Kitabı oku: «Портрет Дориана Грея / The Picture of Dorian Gray (+ аудиоприложение)»

Yazı tipi:

Адаптация текста, перевод, упражнения и словарь С. А. Матвеева

Дорогие друзья!

Как известно, лучший способ учить иностранный язык – это читать художественную литературу. Но чтение должно быть не только полезным, но и увлекательным. Поэтому мы отобрали для вас лучшие произведения мировой литературы. В книгах серии Bilingua вы найдёте адаптированные тексты произведений на английском языке с параллельным переводом на русский. В дополнение к текстам даются упражнения на понимание прочитанного с ответами и англо-русский словарь, в котором вы можете уточнить значение конкретного слова.

Все английские тексты озвучены носителями языка и совершенно бесплатно доступны для прослушивания на официальном сайте издательства АСТ. Чтобы воспользоваться бесплатным аудиоприложением, необходимо:

• зарегистрироваться в разделе «Читальня» на официальном сайте издательства АСТ

(https://ast.ru/reading-room/),

• перейти в каталог «Аудиоматериалы»,

• выбрать нужный аудиокурс.

После этого вы сможете совершенно бесплатно прослушивать аудиоприложение онлайн или скачать на своё устройство и использовать без подключения к Интернету.

Желаем успехов!

Chapter 1

The studio was filled with the rich smell of roses. Lord Henry Wotton was sitting on the divan and smoking innumerable cigarettes. Through the open door came the distant sounds of the London streets.

In the centre of the room stood the full-length portrait of a young man of extraordinary personal beauty, and in front of it, some little distance away, was sitting the artist himself, Basil Hallward.

As the painter looked at the gracious and comely form he had so skilfully mirrored in his art, a smile of pleasure passed across his face. He suddenly started up, and closing his eyes, placed his fingers upon the lids.

“It is your best work, Basil, the best thing you have ever done,” said Lord Henry. “You must certainly send it next year to the Grosvenor. The Academy is too large and too vulgar.

The Grosvenor is really the only place to exhibit a painting like that.”

“I don’t think I shall send it anywhere,” the painter answered, moving his head in that odd way that used to make his friends laugh at him at Oxford. “No, I won’t send it anywhere.”

Lord Henry elevated his eyebrows and looked at him in amazement through the thin blue wreaths of smoke. “Not send it anywhere? My dear fellow, why? What odd people you painters are! A portrait like this would set you far above all the young men in England.”

“I know you will laugh at me,” Basil replied, “but I really can’t exhibit it. I have put too much of myself into it.”

Lord Henry stretched himself out on the divan and laughed. “Too much of yourself in it! Upon my word, Basil, this man is truly beautiful. Don’t flatter yourself, Basil: you are not in the least like him.”

“You don’t understand me, Harry,” answered the artist. “I know that perfectly well. Indeed, I should be sorry to look like him. I am telling you the truth. It is better not to be different from other people. The stupid and ugly have the best of this world. Dorian Gray —”

“Dorian Gray? Is that his name?” asked Lord Henry walking across the room towards Basil Hallward.

“Yes, that is his name. I didn’t intend to tell it to you.”

“But why not?”

“Oh, I can’t explain. When I like people immensely, I never tell their names to any one. When I leave town now I never tell my people where I am going. If I did, I would lose all my pleasure. It is a silly habit, I dare say. I suppose you think that’s very foolish?”

“Not at all,” answered Lord Henry, “not at all, my dear Basil. You seem to forget that I am married, so my life is full of secrets, I never know where my wife is, and my wife never knows what I am doing. When we meet we tell each other the most absurd stories with the most serious faces.”

“I hate the way you talk about your married life, Harry,” said Basil Hallward, walking towards the door that led into the garden. “I believe you are really a very good husband, but that you are ashamed of it. You are an extraordinary fellow. You never say a good thing, and you never do a wrong thing. Your cynicism is simply a pose.”

“Being natural is simply a pose,” cried Lord Henry, laughing; and the two young men went out into the garden together. After a pause, Lord Henry pulled out his watch.

“I am afraid I have to go, Basil,” he said in a quiet voice. “But before I go I want you to explain to me why you won’t exhibit Dorian Gray’s picture. I want the real reason.”

