Kitabı oku: «Троян», sayfa 8

Странные обстоятельства

04 ноября 1969 года. Вашингтон.

Оставалось немного времени до того, как нужно было отправиться в аэропорт. Виктор принял душ и растянулся на диване, в надежде вздремнуть пол часа. Раздался звонок в дверь. «Кто бы это мог быть?» – подумал он, и, нехотя, пошёл открывать.

На пороге, спрятавшись под козырёк от дождя, стоял Николас Рюэфф. Судя по его растерянной улыбке и обескураженному лицу, Натан Бернард понял, что отдохнуть не удастся.

– Что случилось? – тревожно спросил он, пока гость, встряхнув зонт на крыльце, входил в жилище.

Николас поспешил его утешить:

– Не волнуйся. Всё хорошо. Пока ты не улетел в Сан-Франциско, я зашёл, чтобы обсудить тему, не терпящую отлагательства.

– Входи! Я как раз собирался перекусить перед тем, как ехать в аэропорт, – сообщил Натан Бернард.

– Как, ты уже летишь в командировку? – напрягся гость.

– Пока нет. Наоборот, задерживаюсь. Еду встречать Эрику. Она прилетает специально, чтобы составить мне пару на приёме в датском посольстве, – ответил хозяин.

– Вы тоже там будете?! – обрадовался Николас, – Это большая удача!

Пока Натан Бернард, на скорую руку, собирал ужин, Николас, не мешкая, перешёл к делу.

– Сьюзан получила персональное приглашение на приём в датское посольство, а я – нет! Как тебе такой поворот вещей? Вынужден был вызвать Кларис! Как бы мне не хотелось, но, к сожалению, только присутствие законной жены даёт право попасть на это злосчастное мероприятие!.. Не могу же я, в самом деле, позволить этой нидерландской птице порхать в моё отсутствие! До сих пор от негодования не нахожу себе места! Я – продюсер, в конце концов, или не продюсер?! Амстердамская выскочка связана со мной прочными обязательствами по контракту, не говоря о том, что это я, по сути, открыл её миру! – с досадой объявил гость.

Бернард, огорошенный внезапным напором, с ходу не нашёлся как реагировать на слова гостя и промолчал.

– Эти сволочи прислали мне приглашение, указав, что «ожидают меня, вместе с супругой»! Какое непроходимое хамство! –продолжал возмущаться Николас.

– Извини, дружище, но я в таком же точно положении! Получил открытку с такой же формулировкой и тоже вызвал Эрику, чтобы идти вместе с ней. Посольский приём, такого уровня, предполагает визит с супругами, у кого они есть, – аккуратно заметил друг.

– Будто ты не знаешь о моих особенных отношениях с Кларис! Мы с трудом выносим друг друга пять минут! – в отчаянии воскликнул Николас, – Пойми! У меня иные задачи на этом приёме! Бизнес-цели! Мне совершенно некогда будет ухаживать за Кларис, угождать её вечным капризам и недовольствам.

– Увы, «но верная жена, избегнув низменной пучины, всегда слегка раздражена, или уныла без причины», – весело продекларировал Бернард.

– Ну вот! Я так и знал! Тебе смешно, а мне хоть плачь! – насупился Николас, осознавая, что чуть-чуть не проговорился, что, если бы ни его служба в ФБР, он давно бы выбросил из головы и порноактрису и надоевшее продюсирование. Он вовремя прикусил язык. Взял себя в руки, прекратил жаловаться и перешёл к предмету своего визита.

– Видишь ли, мой друг! Кларис ввела меня в весьма затруднительное положение…Ни с того ни с сего, вдруг решила составить мне компанию в рекламном турне по США. Но это ещё не всё! В путешествие она взяла наших детей, няню, кухарку, горничную и собаку!.. Я убеждал её отказаться от этой дурной идеи. Приводил доводы, что нет утомительнее процедуры, чем каждый день расхваливать один и тот же фильм, рассказывая одно и то же! Ничего не помогло! От одной только мысли, что вся эта орава будет крутиться у меня перед глазами с утра до вечера, меня охватывает ужас. Я многое бы отдал, чтобы всё было по-прежнему: Кларис занималась бы детьми, вдали от меня, а я спокойно жил своей жизнью! – на одном дыхании произнёс Николас.

Он снял очки, запотевшие от негодования, протёр стёкла салфеткой, нацепил их, но они снова затуманились. Проделав так несколько раз, он бросил неудачные попытки улучшить восприятие мира и уставился на собеседника не точно сфокусированным взглядом глаз цвета мутной воды.

