Kitabı oku: «Адамово Яблоко»

Ольга Погодина-Кузмина

Yazı tipi:

* * *

О. В. с любовью, без которой не была бы написана эта книга

Часть I

Глава первая. Георгий

И ведом стал мне круговратных звезд собор,
Несущих зной и холод, узнаю владык,
Воздушных венценосцев.
Эсхил

– Как ты, душа моя? Дай галстук посмотрю, – Марков пощупал ткань, словно приценивался.

– Я в порядке, – ответил Георгий. – Ты давно тут?

– Подъехал минут десять.

В сумеречном фойе кружились по стенам хлопья света, булькали в невидимых динамиках этнические напевы. Полуодетые девушки в золотых париках разносили шампанское, и ароматы крепких духов смешивались с запахами свежей штукатурки и вездесущей строительной пыли, которая будет оседать в новом здании еще несколько недель.

Марков подмигнул одной из девиц.

– Красава, сообрази-ка нам два вискаря со льдом. А то от этого «Мондоро» у меня газы, а от газов страдает личная жизнь.

Трое арендаторов и представитель дружественных конкурентов подошли с бокалами в руках.

– А ничего так отстроились, поздравления. Есть же люди. Даже черные и белые полосы у них из шоколада.

– Берут от жизни всё.

– Да мы бы взяли всё, господа партнеры, но куда это спрятать? – бодро парировал Марков. – Выпьем-ка за первый чек.

– Наркотой торгуем? – тяжеловесно пошутил, подходя, какой-то незнакомый гость. – Площади-то все уже распихали? Был звонок, свою контору сюда переводите? Говорят, на самую верхотуру забрались?

– Подальше от народа, поближе к источникам, – в тон ему ответил другой молодой остряк. – А где сам? Обещал быть?

Марков деловито кивнул.

– Все будет, уважаемый: пиво, девочки, консервы. Ничего себе – всё людям.

Георгий снова оглядел заполненное гостями фойе, лестницу, витражи над главным входом и почувствовал еще свежее удовольствие: и в самом деле, отстроились неплохо. Самый крупный их проект обещал быть и самым рентабельным – аренду на последние свободные метры закрыли еще в июне.

В густеющей толпе его нашел распорядитель и попросил пройти в служебное помещение. Там, среди коробок с шампанским, стояла Марьяна Козырева, свояченица, сестра его погибшей несколько лет назад жены. Тут же вертел в руках пустой бокал пока не официальный ее жених, Антон Сирож – банковский сектор, младший отпрыск влиятельного семейства.

Марьяна сухо поздоровалась, протягивая руку.

– Папа не приедет, он неважно себя чувствует.

– Что-то серьезное?

– Нет, просто давление. Он сказал, чтобы ты извинился за него и сказал пару слов. Потом нужно будет разрезать ленту. Впрочем, что я тебе объясняю? Ты все это знаешь лучше нас.

Глядя в ее неприветливое лицо с резкими заостренными чертами, Георгий подумал, что они с Сирожем не слишком-то похожи на пару влюбленных.

– А почему ты сама не хочешь?

– Я не хочу категорически.

Сирож тем временем достал сигару и начал раскуривать ее, лениво и неспешно. Молодой еще человек тридцати с небольшим лет, он был уже сыт жизнью, как тяжелым обедом из нескольких блюд. Массивные золотые часы на его запястье и перстень вполне могли украсить тронный наряд какого-нибудь крито-микенского царька.

Георгий кивнул.

– Хорошо, что от меня требуется?

– Я все объясню, – пришла на помощь миловидная девушка-администратор, возникнув откуда-то из-за коробок. – Вы скажете приветственную речь, потом вам подаст ножницы одна из наших моделей, и вы разрежете ленточку…

Марьяна посмотрела сквозь девушку, подняв бровь.

– Да, персонал все разъяснит. А мы пойдем в зал. У меня невыносимо болит голова.

После короткой инструкции Георгий Максимович тоже вернулся в фойе. Обойдя плотную группу гостей возле лестницы, он поднялся на площадку, где стоял уже Фред Дорошевский, распорядитель праздника, управляющий event-агентства «Фэшн-Хаус», где Георгий числился главным акционером.

– Уважаемые гости и представители прессы! – начал церемонию Фред.

