Kitabı oku: «Проклятие старой усадьбы», sayfa 12
Мистика на заднем дворе
(Случай первый)
Таня спешила домой, возвращаясь от подружки по улицам ночного города, вдохновленная и счастливая. Она вспоминала разговор с Олесей и радовалась. Подружки встретились, чтобы посидеть, посмотреть вместе фильм и поговорить по душам.
– Ну, наконец-то мы наедине. Выкладывай, что беспокоит? – сказала Олеся, сев на диван рядом с Таней и бережно обняв её за плечи.
– Да… ничего особенного. Не заморачивайся…
– Как ничего особенного? Не ври! Я же вижу, что последний месяц ты сама не своя. Тебя явно что-то беспокоит. С этой сессией и по душам поговорить некогда. Ну, давай, рассказывай. Я тебя внимательно слушаю. С кем тебе ещё делиться, как не со мной? – тепло улыбнулась она.
– Олеся, я беременна. От Власа, – выпалила Таня. – Уже три месяца, но я боюсь ему, признаться. Вдруг он от меня отвернется? Такое же часто случается, да? Парни, узнав, что подруга беременна, моментально охладевают и даже бросают девушек. Я столько историй наслушалась, что теперь ужасно боюсь. Может, лучше сделать аборт? Как считаешь…
– Подожди, подружка. Не гони. Ты Власа вообще любишь?
– Конечно, люблю, – растерянно посмотрела на подругу Таня.
– Если любишь, не сомневайся. Это я тебе говорю. Я Власа знаю, как облупленного. Он – моя вторая подружка. Да ты сама в курсе. Помнишь, как вы ревновали друг друга ко мне, – засмеялась Олеся. – Так смешно было на вас смотреть! Правда, скажу тебе по секрету: теперь я вас ревную. Вы уже давно прекрасно обходитесь без меня. Кстати, хотела вас вместе сегодня позвать и серьёзно поговорить, почему вы меня так бессовестно бросили. Но теперь-то понятно! Третий лишний, как говорится. Влас променял нашу дружбу на… а ты говоришь, бросит. Руку даю на отсечение, что не бросит. Поэтому прекрати дурью маяться и всё ему расскажи.
Таня улыбнулась и у неё прямо от души отлегло. И даже вечер пошёл как по маслу: тортик, чай, сериальчик, который они давно мечтали посмотреть.
Олеся уговаривала подругу остаться ночевать у неё, но Таня наотрез отказалась. У её мамы последние дни часто прыгало давление, и она, как хорошая дочь, боялась надолго оставлять её одну. Бывало, что давление подскакивало именно под утро. Какая уж тут ночёвка. Таня торопилась вернуться домой. А ещё поговорить с Власом по телефону в тишине своей «детской комнаты».
Их город считался безопасным. Так писали в проспектах для иностранных студентов, приглашая учится в местные Вузы. И молодежь часто гуляла без страха по ночам. Таня отогнула рукав и взглянула на время. На циферблате часов вспыхнули зелёные цифры: 01:30. И вступила в темноту. Желая срезать угол, она вошла на задний двор своего дома.
Пахло черёмухой. В небе висела полная луна. Начались белые ночи. Но не здесь. В темноте узкая тропинка совсем пропала из виду, и девушка шла наугад – точно посередине. Двор сильно зарос со времен застройки и летом больше походил на маленький лес. Кроме собачников здесь никто не бывал, потому что, вступая в высокую траву, была вероятность вляпаться в собачью неожиданность. Таня не сходила с середины…
Тропинка уже заканчивалась и пошла на поворот, как вдруг на пути у неё встала чёрная фигура. Свет фонарей с улицы сюда почти не достигал, а окна в это время суток горели редкие, плохо подсвечивая двор. Таня моментально догадалась, что это не собачник. Никакой собаки с ним и в помине нет. Она крепко сжала в кармане массивные ключи и повернулась, чтобы бежать прочь. Таня всегда считала себя трусихой и никогда б не рискнула пойти напролом. Один Бог знает, кем был этот незнакомец.
