Kitabı oku: «Маска», sayfa 2

– Картина Репина "приплыли"! – натянуто пошутил он, но эта реплика не сразу дошла до оглушенных сильными чувствами людей.

– А, Василий! – нарочито смешливым голосом отреагировал Григорий, не желая быть объектом насмешек парня и при этом с трудом сбрасывая остатки оцепенения. Полина ничего с собой не могла поделать: плечи вздрагивали от судорожных всхлипов.

–Полинушка, успокойся! Начало перемен плохое, тяжелое, но если это не пережить, – так и останешься просто статуей успешного, но не живого человека! – Василий сам изумился своей пафосной речи и ее метафорическому содержанию. "Если так и дальше пойдет, то из меня неплохой «краснобай» выйдет", – подумалось ему.

–Ты все правильно понял, друг! – Григорий пожал ему руку и поблагодарил за поддержку. Девушку он увел к стоящему неподалеку такси.

Григорий не счел нужным долго и пространно объяснять Полине, что все закончилось, – фактически ничего и не развивалось. Он старался ограничиться несколькими фразами, чтобы не провоцировать банальной ссоры со взаимными обвинениями и оскорблениями, и не травмировать ее беззащитную сущность, разом утратившую все многолетние наросты защит, ставших прочным панцирем. Она присела на софу, закутавшись в теплый плед, несмотря на страшную духоту в доме и молча слушала, а точнее, пыталась вникнуть в то, о чем толковал Григорий, ведь в действительности, она не была готова к неожиданной развязке.

– Полина, любое нормальное, адекватное человеческое поведение можно развенчать, осмеять, обхамить, и в итоге, получится совершенно другая история. Согласна?

– К чему ты это? – она хмуро следила за ним глазами из-под растрепавшейся удлиненной челки, напоминая красивого затравленного зверька, которому уже понятна его дальнейшая участь.

– Понимаешь, у нас с тобой все с точностью до наоборот было…

При слове "было" она заметно вздрогнула.

– Мы все время пытались обелить наше поведение! Мало того, мы делали шоу красочным, незабываемым: это как из дерьма конфетку сделать – сплошная показуха и больше ничего.

– Ну, и мерзавец, ты, Гриш, оказывается! Из *овна, говоришь?!Мне хочется тебя побольнее ударить, но нет сил… – голос Полины звучал тускло и неагрессивно. – Значит, не для нас с тобой всё предназначалось, а для наблюдателей?

– Полина, я тебя очень уважаю, но сейчас ты кривишь душой: у тебя всегда имелась возможность выбрать свободного мужчину, но ты остановилась на мне – женатом! Какой критерий выбора ты предпочла?

– А ты вроде тут ни при чем оказался? – невинная овца, выбранная стервой для заклания?!

– Нет, разумеется, не овца, а овец! – попытался он разрядить обстановку. Полина криво улыбнулась, – у нас с тобой никогда не было совместного будущего, и ты в курсе, что я не одинок с самого начала!

– Почему же? – Полина вспыхнула: внутри обдало жаром протеста и возмущения, – Твоя жена – глубокий инвалид, чудом выживший в аварии…которую, говорят, ты спровоцировал!

– Все, Полина, баста! Ты никогда не говорила, что жену в расчет не берешь, – типа, ее не существует больше?!

В общем, провокация пошла бурно и напоминала отрепетированную Григорием сцену.

– Мы не можем больше оставаться вместе: 10 лет тюремной камеры для двоих – слишком долгий и непереносимый срок! А помог нам оттуда освободиться Василий, – он путь побега указал.

Надо отдать должное девушке: она не билась в истерике, не рвала на себе волосы и не хватала любовника за рукав, чтобы не уходил вот так сразу и навсегда. Она парировала как могла, ускоряя нежелательный для себя финал.

– Я теперь буду благодарить Василия всю оставшуюся жизнь и возлагать цветы к его ногам каждую годину нашего разрыва, – зло и обреченно шутила Полина.

– Этот разрыв благоприятный для обоих! – я бы настоял на позитивной версии события.

