Kitabı oku: «И боги горшки обжигают», sayfa 3

Глава 5

Она – кровавая рана. Боль. Боль. Страшная, всепоглощающая боль, разрывающая на части. Кипяток, бегущий по сосудам, жжёт каждую клеточку. Пусть придет смерть! Она избавит от этой БОЛИ.

Тело горит, полыхает в обжигающем пламени. И нет конца немыслимому, нечеловеческому страданию. И вдруг… всё кончилось. Боль исчезла, а сознание скользнуло в пропасть спасительного небытия.

Свинцово – тяжелые веки, тысячетонным грузом, навалились на глаза, не давая им открыться. В горле саднило. Рот пересох.

– Пить, – прошептали непослушные губы. Рука попыталась подняться, но бессильно упала на белоснежную простынь. Кто-то приблизился. Размытое лицо, с черными провалами глаз, наклонилось. Откуда-то издалека, трубно донеслось:

– Кажется, она приходит в себя.

Потом, уже другой голос вторит ему:

– Та прагмата панэ кала!

«Странно, – подумала Соня, – он сказал «прогноз хороший», что это значит?».

Но думать над этим вопросом не было, ни сил, ни желания. Сознание вновь ускользнуло в бездну.

***

В одной из комнат, более напоминавшей стерильный больничный бокс, над микроскопом склонилась женщина. Эта была Триа. Она заметно нервничала, кусая губы, но вдруг, резко отстранилась от прибора. Выражение лица её изменилось, стало радостно-возбуждённым.

Златокудрая вскочила, заметалась по комнате, натыкаясь на столы и массивные приборы. Потом, вновь прильнула к окуляру прибора и долго смотрела в него. Наконец, откинулась на спинку стула и протерла уставшие от бессонной ночи глаза.

Все, что она делала, оказалось не напрасным! – взволнованно думала женщина. – Великий эксперимент удался! Капля Серумвит разбудила дремавшую, досель, в medulla spinalis девчонки, колонию микроскопических протоплазмоидов, первых коллективных разумных существ во вселенной. Процессы их жизнедеятельности, в виде атомарных частичек энергии, обнаружились в первых образцах крови землянки. Сейчас же, проснувшись, они должны занять свое законное место в центре каждой клетки организма. По-видимому, колония была крохотная, так как протоплазмоиды почковались, причем с невероятной быстротой. Когда завершится процесс слияния, не останется ни одной не оплодотворенной клетки! Опьяненная этим открытием, Триа бросилась прочь из комнаты.

***

Соне снился чудесный сон. Она летела над землей. Далеко внизу, медленно, проплывали поля и луга, леса и рощи, озера и реки. Душу её переполнял восторг полета, упоения свободой. Она кричала в экстазе о своем новом умении. Кричала громко и звучно, ничуть не удивляясь этой своей способности. Обуреваемая диким восторгом, она летела, раскинув руки, ощущая собственную всемогущесть и всесильность. Она владычица над этим Миром! Она Богиня!

– Очнись София! – позвал тихий далекий голос. Он становился всё настойчивее и требовательнее, заставил выскользнуть из спасительного Ничего в Реальность и увидеть широко распахнутые, с тревогой смотрящие, бирюзовые глаза.

– Эния! Прости, я, кажется, всё на свете проспала, – девушка резко поднялась с кровати. Голова закружилась, всё поплыло перед глазами. От падения ее удержали заботливые руки.

– Тебе нельзя так резко двигаться, дорогая! Ты ещё очень слаба.

– Что со мной? Я плохо помню, – София упала на подушки. Голова нестерпимо заболела. – Сон. Боль!

– Фтохо пайди…

– Почему?

– Что почему, дорогая.

– Почему я «бедное дитя»?

– Ты… поняла меня? – Эния удивилась.

– Да, ты сказала «бедное дитя».

Прекрасное лицо вытянулось в недоумении. Огромные глаза – распахнулись. Но вопрос в них быстро сменился пониманием происходящего.

– Ты сильно болела София, – она ласково погладила молодую женщину по волосам. – Не пугайся, когда посмотришь на себя в зеркало.

– Что со мной?