“I told you the real reason.”

“No, you did not. You said that it was because there was too much of yourself in it. Now, that is childish.”

“Harry,” said Basil Hallward, looking him straight in the face, “every portrait that is painted with feeling is a portrait of the artist, not the sitter. The reason I will not exhibit this picture is that I am afraid that I have shown in it the secret of my own soul.”

Lord Henry laughed. “And what is that?” he asked.

“Oh, there is really very little to tell, Harry,” answered the painter, “and I am afraid you will hardly understand it. Perhaps you will hardly believe it.”

Lord Henry smiled and picked a flower from the grass. “I am quite sure I’ll understand it,” he replied, staring at the flower, “and I can believe anything.”

“The story is simply this,” said the painter. “Two months ago I went to a party at Lady Brandon’s. After I had been in the room for about ten minutes, I suddenly realized that someone was looking at me. I turned around and saw Dorian Gray for the first time. When our eyes met, I felt the blood leaving my face. I knew that this boy would become my whole soul, my whole art itself. I grew afraid and turned to quit the room.”

“What did you do?”

“We were quite close, almost touching. Our eyes met again. I asked Lady Brandon to introduce me to him. It was simply inevitable.”

“What did Lady Brandon say about Mr. Dorian Gray?”

“Oh, something like ‘Charming boy. I don’t know what he does – I think he doesn’t do anything. Oh, yes, he plays the piano – or is it the violin, dear Mr. Gray?’ Dorian and I both laughed and we became friends at once.”

“Laughter is not at all a bad beginning for a friendship,” said the young lord, picking another flower, “and it is the best ending for one.”

Hallward shook his head. “You don’t understand what friendship is, Harry. Everyone is the same to you.”

“That’s not true!” cried Lord Henry, pushing his hat back, and looking at the summer sky. “I make a great difference between people. I choose my friends for their beauty, my acquaintances for their good characters and my enemies for their intelligence. A man cannot be too careful in the choice of his enemies. Of course, I hate my relations. And I hate poor people because they are ugly, stupid and drunk —”

“I don’t agree with a single word you have said. And I feel sure that you don’t agree either.”

Lord Henry touched his pointed brown beard with his finger, and the toe of his boot with his stick. “How English you are, Basil! An Englishman is only interested in whether he agrees with an idea, not whether it is right or wrong. I like persons better than principles, and I like persons with no principles better than anything else in the world. But tell me more about Mr. Dorian Gray. How often do you see him?”

“Every day. I couldn’t be happy if I didn’t see him every day.”

“How extraordinary! I thought you only cared about your art.”

“He is all my art to me now,” said the painter. “I know that the work I have done since I met Dorian Gray, is the best work of my life. He is much more to me than a model or a sitter. In some strange way his personality has shown me a new kind of art. He seems like a little boy – though he is really more than twenty – and when he is with me I see the world differently.”

“Basil, this is extraordinary! I must see Dorian Gray.”

Hallward got up from his seat and walked up and down the garden. After some time he came back. “Harry,” he said, “Dorian Gray is the reason for my art. You might see nothing in him. I see everything in him.”

“Then why won’t you exhibit his portrait?” asked Lord Henry.

“An artist should paint beautiful things, but he should put nothing of his own life into them. There is too much of myself in the thing, Harry – too much of myself! Some day I will show the world what that beauty is. For that reason the world will never see my portrait of Dorian Gray.”

“I think you are wrong, Basil, but I won’t argue with you. Tell me, is Dorian Gray very fond of you?”

The painter thought for a few moments. “He likes me,” he answered, after a pause. “I know he likes me. Of course I flatter him dreadfully and tell him things that I should not. He is usually very charming to me, and we spend thousands of wonderful hours together. But sometimes he can be horribly thoughtless and seems to enjoy causing me pain. Then I feel, Harry, that I have given my whole soul to someone who uses it like a flower to put in his coat on a summer’s day.”

