В темном-темном лесу…

– Волшебная?

– Не смейся, я говорю серьезно. Да, волшебная. Быть может, ты дашь мне свой номер телефона? Я бы с удовольствием тебе позвонил.

– Я могу дать тебе номер, но звонить на него смысла нет. Он все время будет или выключен или вне зоны действия сети.

– Почему?

– Там, куда я завтра уеду, проблемы с мобильной связью.

– То есть связаться с тобой невозможно?

– Вроде того. Не обижайся, но встретиться в следующий раз мы можем только случайно. Как сегодня.

– Случайности никогда не бывают случайными, – серьезно сказал Дима. – Если кто-то всезнающий снова сведет нас вместе, значит, в этом есть глубокий важный смысл.

Домой я вернулась довольная и очень уставшая. Бессонная ночь на Русалочьем озере, активный трудовой день и не менее активная прогулка все-таки дали о себе знать. Поэтому, переходя из одной реальности в другую, я думала только о том, как быстрее забраться под одеяло.

Однако, войдя в избу и увидев встревоженные глаза Пафнутия, поняла, что свидание с кроватью откладывается.

– Вовремя ты пришла, – нервно заметил мой помощник. – Я уж хотел гонца за тобой посылать.

– Что-то случилось?

– От Глафиры поступил сигнал о помощи. На северо-восточной границе прорыв.

Твою ж мать.

– Кто?

– Нежить, – кот вздрогнул. – Полчища.

***

В северо-восточном лесу я была уже через несколько секунд. Прямо в горнице открыла портал и, не тратя время на переодевание, шагнула в его сверкающий омут.

На Глашиной территории действительно творился ад. На мгновение меня оглушил трубный рев и топот тысяч ног. Еще секунда понадобилась для того, чтобы оценить обстановку и сообразить, что нежить так орать и шлепать пятками не может.

Пафнутий снова все перепутал – на эту сторону границы напали вовсе не ожившие мертвецы, а чудовища, причем, судя по их зеленой коже и шипастым головам – иномирные. А это гораздо хуже простого нашествия зомби.

Темное ночное небо ежесекундно прорезали вспышки заклинаний, ими шумную воинственную толпу щедро забрасывали целых три чародейки – Глафира, Настасья и Аграфена. Видать, дела у девчонок были совсем плохи, раз они вызвали на помощь еще и меня.

Быстрый пасс рукой, и я оказалась рядом с ними, одновременно выстраивая защитный купол, чтобы дать волшебницам минуту передышки.

– Лика! – воскликнула Глаша. – Слава небесам!

– Что произошло? – быстро спросила я.

– Черные источники, целых две штуки! Один я ликвидировала, второй не успела. Пока возилась с первым, в нем открылся портал, и из него полезла эта погань. Она голодная и жутко злая. Я накрыла лес защитной сферой, дабы эти красавцы не смогли подобраться к окрестным деревням, но они так сильны и настойчивы, что я одна против них долго бы не выстояла.

– Мы не можем пробиться сквозь эту толпу, чтобы проникнуть к источнику и закрыть портал, – добавила Настасья. – Три часа уже бьемся, кучу чудовищ развеяли, а они все лезут и лезут. Помогай, Афанасьевна, свежие силы позарез нужны.

Пока они говорили, я внимательно рассматривала тварей – теперь они облепили наш купол и методично пытались его разрушить.

– Что у этих ребят есть кроме когтей и шипов? – спросила у девочек.

– Неуемный аппетит, – усмехнулась Аграфена. – И желание крушить все, что попадается на пути. Если же тебя интересует, есть ли у них магия, то – нет, они ее не имеют. Берут только крепкой шкурой и количеством.

Я сделала пасс и швырнула в сторону двоих ближайших пришельцев боевое заклинание. Чудовища вспыхнули и растворились в воздухе. А через пару секунд появились где-то в последних рядах – я совершенно ясно увидела, как в воздухе мелькнула зеленая искра, и на место погибших монстров встали другие.

Бросила взгляд на хранительниц. Они стояли с теми же усталыми лицами и, похоже, ничего странного не замечали.

Или не могли заметить.