– Ничего страшного! Успокойся. Просто немного похудела. А волосы – отрастут. Возможно, ты теперь и не это сможешь.

– Ты опять говоришь загадками, – проворчала София, ощупывая свою голову. От густой гривы волос остались жалкие остатки.

– Не переживай София, ты всё равно очень хорошенькая.

– Эфхаристо, Эния. Спасибо!

– Паракало, агапо, София.

***

В круглой башне дворца находились двое. Мужчина и женщина. Муж и жена. Ещё никогда Триа не видела своего супруга в таком подавленном состоянии. Она же, напротив, надела на свое прекрасное лицо маску удивительного спокойствия. Но это была лишь маска. В душе женщины бушевало пламя. Это было пламя надежды. Радость обуревала её естество. Оставалось лишь убедить мужа в своей правоте, в том, что проступок её был во благо. На это она возлагала большие надежды. Ведь у неё есть козырь. Очень большой козырь в рукаве.

– Что ты наделала Триа, – мужчина тяжело, с усилием поднял голову. Он встал, упираясь руками о поверхность массивного письменного стола, и подошел к широкому проёму в стене, выходящему на террасу. Взгляд его глаз, казалось, потонул в Океане.

– Не надо драматизировать Дио. Девчонка жива и… почти уже здорова. Она удивительно быстро восстанавливается. Капля Серумвит подействовала даже лучше, чем все мои ожидания. Её Сила просыпается. Ты понимаешь, что это значит Дио?

– Это значит, что скоро у нас появится новый архонт, причем настолько сильный, что мы все перед ним будем, как младенцы. Архонт, имеющий Ключ от Врат. Что изменилось теперь в нашей жизни Триа? Ты лишила нас последней надежды.

– Послушай Дио, – женщина подошла к мужу и робко дотронулась до его плеча. Голос её принял ласковые, льстивые нотки. – Я верю, что её силу можно использовать нам во благо. Зачем она ей. Это как дать ребёнку оружие. Её Сила должна стать твоей и только твоей! Ты самый могучий, самый мудрый из архонтов Геи. Получив Силу и Ключ, ты освободишь всех нас из этой тюрьмы.

– Оставь меня женщина, если я послушаю тебя, мы вновь совершим ошибку, и она приведет к катастрофе! – он сбросил ее руку с плеча.

– О, свет, что я вижу!? Страх? – златокудрая захохотала. – Ты боишься Дио? Где же тот всемогущий и отважный муж, которого я когда-то полюбила. Неужели, этот трус и есть могучий – Первый человек? – во взгляде женщины просквозило презрение. – Демиурги давно забыли о нас. Мы, букашки для них, грязь! Ведь они зажигают звезды! И кроме звезд, их ничего более не интересует.

– Неправда! – в глазах мужчины запылал огонь гнева. – Я знаю, Отец беспокоен за нас. Иначе он никогда не дал бы мне Каплю Серумвит. Эту драгоценность Вселенной. Он рискнул своим существом ради нас, в надежде, что мы доживем до его возвращения. А ты потратила её на земное дитя, непонятно каким образом оказавшееся здесь, на Глэз.

– Нет Дио, – Триа покачала головой. – Со временем ты поймешь, что я права и примешь тот Дар, что я тебе дам. Ты ещё будешь говорить мне спасибо, Дио. И еще, – она вдруг резко сменила тему их разговора. – Немедленно освободи нашего сына, он помогал мне из сыновнего долга.

– Ну, уж нет, – мужчина не собирался сдаваться. – Пусть пока посидит в темнице. Подумает, как идти против отца, даже ублажая прихоти и амбиции собственной матери.

***

Смутно вспоминая хитроумные переплетения коридоров Обители, Соня обнаружила знакомую дверь в зимний сад. Толкнув её, замерев, остановилась на пороге, в изумлении глядя на когда-то благоуханно цветущие растения, сейчас покрытые, янтарно-золотым, в свете сияния местной звезды, снегом. Крупные хлопья падали, ложась на кусты, цветы и деревья, придавая им причудливые формы.

– Сегодня у меня минорное настроение, – услышала она чей-то голос.