“Summer days are long, Basil,” said Lord Henry in a quiet voice. “Perhaps you will get bored before he will. Intelligence lives longer than beauty. One day you will look at your friend and you won’t like his colour or something. And then you will begin to think that he has behaved badly towards you —”

“Harry, don’t talk like that. As long as I live, Dorian Gray will be everything to me. You can’t feel what I feel. You change too often.”

“My dear Basil, that is exactly why I can feel it.” Lord Henry took a cigarette from his pretty silver box and lit it. Then he turned to Hallward and said, “I have just remembered.”

“Remembered what, Harry?”

“Where I heard the name of Dorian Gray.”

“Where was it?” asked Hallward with a slight frown.

“Don’t look so angry, Basil. It was at my aunt’s, Lady Agatha’s. She told me that she had discovered this wonderful young man. He was going to help her work with the poor people in the East End of London, and his name was Dorian Gray. Of course I didn’t know it was your friend.”

“I am very glad you didn’t, Harry.”

“Why?”

“I don’t want you to meet him.”

“Mr. Dorian Gray is in the studio, sir,” said the butler, coming into the garden.

“You must introduce me now,” cried Lord Henry, laughing.

The painter turned to his servant. “Ask Mr. Gray to wait, Parker. I will come in in a few moments.”

Then he looked at Lord Henry. “Dorian Gray is my dearest friend,” he said. “He has a simple and a beautiful nature. Don’t spoil him. Don’t try to influence him. Your influence would be bad. Don’t take away from me the one person who makes me a true artist. Mind, Harry, I trust you.”

“What nonsense you talk!” said Lord Henry, smiling, and taking Hallward by the arm, he almost led him into the house.

Глава 1

Мастерская была наполнена густым ароматом роз. Лорд Генри Уоттон сидел на диване и курил бесчисленные папиросы. Через открытую дверь доносились отдалённые звуки лондонских улиц.

Посреди комнаты стоял портрет в полный рост молодого человека необыкновенной красоты, и перед ним на небольшом расстоянии сидел сам художник – Бэзил Холлуорд.

Когда художник смотрел на грациозную, прекрасную фигуру, которую он так умело отразил в своем портрете, его лицо озаряла довольная улыбка. Он внезапно вскочил и, закрыв глаза, прижал пальцы к векам.

– Это лучшая твоя работа, Бэзил, лучшее, что ты когда-либо делал, – сказал Лорд Генри. – Ты, конечно, должен послать её в следующем году в Гросвенор. Академия слишком обширная и слишком вульгарная.

Гросвенор – это единственное место, чтобы выставлять такие работы.

– Не думаю, что куда-нибудь пошлю этот портрет, – ответил художник, откинув голову по той странной привычке, которая обычно веселила его друзей в Оксфорде. – Нет, я не буду его никуда посылать.

Лорд Генри поднял брови и в изумлении посмотрел на него сквозь тонкие голубые кольца дыма.

– Никуда не пошлёшь? Мой дорогой друг, почему? Какие странные люди вы, художники! Этот портрет вознёс бы тебя много выше всех молодых художников Англии.

– Я знаю, что ты будешь надо мной смеяться, – ответил Бэзил, – но я действительно не могу выставить этот портрет. Я вложил в него слишком много самого себя.

Лорд Генри вытянулся на диване и засмеялся.

– Слишком много самого себя! Честное слово, Бэзил, этот человек действительно красив. Не льсти себе, Бэзил: ты ничуть на него не похож.

– Ты не понимаешь меня, Гарри, – ответил художник. – Я это отлично знаю. Да мне бы и не хотелось походить на него. Я говорю тебе правду. Лучше не отличаться от других людей. Глупые и уродливые в этом мире преуспевают. Дориан Грей…

– Дориан Грей? Так его зовут? – спросил лорд Генри, проходя через комнату к Бэзилу Холлуорду.

– Да, это его имя. Я не хотел говорить тебе.

– Но почему нет?

– О, я не могу объяснить. Когда мне очень нравятся люди, я никогда никому не называю их имён. Когда я теперь уезжаю из города, я никогда не сообщаю родным, куда еду. Если бы сказал, то лишился бы всего удовольствия. Согласен, это глупая привычка. Наверняка ты думаешь, что это очень глупо?