Внутри неприятно зашевелилось нехорошее предчувствие, а в памяти всплыла картина из относительно недавнего прошлого.

…Девятнадцатилетний Мечеслав, злой и мокрый от пота, сражается с толпой темнокожих рогатых существ. В ход идет и магия, и меч, и кулаки, однако противников меньше не становится – на смену убитым тут же приходят другие.

Мы с Касьяном стоим на балконе и наблюдаем за боем – я с тревогой, муж – с удовлетворением.

– Они его не поранят?

– Нет, сладкая. Это всего лишь тренировочная материальная иллюзия.

– Этих тварей бесконечное число! Как же Слава сможет их победить?

– Ему не нужно их побеждать. Цель такого боя – выяснить, сколько времени Мечеслав способен продержаться в битве. И знаешь, его успехи меня очень радуют…

Иллюзия. Ну конечно.

Очередной привет от дорогого супруга? Наверняка. У черного источника, скорее всего, никакого портала нет, зато там лежит артефакт, который и создает этих зеленых шипастиков. А еще сидит тот, кто принес этот самый артефакт в лес.

– Девочки, стойте здесь, – сказала хранительницам. – А я попробую добраться до источника.

– Лика, не надо, – Глафира испуганно схватила меня за локоть. – Нужно придумать что-нибудь еще. Эти чудища очень опасны! А ну как они тебя разорвут?

– Не разорвут, – криво усмехнулась я, осторожно освобождаясь из ее захвата. – У меня перед ними есть некоторое преимущество.

Щелкнула пальцами, и орущую толпу прорезал длинный светящийся коридор. Монстры тут же принялись скрести когтями его серебристые стены, однако толку от их потуг не было ни на грош.

– Я быстро, девочки. Шипастиков больше не бейте, лучше поддерживайте защитный купол.

Через коридор пролетела за десять минут. Потом еще столько же потратила на ликвидацию черного источника и поиски артефакта иллюзии. Искомый камень, гладкий и неожиданно светящийся бирюзой, обнаружился в прямо в траве. Стоило взять его в руки, как он слабо мигнул и погас, превратившись в обычный кусок породы.

Теперь осталось найти посла доброй воли.

– Ну и где ты прячешься? – устало спросила я, обернувшись к виднеющимся в темноте елкам. – Выходи по-хорошему.

– Вот он я, матушка.

С ветки одного из деревьев неслышно слетела большая птица. В полете она ловко перекинулась через голову, и на землю вместо нее мягко опустилась человеческая фигура.

– Вран, ты что ли?

– Я, Гликерия Афанасьевна.

Фигура вышла на свет моего магического коридора и оказалась невысоким худощавым мужчиной с бронзовой кожей и черными, как смоль, волосами.

– Как все это понимать? – беззлобно поинтересовалась я, кивнув сначала на деактивированный артефакт, а потом на то место, где минуту назад стояли полчища монстров.

– Касьян Трипетович кланяться велел, – почтительно склонил голову давний слуга нашего семейства. – А еще спросить, когда ты, матушка, обратно домой воротишься? Хозяину с тобой потолковать нужно.

О! Знать Марьюшкин леший передал-таки супружнику мой ответ на его послание.

– А отчего же вы с Касьяном Трипетовичем вместо того, чтобы задать свои вопросы мне напрямую, устроили такой балаган? Слабых женщин побеспокоили, среди ночи разбудили, волноваться, опять же, заставили.

– Это они-то слабые? – вытаращил глаза Вран. – Твои хранительницы, матушка, так иллюзии магией поливали, что, я уж думал, и мне самому достанется.

Достанется, не сомневайся. Узнает Глафира на кого она с подругами столько сил потратила, жаркое из тебя приготовит.

– А обратиться лично к тебе, Гликерия Афанасьевна, у меня не было никакой возможности. Я ж нечисть, а на твои границы от нечисти чары наложены.

– На этом лесу висят точно такие же чары, – заметила ему.

– Такие да не такие, – возразил Вран. – Эти в разы слабее будут. Простых анчуток они действительно на расстоянии держат, а мне их взломать – раз плюнуть. У тебя же защита, что стена каменная, не взять ее никак. Пришлось в обход идти. А к яге твоей я за помощью обращаться побоялся.