То ли потому, что Николас выглядел жалким в этой сцене с очками, то ли потому, что попал в, очередной раз, в пикантные отношения между женой и любовницей, Натану Бернарду стало жаль его и он подбодрил приятеля:

– Николас, выше нос! Неужели у тебя, блестящего финансиста и стратега, нет плана «Б», чтобы отвлечь жену от своей персоны?

– Разумеется, есть! – тут же оживился собеседник, – Я здесь как раз за этим!.. Как ты отнесёшься к тому, чтобы Кларис, вместе с детьми провели лето в Сан-Франциско? Сниму им дом, в заливе, рядом с вашим поместьем, вдали от суеты огромного мегаполиса. В их распоряжении будет яхта, автомобиль. Масса интересных мест для посещений, городские и природные парки. Прекрасные пляжи и зоны отдыха – всё это достойно того, чтобы забыть обо всём на свете и, самое главное, обо мне!

«Дружеское» предложение гостя застало хозяина врасплох. Он отчётливо понимал, о чём просит Николас. Поучаствовать в жизни и проведении совместного досуга с Кларис, означало одно – побыть в роли няньки.

Мысли смешались в голове советского разведчика. Нужно было немедленно придумать убедительный довод, чтобы сбросить с «хвоста» Кларис с детьми. Сделать это корректно, вежливо и по уважительной причине.

Натан Бернард изобразил на лице искреннюю радость и, не придумав ничего лучшего, объявил, что они с Эрикой ждут ребёнка и, вероятнее всего, что она будет находиться в дневном стационаре под наблюдением врача.

– Поздравляю! Наконец-то! Грешным делом, многие из нашего окружения уже давно шушукались, в отношении вас, – воскликнул Николас, – – Здоровые, молодые и без детей?! Подозрительно! Уж не шпионы ли? Откровенность за откровенностью – Кларис тоже беременна! Представляешь, как нашим девчонкам будет весело каждый день обсуждать изменения своего состояния! Моя жена уже дважды мать. С удовольствием поделится богатым опытом и станет хорошим наставником для Эрики.

«Этого только не хватало! – подумал Натан Бернар. Понимая, что ситуация зашла в тупик, он пустил в ход самый неубиенный козырь всех жителей Сан-Франциско, когда они хотят избежать непрошенных гостей:

– Я, в общем-то не против взять твоих под свою опеку, но обязан предупредить тебя о некоторых нюансах жизни Западного побережья. Это не то место, где хорошо проводить каникулы. Несмотря на близость к экватору, там хозяйничает арктическое течение и приносит в любое время года промозглый холод и ветер. Летняя температура едва поднимается выше +18 градусов по Цельсии. Солнца почти не заглядывает. При такой погоде, можно с комфортом купаться только в бассейне. Местные, при любой возможности, сбегают в Майами. Твоя семья, привыкшая отдыхать на Лазурном побережье, взревёт в Сан-Франциско через неделю.

Из всего сказанного Николас уловил нужное для себя слово «Майами» и понял, это как раз то, что нужно. Кларис не сможет устоять перед соблазном провести лето в «кокосовом рае» – самом известном в мире городе-курорте. Он поблагодарил друга за хороший совет и, окрылённый блестящей идеей сплавить жену наверняка, свернул визит и, в скором времени, удалился.

Страсти по «Эммануэль»

Майя Бибид родилась в мае 1932 года в Бангкоке в знатной тайской семье. Её отец служил в дипломатической миссии Таиланда в Лондоне. Мать была домохозяйкой. Образование Майя получила европейское.

В 1956 году вышла замуж за немолодого французского дипломата при Юнеско, графа Жан-Луи Алексиса. По роду своей профессии, он занимался оценкой объектов всемирного наследия. По долгу службы часто путешествовал. В первые годы брака Майя часто сопровождала мужа в поездках. Потом ей надоели бесконечные перелёты, переезды, гостиницы и осела в Париже, где находилась штаб-квартира Юнеско.

Жёны дипломатов, как правило, домохозяйки. Их интересы ограничены детьми, мужем, модой. Алексис и Майя были бездетны. Он был на четверть века старше супруги и не только не запрещал жене случайные половые связи, но и всячески поощрял их, считая, что они способствуют большей раскрепощённости в сексе.

В их семье царили свободные нравы: муж месяцами находился в командировках, жена проводила время с другими мужчинами…и не только с ними. Вступала в отношения с коллегами, приятелями, первыми встречными, пробовала лесбийскую любовь.