– Дорогие друзья, – подхватила его красивая помощница, приглашенная за немалый гонорар телезвезда, которую Георгий сразу окрестил про себя Джинджер.

– Мы собрались в этот торжественный день, чтобы отпраздновать открытие крупнейшего и на сегодняшний день самого современного в нашем городе бизнес-центра «Альмагест», строительство которого было завершено в рекордно короткие сроки, с использованием самых новейших технологий и материалов…

– Это событие – большой праздник для всех нас. Для всех, кто будет работать в этих просторных и комфортных помещениях, а также для ваших клиентов и заказчиков.

«Строили, строили и наконец построили», – подумал Георгий, скользя глазами по лицам гостей.

– Поэтому мы хотим предоставить слово человеку, который вправе гордиться этим проектом как своим творением…

Джинджер передала микрофон Георгию, и он сказал несколько слов о сложностях, которые были преодолены, и о блестящих перспективах; поблагодарил коллег и партнеров, пригласил их к дальнейшему сотрудничеству.

За ним слово взяли соинвесторы – представитель сети оздоровительных клубов и ресторанный магнат, приехавший на церемонию из Москвы.

– Кто режет? – шепнул Фред во время торжественного туша. – Марьяна?

– Нет, я, – отозвался Георгий.

Дорошевский подал досадливый знак кому-то, стоящему у Георгия за спиной; у края лестницы обозначилось суетливое движение. Чуть позже Георгий сообразил, в чем была заминка: ножницы на бархатной подушке, которые должна была подавать девочка-модель, вынес молодой человек.

Георгий Максимович успел подумать, что вряд ли кто-то заметит этот промах распорядителей, но тут его ослепил направленный луч юпитера. В ярком свете приближающееся лицо юноши так поразило его, что на секунду он забыл про церемонию, про обступивших его гостей. Душа споткнулась об это неожиданное препятствие, словно лошадь о высокий барьер.

Через секунду он увидел себя уже с ножницами в руках, услышал аплодисменты.

Грянул электронный Моцарт, плаксивый калека, оскопленный недрогнувшей рукой; распахнулись широкие двери в атриум, крытый стеклянным фонарем. Нарядная толпа потекла по лестнице вверх. Марков взял Георгия под локоть и повел в банкетный зал, где на блистающих белоснежными скатертями столах подтаивали ледяные медведи с блюдами красной икры в прозрачных лапах, алели вареные раки, сиял хрусталь и дрожало в бокалах шампанское.

Перед самым большим медведем стоял Казимир Чугунков, их третий друг и компаньон, и накладывал себе на тарелку блины.

– Этому лишь бы пожрать на халяву! – уязвил приятеля Марков. – Ты где был-то?

– Да там, в хвосте, опоздал малость. А вы как, держите оборону?

– Лучше всех, – подмигнул Марков, кивая в сторону манекенщиц в коротких шортах. – Как на полянку вышел. Тебе и клубничка, и земляничка. Здравствуй, русское поле.

Казимир покривился.

– Да ну, пигалицы малолетние, смотреть не на что.

Их обступили московские гости, любители иерархических рукопожатий.

– Георгий Максимычу привет… Ну ничего так, впечатляет, вполне. Как китайцев пустили, так сразу тема пошла, а? В большой семье не щелкай клювом.

– А в курсе, коллеги, как создать в России малый бизнес? Купить большой и немного подождать…

Москвичей раздвинула грузная дама из районной администрации.

– Георгий Максимович, Казимир Петрович! Хочу лично поблагодарить вас за вашу работу. Городу крайне важны такие объекты. Так что учтите, теперь будем с вами плотно сотрудничать, по вертикали и по горизонтали.

– Все им мало, – хмыкнул Марков ей в спину с веселой досадой. – Горизонталь еще… Ложиться, что ли, под эту корову?

В центре зала на возвышении снова появился припудренный Фред.

– Дорогие гости! Сегодня двери многофункционального бизнес-центра «Альмагест» распахнулись впервые и только для вас. Уже завтра здесь начнется повседневная работа. Откроются рестораны, фитнес-зал, офисы крупнейших уважаемых фирм. В том числе наше агентство «Фэшн-Хаус». Мы получили просторную современную студию на третьем этаже здания, несколько репетиционных, роскошный демонстрационный зал.