– Нисколько, – ответил лорд Генри, – нисколько, мой дорогой Бэзил. Ты, кажется, забываешь, что я женат, поэтому моя жизнь полна тайн: я никогда не знаю, где моя жена, а моя жена никогда не знает, что я делаю. Когда мы встречаемся, мы с самыми серьёзными лицами рассказываем друг другу самые нелепые истории.

– Терпеть не могу, как ты говоришь о своей семейной жизни, Гарри, – сказал Бэзил Холлуорд, идя к двери, которая вела в сад. – Я думаю, что ты на самом деле очень примерный муж, но ты стыдишься этого. Ты – удивительный друг. Ты никогда не говоришь ничего хорошего – и ты никогда не совершаешь ничего дурного. Твой цинизм – просто поза.

– Быть естественным – это просто поза, – крикнул, смеясь, лорд Генри; и два молодых человека вместе вышли в сад.

Помолчав, лорд Генри вытащил часы.

– Боюсь, что должен идти, Бэзил, – тихо сказал он. – Но прежде, чем я уйду, я хочу, чтобы ты объяснил мне, почему ты не хочешь выставлять портрет Дориана Грея. Я хочу знать настоящую причину.

– Я назвал тебе настоящую причину.

– Нет, не назвал. Ты сказал, что это из-за того, что в нём слишком много тебя самого. Но ведь это ребячество.

– Гарри, – сказал Бэзил Холлуорд, смотря ему прямо в лицо, – каждый портрет, написанный с чувством, является портретом художника, а не того, кто ему позировал. Причина, по которой я не буду выставлять эту картину, заключается в том, что я боюсь, что показал в ней тайну своей собственной души.

Лорд Генри засмеялся.

– И в чём же она? – спросил он.

– О, да и говорить почти нечего, Гарри, – ответил художник, – и я боюсь, что ты вряд ли поймёшь. Пожалуй, ты вряд ли и поверишь этому.

Лорд Генри улыбнулся и сорвал в траве цветок.

– Я совершенно уверен, что пойму, – ответил он, разглядывая цветок, – я могу поверить чему угодно.

– История такова, – сказал художник. – Два месяца назад я был на приёме у леди Брэндон. Пробыв в комнате около десяти минут, я внезапно понял, что на меня кто-то смотрит. Я обернулся и впервые увидел Дориана Грея. Когда наши глаза встретились, я почувствовал, как бледнею. Я знал, что этот юноша станет всей моей душой, всем моим искусством. Я испугался и поспешил выйти из комнаты.

– Что ты сделал?

– Мы были очень близки, почти касались друг друга. Наши глаза снова встретились. Я попросил, чтобы леди Брэндон меня ему представила. Это было просто неизбежно.

– Что леди Брэндон сказала о мистере Дориане Грее?

– О, нечто вроде: «Очаровательный мальчик. Я не знаю, чем он занимается: думаю, что ничем. Ах да, он играет на фортепьяно – или на скрипке, дорогой мистер Грей?» Дориан и я засмеялись, и мы сразу стали друзьями.

– Смех – совсем неплохое начало для дружбы, – сказал молодой лорд, срывая ещё один цветок, – и он – лучшее её окончание.

Холлуорд покачал головой.

– Ты не понимаешь, что такое дружба, Гарри. Для тебя всё едино.

– Это не так! – воскликнул лорд Генри, сдвигая шляпу на затылок и смотря на летнее небо. – Я прекрасно различаю людей. Я выбираю своих друзей за их красоту, знакомых – за их добрый нрав, а врагов – за их ум. Нельзя быть слишком осторожным в выборе врагов. Разумеется, я ненавижу своих родственников. И я ненавижу бедняков, потому что они уродливы, глупы и пьяны…

– Я не соглашусь ни с единым твоим словом. И я уверен, что ты сам с ними также не согласен.

Лорд Генри погладил свою каштановую бороду и коснулся тростью носка ботинка.

– Какой ты истый англичанин, Бэзил! Англичанин только интересуется тем, согласен ли он с какой-либо мыслью или нет – независимо от того, является она правильной или неправильной. Мне больше нравятся люди, чем принципы, и мне больше нравятся люди без принципов, чем что-либо ещё в этом мире. Но расскажи мне ещё о мистере Дориане Грее. Как часто вы встречаетесь?