Впопыхах она оступилась и упала. Мужчина тут же подскочил и, опустившись на колени, заткнул ей рот ладонью. От него сильно пахло мылом. Она и подумать не могла, что в такой момент обратит на это внимание. Обычно такие встречи описывают как столкновение с неприятным монстром. А здесь нет. И даже руки у насильника были мягкие… Только страх заставлял девушку цепенеть. Мужчина стал не торопясь шарить под юбкой, стягивая с девушки одежду. Татьяна сопротивлялась, как только могла, но силы были явно неравны. Но вот она подняла колено и ударила. Мужчина замер, а потом сильно ударил её по лицу. Ещё раз и ещё… Казалось, что уже ничего её не спасёт, как вдруг издали послышался собачий лай. Насильник уже взгромоздился сверху, прижав к земле её колени, но лай заставил его соскочить.
Собачий лай приближался, и Таня даже слышала мягкий топот лап. Мужчина не двигался, пригнувшись в траве. Он повернул голову в сторону этого звука и вгляделся в темноту. В этот момент он слегка ослабил руку, больно давящую на лицо, и Таня, скинув её, крикнула:
– Ааа! Помогите…
Кроме лая послышался призыв:
– Гром! Ко мне… Гром! Гром…
Насильник недовольно сжал кулаки, встал и, прячась в тени деревьев, скрылся в направлении улицы.
Таня лежала и плакала, не в силах подняться. Она до сих пор слышала собачий лай, но собака перед ней так не появилась. Таня оглядывалась, кожей ощущая её присутствие, но в упор ничего не видела. Она поднялась на локте, уже собираясь встать, как перед ней выросла фигура в белом. Словно сияющий Ангел, перед ней стояла девушка.
– Гром, ну что ты разлаялся? Глупышка… Странно, вроде и нет здесь никого… – сказал Белый Ангел. Рядом сопел носом бледный призрак собаки. Ангел наклонился совсем низко и, взяв призрачного пса на поводок, пошёл прочь.
Таня, не мешкая, поднялась и, прихрамывая, поплелась следом, время от времени оглядываясь. Белая полупрозрачная фигура повернула направо, а Татьяне нужно было влево. Они разошлись.
Через десять метров она юркнула в подъезд и, наконец, расслабилась. Сбрасывая дикое напряжение, она зарыдала. Влас, узнав об этом, был очень встревожен и, обняв Татьяну, больше никогда не отпускал одну. Вскоре они поженились, и у Тани родилась чудесная дочка. Держа её на руках, Татьяна частенько смотрела в окно на задний двор, таящий в себе особое мистическое волшебство. Изредка, в заутренние часы, когда пышным цветом зацветала черёмуха, когда полный диск луны ночным фонарём смотрел на неё с высоты небес, она могла различить среди зелени двора белую фигуру с собакой… И улыбнуться.
Тайна плетёнго кресла
Катя приехала в город, питая большие надежды на будущее. Временно она жила у подруги, пока её парень был на вахте. Но еще до его возвращения необходимо было найти жильё и работу. С работой не клеилось. Или запросы у Кати слишком большие, или она под запросы не подходит. А где он, идеал работы? Поди поищи! Но, в конце концов, работу она нашла. Женькина подруга пожалела, уговорила свою начальницу взять Катю в салон красоты «Янтарное ожерелье» администратором. Предыдущая девушка ушла в декрет, и желающих на это место уже набежало вагон и маленькая тележка. Блатные. Работа не пыльная: девушка на ресепшн – как раз то, что хотелось. И зарплата приличная. Не то, что в гос. организациях.
А вот с квартирой – полная яма. Цены на жильё били все рекорды. Как сказала Женька, из-за студентов. Они разбирают всё доступное жилье ещё в июле, когда приезжают в город поступать. То, что Кате удалось найти за её деньги – это маленькая комнатка в частном доме с удобствами на улице. Именно комнатка. Голых пятнадцать метров без кухни, с раковиной в углу у входа. Даже сенок не было: с улицы сразу в дом.