Стукнуть его, что ли? Побоялся он, врун крылатый. Впрочем, по собственному почину Вран Воронович такую свистопляску бы не устроил, оборотень он хитрый, но тихий. Тут затейник другой.

– Хорошо, – кивнула я. – Залететь на территорию моего леса ты не смог. Но ведь это и не обязательно. У твоего господина в мою избу есть прямой доступ. Отчего же он им не воспользовался?

В глазах мужчины мелькнул испуг.

– Что ты, матушка! Как можно? По чину ли это Касьяну Трипетовичу?

– А почему бы и нет? – начала заводиться я. – Он хочет поговорить? Я не против. Пусть сам ко мне придет и выскажет все, что желает. Для родной жены можно разок задницу от кресла оторвать. Так ему и передай.

– Передам, – со вздохом кивнул Вран. – Ох и рассердится же господин…

– Это его дело.

– …даже больше, чем сегодня, когда он узнал, матушка, что ты, мужняя жена, с чужим мужчиной вино пила и за руку держалась.

Нарастающее раздражение превратилось в откровенную злость.

– Вот значит как, – нарочито спокойно сказала я. – Давно ли, Вран, у твоего господина память отшибло? Забыл, как сам в отсутствие жены куролесить изволил? Только я в лес переехала, как он дворец девками забил! Что ты на меня таращишься, Воронович? Мне о всех его похождениях в подробностях докладывали. И о княжне краденой, и о ведьмах заморских, и о многом другом. Знаешь, Вран, что-то мне подсказывает – со всеми этими женщинами Касьян, женатый мужчина, вел себя гораздо свободнее, нежели я с Дмитрием.

Теперь собеседник смотрел на меня едва ли не с ужасом.

– Что ты матушка, что ты! – воскликнул он. – Неправда все это. Не изменял тебе господин, даже не думал!

– Было бы странно, если б ты сказал мне что-нибудь другое, – хмыкнула я. – Ладно, хватит лясы точить. Касьяну передай, что в Навь я не вернусь. Если он хочет поговорить, опять же, пусть приходит ко мне сам. Заодно и развод наш обсудим. Кстати. Коль еще раз вы с Трипетовичем на подведомственных мне землях свистопляску устроите, общаться будем по-другому. Ты меня услышал?

– Услышал, матушка.

– Вот и хорошо. Бывай, Вран.

Глава 4

– Помнишь, Афанасьевна, было у тебя на днях предчувствие, будто ты в скором времени в стольный город соберешься?

– Ну?

– Так вот, время это, кажись, пришло.

Вздохнула и сделала глоток кофе.

После беседы с Вороновичем домой я вернулась настолько уставшая, что, сбросив на пол платье и туфли, рухнула на кровать и мгновенно заснула. В себя пришла ближе к десяти часам утра, а потом до вечера почти с наслаждением занималась обычными делами.

Поэтому сегодня, на следующий день, чувствовала себя легко и хорошо.

– Что опять случилось?

– Ничего страшного, – поспешил ответить Пафнутий. – Иван Никифорович, княжеский колдун, письмецо через нашего гуся передал. Пишет, что на одного из молодых барчуков хворь напала. Вроде как проклял кто-то парня, да так сильно, что он облик человечий потерял.

– Шерстью оброс да рога отрастил?

– Нет, внешность у него, вроде, не изменилась. Он только воет по-звериному, бегает на четвереньках и ходит под себя.

Ого! Видать, сильно юноша кому-то насолил.

– А что, Никифорович сам справиться не способен?

– Кто его знает, может, и способен. Пишет: посоветоваться надо. Он хотел его к тебе в лес привезти, да родные не позволили. Стыдно им и страшно – вдруг кто знакомый парня в таком непотребном состоянии заприметит? Обещали щедро заплатить, если целительница сама к ним в палаты придет.

– Можно подумать, мне нужны их деньги.

– Копейка лишней никогда не будет, – наставительно сказал Пафнутий. – Заодно к аптекарю зайдешь, травок кое-каких купишь.

– Ты опять в моем огороде гориславку с заморским сорняком перепутал?