–Ты – зануда и скучен как городские поминки. Надоело слушать одно и тоже! Убирайся с глаз долой к своей любезной…– она не закончила фразу, – глаза мужчины налились яростью.

В самый разгар драмы у Григория зазвучал мобильник. Звук звонка он установил громкий и чистый, а мелодия из области "скрещивания" рока и классики – торжественно-траурная. Звонивший явно пренебрег всякими приличиями и этикой: часы в это время показывали четверть первого ночи.

– Кто это? Что? – кричал в трубку Григорий, не разбирая, кому принадлежит подвыпивший мужской голос.

– Нам нужна срочная хирургическая помощь, – звучал спотыкающийся и нечеткий голос звонившего.

– Послушай, приятель, – хотя с языка готово было сорваться "козел", – прекрати паясничать и скажи, кто ты и зачем обозначился в ночное время?!

– Гришка, придурок ты заумный! Не узнаёшь, что ль Мишуху из неврологии?

– Ну, и денек сегодня! Мишка, ты в самое "удачное" время звонишь! Ты хоть в курсе, который час?

– Мне плевать на час! Мы же – бывалые ребята, – «дежуранты» хронические. Нас хоть в три утра растолкай, и мы как "ваньки-встаньки" пойдем «человеков» спасать!

– Ладно, черт с тобой! – чего нужно-то?

– Вставай сегодня пораньше…

– Сегодня уже наступило, и я не ложился!

– Дай сказать, ё-моё! В шесть утра на н..ской остановке нас "газель" заберет, – сваливаем из смрадного города, и – на природу в Ярышкино! Там – дичь и жесть, можно сказать, – другое измерение, и что ни маловажно, прохладное! Идет?

– Я тебе перезвоню минут через десять, ок?

– Пойдешь, Гриш, или останешься? – Полина неожиданно для себя смягчилась.

– Нет, я пойду, Полечка, прости меня. Наверное, теперь долго не увидимся! – его передернуло от собственной загадочной фразы. – "что я сказать хотел этим"? – он призадумался…

–Как это? – мы же работаем бок о бок? Ты – в порядке? По-моему, сегодня особенно урожайный день на вторжения в твою личную жизнь! – сначала Васька, этот бессовестный обормот, потом придурок по телефону! – кто это был?

– Михаил Николаевич из неврологии…я, наверное, уйду из больницы, но не из-за тебя!

– Куда же ты уйдешь? – ты у нас признанный, лучший и со статусом заведующего отделением. Хочешь карьеру сломать?

–Так я понял, что жизнь сломал и тебе, и себе, и Марине…а ты говоришь -"карьеру"! Черт с ней! – в жизни есть вещи поважней. Все, пока! – он прикоснулся губами к ее холодной щеке и удалился.

Полина еще долго не могла уснуть, ломая красивую и умную головку вопросом "что с ним такое случилось?" и типичными для состояния растерянности, – загадочными и остающимися без ответа "кто виноват" и "что делать?"

3 глава

Газель сильно раскачивало и подбрасывало на ухабистой проселочной дороге, не ремонтированной, видимо, с времен "Очаковских и покоренья Крыма". Вокруг простирались густые некошеные луга, изобилующие цветущими травами, насыщенный аромат которых заполнил салон микроавтобуса, вызывая у путников легкую ностальгию по давно ушедшему детству. Небольшая возвышенность открывала все великолепие своеобразного природного ковра с причудливым мозаичным орнаментом, сочетающим нежные неяркие тона российских трав: от бледно-розового и василькового до охряного и ослепительно белого.

– О! – близко уже: вот за тем перелеском – Ярышкино – богом забытый край. Ребята, еще раз предупреждаю: место не спокойное, в плане нечистой силы, так что, просьба: далеко от дома не разбредаться, к усадьбе Ярышкиных не соваться! – лица у путников вытянулись, раздались удивленные возгласы.

– Зачем же ты нас везешь туда? Мы хотели себя "сталкерами" почувствовать, а ты – "не суйтесь, не выходите"? Как понять тебя? – гудели ребята. Всего их пять человек было, вместе с Григорием и Михаилом. Во время поездки, Григорию удалось отвлечься от неприятных событий, – он позволил увлечь себя общему романтическому тону и даже поддаться легкому «мандражу» перед встречей с "непознанным".