– Но сейчас нам бы хотелось, чтобы этот праздник принес в обыденную жизнь частицу волшебства, – подхватила Джинджер с профессиональным задором.

В этот момент погасли верхние светильники. Лица предпринимателей и чиновников осветились таинственным мерцанием трепещущих свечей.

– Пусть нашим гостем сегодня станет этот чудесный теплый летний вечер. И ночь, которая вскоре наступит! Пусть сквозь стеклянный потолок к нам заглянут звезды и затеплят сердца своим космическим светом!

– Объявляем наш праздник открытым, – Фред подал знак, и темное полотнище, которое закрывало высокий стеклянный купол, медленно соскользнуло (два дня назад Георгий поднимался на крышу и видел, как там раскладывали кусок брезента). По ту сторону стекла, в чернильном небе, рассыпался фейерверк.

Задумчиво выбирая раков покрупнее, Казимир пробормотал:

– Разве можно затеплить светом?

– Если свет теплый, то можно, – заявил Марков.

– По-моему, затеплить – это значит не сделать теплым, а разжечь. А разжечь можно только огнем.

Марков хмыкнул:

– Нашелся тоже, Прометей для бедных.

Бледный огонь свечки дрожал в стеклянном бокале. Георгий отдал свою тарелку официанту и пошел на поиски Марьяны, но наткнулся на загорелую журналистку с федерального канала, за которой следовал оператор с камерой.

– Господин Измайлов, можно несколько вопросов? Встаньте, пожалуйста, сюда. Дима, возьми нас вдвоем! Как вы оцениваете перспективы рынка коммерческого строительства в городе?

Георгий посмотрел в камеру.

– У Петербурга огромный потенциал как у общественно-делового центра, и сегодня наша компания успешно развивает именно это направление. Потребность в современных офисных площадях, интересных по дизайну и оснащенных новейшей инженерией, ощущается очень остро, несмотря на некоторое падение спроса, спровоцированное кризисом.

– У вашего проекта было много противников. А вы сами не считаете, что высотные здания все же портят исторический облик Северной столицы?

– Мы не можем позволить себе жить вчерашним днем. Нужно разрешать ситуацию, когда почти сорок процентов городской территории занимают депрессивные промышленные зоны. И такие девелоперские проекты, как наш, значимы не только сами по себе. Важно их благоприятное инвестиционное воздействие на прилегающую застройку. Хотя этот вопрос, скорее, не ко мне. Я занимался в основном финансовой стороной проекта.

– А какова была схема финансирования в наше непростое время? Компания инвестировала собственные средства или привлекался заемный капитал?

– При строительстве таких крупных объектов, как «Альмагест», как правило, используются различные источники финансирования, – бодро отвечал Георгий, подумав мельком: «Выучила словечки, деловая колбаса». – Это и банковские кредиты, и собственные средства, и деньги привлеченных инвесторов, в том числе иностранных. В данном проекте, к примеру, участвуют наши партнеры из Москвы, Германии и Нидерландов.

– А что значит слово «Альмагест»? Правда, что это название придумали лично вы?

– Это название придумали арабские математики. Так они назвали «Великое математическое построение астрономии», или Megiste syntaxis, Птолемея.

– Вы увлекаетесь астрономией?

– Скажем так – звездное небо надо мной не перестает меня удивлять.

– Можно вашу визитку? – попросила она, сделав знак выключить камеру. – Меня зовут Анастасия, вот здесь мои телефоны.

Георгий взял ее карточку, но свою решил не давать, просто улыбнулся обещающе. Через минуту Марков позвонил ему на трубку и позвал:

– Поднимайся, мы на шестом этаже. Тут только свои, водка рекой, еще призы давать будут.

Марьяна прощалась с кем-то из гостей на верхних ступенях лестницы, она кивнула Георгию.

– Я уезжаю. Что-то передать папе?

– Сожалею, что он не смог быть. По-моему, все идет неплохо. Много прессы, телевизионщики приехали. А ты почему так рано?..

Она смотрела куда-то выше его головы.

– Ты прекрасно знаешь, я не светский человек. В отличие от тебя. Не люблю впустую тратить время. Лучше побуду сейчас с отцом.

– Сообщи, если что-то понадобится от меня.