– Да ладно тебе, Афанасьевна, – смутился кот. – Я ж не нарочно. Правда. Уж больно они похожи и пахнут почти одинаково.

– И что же, ты ее всю изничтожил?

– Ну… почти.

Ясно.

– Вот и шел бы к аптекарю сам. Человеческим обликом я тебя обеспечу.

– Ну, Лика! Сходи, будь ласка. А я за зеркалами твоими присмотрю. Лесавок, опять же, развлеку, путников, если вдруг явятся, встречу.

– Черт с тобой, – махнула я рукой. – Корзинку мне собери. Пойду с Иваном Никифоровичем общаться.

На самом деле, перспектива прогуляться по стольному граду была не так уж и плоха. С земным мегаполисом сей город, конечно, не сравнится, однако есть в нем и прелесть, и чудесная атмосфера, которая мне очень по душе.

Так уж вышло, что наше Великое княжество имеет очень интересное географическое расположение. Находится оно в крайней западной точке континента и от остальных царств-государств отделяет его узкий горный перешеек. Из-за этого на карте княжество выглядит, как сжатый кулак с отставленным большим пальцем.

Политическое устройство нашей страны тоже напоминает кулак – в южной части находится Центральный удел со стольным градом Одрином и резиденцией правителя – великого князя, а от него, словно персты одной ладони, отходят малые уделы, которыми управляют князья-наместники.

Самое же интересное в нашем государстве то, что граничит оно, как минимум, с семью параллельными реальностями. С древности повелось, что охраняют эти границы магически одаренные женщины, а помогают им в этом все живущие окрест духи и сущности.

С течением времени обязанности хранительниц претерпели массу изменений: перечень их стал больше, а степень ответственности выше. Кроме соблюдения спокойствия на границе, каждая привратница-яга должна откликаться на просьбы местного магического сообщества, которое, к слову, развито в нашем Великом княжестве очень неплохо.

Сфера моего влияния – южное княжество и южная же магическая граница, потому в приятелях у меня имеются не только сельские колдуны, но и столичные. Дружим мы крепко, а друзьям, как известно, нужно помогать.

Топать до Одрина пешком не хотелось, поэтому я перенеслась к его крепостным стенам порталом. Дабы не привлекать к себе лишнего внимания, накинула перед отправкой личину, а потому городские ворота перешагнула в образе кругленькой благообразной старушки.

До дома княжеского колдуна шла неторопливо, наслаждаясь погодой и столичной суетой. Живу-то я относительно уединенно, а городской шум очень и очень люблю. Крики торговцев, скрип повозок, топот лошадиных копыт и возгласы местных сплетников сливаются для меня в одну веселую многоголосую песню, слушать которую – чистое удовольствие. По улицам княжеской столицы бродить тоже очень приятно – дороги ее вымощены ровными камнями, дома чисты и нарядны, палисадники душисты и ухожены.

Когда до высокого каменного забора, скрывавшего нужное мне жилище, оставалось несколько минут ходьбы, я отправила Ивану Никифоровичу ментальный сигнал, чтоб потайную калитку открыть приказал, а еще лучше, вышел мне навстречу сам.

Последнее предложение чародею понравилось больше – стоило мне приблизиться к его дому, как оказалось, что вдоль ограды уже маячит знакомая долговязая фигура, укрытая пологом невидимости.

Это и понятно – дело-то у нас деликатное, а княжеский маг – фигура очень заметная. Одна его внешность чего стоит: высокий, жилистый, с длинной седой бородой, крупным носом и цепкими серыми глазами. Как нарядится в свою форменную мантию – вылитый звездочет из древних историй.

Я с невозмутимым лицом прошла вдоль забора, а потом ловко скользнула под магический полог.

– Здоров будь, Иван Никифорович.

– И тебе здравствовать, Гликерия Афанасьевна, – улыбнулся старик. – Спасибо, что откликнулась на мой зов.

– Было б за что. Рассказывай, что стряслось?

– Может, прежде в гости зайдешь? Чайку выпьем, варенья свежего попробуем? Негоже на пороге дела обсуждать.

– Не серчай, Иван Никифорович, а только рассиживаться мне у тебя некогда, – покачала я головой. – Сам понимаешь, забот и хлопот мало никогда не бывает.

