Kitabı oku: «Ангелом быть…»

О моих отношениях с Богом:

от любви до ненависти и обратно…

p_i_r_a_n_y_a

Молитва

Пред монахинями святыми

преклоняю колени, грешная,

перед ликами расписными

наземь брошусь в слезах, безутешная:

"Помогите мне, святые, светлые,

да во имя Отца и Сына,

научите меня, отпетую,

как любить, и как быть любимой.

Вы чисты и душой, и ликом —

верой вы и молитвой живёте,

ну а мне-то как, многоликой?

я – живая, из крови и плоти!"

С упоеньем читаю молитву

"Отче наш" – я других не знаю,

но, как только из храма выйду —

я опять —мирская, живая…

Боже, вспомни свою истину,

в богохульстве меня не кляня —

возлюби своего ближнего:

полюби и прости меня.

Ангел

По подушке локоны

разметав,

ангел спит, от жизни

земной устав…

Не на небе синем

в белом облаке —

на руке любимого,

сердца около…

Нимб и крылья сброшены

на порог,

не осудит может быть

мудрый Бог…

Больные осколки наших душ

Больные осколки

наших душ окровавленных

валялись на свалках

непризнанных в мире талантов.

Неизвестно, сколько

длилось бы наше бесславие,

если б мы и оттуда

не сверкали бы ярче брильянтов.

И вдруг, по воле

чьей-то, наверно – божественной,

не знаю, кто

для нас бы ещё это сделал,

Но нас – собрали,

и мы своими совпали трещинками,

как будто всегда

и были одним целым.

И пусть завистники

теперь злятся, как нам повезло —

они не знают,

где все мы до этого были:

витраж – намного

красивей, чем просто стекло,

особенно если

душу в него вложили.

Я – маленький солнечный лучик

Я – маленький солнечный лучик,

скользящий по лицам людей,

я – чей-то утерянный ключик

от старых волшебных дверей.

Бумажный очаг не согреет

кого-то в суровую стужу,

не любит никто, не жалеет

его одинокую душу.

Тот кто-то в каморке холодной

не может никак отогреться,

и плачет в тоске безысходной

его одинокое сердце.

***

Я – маленький солнечный лучик.

Я – ключ к одинокому сердцу.

Ты прав, я запуталась очень

Ты прав, я запуталась очень,

и за деревьями вовсе не вижу лес…

Но ты – ты не мог бы помочь мне,

если ты знаешь, что сделать, чтоб он воскрес?

Ведь если пустяк Ему это,

ну кроме того, что их не выпускают

оттуда (Как странно?!.) по средам,

то почему в другой день Он – не воскресает?

Ты скажи, когда они воскресают

Он бывал с другими – жесток и груб,

но со мной был нежен так безгранично…

Не забыть мне рук его, глаз и губ —

без него я стала такой циничной…

На какой границе есть этот пост,

где волшебный шанс такой выпадает —

перейти безвременья хрупкий мост?

Покажи, ОТКУДА их выпускают???

По средам иль пятницам – все равно

эти дни чудесные назначают,

покажи мне, ГДЕ в этот мир окно,

из потустороннего открывают?

Без него мне так тяжело дышать,

без него мне воздуха не хватает,

ты скажи, КОГДА мне за ним бежать?

ПО КАКИМ ЖЕ ДНЯМ ОНИ

ВОСКРЕСАЮТ?

Моему собственному Богу

Чтоб без своей заботы не оставил

и от лихой кручины уберёг,

молясь не по канонам и без правил,

мы твёрдо верим – нас услышит Бог.

Он с нами от рождения до смерти

/Поглядывает, чтоб не упустить,

когда вдруг растерявшиеся дети

начнут отца о помощи просить/,

чтоб в трудную минуту не оставить,

чтоб ниточку надежды протянуть,

и каждого на верный путь наставить,

и в нужные ответы – носом ткнуть.

Он с нами от рождения до смерти,

дарует нам любовь свою с небес,

а мы, его испорченные дети,

всё ждём ещё каких-нибудь чудес.

Чтоб без своей заботы не оставил

и от лихой кручины уберёг,

молясь не по канонам и без правил,

мы твёрдо верим: нас услышит Бог.

***

Сама себе завидую немного,

и в этом вам признаться не боюсь,

ведь нет светлее и добрее Бога,

чем тот, что бережёт Святую Русь.

Отстраиваем Иисусу храмы,

и свечи зажигаем до утра,

но не осознаём, что все упрямо

мы веруем в другого Бога – Ра.

Я забыла давно, что на свете ты есть

Я забыла давно, что на свете ты есть,

да и взялся вообще ты откуда:

не стою у окна, не планирую месть,

не живу в ожидании чуда.

Я отрезала вовсе квартирный звонок,

домофон отключила /не нужен!/,

чтобы ты никогда растревожить не мог

только-только заснувшую душу.