– Вряд ли. Но я сообщу.

Младший Сирож не ушел с ней, а направился вместе с Георгием к лифтам.

– Я тоже на шестой. Угощайся.

Георгий отказался от предложенной сигары.

Тогда Сирож повернулся к зеркалу и застегнул, а затем снова расстегнул две пуговицы своего бархатного дизайнерского пиджака.

На шестом этаже их встретили распорядители, выдали розовые билетики для участия в лотерее и проводили в зал ресторана. Тут собралось человек тридцать «своих» гостей, расположившихся на диванах и за столами. Звенели вилки и ножи, звучал равномерный гул голосов. В воздухе плавал сложный аромат, составленный из запахов еды, цветов и парафина, но с тем же специфическим привкусом строительной пыли. Прямо в проходе шел показ коллекции вызывающе сексуальных платьев от Максима Кальвинского (Max Calvin), которого нашел в провинции и продвинул Фред. Манекенщицы ходили между столами, стукаясь коленками, как молоденькие жирафы.

Казимир с Марковым сидели за угловым столиком и обсуждали девиц.

– Смотри, вон та, белобрысая, как тебе? Я бы ей внедрил свою технологию, – Марков разгладил пышные, по-кошачьи задиристые усы.

– Ребра как батарея, ноги как спички, – вздохнул Казимир. – Да все они тут: плюнь – переломится. Не найдешь, за что взяться. И наряды странные, как у супермена, – трусы поверх колготок.

– Большой любви колготки не помеха! – парировал Марков. – А я люблю худышек… Слаще мясо на костях. А ты как, Максимыч?

– Давайте закажем выпить, – предложил Георгий. – Что-то я устал.

– Обижаешь, – ухмыльнулся Марков. – Уже несут.

И в самом деле, официанты уже ставили на стол графины с водкой и коньяком, закуску. Под изувеченный моцартовский дивертисмент Фред вместе с телезвездой появились на небольшой эстраде.

– Дорогие гости! Те, кого мы рады видеть здесь, в избранном кругу…

– Хотим напомнить, что все вы стали участниками лотереи, призы для которой предоставлены спонсорами показа.

– Это авторские скульптуры литого серебра из коллекции Cosas del Amor, модные и прогрессивные аспекты современной жизни.

Публика за столами жидко поаплодировала.

– Ну как ты встретился-то, расскажи, – обратился к Георгию Казимир. – Чего там Вальтер?

– Как всегда полон оптимизма. Замутил этот проект с Ханты-Мансийском. Я до последнего не верил.

– А ты-то сам сделал что хотел?

– Плюс-минус… Есть кое-какие мысли. У вас тут как идет?

– Идет хорошо. Только мимо.

Марков вернулся от стола москвичей, улыбаясь загадочно, как чеширский кот.

– А московские в сауну собрались. Может, а?.. Махнем тоже, как взрослые? Организуем небольшой пихничок – трое в лодке, не стесняясь собаки?

– Я пас, – отозвался Казимир. – Домой и в люлю.

– Да устали, Саша, – поддержал Георгий. – Я утром с самолета… Поезжай с ними, если хочешь.

– Ладно, подавитесь. Отправлюсь тоже спать…

– Надо только призов дождаться, – Казимир глянул в сторону распорядителей. – Вдруг дадут чего-нибудь?

Марков хмыкнул.

– Не надейся, Казинька, мы с тобой мимо кассы. Там все замастырено. Максимычу, может, и перепадет, а нам с тобой не по ранжиру.

– А вдруг хоть раз повезет?

– Лот номер тринадцать, оригинальная авторская работа! – объявила в микрофон Джинджер. – Господа, внимательнее проверяйте ваши лотерейные билеты, у кого счастливый номер? Тринадцатый! Откликнитесь, ау!..

– У тебя же тринадцатый, – вскинулся Казимир. – Здесь тринадцатый!..

Георгий опустил взгляд на розовый клочок картона.

– Нет, у меня был двадцать третий.

Чертовщина какая-то. Тройка, семерка, туз…

С серебряной фигуркой на подносе к ним направлялся тот самый манекенщик, что вынес ножницы в начале церемонии.

Прислушиваясь к себе со спокойным любопытством, на этот раз Георгий не почувствовал ничего необычного. Красивый, приятный, хорошо сложен. Но слишком уж юный – лет девятнадцать-двадцать, вчерашний школьник, не о чем говорить.