Соня вздрогнула от неожиданности и обернулась. К ней приближался мужчина, одетый в плащ, подбитый белым мехом . Непокрытая шевелюра слегка припорошена снегом. В руках мужчина что-то держал. Это оказалась меховое манто, густого рыжего, как его волосы, цвета.

– Надень. Здесь довольно прохладно, – протянул он Соне наряд. – Удивлена?

– Не то слово, – девушка с удовольствием завернулась в теплый мех. – Когда Эна приводила меня сюда, здесь было тепло и очень красиво.

– Но разве сейчас здесь не красиво? – совершенно искренне удивился он.

– Очень! – Соня огляделась. – Но как? Откуда взялась зима?

– О, это просто объяснить, – Дэк улыбнулся. – Погодой управляет машина. Позволь? – он аккуратно взял молодую женщину под локоть. – Прогулка на свежем отдыхе еще никому не вредила. Говорю тебе, как знаток человеческого организма.

– Ты анатом?

– Нет, – его губы вновь тронула загадочная улыбка.

– Значит, доктор? – попыталась угадать девушка.

– Милая София, кем я только не был в этой жизни, – засмеялся Дэк. – Врачом и воином, политиком и художником, архитектором и каменщиком, землепашцем и горшечником, принцем и нищим, великим и … никем.

– Неужели, лепил горшки?

– Еще какие!

– Так не бывает, – Соня не верила.

Он долго и пронзительно посмотрел, отчего ее сердце сладко заныло.

– Давай присядем, – рука в перчатке указала в сторону мраморной беседки располагавшейся на берегу небольшого пруда.

В некотором молчании они смотрели на неподвижную водную гладь, покрытую тончайшим, прозрачным, словно горный хрусталь льдом. Из глубины озера, к поверхности, поднимались рыбки. Они «целовали» крупными ртами лёд, снова и снова пытаясь прорвать тонкую, но прочную для них преграду.

– А, долго ли будет длиться твоё грустное настроение? – осмелилась спросить девушка.

– Признайся, тебе стало жаль этих несчастных созданий в пруду? – его слова, бросили Соню в краску. Конечно же, причиной был не этот вопрос-утверждение, кстати, совершенно недалекий от истины, а тот факт, что Дэк тайком наблюдал за ней.

Он понял ее смущение.

– Хочешь, я покажу тебе рождение весны? – мужчина прервал затянувшееся молчание. Не дожидаясь ответа, он достал из складок плаща небольшой плоский предмет и положил его на каменный столик. Над поверхностью стола, тот час развернулся голографический экран усыпанный неизвестными символами. Дэк уверенно пробежался по виртуальным клавишам. Экран погас.

Долго ждать перемен не пришлось. Температура воздуха заметно повысилась. Снег перестал падать. С крыши беседки весело запела капель. Подул теплый ветерок, напоённый влагой и запахом тающего снега. Всё преобразилось. Прилетели и запорхали, вокруг распустившихся цветов, крупные, пёстрые бабочки, весело защебетали невидимые в густой листве птицы. Лёд на пруду растаял. Его обитатели, цветные, причудливые рыбы, показывали свои искрящиеся самоцветами спинки, поднимали плавники, шлепали по воде широкими хвостами и уплывали вновь в своё подводное царство.

– Как же чудесно, – Соня, закрыла глаза и вдохнула полной грудью упоительный запах весны.

Дэк улыбался. Но вдруг лицо его изменилось, стало отрешенным. Он словно ушел в себя.

– Что с тобой!? – испугалась девушка.

Мужчина очнулся. В глазах появилась осмысленность.

– София, скажи, ты не чувствуешь никаких перемен в себе после болезни? – задал он странный вопрос.

– Перемен…, – она задумалась, прислушалась к себе, напряглась, перебирая в памяти воспоминания последних дней. Из глубин всплывали какие-то образы. Они складывались в размытые картины, но сейчас же рассыпались, словно карточный домик от неловкого прикосновения. В висках заломило, к горлу подступила тошнота.

– Ты вся дрожишь! – и он подхватил ее на руки, уже почти теряющую сознание.