Полы в комнате были свежевыкрашены, наклеены дешевенькие обои, и слив, как сказал хозяин, шёл не в выгребную яму, а в городскую канализацию. Напротив, через дорогу, высился новый микрорайон, и Катя подумала, что со временем они с Вадиком подкопят денег на новое жильё. А пока стоило бы установить душевую кабину. Комнату она купила, заплатив с денег, что достались ей после продажи родительского дома. Брат отвалил ей пятьсот тысяч и был таков. У него же семья! А Катя себе ещё заработает!
В стоимость купленной ею комнатушки входила земля в количестве две сотки, сарай и туалет. Это хозяйство тоже когда-то было поделено между двумя братьями. Участок разгородили забором, а с торца вырубили ещё одну входную дверь. За стенкой жила семья. С той стороны дома насчитывалось две комнаты, пристройка и остальные шесть соток земли. Мужчина, что продал ей дом, смотрел по ту сторону забора с нескрываемым презрением. Видимо, дом поделили по-справедливости. Примерно как в Катином случае.
Катя наняла рабочих, и ей за два дня к дому пришили небольшую веранду. Всё теплее, не с улицы в дом входить. Она навела порядок в сарае, вытащив на свет божий плетёное кресло-качалку и красивую картину, на которой было изображено озеро с камышами в предзакатный час. Живопись маслом выглядела профессионально, и Катя решила повесить картину на стенку. Что ж искусству пропадать? Смотреть на голые стены ей не хотелось. Также в дом переехало и кресло-качалка из ротанга. Кате было странно видеть такую дорогую вещь, добротно покрытую тёмным глянцевым лаком, выброшенной в сарай. Она кинула на кресло мамин плед, единственное, что забрала из родительского дома, и, уютно покачиваясь в кресле, задремала…
Проснулась она от страшного сна. Ей снилось, что она беременна, и какой-то мужчина (во сне его образ был смазанным) жестоко избивал её палками. Она кричала, бегала в тесной комнатке из угла в угол, защищая попеременно живот и голову, каким-то чудом уворачиваясь от хлестких ударов палками. Но палки всё равно очень больно оседали на боках, издавая громкие щелчки. Катя снова закричала и проснулась. Снаружи кто-то барабанил в дверь.
Отдышавшись, она подошла и открыла защёлку. К этому времени должны были подвезти мебель: диван, стол и пару табуреток, купленных на Авито. На большее у неё пока не хватало денег. Даже кастрюлю она взяла на прокат у подруги. Чашку ей подарили на работе, а пару тарелок и приборы Катя купила в фикспрайсе. Маленькую одноконфорочную плитку одолжили соседи. Окно она занавесила желтой атласной наволочкой: благо оно всего одно и маленькое. За дверью стоял злой, как чёрт, грузчик кавказской национальности, а позади него, сверкая белоснежной улыбкой на все тридцать два зуба, негр.
Катя содрогнулась. Она ещё не привыкла видеть чернокожих на доставке консультантами в магазинах и грузчиками. Студенты из Африки тоже выживали, как могли.
Когда Катя расставила мебель, у неё даже настроение поднялось: маленькая комнатка выглядела уже намного уютнее и по всем признакам походила на человеческое жильё. «В будущем ещё более современное и красивое», – подумала воодушевлённо Катя и затанцевала, вальсируя с диванной подушкой на одном месте, пока у неё не закружилась голова.
Так пролетели выходные дни. Выспаться как следует не удалось. Диван оказался промятый, и сквозь обивку в бока впивались пружины. С утра понедельника всё тело болело. Будто её снова отмутузили палками. Во сне она не находила себе места. Перед ней расстилался горный пейзаж с озером, садилось солнце, и чёрная тень мужчины на берегу вращала короткими бамбуковыми палками, виртуозно пронося под ногами, над головой, выделывая другие резкие па.
