Kitabı oku: «Соломон», sayfa 3
Заметили сельчане, что изменилась вдова. Успокоилась быстро, траур скинула, брови стала подводить, глаза заблестели да румянец проступил на бледных щеках. Нехорошо это. Ведь сорок дней ещё не прошло, а вместо скорби у Прасковьи радость на лице. Люд деревенский дотошный, сердобольный. Прямо-то спросить боязно, а ну как в шею погонит любопытных. Так бабы с вопросами к сношельнице1 вдовиной пристали, которая прослыла в деревне честной и набожной женой, чего нельзя было сказать о Прасковье.
Вот Анна и вывела родственницу на откровенный разговор, и выяснила, что Прасковья каждый вечер с покойным мужем встречается, всю ночь разговоры ведут, она щами да пирогами его потчует. Приходит Соломон на зорьке вечерней. Сильным стуком в дверь возвещает о себе. Появится на пороге статный, как в молодости, каким Прасковье его и знать не знала, поскольку мала была и ещё под стол пешком ходила. Спросит Соломон разрешения в дом войти. Прасковья и рада-радёхонька. Позволения даст, за стол усадит и потчевать начнёт.
– Ох, и сильный он, Аннушка, – рассказывала Прасковья. – Совсем не устаёт. Не было при жизни такого. За одну ночь и дров наколол, и печку побелил, и… – в этом месте вдова краснела и глаза в сторону отводила. – Ступает бесшумно. И всё-то в руках у него спорится. Вот только к детям не подходит. При жизни-то он их любил. Придёт, бывало, поздно, дети уже спят, а он каждого по голове погладит да в маковку поцелует. А сейчас даже в переднюю не проходит.
– Ох, Параша! – всплеснула руками Анна. – Знаешь ли ты, кто по ночам к тебе приходит? Не муж это твой, а нечистый в мужнином обличье. Погубит он тебя, если не прекратить всё это!
Прасковья вытаращила полные ужаса глаза на сношельницу, будто откровение это никогда ей прежде и в голову не приходило. Холодом тело обдало, леденящий страх в сердце закрался.
– Что же мне теперь делать? – побледневшими губами прошептала Прасковья. – Он обещал и сегодня вернуться… Я боюсь, Аннушка!
