Kitabı oku: «Дрессировщик. Искупление», sayfa 3
Глава 6
Игорь не мог бы точно сказать, когда в нем что-то поломалось. Возможно, еще в тот момент, когда он решил избавиться от Жени, сознательно жестоко вычеркивая ее из своей жизни. Слишком сильна становилась привязанность, которой не должно было быть в принципе. И нужно было попрощаться с ней так, чтобы больше встречаться не захотелось – ни ему, ни, самое главное, девушке. Сделал все, чтобы она забыла о нем навсегда. А если бы и вспоминала – то только с ненавистью, помноженной на обиду и разбитые чувства. И чтобы самому помнить: дорога в ее сторону закрыта…
А может быть, первая трещина появилась позже: когда попытка бегства от себя и от прошлого не увенчалась успехом. Когда понимал: чем дальше от дома, тем сильнее тянет вернуться, чем больше прошло времени с последнего разговора с Женей, тем больше хочется… ничего не хочется. Менять решение он не стал бы, даже если бы имел такую возможность. И поэтому хотел одного: перестать думать об этом. Выгнать воспоминания, вычеркнуть, и никогда не возвращаться к мыслям о несчастном бездомном подростке, который мог бы вообще не появиться в его жизни.
Смешно, конечно же. Все это бред и мелочи. И он бы, наверное, посмеялся, если бы это не было так больно.
Игорь сломался по-настоящему, придя в сознание на больничной койке и ощутив свою полную беспомощность и зависимость от других людей. «Хозяин жизни», всегда уверенно ею управлявший, да еще и позволивший себе управлять другими, не мог пошевелить ни одной конечностью, только моргал глазами. Говорил с большим трудом, но и этим не увлекался: запекшиеся губы и потрескавшийся язык не очень вдохновляли на такое геройство.
Его кормили через трубочку. Приносили и забирали утку. Делали какие-то процедуры, которым не было ни края, ни конца. Были вежливы, внимательны и предусмотрительны. Однако, Игорь прекрасно видел: вся эта забота хорошо оплачена, а в целом персоналу на него было наплевать.
Какой-то мужик, наверное, самый главный лечащий врач (он представлялся, но Игорь не запомнил), каждый день навещал, осматривал, рассказывал Игорю, как у него все прекрасно заживает, и какие радужные прогнозы… с учетом тяжести случившейся аварии. На таких скоростях, как правило, вообще не выживают. А он вот – выжил, и уже счастье. Правда, пока не ясно, как скоро начнет двигаться… И начнет ли… Но, вообще, конечно, должен начать. У них клиника самая современная, и не таких на ноги ставили.
Где-то на середине «беседы», в которой один вещал, а второй был просто вынужден слушать, Суворов делал вид, что засыпал. В целом, он очень был удивлен, когда очнулся, и не на том свете, а на этом. Так-то, он с жизнью еще в полете попрощался. И теперь не знал: благодарить навороченную тачку, напичканную всевозможными примочками, обязанными спасти водителя, или ненавидеть ее – за то же самое. За то, что жизнь спасла, но не совсем такую, как надо бы…
Самое хреновое, что во всем его покалеченном организме осталась лишь одна очень важная часть, которая работала на ура – сознание. Лучше бы он в бреду валялся или все время спал.
Чертова прорва времени, позволявшая думать бесконечно. О том, что когда-то не успевал обдумать, и даже о том, чего раньше и в мысли не допускал. Столько полезных идей появлялось, только бери и воплощай! Но Игорь не мог их даже озвучить кому-то, чтобы записали. Куда уж до реализации…
Это все было слишком похоже на жалость к самому себе – самое ненавистное и отвратное, что могло бы с Суворовым приключиться. Старательно фиксировал моменты, когда замечал подобное, переключался. Строил планы. Запоминал идеи. Развивал их по максимуму. Доводил до абсурда. Возвращался к началу. Сочинял совсем уже непростительный бред. И так – пока не отключится, не провалится в спасительную тьму, подаренную очередным обезболивающим.
Но все это не спасало от главной проблемы: Игорь внезапно понял, что он никому не нужен. Его пару раз навестили ребята, которые вытаскивали из покореженной машины, вызывали Скорую и полицию, потом сопровождали до самой клиники. Они-то, наверное, и постарались, чтобы Суворов попал не в затрапезную городскую больницу с койками в коридоре, а в нормальную хирургию. Но парням было явно не по себе, когда они видели беспомощного, молчаливого хозяина, и они сбегали при первой возможности.