– Лошадь, что ли? – разглядывая скульптуру, предположил Казимир. – Пегас?

– Собака, – уверенно возразил Марков, – ты посмотри на морду.

– Это цилинь. Единорог. Одно из четырех священных животных, символ счастья и процветания, – пояснил юноша, и его голос прозвучал глуховато и нежно, как виолончель в нижней октаве.

«Вот что», – подумал Георгий, вдруг возвращаясь в ту минуту ослепления на лестнице. Он понял, что поразило его тогда – ощущение весны, цветения, чистой и ясной радости, которое рождалось в душе при взгляде на это лицо.

Любезный сердцу и очам, как вешний цвет, едва развитый…

– Ну что, коньячку, обмыть подарок? – Марков придвинул юноше стул. – Садись, садись, не съедим. Ты новенький? Что-то я раньше тебя не видел.

К удивлению Георгия, парень присел за стол, лишь мельком оглянувшись на дежурного распорядителя.

– Да, я стажер.

– Тогда давай знакомиться. Я – Александр Николаевич, можно просто дядя Саша Марков. Это – дядя Казя. И Георгий Максимович, можно просто дядя Гога. А нас как зовут?

– Игорь Воеводин, – он быстро посмотрел на Георгия.

Слегка вьющиеся волосы отливали платиной, а лицо было такое свежее, как будто он только что умылся родниковой водой с каким-нибудь «детским» мылом. Образ воплощенного здоровья для рекламы йогуртов, если бы не глаза, совсем русалочьи, прозрачно-зеленые, с чуть припухшими веками. «Может быть, линзы, – подумал Георгий. – Нет, похоже, свои».

– До дна, Игорь Воеводин, до дна! – потребовал Марков, поднося мальчику рюмку. – Водка – сила, спорт – могила.

Георгий видел, что компаньон тоже не остался равнодушен к цветущей красоте стажера.

Уже за то, что он сел за стол к гостям, юношу могли оштрафовать или даже уволить, но то ли от неопытности, то ли из какого-то нахального расчета, он продолжал делать невозможные вещи – взял рюмку и выпил. Лицо его вспыхнуло. Сердобольный Казимир протянул ему бутерброд с икрой.

– Давай-ка, закусывай, развезет. Вас ведь, небось, не кормят? Вот скажи мне, только честно, у вас там все замастырено, да? Все призы?

– Да, – ответил мальчик простодушно. – Все заранее распределили, по рейтингу гостей.

– А что я тебе говорил! – Марков снова потянулся к графину. – Ну что, Игорек, – чай, кофе, потанцуем? Пиво, водка, полежим?.. Махнем после банкета в баньку? Ты давай девчонок собери, на твой вкус. Можешь какого-нибудь друга захватить для компании, ну ты в теме. А мы не обидим. Я хорошее место знаю, где всегда мне рады.

«А чего ты хотел, дорогуша», – усмехнулся мысленно Георгий, одновременно удивляясь силе ревнивого чувства, которое испытал в этот момент.

Юноша посмотрел на Маркова ясным неулыбчивым взглядом, вдруг довольно нагло заявил:

– А у вас ус отклеился, дядя Саша.

И тут же поднялся, чтобы исчезнуть за дверью в служебный коридор.

– Что это было? – фыркнул Марков ему вслед. – Чего хотел-то, а? Ты посмотри на них, Максимыч. Характер тут будет показывать нордический. Снегурочка нашлась!

Но их стол уже обступили какие-то люди с бокалами в руках.

– Дайте презентик посмотреть.

– Это у вас кто, конь? А у нас черепаха…

– Ну, будем здравы, бояре!.. И чтоб считать – не пересчитать.

– И чтоб калымить в Гондурасе, а не гондурасить на Колыме…

Георгий выпил, обменялся рукопожатиями с малознакомыми гостями и выбрался из-за стола, приняв довольно странное решение. Проходя мимо барной стойки, он поймал взгляд Сирожа, вспомнил Марьяну и мельком подумал – почему же этот жених ее не проводил?..

Затем, минуя администраторов, он открыл дверь в служебные помещения и направился по коридору в ту сторону, откуда доносились возмущенные звонкие голоса.