Изнывая от скуки, она однажды взяла в руки перо и принялась писать дневник о своих романтических приключениях. Когда материала набралось на целую книгу, дала мужу его прочесть.

На удивление Жан-Луи отнёсся к творчеству жены с большим интересом. Но кое-что посоветовал поправить, для придания произведению «перчинки». Майя не возражала.

Муж обратился к знакомому редактору, имеющего в высших кругах репутацию тайного эротомана. Недочёты в тексте были исправлены, текст изменён. Невинный дневник превратился в эротический роман о том, как молодая парижанка Эммануэль, жена французского дипломата, проводит время в Бангкоке.

После редактуры Жан-Луи прочёл роман и не узнал в нём первоначальный вариант. «Порочное чтиво» – заявил он и, вопреки своим фривольным взглядам, запретил отдавать книгу в печать.

В 1962 году у Майи родились близнецы. Мужа сместили с должности и в семье возникли финансовые трудности. Супруги, ломая голову, где бы раздобыть денег, издали роман. Пикантная история, без имени автора, мгновенно стала бестселлером. Это вдохновило Майю на продолжение творческого марафона. Следующие книги она издала под псевдонимом «Эммануэль», открыв тайну авторства своего первого произведения.

Писательское перо, если приносит деньги, действует как наркотик. Тот, кто его испытал, будет искать новые возможности, чтобы насладиться вновь.

Аппетит приходит во время еды. Читательский спрос скоро перестал удовлетворять неугомонную тайку и ей захотелось большего. Однажды она натолкнулась на мысль об экранизации «Эммануэль» и скоро стала буквально грезить о будущем фильме.

***

Научно-технический прогресс в 60-е годы захватил киноиндустрию Запада. Культурная революция, добравшись до традиционного стиля, стала разрушать его изнутри. Положительные образы потускнели, уступив место маргиналам.

Роман «Эммануэль», с главной героиней, балансирующей на грани систем ценностей и социальных групп, попал в самую сердцевину модного тренда. Майя чувствовала это и обивала пороги европейских киностудий. Написала тонны синопсисов, аннотаций и всего того, что обычно требуют режиссёры.

Но всё было тщетно! В лучшем случае, она получала благодарности за усилия, потраченное время и вежливый отказ. В худшем, её вообще не удостаивали ответом.

Путь к звёздам лежит через тернии. Как и любой новый автор, Майя, вступив на шаткую дорогу творчества, не представляла через что ей предстояло пройти. Преграды возникали на каждом шагу, как будто против «Эммануэль» восстал весь свет. Учитывая эротическую направленность книги, рекомендации и отзывы на неё не хотел давать никто, несмотря на хорошие продажи. Даже самые лучшие друзья старались держаться подальше от этой «скользкой» темы.

Серьёзным препятствием к экранизации был запрет эротики во Франции. Президент Жорж Помпиду придерживался консервативных взглядов в искусстве. Его предшественник – Шарль де Голль,⁴⁶тоже не отличался либерализмом, но умел выражать свои взгляды изыскано и современно. Политика Помпиду, из последних сил «державшая оборону» против эротики, всё больше выглядела как догма и вызывала недоумение.

Нужно было совсем немного времени, чтобы обнажённая красота человеческого тела ворвалась во французское кино и завоевала сердца зрителей. Но Майя не желала ждать, когда Европа проснётся и отправилась за новыми возможностями в США, – страну, которая славилась свободой и подлинной демократией.

Но всё оказалось не таким радужным и в свободолюбивой Америке. «Властитель грёз» – Голливуд наотрез отказался «работать» с неизвестным автором.

«Эммануэль» пришлось переиздавать в США. Вкладываться в рекламные акции. Организовывать распродажи.

***

05 ноября 1969 года. Вашингтон.

– Майя! Ты сведёшь меня с ума! Рассуждаешь так, как будто у тебя уже подписан контракт с Голливудом! – воскликнул возмущённый Жан-Луи, собираясь на приём в датское посольство, – Что значит, что ты «лично провела кастинг, перебирая звёзд мирового кинематографа, и не нашла подходящей кандидатуры на роль «Эммануэль»? Это, в конце концов, смешно!.. Какие актёры, какой кастинг?.. Я просил тебя купить мне новую рубашку, чтобы пойти в ней! Где она?..