***

С самой высокой точки дворца – круглой, узорчатой башни, открывался великолепный вид на бескрайний океан. Куда бы ни устремлялся взор, он упирался в золотисто-янтарный горизонт, сливавшийся с бескрайними, цвета расплавленного красного золота водами.

Тёплый, насыщенный влагой ветер трепал короткие, чуть отросшие после болезни, волосы молодой женщины. Она с наслаждением подставляла ветру лицо, вздыхая полной грудью морской воздух и закрыв глаза, в полной мере отдалась ощущению свободы.

Ветер обвивал её тело, пытался оторвать от поверхности. Она вдруг представила, что он в её власти. Тёплые струи свитые в энергетические жгуты повинуются её слову, её жесту, её мысли. Мгновение ей казалось, что тело утратило вес, а ноги потеряли опору. Восхитительные секунды невесомости сменились страхом. Сердце бешено забилось в груди, голова закружилась. Она распахнула глаза, но, не сумев справиться с ориентацией, упала на каменные плиты.

С другого края площадки к ней бросился мужчина. В это время он занимался крупным крылатым существом. Тщательно затягивая подпруги, держащие вместительное седло на чёрно-угольной спине животного, более похожего на льва с головой орла, мужчина наблюдал за молодой женщиной, и от него не ускользнул момент, когда Соня, разведя руки в стороны, чуть приподнялась над плитами пола. Зависнув на несколько мгновений в воздухе, она вдруг забилась, как подстреленная птица и рухнула на камни. Бросив животное, Дэк подбежал к ней, но она уже поднялась сама.

Глядя в его испуганные глаза и потирая ушибленный локоть, она неожиданно рассмеялась.

– Почему ты смеёшься, разве тебе не больно? – удивился Дэк. – Посмотри, у тебя ссадина!

– Я смеюсь над собой, – призналась Соня. – Ты наверно считаешь меня неуклюжей. Ведь я умудрилась упасть на ровном месте, да еще и напугала тебя!

– Да, признаться, ты меня напугала, – он внимательно посмотрел на неё.

– Ты считаешь меня глупой дурочкой, которая все время падает, то в обморок, то… на ровном месте, – девушка не скрывала досады.

– Нет-нет, не придумывай, – поторопился он ее успокоить. – Но прогулку на грифоне придется отложить.

– Ни за что! – воскликнула Соня, ведь она так мечтала об этом полете. – Я в полном порядке.

– Ну, раз так, – Дэк восхитился ее мужественности. – Мы можем отправляться.

***

Полет на грифоне вызвал массу эмоций. Соня увидела остров и Обитель с высоты птичьего полета.

Дворец оказался настоящим произведением искусства. Это было причудливое, но очень гармоничное смешение разных архитектурных стилей, какие Соня могла видеть на Земле. Элементы древнегреческого, египетского, средневекового и даже… китайского, уживались рядом, составляя единое, нерушимое целое. Дворец стоял у подножия огромного вулкана, поросшего по склонам густой растительностью.

– Этот монстр еще дышит, – перекрикивая свистящий в ушах ветер, Дэк указал рукой на вулкан. – Мы пользуемся его энергией.

Из жерла вулкана поднималась конструкция похожая на барабан. Она медленно вращалась вокруг оси.

– А это энергостанция, – пояснил мужчина. – Помогает нам здесь выживать в довольно комфортных условиях.

***

Они приземлились на берегу океана, откуда не было видно Обитель. Место было великолепным. Оно пьянило своей первозданностью, ощущением единения с природой, вызывая в душе непередаваемое чувство комфорта и счастья. Так бывает, когда вдруг вырываешься из шумного, суетного мегаполиса на лоно природы. Тогда всё кажется другим, более чётким, объёмным, волнительным. Каждый цветок и травинка, небо и облака, свитая в укромном месте, блестящая утренней росой паутина и маленький её хозяин – паучок, стрёкот невидимых кузнечиков и пение разноголосых птиц, мелодичное журчание ручья и плеск рыбы, утренняя заря, окрашивающая золотом горизонт и звёздное, ночное небо.

А еще так бывает, когда в душе рождается прекрасное чувство. И ты счастлив, просто потому, что с тобой рядом тот, кто вызывает этот трепет сердца.