В небольшой комнате, приспособленной под гримерку, персонал устроил свой праздник. На бумажных тарелках таяли куски торта, в пластиковых стаканах кисло шампанское и окурки, на полу валялись обрывки цветных перьев и рваная упаковка от колготок. В воздухе плавал табачный угар и запах паленых волос.

При его появлении звонкий спор прервался. Девочки с начерненными веками, парни с голыми плечами оцепенели, словно челядь в замке Спящей царевны. Юноша, успевший уже снять дизайнерский наряд и переодеться в поношенные джинсы и тишотку, обернулся; его лицо горело румянцем. Георгий молча кивнул, тот сразу повесил на плечо сумку, которую держал в руках, и вышел следом за ним в коридор.

Они свернули на пожарную лестницу, спустились в цокольный этаж. Там, у служебных лифтов, Георгий проговорил:

– Меня зовут Георгий Максимович Измайлов. Я один из соучредителей вашего агентства.

– Я знаю, кто вы, – пробормотал тот, не поднимая глаз.

– Это даже любопытно. Зачем же ты тогда Александру Николаевичу нагрубил?

Тот стоял, как двоечник у доски, повесив руки вдоль тела, наклонив голову, демонстрируя изящнейший изгиб высокой шеи.

– Я не грубил. Просто пошутил. Я не знал, что нельзя садиться за стол с гостями.

Подъехал лифт, и Георгий вошел, приглашая его за собой.

– Ну допустим. А как получилось, что ты сначала вынес ножницы, а потом этот приз?

– Сказали, что резать ленточку будет женщина… и дали мне, потому что остальные ребята переодевались… А приз я сам попросил. Извините.

Лифт остановился, они вышли. Георгий поискал на стене выключатель и не нашел, осветил коридор зажигалкой.

– Поднимайся наверх. Осторожно, не споткнись… Теперь налево.

Они выбрались наружу, и блистающая прохладная ночь накрыла их звездным куполом. У мальчика вырвалось восклицание. Георгий спросил:

– Ну как?

– Зачётно, – кивнул он.

Темный брезент лежал, свернутый, у края крыши, а сквозь стеклянный витраж внизу видны были столы с закусками, еще не разъехавшиеся гости и снующие вокруг официанты. Можно было даже разглядеть лица.

Георгий Максимович подошел к перилам.

– Иди сюда. Ты куришь?

Он взял сигарету.

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– Ну вот и скажи мне как представитель нового поколения… Если здесь, наверху, открыть ночной клуб?..

– Только пьяные будут падать, – сказал он то ли в насмешку, то ли серьезно.

– Сделать стеклянный купол. Внизу, – Георгий ударил по кровле ногой, – дискотека. А здесь бар и чил-аут.

Юноша встал рядом, глядя на расцвеченную огнями живую карту города. Георгий не мог отвести глаз от его лица.

– Мне нравится. Похоже на елку в Новый год… Все сверкает.

– Поэтому рентабельно делать ночной клуб, а не просто ресторан. Днем нет такого впечатления…

Крупные августовские звезды пульсировали в вышине, синий воздух дрожал. Под влиянием какого-то почти поэтического вдохновения Георгий заговорил:

– Знаешь, трудно принять мысль, что в данную минуту мы видим Вселенную, какой она была тысячи лет назад. И что наша планета – лишь микроскопический осколок реторты, взорвавшейся в руках какого-то неосторожного алхимика… Древние астрономы считали, что небесные тела, двигаясь в космосе по своим орбитам, издают прекрасный звон. Они называли это музыкой сфер.

Мальчик слушал его, раскрыв глаза.

– Они полагали, что космической музыкой сопровождается все происходящее на земле – смена времен года, цветение и созревание плодов, рождение и смерть. Что эти звуки постоянно воздействуют на нас, хотя мы не можем их слышать… Что числовая гармония пронизывает мировое пространство и человеческую душу… Вокруг этой идеи и надо разрабатывать рекламную философию. Звезды, «Альмагест», число как мера вещей.

– Можно еще приглашать разных звезд, музыкантов там, – сказал мальчик неуверенно.

– Все возможно, – Георгий кашлянул, избавляясь от окурка. – Стоит только задаться целью… Так что мы будем делать дальше, Игорь?