– К чему бы это? – спросила она Женьку, когда рассказала ей сон в обеденный перерыв на работе.
– Увидела что-то по телевизору…
– Ха-х. Да у меня же нет телевизора, – посмеялась Катя.
– А-а, точняк! Тогда в инете…
– Мне даже в соцсети зайти вчера было некогда!
– Мало ли. Услышала что-то краем уха, вот и засело в башке. Просто не привыкла ещё на новом месте.
– Ладно бы так! – понадеялась Катя и встала на ресепшен. К вечеру усталость навалилась на неё со всей силой. Было впечатление, что она картошку в деревне копала восемь часов, а не сидела в тёплом офисе за монитором. Пришла домой и сразу бухнулась в кресло с книжкой, уснув уже на второй странице. Так и проспала бы до утра… Но ближе к полуночи к ней снова явился мужчина с нунчаками. Она, как и прежде, находилась в интересном положении, а он бил её палками до тех пор, пока Катя в ужасе не проснулась. Ещё минут пять она в страхе металась по комнате, пока окончательно не пришла в себя.
В дверь постучали.
– Кто?
– Соседка. С вами всё в порядке?
– Да как будто бы всё…– измученно глядя на соседку, сказала Катя и открыла соседке дверь, впустив внутрь. – Страшный сон приснился.
– Что за сон такой?
– Неважно…
– А ты расскажи.
Катя помялась, но после решила рассказать.
– Снилось, что я беременна. Сижу в кресле качалке, а на меня нападает мужчина с нунчаками. Палки такие, знаете?
– Слыхала. У моего старшего такие были. Ну-ка, руки покажи? – и соседка стала хватать Катю за руки, приподнимая рукава свитера, подол…
На руках и бедрах Катя впервые увидела синяки.
– Откуда это? Может, от дивана? Из него пружины со всех сторон выпирают…
– Не знаю, не знаю…– сказала соседка и стала внимательно разглядывать комнатушку. – Ты и кресло это проклятое притащила из сарая?
– Почему «проклятое»?
– На нём прежняя хозяйка умерла. Беременная она была… Мы с ней дружили, и она жаловалась, что как кресло это купила, стали ей сниться страшные сны. А купила она его на индийской ярмарке. Это кресло наверняка проклятое. Ей тоже снился мужик с нунчаками. На них был выжжен какой-то рисунок. Символы, что ли или руны? Уже не припомню.
– А умерла она отчего?
– Врачи сказали, что от повреждения внутренних органов. Синяки у неё по всему телу, вот как у тебя были… Прибегаю на крики: кресло перевёрнуто, и она на полу лежит. Распластался, бедовая… Глаза открыты, аж страх берёт… И воды отошли…– заревела вдруг соседка. – Ой, и несчастливая у девки судьбинушка! Думала, что вот, наконец-то всё налаживается. Парень ей достался – золото. Ревнивый, правда, но зато какой работящий! А тут… вот оно что!
– Так чего произошло всё-таки?
– Да кто бы знал! Васька тогда в рейсе был, муж её. Так нас по следствиям и допросам затаскали. Подозревали всех и каждого, Моего пьянчужку тоже. Но виновного в итоге так и не нашли. Васька-то… жаль парня. На весь мир обозлился. С муженьком моим подрался так, что оба в больнице больше месяца лежали. Мой с тех пор не просыхает. Брат он ему родной. Васька охромел. Перелом шейки бедра. Долго не заживала болячка. А так хорошо у Васьки жизнь складывалась… любовь и всё такое. Они с братом до сих пор в контрах. Поэтому, кресло это выкинь! Выкинь, тебе говорю!
– Хорошо. Обязательно, тётя Галя. Завтра и выкину, – с сомнением, но решительно ответила ей Катя. Что-то в этой истории показалось ей подозрительным: «А не брат ли мужа к прежней хозяйке захаживал? Отчего ссора случилась: не на голом же месте?»