– Местные жители вообще не приветствуют разного рода сталкеров, да, и в принципе, мало кто знает об этой зоне: помалкивает народец!

– Что же ты, Мишуха, треплешься? Тайну из "склепа" выносишь?

– Сам не знаю, что нашло на меня? – наверное, пьяный был, когда зазвал вас сюда!

– Можно подумать, что сейчас ты трезвый! – едко заметил кто-то из присутствовавших.

– Не больше, чем, вы друзья-алкоголики, тунеядцы! – парировал он. – Вот приедем, я вас со своим дедом познакомлю: он местный старожил и ходячая легенда, – носитель закрытой информации. А живет он, кстати, в бывшем домике для челяди Ярышкиных; домику порядка 150 лет, – точно никто не знает дату постройки, он несколько раз горел, затем перестраивался не один раз. Сам дед утверждает, что его прабабушка не просто знала Ярышкиных, а служила у них кем-то вроде экономки.

– А дед, как его кстати, зовут? – он возмущаться не будет появлению нашей бригады? – поинтересовался Григорий.

– Степаном Петровичем его зовут, называть можно просто Степа…шучу! Да, я и сам толком не пойму к чему он все это затеял?!Еще и хирурга просил классного привезти, помнишь, Гриш, мотивацию-то я тебе именно эту обрисовал! В общем, дед древнегреческий! – со своими причудами! Ему давно за девяносто перевалило, а выглядит на все сто! – Михаил расхохотался высоким гортанным смехом, его поддержали молодые.

– Блин, он еще к хирургу решил обратиться, а надо бы к гробовщику! – «прикольнулся» Женька, Мишкин друг и самый молодой изо всех.

Парни дружно и громко загоготали, и тотчас же машину резко подбросило, буквально разметав всех по салону. Шофер выскочил из кабины, чтобы осмотреть масштабы телесных повреждений у пассажиров.

– Ребята, кости у всех целы?

– Угу! – парни растерянно поднимались с пола и осматривали небольшие ушибы и ссадины.

– Вот так ярышкинская земля встречает шутников! – усмехнулся невролог Михаил, пострадавший меньше всех, – а что случилось, Вадик?

– Ну, мужики, не заметил, что впереди ямина глубокая! Интересно, что она замаскирована хитрым образом, – показалось, что, наоборот, бугорок! Чёрт, ведь езжу же здесь постоянно…

– Как это, – замаскирована?

– Еду, смотрю на эту изуверскую дорогу: впереди небольшая кочка, ну, я въезжаю на нее, а потом – бац! – оказывается в канаву и бампером в бугор уперся!

– Приключения начинаются! – Женька угрюмо поглаживал огромную шишку, выросшую посреди лба, – ударился башкой прямо о поручень…

– Ярышкины шутить не любят…Надо бы ледку или медь приложить к рогу! – предложил невролог, – да, ты не бойся: обычная поднадкостничная гематома! – до свадьбы рассосётся! – он осторожно ощупал Женькин лоб, не находя серьезных причин для беспокойства.

– Знаете, господа, в тот момент, когда меня тряхнуло, то до меня вдруг дошло, что и атмосфера здесь другая…, – Григорию захотелось поделиться своим впечатлением, – ему не дал договорить остряк Сашка.

– Нас тут всех, господа, «поперетрахивало», – как говаривал Лукашенко! – он старался подражать интеллигентной интонации Григория, да потом заржал, держась за живот, все его поддержали. Когда шум от веселья стих, повисла идеальная тишина: ни крика птиц , ни шелеста листвы…только не ясный гул и рокот по верхушкам высоких и старых деревьев пронесся.

Разумовский зябко поежился, да и приятели, судя по лицам, находились в состоянии легкого испуга.

– Все, мужики, давайте по коням! – скомандовал Вадим оцепеневшим парням, – осталось пустяки проехать: вон, просвет между лапником впереди замаячил.