Дэк и София сидели под кроной старого дерева, когда пронзительный сигнал прервал их идиллию. Он исходил от браслета на руке мужчины.

– Это Эния! Что-то срочное, – он дотронулся до синего камня, казавшегося на первый взгляд лишь украшением, и над его рукой развернулся небольшой, объёмный экран. Они увидели взволнованное лицо сестры Дэка.

– Послушай брат, – Эния обернулась, будто за ней кто-то гнался. – Триа всё же уговорила Дио на дальнейшие эксперименты! София станет Маткой, производящей протоплазмоидов. Предупреждаю, они ищут её, – она опять затравленно посмотрела назад. – Больше не могу говорить. Для мысленной связи, ты слишком далеко, у меня не хватает энергии!

Экран погас.

– О чем она? Какие эксперименты? – Соня смотрела в лицо мужчины, пытаясь поймать его взгляд. Но он почему-то отводил его, а потом вдруг резко поднялся и протянул девушке руку:

– Пойдем, нам надо спешить.

***

Скала, с удивительно гладкой, словно отшлифованной поверхностью стояла на своём прежнем месте и чёрный проём – портал, всё так же зиял космической пустотой.

– Послушай, София! Ты должна сейчас же вернуться на Гею, – мужчина возбужден и взволнован, голос его дрожит. – Торопись. Активируй Врата.

– Но как? – Соня не понимала, что случилось, лишь догадывалась, что ей угрожает какая-то опасность.

– Дотронься сознанием до Врат, – объяснил Дэк. – Представь, что ты в них стучишься.

Она, закрыла глаза и…

– Идентификация объекта, – голос системы портала прозвучал неожиданно резко. – Объект София назовите координаты точки выхода.

Соня затараторила:

– Точка выхода 1405. Рукав Ориона. Система – желтый карлик. Третья планета. Общепринятое название планета Гея.

– Достаточно информации. Активация портала, – и словно алмазы в короне Галактики в чернильной тьме засверкали мириады звезд.

– Прощай, София!

– Прощай, Дэк!

Часть 2 Пробуждение титана
Глава 1

Во все зримые времена на Земле рождались люди с исключительными талантами. Многих из них мы помним и чтим до сего дня. Художники и скульпторы, писатели и поэты, певцы и композиторы, политики и полководцы, ученые и изобретатели, все они «помечены богом». Так откуда, скажите, одни могут говорить рифмой, а другие косноязычны, одни рождают прекраснейшую, волшебную музыку, а другие не могут даже напеть без фальши. Почему одним дано совершать открытия, их манит неизвестность, они пытаются разгадать все вселенские тайны, а другие не видят и не хотят видеть дальше собственного носа. Почему? Где ответ на этот вопрос? Ведь дело даже не в том, какой ты расы или национальности. Великий талант может открыться в любом из нас.

***

Соня сбежала с вечеринки по поводу дня рождения фирмы. На протяжении последних двух лет, что она работала в этой компании, подобные мероприятия разворачивались практически по одному сценарию. Сначала, скованный официозом офисный «планктон», соревнуясь в манерах, изображал из себя светское общество и интеллигенцию. После принятия пары стаканов горячительного «высшее общество» потихоньку теряло свой лоск и блеск. И вот, уже, размазанная губная помада, ослабленные, болтающиеся как сосиски на шеях галстуки, потные руки, норовившие залезть под юбку, стриптиз на столе, совершенно не вязались с тем образованным обществом, что присутствовало здесь, какие-то два часа назад.

Всё это вызывало отвращение у молодой женщины. После подобных банкетов, она долго стояла под душем, смывая с себя похотливо-липкие прикосновения «сильной» и завистливо-злые взгляды «слабой» половины человечества. Сегодняшний поздний вечер был не исключением.

Сразу, после душа, завернувшись в махровый халатик и включив телевизор, она устало вытянулась на диванчике. С тех самых пор, как девушка побывала на Глэз, прошло два месяца. Сначала, её воспоминания были яркими. Хотелось поделиться с подругами и знакомыми тем, что с ней произошло, но Соня понимала, чем это может для нее закончиться: как минимум, встречей с психиатром.