Светка прилетела почти сразу же, как узнала о происшедшем. Кажется, она поседела, пока ждала, чтобы Игорь пришел в сознание. Об этом сообщила в свойственной ей, тараторящей манере. Она еще несколько дней поторчала в этом городе, навещая Игоря, делая вид, что ей очень хочется сидеть рядом и любоваться его состоянием. Потом сообщила, что возвращается домой. Якобы, не дело так надолго оставлять его без присмотра.
Родителям вообще никто ничего не сообщил: боялись довести обоих до инфаркта. Не нашлось ни одного смелого, чтобы сделать этот звонок. Светка знает – и достаточно. Она ему об этом и сказала:
– Как хочешь, Игорь, я звонить не буду. Придешь в себя – сам расскажешь.
А ему, собственно, было без разницы, когда они узнают. Вряд ли бы хоть один сорвался, чтобы проведать. Слишком у них много было важных дел.
Вот Женя, наверное, уже поселилась бы в палате. И ничто бы ее не остановило: ни правила клиники, ни ее занятость, ни какие-то еще причины. И, уж точно, она всегда нашла бы, что ему рассказать, даже если бы не слышала никаких ответов…
Но Жени в его жизни уже не было. И оставалось только гадать: когда и где он, все-таки, поломался?
Глава 7
Утро у Жени получилось каким-то скомканным и непонятным: она уже отвыкла куда-то спешить за время каникул, жила в расслабленном состоянии, насколько это возможно, и совсем не следила за стрелками часов. Надевала их на руку больше по привычке, чем для дела.
А сегодня эти стрелки торопили и подгоняли: нужно было собраться на собеседование, привести себя в порядок, выбрать какой-то костюм из вороха тех, что купили вчера. Ей накануне даже в голову не пришло, что стоит обдумать наряд заранее, и теперь она металась от зеркала к шкафу и обратно, раскидывая по пути вешалки, бирки и упаковку.
Спасибо, что Юлия оказалась поблизости, помогла отпарить и отгладить вещи, которые Женя выбрала, в конце концов.
Душ – наспех, потом укладка. Волосы никак не хотели лежать прямо, все норовили куда-нибудь в сторону загнуться. Хоть собирай их в хвостик. Но это было бы совсем уж несерьезно.
Она поняла, что не зря старалась, когда вышла к Валерию при полном параде: мужчина одобрительно поиграл бровями и показал большой палец.
– Отлично, Евгения! Я вижу, что вчерашний день принес свои плоды. Теперь не стыдно и на люди показаться.
Женю это слегка зацепило: ей и раньше не было стыдно. Ровно с того момента, как ее когда-то подобрали на улице, оборванную и замерзшую. С тех пор она всегда была хорошо одета. Тепло, комфортно и не развратно. Все, что думали окружающие, ее не волновало вовсе. Только одно мнение было важным, и то, как оказалось, очень зря.
Но обиду свою не стала показывать: Валерий не поймет, все равно. А если поймет, то будет знать еще об одной ее слабости. А зачем ей это? Правильно – ни к чему. По слабым местам бьют чаще и больнее. Это она запомнила еще из бесед с Суворовым. Он сначала рассказал, а потом и показал, для закрепления.
– Спасибо, Валера. Без твоей помощи я никогда бы не справилась.
– Не благодари. Потом отдашь, говорил же. – Он поморщился, словно услышал что-то неприятное.
– Почему тебе не нравится, когда тебе говорят «спасибо»? – Женю это сильно интересовало. Еще вчера заметила, как Симонов избегает таких ситуаций.
– Потому, что не знаю… Во-первых – за что? Я не сильно-то и напрягся, не за что раскланиваться. Во-вторых – боюсь однажды сам поверить, что я – хороший мальчик. Как потом жить-то с этим? – Он ухмыльнулся, как обычно, переводя все в шутку.
– Разве тяжело жить с ощущением, что ты хороший мальчик? – Женя вздернула брови, искренне удивляясь. – Мне кажется, это же здорово быть должно…
– Ничего подобного. Хорошие люди только проблем себе огребают. Лучше быть плохим и неприятным.
– Ты плохо стараешься для этого, Валера. – И тут она говорила совершенно искренне. Несмотря на то, что ее продолжали держать в доме Симонова, а до этого обменяли на лошадь… Впечатление гадкого человека мужчина не производил. А ведь должен бы. – Мне показалось, что ты хороший…
– Так, давай-ка, на выход и грузись в тачку. А то окажешься безработной, еще не придя на собеседование. Время теряем, Жень. – Он сделал вид, что не услышал последнюю фразу. Вернее, услышал-то все прекрасно, да только отвечать не захотел.