– А теперь, дружно забываем о небольшом инциденте! Мы едем (почти приехали) отдыхать в живописное местечко: рыбу половить – отнюдь не в мутной воде! у костра посидеть, послушать местные "байки из склепа" и, в обязательном порядке, накушаться водки при всем этом великолепии! – Мишка быстро вернулся в свое обычное шутливое настроение.

– А девки в программе будут? – Сашка подхватил мажорный Мишкин тон.

– Из девок там только две-три местные старушонки да несколько теток-дачниц неопределенного возраста. Подойдет? А?– Сашка отрицательно покачал головой, остальные усмехнулись.

– Не надоели тебе еще эти бабы в городе? Не достали со своими претензиями? Мы и едем-то чтобы оторваться ото всех, забыть о бренном мире, зарядиться необыкновенными впечатлениями! А ты опять к рутине тянешься! – речь Михаила звучала пафосно и весело – прирождённого актерского мастерства ему было не занимать. Компания легко поддавалась энергичному и нескучному Мишкиному настрою: во врачебных кругах он слыл заводилой, весельчаком, немного пьяницей, а также компетентным и интуитивным доктором.

Григорий немного отвлекся от болтовни, чувствуя, что некая значимая мысль сейчас пытается пробиться в сознание…В какой-то степени в себя его погрузили разглагольствования "поддатого" Михаила, они словно содержали скрытое послание. Но кроме него, этого никто не почувствовал. "Как будто слова о "бабах" мне адресованы, а еще непонятная "хирургическая помощь"…я предчувствую некое событие, со мной здесь что-то произойдет! – рассуждал он, практически уверовав в собственные выводы, – «может, я в параноика превращаюсь? – начинаю предполагать, что везде и всюду лишь обо мне и помышляют, и планы только на меня строят!"

Выехав из перелеска, путники наблюдали диковинную картину села Ярышкино: старинная церковь с огромным сияющим куполом, увенчанным крестом, величественно возвышалась на центральном холме и казалась зависшей в воздухе из-за волн смога, окутавших подножие холма. Ни кустарников, ни деревьев не просматривалось, только светящееся сооружение, напоминающее космический корабль, только что оторвавшийся от земли в своем полете.

Вокруг, на более пологих холмах, густо поросших разнообразной растительностью, тусклой и поникшей от осевшего дыма, беспорядочно располагались домишки, видно, давно не крашенные и ветхие. В целом, картина деревни напоминала безжизненный, моментальный черно-белый снимок профессионального фотографа, легко передающего любой эмоциональный заряд.

Дорога по деревне выписывала резкие и неожиданные зигзаги и привела, наконец, путешественников на окраину села. С чувством легкого головокружения и неустойчивости от тряской длительной езды, мужчины ступили на твердую почву. Они вышли возле двухэтажного особнячка, довольно крепкого на вид и состоящего из кирпичного первого этажа, значительно вросшего в землю – примерно до нижней трети небольших окон, задернутых пыльными выцветшими занавесками, и бревенчатого верхнего, заметно накренившегося вперед. Вокруг дома и за ним наблюдались лишь заросли сорняков и бурьяна, и лишь узенькая тропинка, ведущая ко входу, свидетельствовала об обитаемости строения.

Приехали! Десантируемся! – скомандовал Михаил, – ну, Вадим, пока! – завтра в то же время заезжай за нами!

Вадим со всеми раскланялся и не заходя в дом, чтобы хоть чуть-чуть передохнуть с дороги, незамедлительно вскочил в кабину и поехал обратно, что вызвало немалое удивление у всех присутствовавших, кроме Михаила. На вопросы типа "почему проделав неслабый путь, он не остался отдохнуть?", он отшучивался и объяснял его личным дефицитом времени, погоней за временем и прочей разной чепухой.

Только спустя года полтора Григорий узнал об истинных мотивах поспешного побега Вадима из Ярышкина…

– А что это там виднеется? – Григорий острым глазом заприметил остатки старого сооружения, метрах в 150-ти от самого дома.

