Kitabı oku: «Гостиница «Огненное колесо»», sayfa 4

Глава 7

Неделя, прошедшая между собеседованием у Джейкоба Тэвернера и поездкой в Клифф, была богата на эмоции, по крайней мере для Джереми и Джейн. Она напоминала прогнозы нашей изменчивой погоды: с порывами ветра, прояснениями, местами с морозом, порой с туманами. Между Джереми и Джейн случилось несколько острых стычек, одна большая ссора и примирение, которое не прошло без словесных перепалок, хоть и более мягких. Однако в конечном итоге в их отношениях мало что изменилось: Джереми по-прежнему не одобрял всего, что было связано с Тэвернерами, и предлагал женитьбу в качестве альтернативы тому, что он называл толпой никчемных кузенов. Джейн продолжала с разной степенью твердости настаивать, что он напрасно проявляет принципиальность, что она намерена получить свои сто фунтов и что всем известно, что кузены не должны сочетаться браком между собой.

Когда наступила суббота, в их отношениях как раз наступил период ясной погоды. Поскольку у Джереми была машина, известная друзьям под названием Пугало, они собирались поехать в «Огненное колесо» на ней – им не хотелось тратить прекрасный день на ссоры. Как заметила Джейн, Джереми, вероятно, будет вести себя ужасно неприятно в выходные, так что нет смысла начинать проявлять свой скверный характер, пока они не добрались до места.

– Будет досадно, если ты исчерпаешь все свои хмурые гримасы к обеду воскресенья, так что не трать их сейчас понапрасну.

Джереми коротко ответил, что у него их большой запас, после чего внезапно расхохотался, поцеловал ее прежде, чем она смогла ему помешать, и сообщил, что он, возможно, окажется душой компании.

– Погоди, ты еще увидишь, как я буду поглощать коктейли в баре с дорогим Джеффри и нашим очаровательным кузеном Элом! Когда я буду по-настоящему в ударе, я даже поухаживаю за «зовите-меня-Флосс». На грани потери сознания я, возможно, даже зайду так далеко, что начну шептать непристойности на ушко дорогой Милдред. Слушай, как думаешь, что бы она сделала, если б я действительно так поступил?

– Уронила бы свою сумку и жутко покраснела.

– Что ж, тогда следи за мной!

Джейн хихикнула:

– Лучше сам за собой следи. Вдруг Милдред или Флосс решат, что им хочется попутешествовать по окрестностям в компании представителя армии.

Они ехали по Большой западной дороге. В небе сияло бледное зимнее солнце. Небо было бирюзовое, воздух свежий, но не холодный. Джереми снял левую руку с руля и слегка коснулся щеки Джейн.

– Я буду под защитой нашей помолвки.

– Мы не помолвлены.

– Милая, ты не можешь отказать мне в защите. Не будет никакого недопонимания. Мы войдем в бар, взявшись за руки, и объявим, что обручены. Весь клан выпьет за наше здоровье полный бокал искусственного портвейна, после которого все мы умрем, и семейный призрак появится в тот момент, когда мы, испуская последний вздох, прошепчем: «Вас предупреждали».

Джейн вскинула подбородок, но уголки ее рта подрагивали.

– Мы не обручены. А если все это действительно так плохо кончится…

– Милая, у меня есть план. Мы польем смертельным зельем аспидистру⁶, и когда скончаются все остальные, мы будем управлять семейной гостиницей. Что мы с ней сделаем? У нее темное прошлое, так что, полагаю, будущее мы можем приукрасить. Что это будет? Преисподняя азартных игр или притон для наркоманов?

Джейн чопорно ответила:

– Я получила хорошее воспитание. Мне однажды даже дали приз за хорошее поведение. Это было адаптированное издание «Векфильдского священника»⁷, из которого вырезали все сцены с описанием прекрасной женщины, опустившейся до безрассудного поступка. Думаю, лучше мы сделаем из него чайную на открытом воздухе.

– Джейн, в Англии нельзя пить чай в саду; если и можно, то очень-очень редко.