Девушка ни за что не поверила бы, что мужчина смутился. Скорее всего, решил уйти со скользкой темы.
– А что я там делать-то буду? – Задала мучивший вопрос, когда они уже выехали за ворота. – Вчера так забегались по магазинам и ресторанам, что даже спросить забыла…
– Будешь помощником ассистента.
– Эмм…
– Согласен, не лучшая первая должность для карьеры, но никто тебя сейчас начальником отдела не возьмет. Скажи спасибо, что контора богатая. И за твою копеечную должность будут платить хорошую сумму. – Валера коротко глянул на девушку, отрывая взгляд от дороги, потом опять отвернулся. – Туда даже уборщиц берут по большому блату и проводят конкурсы.
– Да я без претензий, вообще-то… – Снова удивилась тому, как горячо Симонов начал … оправдываться? Серьезно? Или это Жене опять почудилось? – Просто не совсем доходит, как у помощника может быть помощник. Ассистент – это же помощник чей-то, я правильно понимаю?
– Да. Все правильно. Только этот помощник уже ни черта не справляется. А брать второго такого же – глупо. На двоих не хватит нагрузки, да еще и потеряют что-нибудь, когда будут обязанности делить. А девочки, чтобы была на подхвате и вовремя перебирала бумажки и проверяла ежедневники, хватит за глаза и за уши.
– Ты так убедительно рассказываешь, как будто это твой ассистент не справляется, и ему нужен помощник… – Женя высказала свою догадку, не стесняясь, слишком уж она была на поверхности.
– Нет. – Он отрезал слишком резко. Вот и проявился под личиной «хорошего мальчика» настоящий Валерий. Одно короткое слово – а уже захотелось сжаться и спрятаться под сиденьем. – Я к себе никого по блату не беру. А даже если и приводят кого-то, пропускаю через стандартный кастинг. Если человек не подходит под требования – он у меня работать не будет.
– Это так принципиально? – девушка раньше никогда не задумывалась о работе и всех нюансах, с нею связанных. А теперь вот все стало до жути интересно.
– Да. Я плачу деньги за то, что люди выполняют свои обязанности. В этом их польза. А не в том, что их привел какой-то там знакомый дядя, не знающий, куда приткнуть очередного раздолбая!
– Кхм…
– Ты не раздолбайка. И собеседовать тебя будут с не меньшим пристрастием, чем всех остальных. Не думай, что я к своим служащим принципиален, а к другим иначе отношусь.
Да, похоже, Валерий забывал о том, что нужно играть приятного, своего в доску парня, как только дело касалось бизнеса. Своей жесткостью он сейчас очень напомнил Жене Суворова. Нельзя сказать, что она с ходу прониклась его обаянием – уже не верила никому и ничему. Однако, такая резкая смена имиджа и поведения поразила. До глубины души.
– А что нужно отвечать, скажите, пожалуйста? – как-то неожиданно для себя, она снова перешла на «вы». Такому Симонову, как сейчас, «тыкать» было странно и страшновато.
– Что думаешь, то и говори. От тебя сейчас требуется показать наличие мозгов и соображалки. Опыта и знаний никто не ждет.
– Я очень постараюсь…
– Вот не стоит чересчур там вылезать из кожи. Переволнуешься и похеришь все.
– Но…
– Не возьмут сюда – найдем другие варианты. Можешь относиться, как к тренировке.
– Я бы не хотела, чтобы вы еще больше тратили время…
– Не вы, а ты, мы кажется, договорились. И я не трачу его больше, чем самому хотелось бы.
Женя благоразумно замолчала. Ей совсем не понравилось общаться с таким Валерием – деловым и напряженным.
Каждый думая о чем-то своем, они подъехали на парковку огромного офисного центра. Кишащий человеческий муравейник чем-то напомнил Жене ее родной университет. Разница была лишь в том, что рядом с универом было много молодежи – улыбчивой, жизнерадостной, открытой, а здесь, у входа в центр, большинство проходящих мимо были хмурыми, деловитыми, сосредоточенными. Никто не оглядывался по сторонам в поисках знакомых, не махал рукой, не окрикивал друзей, приглашая присоединиться к компании. В общем, все было серьезно и по-взрослому.
Женя мысленно поблагодарила Валерия за то, что он заставил ее одеться так, как нужно, а не в ее привычный и любимый кэжуал. Сейчас она смотрелась бы серой курицей в своих трикотажных платьях и свитерах.
– Иди уже. И ничего не бойся. Корову ты не проиграешь. А опыта наберешься. На главной стойке ресепшена у входа назовешь фамилию, дальше тебя проведут.
