Успокойся. Не терзай свою душу. Уже ничего не исправишь, придется все пережить. А когда она молодая была, кем работала?
– Оказывается, я совсем немного знаю о ней. Что образование у нее среднее, что большую часть жизни не работала. Получала ли еще какое-то образование? Не знаю… Умела раскладывать пасьянс, любила играть на фортепиано, проводить вечера при горящих свечах и о чем-то размышлять… Я никогда не мешала ей. Думаю, бабушка получила хорошее воспитание. Всегда с удовольствием музицировала, много читала, умела красиво одеваться, пользовалась изысканным парфюмом. Я часто ощущала роскошный шлейф французских духов. Кто покупал духи, не знаю, но на ее комоде стоит целая коллекция. Я часто привозила коробочку новых, когда летала с отцом за границу. Ее мать, моя прабабка, тоже прожила долго, а вот отец ушел рано. Бабуля родилась у них поздно, я только вчера от нее узнала.
Родители, наверно, любили ее так же, как она любила меня. От них она и получила хорошее наследство – этот особняк, в котором мы живем. Ему ведь уже больше ста лет. Конечно, отец реставрировал дом в современном стиле, здесь много перестроено, но все же он очень старый. Пристройка, где располагаются бассейн и сауна, – папина идея. Мои предки были богаты, но я не знаю, откуда взялись их доходы. У меня все было, и меня не волновали никакие вопросы. Бабушка вышла замуж после тридцати лет. Дед вскоре скончался. Говорила, что моего отца вырастила вместе со своими родителями.
Замуж она больше не выходила. Когда умерли прабабушка и прадедушка, отцу было, наверно, лет двадцать пять. Они жили вдвоем, пока не родилась я. Отец стал бизнесменом, и нужды в деньгах наша семья никогда не испытывала. К моему стыду, я не интересовалась предками. Это все, что я знаю. Аня, я только сейчас поняла, как важно знать свои корни. Мне о многом нужно было спросить бабушку. И она хотела рассказать. Но, видимо, так нужно было Богу, чтобы я ничего не узнала. Всегда буду помнить, что моя жизнь прошла рядом с бабушкой, она меня во всем опекала. Одним словом, она была хозяйкой этого дома и всего, что здесь есть.
Ее боялись и уважали, беспрекословно слушались все. Я ведь тоже мало с кем дружила, ты – моя единственная подруга. Росла домашней, послушной, часто сидела дома, рисовала в одиночестве. Когда встал вопрос о будущей профессии, бабуля не возражала против моего выбора, а отец противился. Но она своей властью настояла, и я поступила на художественный факультет. Окончив вуз, отец опять взялся за свое. Он уже с нами не жил тогда, но меня не забывал, часто заезжал, интересовался моими успехами. В общем, был спокоен, ведь бабушка все держала под контролем. Часто говорил, что всегда мечтал о сыне, чтобы передать свой бизнес ему. Бабушка злилась, но, когда в моих руках уже был диплом искусствоведа, она как-то успокоилась и сказала, что теперь я могу выбирать профессию ту, которая понравится отцу. Я не могла возразить никому. Понимала отца и бабулю. В тот раз мы весь вечер просидели в гостиной, вели разговор о моем будущем. Отец вложил много денег в свой бизнес, это и сыграло большую роль в моей судьбе, привело к выбору дела, которым сейчас занимаюсь. Отец доволен. Да и бабуля успокоилась, видя, что мне работа нравится. Благодаря работе и тебе я стала выходить в свет.
– А работа действительно тебе нравится?
– Я привыкла. Первое время отец помогал мне, пока не убедился, что у меня все получается. Сейчас контролирует, но я его не подвожу. Умение быть руководителем мне передалось от него, а может, научил, – пожала она плечами. – Уже два года прошло. К тому же он оставил компетентных и надежных помощников. Юрист Александр Петрович временно возглавил фирму, пообещав отцу, что, как только я «созрею», передаст дела мне. Так хотел отец, а я не стремлюсь в директора, мне надежнее с опытным и грамотным Александром Петровичем.
– Хорошо, что есть такой папа, у которого крупная компания. А я вот учила детей рисовать. Ты же знаешь, какая там зарплата. Потому и ушла в рекламное агентство. Теперь полегче. Иногда очень даже хорошие премии бывают.
– Кстати, я тоже хотела преподавать, но не суждено… – грустно произнесла Зорина.
– У тебя хорошая работа, видимо, любимая. Хорошая зарплата, дивиденды и прочее. И отец помогает. Все у тебя в шоколаде. Еще и творчеством успеваешь заниматься.
– Если бы не было работы, отец всегда помогал бы мне, я же у него единственная. А мне так хочется писать картины. Вот и рисую в свободное время. Как говорится, отвожу душу.
– Да, у тебя талант с детства. В институте все восторгались твоими работами. Вообще думали, что ты станешь великой художницей. Помнишь, препод так и говорил.
– Конечно, великой не стала, но художницей себя считаю. Аня, мы с тобой так редко видимся. Когда учились, дня не могли прожить друг без друга. Теперь – скайп, телефон, редко встречаемся. Но вот случилась беда, и ты примчалась…
– Зоренька, давай исправимся! Я со своей стороны обещаю. Сейчас съезжу домой, возьму вещи и с завтрашнего дня к тебе, на недельку. Только маму предупрежу. И вообще у меня много новостей для тебя. Давно с тобой не делилась.