Больше всего она тосковала по Дэку и даже призналась себе, что влюбилась в рыжеволосого, ведь каждый раз сердце ее замирало от воспоминаний о нем. Да и как можно было ей, неискушенной и молодой, не влюбится в такого красавца? Все остальные парни просто меркли на его фоне. Соня ни от кого не принимала ухаживаний.

Иногда она хотела все бросить: дом, работу, друзей и умчаться в Хитрую рощу, чтобы вновь прикоснуться к Вратам, вернуться на Глэз, к Дэку. Но каждый ее порыв быстро угасал, и кто-то невидимый, неощутимый, Соня называла это своим подсознанием, останавливал эти внезапные порывы.

Она была благодарна Дэку, понимая, что он спас ее от какой-то страшной участи, но одновременно чувствовала себя несчастной, от невозможности быть с ним рядом.

На экране телевизора шла погоня со стрельбой: какой-то очередной боевик. Соня закрыла глаза. «Может быть, это был плод ее воображения, ее фантазия, ее сон?» – подумала девушка. Но лицо Дэка не исчезало перед ее внутренним взором. Она помнила все слишком четко, чтобы это оказалось неправдой.

Наконец усталость взяла свое. Звуки стрельбы и погони с экрана стали удаляться, затихать и она провалилась в глубокое сновидение.

***

На расстоянии миллионов парсеков от планеты Земля, посреди космического вакуума висит зеркальная Сфера. Это тюрьма для одного единственного существа. Хотя, можно ли назвать существом того, кто не имеет материального, в нашем, человеческом понимании, тела.

Вот уже несколько тысячелетий, по земному летоисчислению, демиург Ур-ан не покидал свою темницу, проводя века в раздумьях над прошлыми делами и ошибками. Чистый и светлый его разум анализировал и просчитывал всё снова и снова.

По сути, время для демиурга ничего не значило. Он и ему подобные могли наблюдать за рождением и смертью звезд, как мы наблюдаем за рождением нового дня. Но те, о ком его бессмертная душа страдала, его дорогие дети, были в беде. Всё это бесконечное время, он пытался отыскать их в безднах космического пространства, дотянуться до них своей мыслью, снова и снова звал их, а в ответ лишь слышал тишину бессердечного космоса. Но однажды, вспыхнул свет. Он знал – так рождается великий Архонт. Выброс ментальной энергии излучаемой новорожденным достиг Сферы, и Ур-ан направил свой взор на его поиск.

Сон был настолько реальным, что Соне стало не по себе. Она находилась внутри мерцающей сферы, стены которой казались прозрачными, и лишь яркие сполохи, пробегающие по ним, позволяли понять, что пространство ограничено.

Дотронувшись до их поверхности, она почувствовала мягкий, отталкивающий эффект. И чем сильнее был нажим, тем большим сопротивление.

Пришёл испуг. В панике девушка стала крутить головой, ища хоть что-то, за что мог зацепиться взгляд. У «потолка» обнаружилось «нечто», сгусток энергии, напоминавший шаровую молнию. Он беззвучно «шипел» рассыпая искры. Демиург волновался.

Шар, медленно, спустился на уровень глаз. Он уже перестал искриться и светился равномерным лунным светом. У молодой женщины возникло ощущение, что её изучают.

Неожиданно, форма шара стала меняться: сначала он вытянулся в эллипс, потом стал расти, видоизменяясь и приобретая знакомые человеческие черты.

– Дэк, это ты?

– Нет дитя, я не Дэк, – голос звучал в ее голове. – Это облик одного из моих сыновей. Думаю, так будет легче общаться. Я чувствую твою сильную симпатию к Дэку.

– Ты Демиург – отец? – догадалась она.

– Называй меня Ур-ан.

– Я сплю?

– Только тело, дитя. Твой разум сейчас здесь, рядом со мной, – прошелестел голос.

– Но, как такое возможно?

– Я призвал твой дух, мне это по силам. Постой, – фантом поднял руку. – Знаю, у тебя много вопросов. Присядь.

Кресла материализовались прямо из воздуха. Это были её собственные домашние кресла, купленные в прошлом году. Соня потрогала обивку:

– Как, настоящие! – восхитилась она.