– Понимаю, – кивнул головой волшебник. – Тогда пошли потихоньку к дому нашего захворавшего, а я тебе по дороге все и расскажу.

– Так будет лучше всего.

Не снимая полога, мы пошли вперед вдоль городских построек. Вел меня Иван Никифорович в самый богатый район Одрина, туда, где располагались столичные дома знатных вельмож.

– Случилось у нас вот что, – начал рассказывать старый чародей. – Проклятый – сынок второго княжеского советника. Парень он, в целом, неплохой, умом, вроде бы, не обижен, однако избалован донельзя, сызмальства привык, что все его капризы тот час же исполняются. Один он у отца с матерью, залюбили они его – страсть. Детина он теперь взрослый, а своевольный и озорной. То в карты в пух и прах проиграется, то забавы ради в окно к какой-нибудь девице средь бела дня влезет, то дебош в трактире устроит. А тут на днях перебрал с дружками хмельного вина, да и пошел приключения на свою голову искать.

– Я так понимаю, приключение он себе нашел.

– Нашел, – кивнул Иван Никифорович. – Тут неподалеку, на углу у рыночной площади, есть кондитерская лавка. Хорошая лавка, пирожные там бесподобные, а пироги с капустой и вовсе объедение. Прислуживает в этой лавке девица, круглая сиротка. Полы моет, товар по полкам раскладывает, заказы по адресам разносит. Никого у нее нет, только бабка престарелая.

– Я угадаю, – со вздохом сказала чародею. – Эта девушка попалась золотому мальчику на пути, и он над нею надругался. Верно?

– Верно, – грустно кивнул маг.

– Один или с приятелями?

– Один. Бабка этой бедняжки пришла к его отцу жаловаться, а тот ее со двора прогнал. А на следующий день сын его на четвереньки встал и волком завыл.

Что ж, по делу и награда.

– Со старухой вельможа еще раз разговаривал?

– Нет, – качал головой Иван Никифорович. – Он, Гликерия Афанасьевна, про нее и не вспомнил. Были у его сына другие недоброжелатели, которые тоже могли проклятие наслать – проказы барчука многим поперек горла стояли. Это только я знаю, что заклятие бабка изнасилованной служанки наложила. Разум у парня прежний остался, и воспоминания оказались очень яркими. Сложить один и один было не сложно. И знаешь, матушка, кроме нас с тобой об этом никто не знает. И не узнает никогда.

Правильно, иначе этот второй советник и старуху, и внучку ее со свету сживет, а ведь они в данном деле сторона как раз пострадавшая. К тому же, колдунья вряд ли сумеет снять свое проклятие. Наверняка она накладывала его в сердцах, а значит, действовала в полную силу.

– Чары такие мощные, что ты их не можешь рассеять?

– В принципе, могу, – ответил колдун. – Но, во-первых, не вижу необходимости делать это так скоро. Пусть великовозрастный оболтус осознает, что за свои поступки нужно платить. Во-вторых, дело надо обстряпать так, чтобы и овцы были целы, и волки сыты. Сиротку поруганную очень жаль, хочется, чтобы эта грязная история закончилась справедливо. И барчука в таком состоянии оставлять нельзя, чай, не дурачок деревенский, а наследник влиятельного рода, который, не последнюю роль при княжеском дворе играет. Так что парня нужно не только в человеческий облик привести, но и с сознанием поиграть, чтобы жертве его худо не стало, когда к нему способность говорить вернется. А я, Гликерия Афанасьевна, в тонкие материи вторгаться боюсь, чтоб ненароком не навредить. Да и с родителями воспитательную работу требуется провести. Им, конечно, неоднократно говорили, что сыну их требуется мозги хорошенько вправить, да толку от этого не было никакого.

– Не переживай, Иван Никифорович, – улыбнулась я. – Что-нибудь придумаем.

Дом, в котором обитала семья второго княжеского советника, оказался одним из самых больших и роскошных особняков города. Мы обошли его кругом, и возле задних ворот Никифорович снял с нас магический полог. Сразу после этого в воротах отворилась небольшая калитка, и через нее мы попали на задний двор. Там уже стоял невысокий серьезный мужчина, который почтительно поклонился и проводил нас в сам дом.