Валерий вырвал Женю, которая сидела, вцепившись в дверную ручку, и не двигалась, из ее мыслей. Сам перегнулся, отстегнул ее ремень и почти вытолкнул из автомобиля. Если бы не это, неизвестно, когда бы она решилась сделать первый шаг.
А дальше уже плохо понимала и помнила, что происходило: ее куда-то вели по длинным блестящим коридорам, везли в прозрачных стеклянных лифтах, от которых захватывало дух, потом о чем-то долго и дотошно говорили. Кажется, она умудрялась отвечать по делу и впопад. Во всяком случае, никто ни разу не скривился и не засмеялся.
Примерно через час она вернулась на парковку, долго искала, где стоит машина Симонова… Бродила туда-сюда, уже подумывая: а не бросил ли он ее прямо там? Может, это был такой хитрый способ, чтобы избавиться от обузы? Отмахнулась: слишком дорого обошлось избавление и слишком заморочно. Можно было просто высадить ее где-нибудь у дороги и уехать…
– Эй! Решила найти кого-то с тачкой покруче, чем у меня? – сзади раздался знакомый голос, на плечо опустилась тяжелая мужская рука. – Хочу расстроить: все самое крутое стоит на подземном паркинге. И туда посторонних не пускают.
Кто бы мог подумать, что она так обрадуется Валерию?
– Я просто заблудилась. И твой автомобиль плохо помню. Тут половина одинаково черных…
– Понятно. Такая же, как все девочки… Пойдем. А то я устал уже за тобой бегать по всей парковке.
– Как все прошло? – Вопрос по существу Валерий задал, когда они уже снова заняли места в автомобиле. Он не заводил двигатель, смотрел на девушку прямо, одной рукой облокотился на руль, второй – на подлокотник сиденья. Как будто ему было очень важно и интересно, что же она расскажет.
– Я не поняла. Но, вроде бы, совсем уж по-жесткому не тупила…
– Вопросы хоть были по делу?
Женя замотала головой, глядя печальными глазами:
– Не помню. Вообще ничего не помню! Все, что было – словно в тумане и не со мной!
– Ясно. Будем на досуге тренировать твои навыки.
– Какие?
– Будешь мне рассказывать о себе. Много, занудно, честно.
– Это еще зачем? – ей хватило уже таких рассказов. По самую макушку хватило. Повторения не хотелось.
– Чтобы на работу устраиваться не в тумане, а с ясной головой.
Что-то было в его словах правильное… Но и сомнения царапали тоже. Девушка подумала, что лучше промолчит, а дальше уже разберется.
Валерий, словно уже все для себя решил и закрыл тему, уселся удобнее, пристегнулся, завел двигатель.
– Суворов попал в аварию. Слышала? – бросил небрежно, как будто о чем-то нестоящем. Но резко обернулся к Жене. Реакцию считывал.
Глава 8
– Нет. – Все, что смогла ответить Женя после того, как отмерла. Ее оглушило новостью. Даже сильнее, чем в момент, когда Игорь сообщил о расставании, а не о свадьбе, о которой так мечталось. Кажется, даже потемнело в глазах.
Она с трудом разжала стиснутые зубы, чтобы выдавить из себя еще хоть пару слов. Правда, не совсем понимала, какие именно сейчас требуется произнести.
– Мне тоже только что сообщили. – Валерий барабанил пальцами по рулю, что-то сосредоточенно обдумывая.
– Мне… очень жаль. – Действительно, что тут еще можно сказать? Сейчас Игорю нелегко, наверное. Хотя, это же Суворов. Он в любой ситуации найдет повод, чтобы сделать выводы и прочитать пару нравоучительных нотаций. – Как он?
– А бес его знает, Жень. Ни от кого не могу ничего допытаться. Все очень поверхностно и без подробностей. На уровне слухов и предположений. Кто-то говорит, что он в коме и при смерти, а кто-то – что у него лишь легкие синяки и царапины. Вот и думай, кому верить.
– Странно. Обычно его люди знают все и обо всем. Не может быть такого, чтобы он один где-то потерялся, и никто информацией не владеет… – Женя старалась рассуждать разумно, подавлять эмоции, которые сейчас могли только помешать.
– Да люди-то знают. Просто ничем не делятся. И так заходили, и этак, и с разных сторон подкатывали – не говорят даже, в какой больнице лежит.
– А зачем тебе это, Валер? У вас с ним какие-то дела еще, да? Не можешь без него завершить? – нужно было спрашивать о чем угодно, только бы не позволить себе думать о том, как Игорю плохо сейчас. Раньше, совсем недавно, Женя бросила бы все дела, всех поставила на уши, но уже летела бы к нему в больницу. А сейчас… нужно было остановиться и не делать глупостей.