– Это все, что осталось от имения помещика Ярышкина – кирпичные ворота…в Ад! – шучу, конечно!

– В каждой шутке есть доля шутки, как говорят! Что же стало с самим особняком?

– Время его скушало! – ну, а если по правде сказать, – его развалили местные крестьяне сразу после трагической смерти главы семейства, больше ста лет назад. Точно эту историю не знает никто: все сочиняют, кто во что горазд…А истина…"где-то рядом"– он хохотнул коротко и отрывисто, парни же недоуменно переглянулись, не поняв юмора.

– Пошли в дом, "сталкеры". Дед, выходи, гостей принимай!

Скрипучая дверь с висящими на ней лохмотьями старой краски, медленно отворилась, криво повиснув на ржавых петлях, и на пороге показался дед Степан. Он имел очень низкий рост от сильно скрючившейся спины, бледное лицо, изрезанное вдоль и поперек глубокими морщинами и настолько загрязненную одежду, словно его только что вытащили из выгребной ямы.

– О! Ходячий остеохондроз в запущенной форме собственной персоной! – дед Степан! – Мишка шутил в медицинских традициях черного юмора. Он дружелюбно похлопал старика по спине. В ответ Степан широко заулыбался, обнажая совершенно пустые дистофичные десны.

"Странно! – шутка явно злая, но звучит задорно из Мишкиных уст!"– констатировал Разумовский, – дед даже не обиделся! Престранная семейка!"

– Гриша, все нормально: дед у нас правильный и в доску свой! Современный такой чувак, – врач в некоторой степени!

– Интересно, Степан, вы по какой специальности врачуете, врачевали то есть?

– Он травник, можно сказать, фитотерапевт! Много людей в свое время вылечил! – опередил Мишка Степана с ответом.

"М-да, вылечил так, что все исчезли с лица земли!"– в сознании Григория всплыл запустелый облик деревни и практически полное отсутствие в нем живой энергии.

Женька и Сашка, несколько ошарашенные неожиданно авангардистской сценой встречи внука и деда, стояли в нерешительности в сторонке, видимо, сожалея, что вляпались в бредовую затею погостить у "древнегреческого" деда.

– Твои пацаны немного оробели: вишь ты, неподалеку тусуются, нас, чудаков, видно чураются! Давайте сюда! – позвал их Степан на удивление бодрым голосом. "Пацаны" и Григорий несмело побрели в дом, слегка замявшись при входе от резко ударившего в нос влажного воздуха, насыщенного смесью подгнившего сена, табака и еще какой-то кислятины. А перед взорами развернулась не менее "очаровательная" сюрреалистическая картина быта: довольно просторная комната – темная и запыленная, оборудованная деревянными стеллажами под разные склянки с мутным содержимым, делилась на две части при помощи драной занавески. Из отгороженной части доносились хриплые пьяные голоса двух мужчин, явно игнорирующих прибывших гостей.

В самом отдаленном углу располагался грязный прибор, по очертаниям напоминающий то ли телевизор, то ли монитор компьютера. Внимание гостей подверглось серьезному испытанию: предмет ли получше рассмотреть, то ли ждать знакомства с уже присутствующими пьяными. Дед Степан понял поведение растерявшихся людей и пояснил, что к чему, указав на темный, непонятно чем оборудованный угол.

– Это – Вася, мой «комп»! – верный друг и окно в большой мир. Даже «инет» имеется благодаря Мишухе – он мне 3g-модем установил.

Парни впали в настоящий ступор от услышанного: они ожидали увидеть чего угодно – от скелета в шкафу до настоящего привидения, но только не это: старый "замшелый" дед демонстрировал блестящую продвинутость в современном пространстве.

– А вот здесь отдыхает настоящая местная интеллигенция! – дед отогнул сальную занавеску, из-за которой на прибывших уставились две испитые и подбитые физиономии со взлохмаченными шевелюрами. Мишка обоим пожал руки в знак приветствия, – очевидно, они состояли в знакомстве.

–Чем сегодня пробавляетесь? – обратился он к пьяницам.

– Как всегда, Мишух, – гимнастикой для ума!