– Прости, дорогой! Твоя рубашка вылетела у меня из головы! Может, наденешь вот эту? – прощебетала Майя и бросилась одевать мужа, – Понимаешь, Луи, в роли Эммануэль я вижу молодую актрису. Немного наивную, но, непременно, страстную и, возможно, порочную. Всех, кого я видела на кастингах, донельзя «заезженные», измотанные и дряблые, как будто списанные кобылы…

Жан-Луи был готов к выходу. В ожидании, когда жена будет готова к выходу, он уселся в кресло и принялся наблюдать, как она делает себе макияж. Майя, между тем, продолжала развивать свою излюбленную кинематографическую тему:

– Дорогой! Голливуд, ты знаешь, не имеет дел с авторами напрямую. Только через своих агентов…они берут за свою работу не больше десяти процентов авторского гонорара.

– О каком гонораре ты говоришь, если у тебя нет контракта! – жестко ответил несчастный Луи, догадываясь куда клонит жена.

– Согласна! Пока нет! Но есть выход! Литературный агент согласился работать за наличные! – поделилась ценной информацией Майя.

– Денег на аферу под названием «Эммануэль» я больше не дам! – рявкнул муж, посмотрел на часы и стал торопить жену. Но заметил, что у неё на глазах блеснули слёзы.

«Сейчас она расплачется, у неё «поплывёт» косметика, и мы точно опоздаем!» – с ужасом подумал Луи и немедленно изменил тон.

– Моя девочка! Дело даже не в деньгах! Хотя и в них тоже…Неужели ты думаешь, что какому-то литературному посреднику интересен новый, мало кому известный автор? За скромный гонорар, он будет скромно работать, а на большое вознаграждение не пойду я. Отсюда следует, что маленькие деньги в киношном деле – попросту выброшенные. Для кино твоя «Эммануэль» – это «чёрный ящик». Но, смею тебя уверить, что это только «пока». Жди своего часа, детка, – ласково произнёс Жан-Луи, и, увидев, покрасневший носик жены, примирительным тоном продолжил, –

– Приём в посольстве – это грандиозная площадка для неформального общения, встреч, установления контактов. Здесь будут не только государственные деятели, бизнесмены и журналисты, но и представители богемы – актёры, режиссёры, художники. Может быть, это шанс?.. Молю тебя, Майя, собирайся быстрее!..

На грани провала

05 ноября 1969 года. Вашингтон. Посольство Королевства Дании.

Торжественный приём типа «коктейль» по протоколу начинался в 18 -00 и должен был продолжаться до 20.00. Традиционно гости могли приходить и покидать мероприятие в любой час указанного отрезка времени – никто никого не держал.

Натан Бернард и Эрика Стюард вошли в здание посольства Королевства Дании в 18.15. В фойе, возле статуи Русалочке, их встретили Николас и Кларис.

Широкая лестница, ведущая из просторного холла на второй этаж, завершалась рекреацией, где посол и военный атташе встречали приглашённых. Принимали поздравления, обменивались любезностями. После этой обязательной процедуры, гости направлялись в зал приёмов.

Эрика и Кларис прошли в туалетную комнату. Натан Бернард и Николас Рюэфф, в ожидании дам, заняли место с противоположной стороны у стены, откуда можно было свободно наблюдать за происходящим, не затрудняя движение визитёров.

Приём – это коллективное мероприятие дипломатической службы страны, но трудно не согласиться, что соло в этой партии, безоговорочно, принадлежит послу. Адский труд пропустить через себя за вечер тысячу с лишним человек, не оставляя без внимания никого. Изменить тему приветствия для каждого гостя так, чтобы она вязалась с их титулами, должностями и деятельностью.

Посетитель должен был почувствовать, насколько именно его персона важна, интересна и первостепенна по значимости. Расслабление во время приёма для посла невозможно. Его должность обязывает иметь прекрасную память, сосредоточенность, ясность мышления и хорошее самочувствие.

Казалось, он сиял от удовольствия видеть собравшихся! Уместно и тонко шутил. Как будто ему доставляло истинное удовольствие беспрестанно раскланиваться и улыбаться, в то время как остальные ели, пили, общались.

– Где же твоя подопечная? – спросил Натан Бернард, обратившись к Николасу.

– Сьюзан Кристель уже поднялась наверх. В составе нидерландской делегации. Представь себе! Она умудрилась получить мандат официального лица, представляющего кинематографические интересы стран Скандинавии, – с досадой ответил Николас, – Должен заметить, что в последнее время, с ней происходят вещи, из ряда вон выходящие…

– В смысле? – не понял Бернард.