– Они и есть настоящие. Садись, беседа наша будет долгой. Я расскажу тебе всё с самого начала и возможно ты поймёшь и поможешь. Не мне, нет! Я буду просить за своих детей. Знаю, – Соня услышала в голосе нотки грусти. – Они хотели причинить тебе зло и вижу, что ты мало об этом знаешь. И мало понимаешь, что произошло. Не вини их! Во всем виноват лишь я. Это я вырастил их такими: жаждущими, ищущими. Они, сейчас, как и я в клетке – тюрьме. Но страдают более меня, потому, что они люди, – голос «улыбнулся». – Да-да, обычные люди, как и миллионы твоих соотечественников – землян. Люди, которые когда-то имели власть не только над своим телом, но и над силами природы. Этой властью их наградил я. Я же – отнял её у них. Лишить их силы повелевать стихиями – то же, что лишить человека рук и ног. Когда ты родился слепым, ты не знаешь света. Для тебя темнота – привычный мир. И другого нет. Но если ты родился зрячим, потеря зрения равносильна смерти! Так и они, мои дети, лишившись своего могущества, находятся в отчаянии. Возможно, поступки их, неблаговидные, проистекают от этого отчаяния, – демиург замолчал.

– Но, почему ты лишил их этой Силы?

Он снова тяжело вздохнул, совсем по-земному, по-человечески.

– Слушай София, дитя моё. Слушай и запоминай о величайшем деянии демиургов. Величайшем, после сотворения этой Вселенной.

Рассказ Ур-ана был похож на невероятную сказку или миф, выдуманный людьми о сотворении Мира, но с замиранием она слушала это повествование, зная, что каждое слово есть истина, а в мыслях рождались картины былого Земли, того, о чем человечество могло лишь догадываться либо строить многочисленные гипотезы.

Когда Творец создал Вселенную, он оглядел своё творение, из Глаз Его брызнули Слезы Радости и Слезы Грусти. Эти Слёзы рассеялись по Вселенной. Они – самая большая драгоценность в зримом и незримом мирах. Слёзы Творца – есть часть Его. Эти слезы способны зажечь Звезду. Они побуждают к Жизни. Но они же могут и уничтожить, разрушить все Сущее, и развеять в пыль.

Мы, демиурги, ищем во Вселенной Слёзы Творца. На поиски порою уходят сотни ваших земных лет. Далеко от Земли, в Созвездии Близнецов, вокруг голубой звезды вращается моя планета – прародина. В назначенный час, все демиурги возвращаются под свет голубых лучей, дабы не растерять за тысячелетия странствий родственных связей.

Все Слёзы, найденные за это время, доставляются в наш Домен. Собираясь, мы решаем, как и когда использовать Драгоценность. Вопрос этот не простой и требует много времени на принятие самого верного и правильного решения. Это решение всегда коллективное и должно быть единогласным. Наша задача, поддерживать Жизнь во Вселенной, не дать ей исчезнуть. Ведь во всём живом, есть часть Духа и плоти Творца. Множество миров было засеяно нами. Множество всходов дали эти семена.

Но более всего, гордиться могли трое из нас. Демиург Ур-ас, демиург Ур-ал и я – демиург Ур-ан. На трёх разных планетах мы посеяли жизнь, одну другой прекрасней:

На первой – разумных обитателей неба – астреев.

На второй – разумных обитателей моря – атлатов.

На третьей – разумных обитателей суши – архонтов.

Мне принято было заботиться об архонтах, от их колыбели, до полного взросления. Ах, каким же счастьем было мне смотреть, как они растут, учатся познавать мир! Первая любовь, ревность, дружба. Первые открытия. Всё это было, было… – демиург замолчал, погрузившись в воспоминания. – Они росли на удивление сообразительными, – наконец, продолжил он свой рассказ, – с неуёмной, бурной фантазией. Их было двенадцать – шесть мальчиков и шесть девочек.