– Что, новый способ изобрели? – вроде, средства обычные! – он указал на стол с расставленными гранеными стаканами, бутылкой явно паленой водки да открытой жестяной банкой с оранжевыми кильками, – классический набор "бича"! Так как же проводится гимнастика?

– А вот как, – отозвался один из алкашей, – Накатим по стаканчику и …бац-бац друг друга по по мозгам-то! – они глядишь, и скрипеть начинают потихоньку и шевелиться. Такая, брат, не хитрая гимнастика. Присоединяйтесь!

Ребята отшатнулись и брезгливо поморщились: перспектива составить кампанию падшим людям их не устраивала. Григорий ото всего увиденного испытывал легкий озноб и дурноту: в его голове пыталась поместиться диковинная смесь позапрошлого века, элементы хай-тэка и глубокого запустения. Захотелось выскочить наружу, обильно блевануть на заросли сорняков и бежать прочь… но примесь природной гордости, вперемежку с любознательностью и исследовательскими чувствами помогли сдержать рвотный позыв и сохранить любезный внешний вид.

– Познакомьтесь, это местные аборигены и профессиональные пьяницы: Николай Алексеевич и Олег Петрович! – старик нарушил неприятно повисшую тишину, (при этом каждый из них приподнялся со своего места и склонил голову), – В прошлом, – оба учителя – образованные люди, опустившиеся на самое дно, – место, указанное им современным государством!

Комично смотрелись две горделивые растрепанные головушки, видимо, довольные презентацией деда.

– С ними есть о чем потолковать, – продолжил дед, – не то, что с депутатскими физиономиями, которых мы видим по "ящику " и которые шпарят шаблонным набором фраз! – эти друзья и пофилософствовать горазды, и видят глубоко, пока не сильно "датые". Но что касается своей житухи, дел, – настоящие овощи, инвалиды! Я бы даже каждому при жизни памятник своеобразный поставил в виде заумных тыковок или кочанов капусты!

Речь Степана вызвала некоторое оживление и большую расслабленность – все постепенно привыкали к экстравагантной ситуации.

"Здесь принято все мысли выражать вслух, – отметил для себя Григорий, – что бы все это значило? Зачем нам изнанка эта нужна?" Срабатывали стереотипы его сознания: находиться в состоянии захлопнутости, недосягаемости.

– Парни, вы не смущайтесь! Присаживайтесь к столу, присоединяйтесь к честной компании!– пригласил их Мишка. Те неохотно повиновались.

– Степаныч, может, нам свалить? – поинтересовался один из "бичей". – Мы не вписываемся в формат такого аристократического общества! – они собрались было уйти, но дед с Мишкой убедили их остаться (к разочарованию вновь прибывших гостей).

"Ничего не поделаешь, – придется присутствовать при всем местном безобразии и постараться взглянуть другим – философским взглядом!"– заключил для себя Разумовский и отправился с Михаилом разгружать привезенные сумки с закусками и пластиковой посудой.

– А ты, единорог, – обратился Степан к ушибленному Женьке, – погоди немножко! – сейчас рог будем устранять. Он аккуратно оттеснил его из общего круга и отвел в небольшой закуток, скрытый от взоров остальных. Женька, не взирая на всю странность своего положения и жуткую антисанитарию, не стал отбрыкиваться от помощи деда, представленного бывшим травником, ведь "бывших" специалистов, по его мнению, не бывает.

Вскоре на столе появилась свежая бумажная скатерть, (Мишка предусмотрел), к жалкой кильке присоединились вкусные домашние и качественные магазинные продукты. Середину стола – самое почетное его место, заняла пара красивых, квадратной формы бутылок водки, сверкающих своими гранями и серебристыми ярлычками.

"Аборигены", глядя на это фантастическое великолепие, тайно сглатывали слюнки, но хранили горделивые позы и глубокомысленное молчание.