– Обстоятельства будто специально складываются таким образом, как будто принуждают меня дистанцироваться от неё, – задумчиво продолжил рассуждения Николас, – начало было положено раздельным приглашением на приём. Затем возникла острая необходимость в приезде Кларис. Теперь Нидерланды вспомнили о своей соотечественнице и активно занялись её продвижением. Такое чувство, что всё происходящее – чья-то тонкая игра.

– Если это так, то возникает вопрос. Даже два. Чья игра? И какую цель преследует? – включился Натан Бернард, – По-моему, дружище, тебе не стоит сейчас особенно напрягаться. Наоборот. Нужно подождать. Овёс за лошадью не ходит. В случае, если Сьюзан найдёт себе другого инвестора, то нужно благодарить небеса, что оставили тебя в покое и не в особом накладе. Кларис тебе в помощь!

Николас подбодрился и принялся оживлённо развивать эту свежую мысль. Но Натан Бернард уже не слушал собеседника. Его внимание было приковано к группе официальных лиц из СССР, подошедшей для приветствия к послу. Среди них он заметил своего старого знакомого. Им был сокурсник по МГИМО. «Может показалось?» – в начале подумал Виктор. Увы! Хозяин приёма представил военному атташе Олега Гордиевского, советника посольства СССР в Лондоне.

Невысокий, коренастый, в очках тридцатипятилетний Гордиевский мало изменился с тех пор, если не считать его преждевременную седину. Перед тем как войти в зал приёмов, он остановился на открытой площадке второго этажа, с которой, фойе просматривались, как на ладони.

Его бесцветные, как лёд, глаза сосредоточенно сканировали лица и фигуры людей, будто искали кого-то. Чтобы остаться незамеченным, Виктор сделал шаг назад, укрывшись в тени Николаса, и оказался вне поля зрения. Сверлящий взгляд проскользнул мимо.

Не обнаружив ничего примечательного, советник посольства СССР в Лондоне направился в зал приёмов.

– На кого ты так засмотрелся, дружище? – с обидой произнёс Николас, заметив, что собеседник не слушает его.

– На Эрику. Мне кажется, она потеряла серёжку. Извини, но я должен срочно идти к ней, – торопливо произнёс Натан Бернард и поспешил к жене.

Тася в растерянности стояла около статуи Русалочке и, глядя в пол, теребила мочку уха. На языке жестов, понятном только агентам Фоксу и Ренарде, это означало крайнюю степень опасности.

Виктор подошёл к Тасе и поцеловал её. Она бешено прошептала ему на ухо:

– Гордиевский! Я только что едва не столкнулась с ним нос к носу.

– Нужно срочно уходить! – ответил Виктор, – Отправляйся назад в туалет, побудь там минут пять, пока я распрощаюсь со всеми. Буду ждать тебя на выходе. Всё! Иди!

Он вернулся к Николасу, к которому уже присоединилась Кларис и сообщил, что у Эрики начались «желудочные колики» и, по этой причине, они не могут присутствовать на приёме.

– Жаль, очень жаль! – с сожалением воскликнул Николас.

– Ничего не поделаешь. Мы возвращаемся домой. Вам незачем больше терять время из-за нас. Желаю приятного вечера, друзья, до свидания! – произнёс Бернард и отправился к телефонному автомату, чтобы вызвать такси.

***

«…Есть три вещи, которые нельзя предугадать: любовь, предательство и смерть».⁴⁷

Враг несёт вред. Это ясно, как день и не требует доказательств. Получить худшее от врага – это норма.

Предательство имеет другую природу. Подлую, как нож в спину. Потому что исходит оно от родных, любимых, друзей, знакомых. Чтобы максимально оградить от него разведчиков-нелегалов, строгие инструкции Центра обязывали их избегать любых контактов с соотечественниками.

В целях безопасности рабочие имена бойцов невидимого фронта знали только их кураторы в Центре. В случае, если бы встреча с Гордиевским состоялась, американские имена Звонцовых, считались бы засвеченным. Фокс и Ренарда оказались бы в зоне повышенного риска (на случай, окажись Гордиевский предателем), что являлось недопустимым и были бы немедленно отозваны в Москву.

И лишь по прошествии многих месяцев, возможно и лет, которые должны были сыграть роль «чистки», их перебросили бы в другие страны, где вероятность встречи с людьми, с которыми они познакомились во время первого внедрения, была бы сведена к нулю. Звонцовым предстояло бы начинать с начала свой зарубежный путь, под другими псевдонимами, с иными биографиями. Или оставаться дома на «тыловой» работе.