Испытания новые ей не нужны —

от последних едва откачали,

её крылышки новые слишком нежны,

и летать она сможет едва ли…

Так прошу /умоляю!!!/ тебя – не тревожь

ты её – пусть окрепнет немного,

ведь сейчас ей противопоказана ложь —

не отправь раньше времени к Богу…

Ты смело равняешь и друга с врагом…

Ты смело равняешь

и друга с врагом,

и, конечно, Рай с Адом,

ведь в сердце твоём,

ослепленном борьбой,

это все смешалось,

и где-то в дыму и огне,

словно дети, рыдают

– Не надо! —

и жмутся поближе друг к дружке

Любовь, Доброта, и Жалость…

В последних конвульсиях бьются

/изранены!/ Вера с Надеждой:

поменьше б желания жить,

так не мучились б столько сёстры,

беспомощным ангелом

бьётся над ними – в слезах, безутешна —

София, не в силах помочь дочерям

/уже слишком поздно!/…

И вместе с малышками этими

ангел на небе рыдает:

до сердца, войной оглушённого,

не достучаться если —

уже никогда не пройти

чрез ворота небесного Рая,

и не получить больше шанс

человеком хоть раз воскреснуть…

Я не та уже, я не та

Я не та уже, я не та,

что могла вознести до Рая —

в сердце вечная мерзлота,

и душа не поёт – немая!

Мне сегодня не нужен Рай —

не открылись бы двери Ада:

я и так уже через край

нахлебалась беды… Не надо

мне каких-то надежд пустых —

я уже ни во что не верю:

слишком много сегодня их

за закрытой осталось дверью.

Ничего уже /верь – не верь!/

я не жду, и без сожалений

я сегодня закрыла дверь

в мир предательства и сомнений.

До чего довела любовь?

До чего довела любовь?

до стихов, и ни метром дальше…

Я её испытаю вновь,

когда смою налёт той фальши,

что звучала в словах его,

в каждой позе, и в жесте каждом…

Не хочу пока – ничего,

но счастливой проснусь однажды,

когда /как прошлогодний снег/

все растают воспоминанья,

и другой, дорогой навек

человек разожжёт желанье

снова – жить, снова быть собой,

в небо взмыть белокрылой птицей…

До чего довела любовь?

До желанья опять влюбиться…

Если б

Если б на грешной Земле вдруг закончились все слова

людям пришлось бы немедленно стать телепатами,

не допусти того, Боже, пока я ещё жива:

знать только правду – не знаю я,

сил всем нам хватит ли…

Приговорит к скорой смерти больного усталый врач,

зная, как мало живут с этим страшным диагнозом,

врач без надежды на выздоровление – лишь палач

/Не за грехи покарает,

а лишь за анализы/…

Страшную новость узнает беременная жена —

что на то время, пока она носит ребёнка,

мужу она стала вдруг не желанна и не нужна:

не на работе он —

в баре с красоткой-девчонкой…

Многие дети счастливыми выросли б разве, да,

зная, что живы сейчас вопреки всем стараниям

юных и мамы, и папы – избавиться от плода?

Правда такая бы их

обрекла на страдания…

***

Ну а пока есть слова, верим в лучшее, и – ЖИВЁМ:

верим в любимых, в чудесное выздоровление,

в то, что для нас наш домашний очаг никогда – жильём

просто – не станет…

Бывает и ложь – во спасение…

Ты ещё в мою жизнь не вошел

Ты ещё в мою жизнь не вошёл

ароматом сирени пьянящим,

хоть танцует на бубнах апрель —

снег лежит в уголочках души.

Он растает позднее /поверь!/

чуть попозже под солнцем палящим,

ну а ты – заходи, раз пришёл,

и, прошу, уходить не спеши…

Подожди – я оттаю ещё,

разорву туго спутанный кокон,

это сделать непросто, ведь в нём

приготовилась я умирать…

Для того и подарены мне

были крылья всевидящим Богом,

чтоб уставшая ползать душа,

наконец, научилась летать.

Падаю

Падаю, падаю наземь травинкой-былинкой скошенной —

только что вроде цвела, лепестками-тычинками-пестиком

к солнцу тянулась, от жизни ждала только лишь хорошего —

в мокрую землю уткнулась лицом /только я? с кем-то вместе ли?/ …

Кесарю – кесарево, говорят, ну а Богу – богово,

рвётся душа из погибшего тела и в небо стремится,

раньше беспечной была и от жизни хотела многого,

ну а сегодня в виски лишь желание выжить стучится…

Вот и лежу, в ещё мокрую землю вжимаясь листьями —

вдруг да смогу, вдруг успею пустить в неё свежие корни,

втайне надеясь, что весь этот ужас лишь только снится мне,

и не богам, а земле "Помоги мне!" шепчу невольно…

Вдруг да поможет, спасёт, заберёт эту боль заступница,

вдруг да подарит ещё один шанс, одну жизнь, одно лето мне…

Злая старуха с косой передумает вдруг, отступится —

переболею и вновь оживу – поднимусь, зацвету к весне…

***

Падаю, падаю наземь травинкой-былинкой скошенной,

в мокрую землю уткнулась лицом, и надеюсь на чудо,

а вот писать о себе в стихах надо бы только хорошее,

чтоб ненароком беды не накликать…

Я больше не буду!