Потихоньку, не дожидаясь появления Женьки и деда, Григорий стал разливать алкоголь в стаканчики. Веселое бульканье жидкости в совокупности с изящными ловкими движениями рук, запросто загипнотизировали присутствующих, – воцарилась необыкновенная торжественная тишина, нарушаемая лишь жужжанием крупной мухи, бьющейся об окно. Молодому парню Сашке подумалось в этот миг: "вот она – настоящая романтика – пребывать в медвежьем углу, который и с навигатором не сыщешь! Ощущения потрясающие, словно оказались в параллельном мире, или в прошлой эпохе, а, может, попали в реальность компьютерной игры? Супер!"

Вскоре вернулись лекарь и больной, вызвав удивленные возгласы у всех, кроме Мишки: Женька, явно пораженный внезапным исцелением, потирал лоб, с которого бесследно исчезла "выдающаяся" поднадкостничная гематома, (не секрет, что обычно рассасывается она постепенно, день за днём радуя окружающих чередованием всех цветов радуги!)

Женька подсел к Григорию и шепнул ему на ухо, не справившись с высокой степенью удивления.

– Он мне ко лбу какую-то хрень слизистую приложил с небольшими цветными кусочками органического происхождения. Меня замутило жутко – так это рвотные массы напоминало, и по запаху в том числе!

– Это настоящее чудо! – шепотом же прокомментировал собеседник, – надо бы поинтересоваться у старика что он использовал!

– Я спросил, но он отказался от всяческих объяснений, ссылаясь на семейную тайну.

–Ну, довольно, друзья, обсуждать дедкино целительское искусство! – воскликнул Михаил, угадав ход мыслей перешептывающихся, – пора переключаться на "гвоздь программы"! Он постучал ножиком по бутылке со спиртным, привлекая внимание собравшихся.

Притихшие на время "аборигены" с затаенным любопытством наблюдали за приехавшими, ожидая, когда они хлебнув горячительного, адаптируются к местным условиям, и можно будет от души «налакаться» божественного напитка и расслабиться наконец.

4 глава

Отдельные реплики и высказывания, неловкие и по началу бессмысленные, плавно перетекли в разговоры "за жизнь", тревожившую каждого сидящего за столом, да и не только…Владимир и Олег отлично держали марку бывших интеллигентов, осторожно вмешиваясь в беседу городских и очень кстати уточняя то или иное суждение. Они показали себя людьми рассудительными, знающими, уверенно подтвердив тем самым презентацию, сделанную Степаном.

– Я думаю, мужики, – вы уж меня простите, коли что не так, что трезвые люди соображают несколько иначе: у них словно тормоза в мозгах срабатывают, – они многое "не догоняют", – предположил Николай, – а тут, как "жахнешь", так и начинаешь испытывать единение со всем окружающим миром, лучше чувствуешь и проникаешься во все! Кажется порою, что каждая пылинка, травинка там, тоже со своей особенной душой что ли. Вот сейчас, к примеру, явились вы, ребята, – гордые и надменные, прям чистоплюи, господи прости, настоящие. А как опрокинули по рюмочке, так и в людей преобразились!

Сашка с Женькой разразились хохотом, Григорий улыбнулся – в некотором смысле высказывание справедливое – и впрямь он ощущал себя естественным, более настоящим, чем обычно. Мишка же вступил в дискуссию, хотя и сам уже был "готов" к тому времени.

– Знаешь, Коль, и мы, и вы – люди, безусловно! Только уровни сознания рознятся: пьяный погружается на более архаичную ступень сознания, где ему открываются забытые в древности еще человеческие чувства, способности и восприятие! – выдал он не слишком разборчивым языком, спотыкаясь и делая смешные ударения на отдельных словах, что еще пуще развеселило окружающих, даже дед захихикал беззубым ртом очень презабавно. Все понимали, что сейчас вообще никакого различия быть не может: все в разной степени опьянения, а стало быть, равны!

–Точно, Михаил! – поддержал его второй "бич"– Олег, видимо не замечая реакцию остальных, -Ты очень правильно понимаешь этот процесс эээ становления человека и его уровни, как там…бытия и сознания! – последняя фраза завершилась громким смехом и аплодисментами молодых парней.