Стоило переступить порог, как навстречу поспешили хозяева – вельможа и его жена. Знакома с ними я не была, хотя в городе видела неоднократно – во время праздничных народных гуляний они всегда находились по левую руку от великого князя. Сейчас супруги выглядели куда печальнее, чем в те веселые дни – у каждого из них явно прибавилось морщин и седых волос.

– Прошу любить и жаловать – Гликерия Афанасьевна, – представил меня княжеский маг.

В затравленных взглядах измученных родителей появилась надежда.

– Золотом вас с ног до головы осыплем, – тихо сказала мать непутевого барчука. – Звезду с неба достанем, любое желание выполним. Только помогите. Ради всего святого, помогите.

В ее голосе и во всем уставшем облике просматривалась такая боль, что мне стало очень жаль эту женщину.

– Отведите меня к вашему сыну, – попросила я.

Советник кивнул давешнему слуге, и нас повели через многочисленные комнаты и переходы куда-то в глубину дома. Спустя несколько минут мы вошли в большую богато обставленную комнату, посреди которой находилось странное сооружение из перин, подушек и одеял, очень напоминающее гнездо.

– Данилушка, сынок, выгляни на минутку, – негромко позвал отец. – К тебе пришли гости.

Гнездо зашевелилось, и из него показалась лохматая рыжеволосая голова с веснушчатым лицом и большими карими глазами, в которых плескалась та же боль и усталость, что и у советниковой супруги. Пару секунд парень внимательно нас рассматривал, а потом вдруг поднял нос к потолку и громко протяжно завыл. Его мать коротко всхлипнула.

Что ж, Иван Никифорович прав. Данилушка действительно «отбывает наказание» за свой мерзкий поступок. Заклятие на него наложили с душой, но снять его не так уж сложно. Впрочем, тут ведь главным является воспитательный момент.

Я подошла к парню ближе, присела перед на корточки. Он тут же выбрался из своего логова, по-собачьи улегся у моих ног.

– Ты ведь понимаешь, что натворил, верно? – тихо спросила я у него.

Проклятый горестно вздохнул.

– Хочешь снова стать нормальным человеком?

Его ресницы захлопали, как крылья маленькой птахи.

– Тем, кем был прежде, ты уже не будешь, – строго сказала я. – Да и вину свою придется искупить. Понял?

Парень кивнул головой и потерся щекой о мое колено. Я тихо прочла заклинание, осторожно дунула на копну его спутанных кудрей, а потом встала во весь рост повернулась к затаившим дыхание родителям.

– Сын ваш совершил ужасный поступок, – серьезно сказала им. – Он силой обесчестил беззащитную девушку. Та девушка была не простой – на ней стояла родовая охранная метка, которая накладывает сильнейшее проклятие на того, кто осмелится нарушить ее чистоту, не вступив при этом с нею в брак.

Советник с женой побледнели.

– К нам недавно приходила пожилая женщина, – пробормотал вельможа. – Она говорила, что Данила обидел ее внучку.

– Видимо, старушка хотела вас предупредить, – с грустным видом подыграл мне княжеский маг. – Надеюсь, вы внимательно ее выслушали?

Цвет лица хозяина дома начал отливать синевой.

– Я прогнал ее вон, – глухо произнес он.

– Вам необходимо отыскать несчастную девушку, – строго сказала я. – И уговорить ее выйти за вашего сына замуж. Как только совершится брачный ритуал, проклятие падет, и Данила снова станет прежним.

И даже немного лучше. По крайней мере, спиртное он пить больше не будет никогда, да и к девушкам станет относиться гораздо уважительнее.

– Мы ее найдем, – решительно кивнула советникова жена. – Этим же вечером сватов зашлем.

– Хорошо, – кивнула я. – Но помните об одном – в вашем доме молодая невестка не должна чувствовать никакого стеснения. Если она вдруг ощутит себя чем-то обиженной, ваш сын снова встанет на четвереньки и завоет, как лесной зверь.

– Когда все закончится, я бы посоветовал вам определить Данилу в княжескую дружину, – вставил Иван Никифорович. – С воеводой я поговорю. Думаю, он не откажет.