– Каждый день. Я не смог бы быть счастливым, если бы не видел его каждый день.

– Как необычно! Я думал, что ты озабочен только своим искусством.

– Он теперь для меня и есть всё моё искусство, – сказал художник. – Я знаю, что та работа, которую я проделал с момента встречи с Дорианом Греем, – лучшая работа в моей жизни. Он для меня намного больше, чем просто модель или натурщик. Странным образом его личность показала мне новый вид искусства. Он походит на маленького мальчика – хотя ему, на самом деле, больше двадцати; и когда он со мной, я вижу мир по-другому.

– Бэзил, это поразительно! Я должен увидеть Дориана Грея.

Холлуорд встал со своего места и заходил взад-вперёд по саду. Через некоторое время он вернулся.

– Гарри – сказал он, – Дориан Грей – это причина моего искусства. Ты можешь в нём ничего не увидеть. Я вижу в нём всё.

– Тогда почему ты не выставишь его портрет? – спросил лорд Генри.

– Художник должен изображать красивые вещи, но он не должен вкладывать в них собственную жизнь. В этом портрете слишком многое от меня, Гарри, слишком много от меня самого! Однажды я покажу миру, что такое красота. По этой причине мир никогда не увидит мой портрет Дориана Грея.

– Думаю, что ты неправ, Бэзил, но я не буду с тобой спорить. Скажи мне, Дориан Грей очень тебя любит?

Художник на некоторое время задумался.

– Я ему нравлюсь, – ответил он, помолчав. – Я знаю, что нравлюсь ему. Конечно, я ему ужасно льщу и говорю ему то, что не должен. Он обычно очень мил со мной, и мы проводим вместе много замечательных часов. Но иногда он может быть ужасно беспечным и, кажется, любит причинять мне боль. Тогда я чувствую, Гарри, что отдал всю свою душу тому, кто использует её как цветок, чтобы вставить в летний день в петлицу.

– Летние дни долги, Бэзил, – тихо сказал лорд Генри. – Возможно, ты пресытишься раньше него. Разум живёт дольше красоты. Однажды ты посмотришь на своего друга – и тебе не понравится цвет его кожи или что-нибудь ещё. А затем ты начнёшь думать, что по отношению к тебе он ведет себя ужасно…

– Гарри, не говори так. Пока я живу, Дориан Грей будет для меня всем. Ты не можешь чувствовать то, что чувствую я. Ты такой непостоянный.

– Мой дорогой Бэзил, именно поэтому я и могу понять твои чувства.

Лорд Генри вынул из маленького серебряного портсигара папиросу и зажёг её. Потом он повернулся к Холлуорду и сказал:

– Я только что вспомнил.

– Вспомнил что, Гарри?

– Где я слышал имя Дориана Грея.

– Где это было? – спросил Холлуорд, несколько нахмурясь.

– Не смотри так сердито, Бэзил. Это было у моей тёти, леди Агаты. Она сказала мне, что обнаружила этого замечательного молодого человека. Он собирался помочь в её работе с бедняками лондонского Ист-Энда, и его звали Дориан Грей. Конечно, я не знал, что это твой друг.

– Очень рад, что ты этого не знал, Гарри.

– Почему?

– Я не хочу, чтобы вы встретились.

– Мистер Дориан Грей в студии, сэр, – сказал дворецкий, входя в сад.

– Ты должен теперь меня представить, – смеясь, воскликнул лорд Генри.

Художник повернулся к слуге.

– Попросите мистера Грея подождать, Паркер. Через минуту я приду.

Потом он посмотрел на лорда Генри.

– Дориан Грей – мой самый дорогой друг, – сказал он. – У него простая и прекрасная натура. Не порти его. Не пытайся на него повлиять. Твоё влияние было бы пагубным. Не отнимай у меня человека, который делает меня истинным художником. Помни, Гарри, я верю тебе.

– Какую ерунду ты говоришь! – сказал лорд Генри, улыбаясь и беря Холлуорда под руку, он почти силком привёл его в дом.