– И все же, господа! – быстро успокоившийся от смеха Григорий громким голосом осадил ржавших парней, – и все же, ежели кушать этот наркотик постоянно и беспробудно, то настолько впадешь в открытое для мира состояние, что потом станешь перед ним же и бессильным, беспомощным. Он окинул красноречивым взором Олега и Николая, и по Михаилу прошелся заодно, правда, никто не обиделся: то ли уже ничего не соображали, то ли все согласились с его утверждением. – В общем, защита души настолько ослабеет, что не сможет устоять перед всякой чуждой энергией, сущностями пакостными! Душа пьющего – дырявая как решето! – берегите душу! – последняя фраза прозвучала особенно эффектно. Позже Григорий припомнит свою риторическую речь и поймет, что уязвимым и готовым к атаке "разными сущностями" оказался именно он, -"воистину гениальная ошибка!"

– Вот, за это мы и опрокинем по следующему стаканчику! – широко и глупо улыбаясь, Мишка разливал водку. Лицо его расслабилось: мимические мышцы провисли, обнажая значительную асимметрию лица: правя, более ломаная бровь, уползла значительно выше левой; примерно такая же оказия случилась с глазами и носогубной складкой. "Ну, и демон же он, пьяный: ничего подобного раньше не замечал!"– Григорий заметил Мишкину метаморфозу.

– Скажите, мужики, – Сашка осмелел и обрел дар оратора наряду с более взрослыми собеседниками. – Что вас держит на этой земле?

–Ты имеешь ввиду, для чего мы еще топчем эту землю и не пора ли нам к господу Богу? – Колька указал взором на верх.

– Нет, конечно, – вы – достойные ребята! – тут он несколько слукавил, пользуясь случаем, что все физиономии выглядели более или менее глуповато, – я имел ввиду эту заброшенную Ярышкинскую землю!

– Хи-хи! – коротко и отрывисто хохотнул дед, – вопрос твой, в первой интерпретации, нужно ко мне адресовать! – ведь мне уже 97-ой годок пошел!

– 96 лет, а ума – нет, и не будет! – Мишка резко дернул деда за локоть. Тот отдернул руку, но не обиделся.

– Не обращайте внимание на хамские реплики внучка! – он из знатного, но не хорошего рода…– дед замялся в нерешительности: оглашать или не нужно оглашать его происхождение.

– Вы не ответили на существенный вопрос: что же удерживает вас на забытом богом клочке земли? – Григорий постарался переключить родственников с их мутных намеков на более нейтральный разговор.– – Мы-то, городские, востребованные обществом, устаем от этой жизни, порою все осточертеет, хоть вой!

– Так я, Гриша, давно бы там должен отдыхать, да не отпускают оне – Ярышкины треклятые!

– Деда, деда, не кипятись! Пошли! – Мишка сгреб его в охапку и осторожно вывел из символически отгороженной нижней части дома.

– Первая часть программы благополучно завершилась! – объявил быстро возвратившийся и так же неожиданно протрезвевший Мишка, – кто за то, чтобы отправиться на рыбалку? Вон за тем бугром, – он сильно нагнулся, чтобы ткнуть пальцем в закопчённое, сто лет не мытое окошко, – есть небольшая чистая речушка, про которую я в дороге обмолвился. «Закусь» и выпивку берем с собой.

"Бичи" раскланялись, поблагодарив за оказанную им честь, – у Кольки даже слеза на глаза навернулась, и сославшись на уйму (несуществующих на самом деле) дел, чинно, но заметно пошатываясь, удалились.

Во время рыбалки, каждый погрузился в себя, благо, медленная, черного цвета (от торфяников) вода, способствовала трансовому состоянию.

Григорий находился в спокойном расположении духа и на темной зеркальной глади воды, он представлял картинки счастливых событий будущего: приятный момент увольнения с работы – он пока не знал куда уйдет, но то, что это вскоре произойдет, знал наверняка. Он уже давно стал относить себя к разряду обычных профессиональных портных или слесарей, в общем, ремесленников, которые отлично чинят и латают одну и ту же модель, или механизм, собранный из одних и тех же частей. А хотелось творчества, искусства и движения вперед.