Суворов ясно дал ей понять, как мало она значит в его жизни. Лошади хозяев не навещают, даже если и сильно тоскуют в чужом стойле. А Женя – не лошадь. Но она и не тоскует. Вот ни капельки. Игорь прекрасно справится и без ее ненужного сочувствия. А жалость ему точно не нужна.
Только пришлось еще сильнее сжать пальцы и зубы. Чтобы не расслабиться и не начать думать иначе.
– Может, ему помощь какая-то нужна. Фиг знает. Он же в каком-то захудалом городке лежит. Какая там медицина, чем лечат и как – надо бы разобраться.
– Ты серьезно? Хочешь ему помочь, просто так?
– Жень, вот не надо из меня делать монстра. Это нормальное человеческое желание – помочь тому, кто попал в беду. И я, вроде бы, еще не давал повода, чтобы не считать меня человеком. – Последнюю фразу мужчина произнес почти с обидой в голосе. Ну, или с чем-то, очень сильно ее напоминающим. – Или давал, но не заметил?
Он глянул искоса, не отрывая взгляда от дороги. Тут же уставился в лобовое стекло. Но было заметно, что напряженно ждет ответа Жени.
– Нет. Не давал. – Если не считать, что согласился поменять животное на человека. И явно сделал это не из высоких побуждений. Но эти мысли Женя озвучивать не стала. Хватало и того, что она постоянно помнила об этом. Даже в самые приятные моменты не забывала. – Просто я думала, что в вашем мире ничто не делается просто так. Только ради выгоды или по договору.
– В нашем мире, как ты его называешь, все точно так же, как у обычных людей. Просто более честно и прямо.
– Что-то я сомневаюсь…
– А ты не сомневайся. Игорь тебе ведь помог когда-то? Сама говорила, что жизнь спас. Было такое?
– Да. – Призналась с тяжелым вздохом. Вот именно сейчас ей не нужны были эти воспоминания.
– Ну, и вряд ли он тогда рассчитывал на профит. Просто помог. Считай, что жизнь ему сейчас бумерангом принесет мою помощь.
– Надеешься, что когда-нибудь и тебе бумеранг вернется? – хотела уколоть, но получилось так себе. Была какая-то истина в словах Валеры. Подозрительная и странная, но была.
– А почему бы и нет? – он пожал плечами. – Тем более, что еще не известно: может быть, он и без меня справляется на ура. Но разобраться нужно.
– Расскажешь потом, когда узнаешь? – спросила робко, без особой надежды.
– Ты же не собираешься бежать и спасать его, роняя тапки? Или уже мысленно вещи собрала? – странная интонация проскочила. То ли подозрение, то ли ревность.
– Я ему не нужна. Он очень доходчиво объяснил. А я научилась понимать с первого раза.
– Отлично. Это радует.
Они надолго замолчали. Валерий погрузился глубоко в свои мысли, а Женя старательно спасала себя от того, чтобы не погрузиться в пучину отчаяния. Что-то в глубине души, трепетное и живое, настойчиво просило забыть обо всех обидах и рвануть к Игорю. Просто побыть рядом. За руку подержать. Убедиться, что жив, и не случилось ничего страшного.
И она боролась с этим желанием, как могла. Перебирала в памяти каждый момент, когда Игорь давал ей понять, что в ее присутствии не нуждается. Вспоминала, смаковала, складывала так, чтобы тонкий голосок тревоги заглох под тяжким грузом обид.
– Не переживай ты так! – Симонов понял ее молчание по-своему. На очередном светофоре потрепал по плечу, улыбнулся ободряюще. – С деньгами Игоряна и с моими связями, мы его живо на ноги поставим! А может, и ставить не придется. Я влезу не в свое дело, а он меня на хрен пошлет…
Отчего-то второй вариант Жене показался более вероятным. Вот что угодно, а в умении слать подальше Игорь достиг невероятных высот.
– Я не могу не переживать.
– Отчего же?
– Всегда расстраиваюсь, когда кому-то плохо. Даже если не знаю этих людей.
– Пора наращивать броню, Жень. Всех не пережалеешь! – сказал ей человек, который понятия не имел, что такое по-настоящему «плохо». Но девушка не видела смысла спорить.
– В последнее время отменно получается. Растет и костенеет…
– С нашей помощью, ты хотела сказать? – Валеру можно было упрекнуть в чем угодно, но только не в недогадливости.
– Да. С вашей помощью. Спасибо вам.
И не поймешь по мимике Симонова: доволен он таким ответом или расстроен.