Еще в детстве, архонты перекроили всю сушу Земли, не нарушив при этом природного баланса, а о растительном и животном мире совсем отдельный разговор. Каждый день, мне на оценку приносилось несколько новых видов. Порою это было, что-то из рук вон выходящее, – демиург заулыбался, такой знакомой белозубой улыбкой, что у Софии защемило в груди. – Конечно, возможности их были ограничены, ведь они были из крови и плоти – хрупки и беззащитны! И, даже мощь плазмоидов, позволявшая в этом симбиозе невероятную силу управления энергиями самой Земли, не давала возможности управлять энергиями открытого космоса, как дано нам, демиургам. Архонты оказались слишком «материальны» для этого. Путешествовать от планеты к планете они могли, лишь, как и вы, в кораблях.

Я слышу в твоих мыслях вопрос. Вот, ответ на него. Плазмоиды – первые живые одноклеточные существа во Вселенной, созданные самим Творцом. Их нельзя назвать разумными в том понимании, которое вы люди придаёте разуму вообще. Разум их коллективный и каждый из них, в отдельности, не является индивидуумом. Уникальность этих существ состоит в том, что в процессе жизнедеятельности, они вырабатывают первозданную энергию, ту, которой обладал сам их создатель. Но энергию эту никогда не используют. Они не создали цивилизации, как другие разумные во Вселенной. И само существование их остаётся для нас великой неразгаданной тайной Творца.

Мы, демиурги, обнаружили колонию этих удивительных существ на одном из погибших миров. Но прибыли туда слишком поздно, их солнце уже невозможно было спасти. Жизненная сила и энергия протоплазмоидов позволила им еще какое-то время существовать. Но большая часть, увы, погибла. Первые разумные – вечны, но они смертны, хрупки как любая живая клетка. И, как и любая живая клетка, они в состоянии делиться и размножаться. Мы заключили с ними сделку – дали им другой мир. Множество миров, где они продолжат своё неприхотливое существование. Этими мирами для них стали тела архонтов, атлатов и астреев. Одни получили новый дом, другие – великое могущество обладания первородной энергией, позволившее управлять стихиями планет.

Дети мои, которых древний народ Земли – пеласги назвали Титанами, или Первыми людьми, использовали это могущество в полную силу. Это радовало меня. Но настал час, и они обратили свой взор к другим планетам, и мы, демиурги, дали им такую возможность – путешествовать по вселенной сквозь межпространственные Врата.

Они посещали другие обитаемые миры, откуда привозили инопланетные образцы флоры и фауны. Да, архонты много понимали в биоинженерии, создавая новые формы жизни. Благодаря их экспериментам, мир Земли стал настолько разнообразен, что ему нет аналогов. Имея способность тонко чувствовать красоту, они рождали прекрасные произведения искусства, возводили чудесные дворцы и храмы, создавали великолепные природные ландшафты. Я слышу твое замешательство, дитя моё. И чувствую, как рушатся истины и догмы, что были заложены в тебе учителями. Но поверь, всё, что говорю я и есть истина.

София, ты – потомок Титанов. Это был самый главный, и самый бездумный поступок архонтов. В одно из моих отсутствий, в гордыне своей, они уподобились Творцу, и взяли на себя смелость породить расу людей. Но, страшась последствий содеянного, жизнь вашу, как и жизни созданных во множестве экспериментов, они подвергли жёсткому, короткому циклу. Младенцы! Они и не подозревали, что Жизнь существует по правилам Творца. И люди, имея такой малый срок жизни, стали плодиться. Вскоре, архонты потеряли контроль над ними. Дети! Они играли! А наигравшись, бросали свои надоевшие игрушки на произвол Судьбы.

В тот час, когда я вернулся, на каждом материке Земли жили люди. Тысячи племён кочевали. Сталкиваясь, уничтожали друг друга. Смерть, кровожадность, болезни, царили повсеместно. Но самое страшное, что архонты, в глазах смертных людей, превратились в божества. Им поклонялись. Им приносились жертвы, порой – кровавые. Я зрел войны и эпидемии уничтожающие народы. Чёрные клубы дыма, поднимающиеся над селениями и городами, крики и плачь детей погибающих в пожарищах. Многие народы, приняли полудикое состояние и в кровавых ритуалах поедали себе подобных. Это была страшная картина Хаоса. И зрел я её не один. В тот час со мною были братья демиурги, что заботились об астреях и атлатах, в других благословенных мирах.