– Не знаю, – почти беззвучно ответил тот после паузы.

– Водки мы уже выпили, в баню ты отказался… Какие еще варианты? Поедешь со мной?

Он отвернулся к перилам, и Георгий подумал, что напрасно затеял это. Бог знает, какая каша у них в голове в этом возрасте, и не вертится ли там очередная шутка про отклеившийся ус.

В кармане Георгия ожил телефон.

– …где? Ребята потеряли… мы сворачиваемся… где ты? – сквозь хрип и свистящий гул звал его Марков, как Аэлита возлюбленного: «Где ты, где ты, сын неба?»

– Скажи, пусть Вадик встречает у входа. Я спускаюсь.

– Откуда?…ждать тебя?…где ты, к лешему… не слышно ни рожна…

– Не надо, не ждите. Отдай охране мой презент.

Мальчик молчал, зябко потирая плечи. Георгий тоже ощутил упавший холод ночи, уже осенний.

– Ладно, забудь, – сказал он, направляясь к выходу. – Пошли, выведу тебя обратно.

– А вы хотите, чтобы я поехал? – пробормотал Игорь и поддел носком рулон брезента.

– Если ты сам этого хочешь.

Продолжая пинать брезент, он кивнул:

– Ну да. То есть вроде того… То есть без проблем.

В фойе Георгий Максимович взял у охранников коробку и передал мальчишке.

– Сам дарил, теперь неси. Тебе кого-нибудь нужно предупредить? С кем ты живешь? С родителями?

– Нет, с теткой. Но ее не нужно. Я всегда делаю то, что хочу, – заявил он и взглянул на Георгия с вызовом.

Водитель Вадик открыл перед ним заднюю дверь машины, и тот зарделся как маков цвет, но покорно полез в салон.

Когда они вошли в квартиру, Георгий Максимович подбодрил:

– Всё, пути к отступлению отрезаны. Проходи. Разувайся, если хочешь, пол теплый.

Тот снял кроссовки и нерешительно вошел в гостиную, оглядываясь.

– Вы один здесь живете?

– Абсолютно, – кивнул Георгий, показывая ему, куда можно сесть. – Никто не придет на помощь, не надейся. Что тебе предложить? Есть цыпленок и пирог с грибами. Можно разогреть пиццу.

– Я не голодный.

– Ну тогда я сделаю свой фирменный коктейль, – Георгий снял пиджак и подвернул рукава сорочки. – Так я похож на бармена.

– Нет, – сказал он без улыбки. – Вы похожи на генерального директора.

– Ты на правильном пути, умеешь подольститься к начальству. Кстати, почему ты живешь с теткой, где твои родители?

Игорь откинулся на диване и закурил, снова принимая нагловатый, вызывающий тон, как с Марковым:

– А они уехали за границу. На длительный срок. Вот я и решил попробовать свои силы в модельном бизнесе. Надо же чем-то заниматься… А кто вам готовит пироги с грибами?

– У меня есть приходящая домработница.

Георгий поставил перед ним коктейль. Сел напротив.

Это приключение, немного странное, так бодрило, что Георгий Максимович уже не чувствовал усталости. Кожа у юноши была замечательно свежая, как у только снятого с ветки яблока, тронутая бледным питерским солнцем. Губы, подбородок, нос – нежных правильных очертаний. И совсем мальчишеские руки с длинными пальцами и широкими запястьями, с неровно обрезанными ногтями.

– Только домработница? А где ваша жена?

Георгий поднял бровь.

– Обязательно должна быть жена?

– У вас – да.

– Моя жена несколько лет назад умерла, разбилась на машине. У меня есть взрослый сын, старше тебя. Он учится в Англии, приедет в октябре. Мне сорок четыре года. Рост сто восемьдесят пять, вес – девяносто два. Что еще тебя интересует?

– Откуда вы все знаете?

– Что?

– Ну про звезды… Про древних астрономов…

– Любопытно, согласись. Меня в свое время поразили эти вещи. По сути дела, они не противоречат современным представлениям об устройстве космоса. Единый ритм, некая соразмерность организует все процессы, происходящие во Вселенной…

Мальчик залпом проглотил содержимое стакана.

– Вкусно? – спросил Георгий, продолжая не без удовольствия рассматривать его.