Из дома второго советника мы вышли в приподнятом настроении и с тяжелыми кошелями, под завязку набитыми золотыми монетами. Плату за «лечение» я взяла сравнительно небольшую, и то лишь для того, чтобы не вызывать лишних подозрений. Пафнутий наверняка начнет ворчать, что свой труд я ценю очень дешево.

– Устроит тебя такое положение дел, Иван Никифорович? – поинтересовалась у мага, когда мы удалились от особняка на более-менее приличное расстояние.

– Вполне, – кивнул он. – Спасибо, Гликерия.

– Пожалуйста. Обращайся, если что.

На ближайшем повороте мы расстались. Чародей пошел к себе, а я отправилась в поход по аптекам. Перед тем, как идти в город, я забыла проверить, что еще, кроме злосчастной гориславки, выполол в огороде мой кот, и теперь меня терзали серьезные подозрения, что одной травкой потери не обошлись. Дабы не бегать в Одрин дважды, я обошла десяток лекарственных лавок и накупила целую корзинку трав и порошков, которые в перспективе можно использовать при изготовлении волшебных зелий.

Затем (раз уж я все равно в городе) прогулялась по торговым рядам и приобрела для себя любимой две нитки очаровательных бус и белоснежную сорочку. Хотела заглянуть в гости к сыну, но в последний момент передумала – зачем отвлекать воеводу от дел?

Когда покупки были сделаны, я отправилась домой. Сгорбившись под тяжестью своей корзины, вышла из городских ворот и медленно побрела по проселочной дороге к ближайшему перелеску, чтобы открыть портал и перенестись прямо к избе.

Сегодняшний день определенно прошел не зря. Надеюсь, шебутной Данилка сделает выводы из случившейся с ним истории. А по поводу дружины Никифорович здорово придумал. Слава «золотых» мальчиков страсть как не любит, поэтому дурь из него выбьет быстро и с удовольствием.

О! А небо-то уже вот-вот заалеет. Долго же я в городе пробыла! Надо бы прибавить шаг.

Только подумала, как моя нога попала в дорожную выбоину, а сама я едва не грохнулась на дорогу. Но от падения меня спасли чьи-то сильные руки – вовремя подхватили под локоть и помогли удержаться на месте. Слева тут же раздался нежный девичий голосок:

– Ты не ушиблась, бабушка?

Я повернула голову и улыбнулась – надо мной склонилась тоненькая, очень миловидная девушка.

– Спасибо, милая, – ответила ей, – твоими стараниями ушибиться я не успела.

– Корзинка твоя, наверное, очень тяжела, – заметила девушка. – Позволь, бабушка, помочь тебе ее донести.

– А сдюжишь, красавица? – усмехнулась я. – Ты ж худенькая, как воробышек.

– Сдюжу, – засмеялась незнакомка, забирая мою ношу. – Это только кажется, что меня ветром может унести. На самом деле я и не такую тяжесть перенесу.

Она легко перекинула мои покупки из руки на руку и наравне со мной зашагала по дороге.

А девка-то хороша! Кожа нежная, как яблочко, губки алые, волосы светлые в толстую косу заплетены, а уж глазищи-то, будто озера северные. Судя по всему, не от простых людей этот воробышек народился. Одежда на ней без особых прикрас, а узор на рукавах дорогим шелком вышит, да и серьги в ушах совсем не грошик ломаный стоят.

– Что же ты, милая, за городом одна гуляешь? – поинтересовалась я. – Вечер уж на дворе. А ну как дома тебя хватятся? Или лихие люди на дороге повстречают?

– Дома меня не хватятся, – ответила девушка. – Некому хвататься. Отец на службе занят, а слуги, если что, знают, где меня искать. Разбойников я не боюсь, их тут, слава небесам, лет двадцать уж нет.

– А куда ж ты путь свой держишь?

– В приграничный лес. К бабе яге.

Ого! Это ко мне, значит?

– Что же тебе от этой ведьмы понадобилось?

Девушка вздохнула.

– Дело у меня серьезное. Очень ее совет нужен.

– Именно ее? Больше никто тебе помочь не может?

