«Другие цвета» kitabından alıntılar, sayfa 7
...если бы телевидение, кино и прочие атрибуты развлечения доставляли мне то удовольствие, о котором я упомянул [...], я, вероятно, читал бы меньше.
Вечером я, смертельно усталый, иду домой. Гляжу перед собой, на дорогу, на тротуар. Я злой, обиженный, сердитый. Хотя воображение продолжает работать, созданные им образы проносятся в моём сознании словно мелькающие кадры киноленты. Время проходит. Ничего нет. Уже настала ночь. Гибель и поражение. Что на ужин?.. На столе горит лампа, рядом с ней стоит тарелка с салатом и всё та же корзинка с хлебом; скатерть в клетку. А ещё?.. Тарелка и фасоль. Я воображаю фасоль, но этого недостаточно. На столе горит та же лампа. Может быть, немного йогурта? Может быть, немного жизни?
Что по телевизору? Нет, я не буду смотреть телевизор; разозлюсь ещё больше. Я очень рассержен. Я и котлеты люблю - ну, и где котлеты? Вся жизнь здесь, за этим столом.
Ангелы призывают меня к ответу.
Что ты делал сегодня, милый?
Всю жизнь... я работал. По вечерам приходил домой. По телевизору... Но я не смотрю телевизор. Отвечал на телефонные звонки, на кого-то сердился, потом опять работал, писал... Я стал человеком... А также - да, пожалуй - животным.
Что ты делал сегодня, милый?
Ты что, не видишь? У меня салат во рту! Мои зубы крошатся во рту. Мозг плавится от горя и сочится в горло. Где соль, соль где, соль? Мы пожираем нашу жизнь. А ещё немного йогурта. Торговая марка под названием Жизнь.
Потом я осторожно протянул руку, раздвинул занавески и заметил месяц в небесной тьме. Другие миры - лучшее утешение. Они смотрели телевизор на луне. Напоследок я съел апельсин, - он был очень сладким, и я повеселел.
И тогда все миры стали моими. Понимаете меня, да? Я пришёл вечером домой. Я пришёл домой целым и невридимым со всех войн - за добро или зло - и вошёл в тёплый дом. Там меня ждал накрытый стол, я наелся; светил свет, я поел фруктов. Я даже начал думать, что всё, наверное, будет хорошо.
Иногда, когда я просыпаюсь ночью, я никак не могу понять, почему линолеум на полу так выглядит. На каждой клеточке по нескольку линий. Почему? И все плиточки линолеума отличаются друг от друга.
Аналогичная история со змеевиком батареи. Кажется, он извивается, потому что ему этого хочется, он словно говорит - мне скучно, я хочу побыть чем-то другим.
Лампа тоже странно выглядит. Если не видеть саму лампочку, то кажется, что на самом деле свет излучают её цинковая ножка и атласный абажур. Видели, как у человека лицо светится? Примерно так. Я знаю, с вами иногда тоже это бывает: представьте, что у меня в черепе загорелась лампочка, где-то очень глубоко, между глазами и ртом. Как красиво лился бы свет из пор моей кожи! Вам бы понравилось. Свет струится с наших щёк и лба, когда вечером вдруг гаснет электричество...
Но вы никогда не признаетесь, что думаете об этом.
Я тоже. Я никогда не говорю.
Что пустые бутылки, оставленные перед дверью, не гармонируют ни друг с другом, ни с миром. Что двери, на самом деле, никогда не закрываются и не открываются до конца. И это вселяет надежду.
Что всю ночь, до утра, нарисованные на покрывале кресла улитки бормочут: "Мы извиваемся, как можем, а нас никто не замечает".
Что где-то совсем близко, прямо под моей ногой или в потолке, странные червячки медленно, как муравьи, гложут бетон и железо.
Что ножницы на столе внезапно начинают двигаться и резать, что ни попадя, но эта кровавая драма длится не дольше пятнадцати минут.
Что телефон разговаривает с другим телефоном и поэтому давно молчит.
Я никому не говорю обо всём этом. Раньше меня расстраивало и даже слегка беспокоило то, что я не делюсь ни с кем этими слишком уж реальными видениями: говорить об этом не принято, и именно поэтому всё это вижу только я. И я ощущаю ответственность, огромную ответственность, которая вынуждает задуматься, почему великая тайна бытия открыта кому-то одному. Почему пепельница рассказывает одному мне о своих страданиях и боли? Почему задвижка на двери такая грустная? Почему один я думаю, что, открыв дверцу холодильника, попаду в тот же мир, каким он был двадцать лет назад? Почему я должен слушать в этот час крики чаек и их малышей-птенцов?
Вы когда-нибудь смотрели на бахрому ковров?
На знаки, скрытые в их узорах?
Разве можно спать, когда в мире вокруг столько странностей и знаков? Я пытаюсь успокоиться, говорю себе, что многие люди замечают эти знаки. Скоро, когда я усну, я тоже стану частью какой-нибудь истории.
самые лучшие книги написаны уже умершими писателями
...все мы хотим, чтобы наш отец был не таким, какой он есть на самом деле, а таким, каким мы хотим его видеть.
Все великие романы пишутся для того, чтобы рассказать об истинах, о которых вы и так знали, но не могли принять, и ни один роман не помог вам в этом.