– Да. А вы со всеми такой странный?..

– Странный?..

– Ну коктейли готовите, про космос разговариваете… Мы же тут не для разговоров сидим.

– А для чего мы тут сидим?

Георгий выдержал паузу и протянул руку к его лицу; осторожно погладил по щеке, по мягким, податливым губам.

– Или тебя нужно с порога в постель тащить, как уличную завалюху? Ты к этому привык?

Тот хмыкнул, и русалочьи глаза сделались пустыми и сонными.

– Нет, не привык.

– А к чему? Что с тобой нужно делать?

Несколько секунд он смотрел на Георгия затуманенным взглядом, затем громко сглотнул.

От его кожи и волос исходил опьяняющий яблочный запах, а слюна была сладкой и вязкой, как сироп.

– Какой ты милый, – сказал Георгий.

– Вы тоже ничего, – ответил он с коротким смешком.

– Храбрости не убавилось? Или хочешь еще выпить?

– Охуеть, какой вы вежливый, – пробормотал он, и снова засмеялся бессмысленным нервным смехом.

В спальне он сразу начал раздеваться. Георгий невольно отстранился, любуясь его стройным телом, исполненным юношеской грации. Но затем обнял его, прижал к себе, и в какой-то момент ощутил панику: мальчишка проникал в его кровь, как яд.

Уже под утро, глядя в ванной комнате на свое размякшее, влажное от пота лицо, Георгий Максимович подумал, что финансовую авантюру, которую они с Вальтером обсуждали почти в шутку, вполне можно осуществить, если действовать быстро, грамотно и решительно. Создать закрытый ПИФ, оформить залог под активы. Пятнадцать процентов за отстирку в офшор… Он даже начертил на влажном кафеле порядок необходимых шагов – стратегический план, такой ясный и четкий, что о нем нельзя было думать без улыбки удовольствия.

Мальчик курил у открытой балконной двери, обернув бедра простыней. На фоне перспективы сумрачных фасадов, воды и предрассветного розовеющего неба он казался сделанным из хрупкого синеватого стекла.

Георгий повернул его к себе лицом.

– Ну как ты?

– Хорошо. Я сразу не понял, что вы живете прямо у Петропавловки.

– Ты красивый юноша, Игорь, – проговорил Георгий, прислушиваясь к ощущениям внутри себя. – И очень приятный в сексе. Спасибо за этот подарок. Я уверен, ты сделаешь хорошую карьеру в своем агентстве.

– Вы думаете, я с вами поехал из-за карьеры? – спокойно спросил тот, высвобождаясь.

– Ну конечно нет, – ответил Георгий благодушно. – Я просто тебе очень понравился, и ты решил воспользоваться моей минутной слабостью.

Он оперся о раму балкона, глядя на широкий разлив реки.

– Можете смеяться… Вы меня даже не запомнили, когда приходили в студию… Кстати, я вам соврал, что мне восемнадцать. На самом деле только будет через три месяца.

– Вот как? – пробормотал Георгий, сразу настораживаясь.

– Я просто понял, что вам будет стрёмно, что я несовершеннолетний. Хотя это обоюдное согласие и все такое, и вы у меня не первый… Но зато родителей у меня нет никаких – мать умерла три года назад, от рака, а отца я не знаю. Я случайный ребенок. Так что проблем у вас со мной не будет. Мне ничего не надо от вас.

Он вдруг раскинул руки, словно собираясь перемахнуть через балконную решетку.

– А вы знаете, почему люди не летают, как птицы? Потому что отрастили себе большие ягодицы.

«По-моему, проблемы уже начинаются», – подумал Георгий, но заставил себя усмехнуться:

– К слову сказать, у тебя с ягодицами все в порядке. Ни добавить, ни убрать.

В воскресенье Георгий Максимович планировал заехать к матери, а потом в спортзал, но вместо этого повез парнишку за город, на дачу – жарить шашлык, играть в теннис на площадке за домом, на мягком ковре из сосновой хвои, пить у камина вино. Один из последних уик-эндов уходящего лета прошел в такой приятной релаксации, что Георгий почти не ощутил досады, когда в понедельник ему позвонил Фред Дорошевский и вкрадчиво полюбопытствовал, доволен ли шеф работой обслуживающего персонала.