Я могла бы

Я могла бы стать той,

что тебя посещает ночами,

в чёрно-белые сны

принося разноцветье с собой,

эфемерной мечтой,

по которой так сильно скучаешь —

тесно связаны мы,

только не устремляйся за мной…

Крыльев моих размах —

шорохом листопада…

Взмах. И ещё раз – взмах…

Не провожай, не надо…

Я согласна быть сном,

и чужим на воде отраженьем,

звонким щебетом птах,

первой каплей грибного дождя —

бестелесный фантом

мой обнимет тебя на мгновенье,

прежде чем сделать взмах…

/Говорят: уходи – уходя/.

Крыльев моих размах —

тенью над головою…

Взмах. И ещё раз – взмах…

Не умирай со мною…

Когда меня целует ветер

Когда меня целует ветер,

играя прядями волос,

когда на небе солнце светит,

когда не мчится под откос

шальная жизнь моя составом

без тормозов, на всех парах -

я чувствую, что не оставил

меня тот кто-то в облаках…

И я тогда не одинока,

ведь добрый друг со мной всегда,

его зовут обычно Богом,

и он – приходит…

Иногда…

Всё замело белым

Всё замело белым —

парки, дома, душу…

Знаю: везёт смелым,

только боюсь – струшу.

Глазом мигнёт синим:

"Всё хорошо!" – небо.

Знаю: везёт сильным,

силы найти – где бы?

Скачет моё время,

всё тяжелей ноша…

Тяжких забот бремя —

кажется всё, брошу!

Но упадёт с неба

солнечный вдруг зайчик:

"Сильным везёт! Смелым!

Справимся мы, значит!"

Белым листом чистым

кажется жизнь снова —

Силы даёт быстро

правильное слово.

Жизнь

Желать, мечтать, гореть, поставить цели,

и мелкими шажками, понемногу —

то рысью, то шажком, то еле-еле

торить свою тропу, свою дорогу…

Наткнуться на три тысячи препятствий —

преодолеть, перешагнуть, допрыгнуть,

не отступить, не повернуть, не сдаться —

и всё-таки мечты своей достигнуть.

* * *

Отпраздновать победу! Отоспаться.

Всем рассказать, как был нелёгок путь…

И, раны зализав, опять умчаться

за новою мечтой куда-нибудь…

Руки твои – крепость моя

Руки твои – крепость моя, тыл мой, уютный дом,

мне не страшны злые ветра, если с тобой вдвоём.

Сердце твоё – небо моё, раз я летать могу

рядом с тобой/вместе с тобой/только с тобой – не лгу…

Слёзы мои – летним дождём высохнут через час:

если с тобой – то стороной беды обходят нас.

Я упаду – руку подашь, выручишь из беды,

раны мои меньше болят, если со мною ты.

Мы через всё вместе прошли – холод и жар пустынь…

Бога молю – не отними

счастье моё!

Аминь.

Африка

Тем, кто в Африке не был —

в двух словах не опишешь,

что высокое – небо

/Не ложится на крыши/,

что как море – пустыня,

без конца, и без края

/В горьких нотах полыни —

послевкусие Рая/,

что становится зыбким

горизонт раскалённый

и рисует с улыбкой

миражи вдохновлёно,

и по волнам барханов

/Наяву? Показалось???/

иногда караваны

проплывут, растворяясь

в зыбком воздухе знойном …

Тишина. Бесконечность.

Здесь секунды спокойно

превращаются в вечность…

В абсолюте – свобода

/Есть маршрут – нет дороги/,

здесь с небесного свода

к нам спускаются боги…

Падаю. Камнем вниз

Падаю. Камнем вниз.

Ветер в ушах свистит.

Нет, повторить на бис

я не смогу. Прости.

Ломаных крыльев хруст…

Больно вот так – с небес…

Кто бы мог знать: сорвусь —

буду не ангел – бес…

Сердце в ушах стучит —

кровь прилила к вискам…

Мне ли тебя – учить?

Ты же всё знаешь сам:

Богово – Богу, мне —

видимо, бесовство,

лишь заплатить вдвойне

нужно за волшебство.

Падаю. Камнем вниз.

Не упади со мной.

Это был мой каприз —

счастье любой ценой…

Вышло – наоборот:

камнем с небес лечу.

Ну, предъявляйте счёт —

я не скупясь плачу.