– Видимо, больше никто.

Теперь я смотрела на нее с удвоенным интересом.

– Чтобы попасть в ее избу, нужно глухими тропами пройти, болота миновать, от Лешего да оборотней убежать. Подумай хорошенько, так ли нужна тебе яга, чтобы через все эти ужасы пройти?

– Не отговаривай меня, бабушка. Я долго думала, прежде чем в этот путь отправиться. Но сил моих больше нет, моченьки никакой не осталось. Очень нужно с колдуньей побеседовать.

Вот тебе и воробей! Тонка, как тростинка, а силы и решимости, будто у бывалого витязя. И корзину мою безропотно тащит. Аж ногу чуть приволакивает, да горбится маленько…

– Как, милая, тебя звать-величать? – спросила я, осененная внезапной догадкой. – И какого ты роду-племени?

– Катериной меня зовут, – ответила помощница. – А батюшка мой – княжий сокольничий.

Вот это да! Уж не Славушкина ли это зазноба?

Что ж, вот мы и познакомились.

Катя права – поговорить нам определенно стоит. Но тут ей нужно помочь, сама она в нашем лесу быстро собьется с пути, и до избушки моей три года будет добираться.

– Хорошая ты девушка, – сказала я. – За твою доброту и я добро тебе сделаю. А ну-ка дай мне мою корзину.

Я немного покопалась среди склянок и свертков и извлекла на свет большой клубок толстой красной пряжи. Вообще-то я думала связать из этих ниток себе на зиму теплые носки, ну да ладно. Ей они нужнее. Поднесла клубок к губам, осторожно на него подула.

– Как дойдешь до первой же развилки, брось его на дорогу, – сказала я, протянув пряжу Катерине. – Он тебе короткий путь укажет. Да смотри, прямо по нитке иди, никуда не сворачивай и по сторонам не смотри. А то заблудишься и сгинешь!

Девушка осторожно взяла подарок в руки, внимательно оглядела со всех сторон.

– Спасибо, бабушка.

– Бывай, красавица, – улыбнулась я, поудобнее перехватывая свои покупки. – Пусть все у тебя получится.

Пока потенциальная невестка разглядывала одноразовый путеводный артефакт, я быстро нырнула в кусты, открыла портал и, одновременно скидывая личину, шагнула на поляну возле своего дома.

***

В горницу влетела вихрем, на ходу сунула в лапы вышедшему меня встречать Пафнутию корзину с травами.

– Гориславку, надо полагать, ты все-таки купила, – сказал кот, с трудом волоча ее к столу.

– Купила, – кивнула я. – Есть у нас что-нибудь на ужин?

– Есть. Ты проголодалась?

– Да, немного. Но дело не в этом. К нам в течение этого часа придет гость.

– Опять?!

– Опять.

Пафнутий дернул хвостом.

– С ночевкой? – недовольно уточнил он.

– С ней.

– Слушай, Лика, – на его морде появилось выражение глубокой задумчивости. – Может нам на избу табличку приладить, а? «Постоялый двор «У бабы яги». А что? Составим прейскурант, назначим цены – на баньку, на харчи, на ночлег. Дорого брать не будем, не звери, чай. В крайнем случае, систему скидок организовать можно. Для постоянных клиентов.

– Ха-ха, – скептически ответила я. – Ха-ха-ха. Очень смешно.

– Смешно ей. Одни расходы от твоих гостей. Едят они, как кони, пьют, как верблюды. А потом храпят так, что изба трясется.

– Эта гостья храпеть не будет, – улыбнулась я. – Если судить по ее телосложению, ест она тоже не очень много.

– Гостья? – удивился Пафнутий. – Женщина?

– Девушка, молодая и красивая.

– Ого! Это что-то новенькое. На ужин у нас, кстати, куриный суп и ягодный пирог. Пусть приходит и угощается.

Катерина появилась возле моей избы ровно через час – видимо, строго следовала инструкции и действительно шла за клубком, не оглядываясь по сторонам.

Она немного потопталась у крыльца, а потом поднялась по ступенькам и решительно постучала в дверь.

– Здравствуй, хозяюшка, – вежливо сказала мне, когда я появилась перед ней на пороге.