– Давай я тебя отвезу, – предложила Зорина.
– Не нужно, я сама доберусь. Ты сегодня не в том состоянии, чтобы садиться за руль. Вы с Мартой готовьтесь к похоронам.
– А что готовиться… Сейчас все делает ритуальное агентство.
– Да, ты права.
У Зорины зазвонил телефон. Она схватила трубку.
– Алло! Да, не беспокойтесь, помощь не нужна, я справлюсь.
– Кто это? – спросила Аня.
– С работы. Уже все знают. Наверно, отец позвонил в офис.
Подруги не заметили, как за беседой пролетело время. Стало смеркаться, и Аня, глянув на часы, заторопилась уйти, но прежде поинтересовалась:
– А как у тебя дела с Артемом?
– Я думаю прекратить общение с ним.
– Вот это да!
– Прости, сейчас не хочу о нем говорить.
– Хорошо, понимаю, конечно, но…
– Аня, мне сейчас не до него. И вообще, это не мой человек.
– Такой красавчик, – надевая туфли, сделала комплимент Артему Аня.
– Это не главное. Мы еще поговорим с тобой на эту тему позже.
– Хорошо. Ну все, я поехала. – Аня взяла сумочку с кресла, накинула ремешок на плечо и направилась к выходу.
– Я провожу тебя… Хотя бы до ворот.
Подруги дошли до ограды, Аня поцеловала Зорину в щеку.
– До завтра.
– Буду ждать, не задерживайся.
Зорина медленно шла к дому, а когда вошла, почувствовала запах горящих свечей. Марта зажгла их повсюду, как будто в доме не было электричества. Девушка обвела взглядом гостиную, и на мгновение ей почудилось, что это какой-то старинный дворец. От домработницы не было слышно ни звука. «Куда она подевалась?» – подумала Зорина, направившись в комнату Марты. В полумраке она с трудом разглядела силуэт женщины в черном платке и черном платье, которое освещалось только пламенем свечи, стоящей на тумбочке. Все шторы были задернуты наглухо. Женщина мельком взглянула на хозяйку и, ничего не сказав, снова перевела взгляд на пламя.
– Марта, ты в порядке? Зачем столько свечей? Я понимаю, что бабушка любила зажигать их, но не в таком количестве… – пожала она плечами.
– У меня все нормально, а вот у Ксении Михайловны проблемы, – пробормотала Марта.
– Ты о чем? – насторожилась Зорина, и ее охватило волнение.
– Плохо ей, очень плохо.
– Марта, она умерла…
– Да, я знаю. Плохо ей сейчас. Просила зажечь свечи и открыть все двери. Прости, мне надо побыть одной…
Зорина опять пожала плечами, не понимая, что происходит с женщиной, попятилась назад и не стала включать свет. Она подумала, что это какой-то ритуал, взяла одну свечу и тихонько вышла из комнаты. В коридоре замерла и прислушалась – в доме царила гнетущая тишина. Заглянула еще в несколько открытых комнат, дойдя до спальни бабули, единственной запертой, достала ключ из кармана и открыла ее. Девушка и теперь не стала включать свет. Осторожно переступила порог и остановилась. Обвела взглядом темные углы и медленно подошла к кровати. «Что же ты хотела мне рассказать, бабушка? – прошептала она. – Неужели я найду ответ в этой старой тетради? Наверно, об этом я узнаю позже… когда похороню тебя». Вдруг ее взгляд упал на шар, в котором светился огонек. Зорину охватил панический страх. Огонь разгорался все ярче и ярче, по телу девушки пробежал холодок, будто кто-то в морозный день открыл настежь дверь, и ветер ворвался в помещение. Зорина сорвалась с места, выбежала из комнаты, с грохотом захлопнув дверь, и быстро повернула ключ в замке. Зажав его в руке, бросилась к себе в спальню, не замечая, что свеча потухла. Девушка поставила ее на столик, включила свет, достала из шкафа теплую кофту, накинула на плечи и спустилась вниз. Открыв входную дверь, она сделала шаг через порог и вышла на крыльцо. Ветер коснулся разгоряченного лица, она почувствовала облегчение и медленно спустилась с лестницы. Во дворе порывы ветра усилились, и девушка просунула руки в рукава кофты, застегнулась на все пуговицы и пошла в сторону сада. Ни один фонарь не горел, и где-то очень близко, как будто за углом дома, заскрежетало железо. Она оглянулась, но так и не поняла, откуда доносился звук. Зорина не осознавала, зачем в такой поздний час идет по садовой дорожке. Хоть и знала здесь каждое дерево, каждый уголок и поворот дорожки, уложенной плиткой, но все же в темноте оступалась. Она дошла до ворот, нащупала в калитке замочную скважину, вставила ключ, отперла и уже хотела выйти на улицу, как кто-то схватил ее за руку.
– Зорина! Зорина! – услышала она знакомый голос садовника.
Ноги моментально подкосились, она вскрикнула и почти без чувств упала к нему на руки. Пришла в себя уже в своей спальне, лежа на кровати. Рядом никого не было. Глядя широко открытыми глазами в темноту, подумала: «Когда же наконец я проснусь…»