Ночь снова была тревожной. С картины на комнату разливался кровавый закат, и мужик угрожающе стучал над головой нунчаками. Ей виделась беременная женщина в кресле-качалке, истекающая кровью. По углам мелькала чёрная тень с палками наперевес и выжженными на ней символами рун.
Под утро остатки сна прочно запали ей в память, и весь день Катя периодически выпадала из реальности, вспоминая картины сна. Ей постоянно вспоминался один момент… Домой идти было невыносимо страшно. Но больше податься всё равно некуда.
Первым делом Катя вынесла во двор картину. Подкинув от души пару полешек, запалила костёр. Какое отношение она имела к креслу и нунчакам, представить было трудно. Катя, имея богатую фантазию, просто подумала, что человек с нунчаками облюбовал поляну и озеро для своих тренировок, оттого часть негативной энергии заключена в ней, в картине. А потом решила обследовать кресло из ротанга. Сжигать такую вещь край как не хотелось. Во сне Катя видела момент, когда человек прячет нунчаки где-то с задней части подлокотников. Она села на корточки и обследовала кресло. Широкие подлокотники на концах имели заглушки с небольшими ручками-навершиями. Катя схватилась за одну и потянула. Из подлокотника с шумом выпали нунчаки, по одной с каждого стороны. На концах палок чернели узоры из рун. Катя вздрогнула, по телу пробежал холодок, и она уронила палки на пол. Свет замигал, по стенам пробежали тени, и кресло начало зловеще раскачиваться взад-вперёд, взад-вперёд. Быстрее, быстрее, ещё быстрее… У Кати пересохло во рту, сердце ушло в пятки, а ноги подкосились. Она упала на колени и уперлась руками в холодные гладкие палки.
Решение пришло внезапно. Катя схватила палки и опрометью выбежала во двор, где всё ещё полыхала картина, и бросила нунчаки в огонь. Издавая неистовый рёв, из дома, выскочила тень и бросилась вслед за палками в огонь. Тень плотная и зримая настолько, что Катя было подумала: перед ней живой человек. Но оказалось не так.
На шум прибежала соседка и её муж. Они поразились, видя, как в огне мечется злой дух ниндзя, издавая адские звуки борьбы до тех пор, пока нунчаки не прогорели дотла. Даже жители многоэтажек высунулись в окна своих домов, силясь понять, что происходит. Некоторые умудрились вызвать полицию. Бдительные, слава Богу. Есть надежда, что в следующий раз, случись беда… люди не останутся в стороне.
Выпал снег, ударил мороз, а кресло продолжало дарить тепло и уют своей новой хозяйке.
Призрачный поезд
Лиззи ежедневно вставала в пять утра, чтобы вовремя попасть на работу. Много из разрушенных во время бомбежек коммуникаций было уже восстановлено, но всё равно на ту сторону реки, в том райончике на окраине города, переправиться быстро у Лиззи не получалось. Город был разрезан рекой надвое. И половинки соединяло большое множество мостов. Больше двадцати точно. Сколько конкретно, Лиззи не знала и знать не хотела: не до того. В центре города мосты реконструировали, а ближайший к ним всё ещё напоминал о событиях десятилетней давности. Его, похоже, и не думали восстанавливать, протягивая в эту сторону города новую ветку метрополитена. Ещё неподалёку был тоннель с оборванной железнодорожной линией. До войны по тоннелю ходили пригородные поезда, и каждый день он встречал Лиззи, зевая огромной чёрной пастью неведомого монстра.
Так представляла его Лиззи в детстве, когда мама водила её за руку в младшую школу мимо туннеля через железнодорожный переезд. Лиззи выросла. Школу ей окончить так и не удалось из-за войны. А на хорошую работу без образования не брали. Сейчас она работала в прачечной и, чтобы добраться до работы, тратила больше часа. Был, вероятно, короткий путь через туннель. Лиззи видела, что в перегороженное шлагбаумом жерло постоянно ныряют молодые люди. А пацаны точно шастают туда-сюда через реку. Засекала не раз. «Однако девушек или женщин под аркой тоннеля я никогда не встречала: верно, ходить здесь страшно или небезопасно. А может, и то, и другое?».
Но однажды после работы Лиззи решилась сходить на разведку. Любопытство оказалось сильнее страха. Минуя заграждение, девушка вошла в тоннель…
В пасти у монстра пахло сыростью и влажным заплесневелым цементом. Всюду валялся мусор в виде пакетиков из-под чипсов и зелёных пивных бутылок, но больше ничего. Тоннель длинной всего метров пятьдесят, был облуплен, стены покрыты сетью глубоких трещин, что делало его похожим на развалины старинного замка. А заканчивался он светом. Что-то поблескивало вдалеке, создавая сказочный антураж всей этой картине.
Лиззи спешила на свет, когда сзади послышались громкие шаги и, минуя её, вперёд вырвался долговязый парень. Придерживаясь руками за арматуру, он ловко, словно канатоходец, прошёл по железной балке, соединяющей мостовые опоры, на ту сторону реки. Лиззи сразу поняла, что сделать этого не сможет, и уже собиралась повернуть назад, как наткнулась на мальчонку. Лет семь с виду. Он тоже собирался прыгнуть на бетонную опору, а потом по балке перебраться на ту сторону. Она схватила его за шиворот, когда тот уже занес ногу, шагая вперед. Лиззи была уверена, что мальчишка сорвется в воду. Размах прыжка явно не позволит ему достигнуть полуразрушенной опоры. По телу пробежал холодок, и Лиззи, сделав шаг вперёд, крепко схватила мальчишку за руку.
– Эй!
– Эй, эй… ты уже делал это? Такой из себя уверенный.
– Нет. Но я знаю, что у меня наверняка получится. Ещё и ни в таких местах бывал… тоже мне …
– Нет уж. Только ни при мне. Пошли обратно.
Она повернулась к тоннелю лицом и увидела нечто невообразимое: на них со всей скоростью, мелькая костистыми лапами поршней, мчался поезд!
Лиззи, рывком преодолев небольшое пространство, быстро оказалась у края туннеля, волоча за собой мальчишку. Прижавшись спиной к облупленной грязной стене, она крепко обняла мальца: так, что он даже крякнул. Поезд пронёсся мимо них на полной скорости, стуча колесами, поднимая застоявшийся воздух и едкую пыль туннеля. Вверх взметнулись лёгкие пакеты из-под чипсов и старые полупрозрачные прошлогодние листья. Окна поезда светились, внутри сновали пассажиры в дорожный плащах и шляпах, толкались боками официанты с подносами… А в ресторане звучала задиристая скрипка…
Звуки оборвались в один момент: как только последний вагон вылетел из тоннеля, показав Лиззи хвост.
С удивлением девушка всматривалась вдаль с вопросом: где же поезд? Состав словно растворился в воздухе, как будто его и не было вовсе. Как призрачный мираж.
– Тётенька! Тётенька, – вопил дёргая её за подол мальчишка. – Вы что? Вы меня чуть в лепешку не раздавили… – он вырвался и, показав ей неприличный жест, покрутил у виска. – Это же поезд призрак! Мне о нём Бобби рассказывал. Поезд шёл по своему обычному расписанию, когда началась бомбёжка. В тот момент, когда состав вылетел из тоннеля, его и накрыли немецкие мессеры! Пацаны говорят, с тех пор он и превратился в поезд-призрак. Каждую неделю вылетает из тоннеля, как по расписанию. Круто же?
– Да уж, – еле дыша, выдавила из себя Лиззи и, ещё крепче сжав руку вырывающегося мальчишку, пошла прочь из туннеля.
К счастью, через год тоннель разрушили, и на его месте прошла надземная линия метрополитена. Нет, нет, но в утреннем тумане по ней да промчится поезд-призрак, звеня серебряными ложечками в подстаканниках, окутывая случайных прохожих печальными звуками скрипки…