– Неправда. Сидишь на веранде с протекающей крышей, только лучше называть ее крытой галереей. По шее у тебя стекают капли дождя, в чай падают уховертки, но при этом у тебя приятное чувство, что ты выбрался на природу, и, если пирожные будут достаточно хороши, от людей отбоя не будет. Я пеку ужасно вкусные пирожные. Дедушка говорил, что у меня к этому природный талант, который я унаследовала от его матери – лучшей в мире поварихи. Он заставил меня этому поучиться.

Джереми снова снял с руля руку, поймал ее ладонь и исступленно сжал:

– Когда мы сможем пожениться? Жду не дождусь. Я знал, что ты красива и талантлива, но разве все это имеет значение в сравнении с невероятно ценными кулинарными способностями?!

Они и дальше с удовольствием болтали о всякой чепухе. День уже клонился к закату, когда они проехали через Ледлингтон и выбрались на длинную ровную дорогу, ведущую к побережью через Ледстоу. Это отрезок длиной в семь миль, но старая прибрежная дорога немного не доходит до Ледстоу и сворачивает вправо. Этот поворот очень легко проскочить, потому что дорогой редко пользуются, а окаймляющие ее по обеим сторонам деревья сделали ее очень узкой. Через милю дорога начинает идти вверх. Деревья заканчиваются, изгороди становятся низкими, согнувшимися под ветром с моря. Клифф – маленькая деревенька, немногие поезда делают там остановку. Тот факт, что там вообще проходит железная дорога, связан с тем, что земля эта была собственностью семьи Челлонер, а в то время, когда шло строительство железной дороги, сэр Хамфри Челлонер был человеком, с которым следовало считаться. Он был женат на богатой наследнице и представлял Ледлингтон в парламенте.

Когда они проехали через Клифф, Джереми сбавил скорость и стал оглядываться по сторонам.

– В чем дело?

– Ни в чем. Здесь есть дом, о котором часто говорил дед. Вообще-то я знаком с человеком, которому он принадлежит сейчас, – Джек Челлонер, очень хороший парень. Это огромный белый дом, он должен быть где-то неподалеку. Включу-ка я фары.

Через секунду фары высветили две идущие по дороге фигуры – девушку с повязанным на голове платком и крупного мужчину без шляпы с копной русых волос. Они держались за руки.

Джейн воскликнула:

– Это Джон Хиггинс! Джереми, это точно он! Остановись – может, он все-таки решил приехать, и они захотят, чтобы мы их подвезли.

– Вряд ли, – ответил Джереми.

Но проезжая мимо них, он сбавил скорость, остановился и вышел из машины.

– Джон Хиггинс, верно? Я Джереми Тэвернер. Мы с Джейн Хирон едем в гостиницу. Вас подвезти?

К ним подбежала Джейн.

– Я так надеюсь, что вы идете туда.

– Это мило с вашей стороны, мисс Хирон, но что вы, не стоит.

– Вы не должны звать меня мисс Хирон, мы ведь кузены.

Она видела, что он улыбается и качает головой. Державшая его за руку девушка заговорила. Голос у нее был очень приятный, с легчайшим ирландским акцентом.

– Мисс Джейн Хирон?

Джейн увидела, что она тянет Джона Хиггинса за рукав. Он ответил: «Да» и повернулся к Джейн:

– Это Айли Фогарти. Вы увидите ее в гостинице. Она родственница мистера Кастелла; моя тетя Энни ее вырастила.

– Нам ужасно не хватает рабочих рук, – сказала девушка нежным мелодичным голосом.

Джейн видела только овал ее лица, платок был повязан под подбородком и прикрывал волосы, вроде бы темные. Она казалась очаровательной, но, возможно, просто из-за приятного голоса. Если Джон Хиггинс не виделся со своей тетей Энни уже десять лет, то, похоже, с ее протеже ему встречаться удавалось. Маленькая ручка без перчатки не отпускала его руку. Джейн подумала, что за такую крепкую руку было бы приятно держаться.

– Мы бы с удовольствием вас подвезли, если хотите, – сказала она.

– Хочешь, Айли? – спросил Джон Хиггинс.

Она дернула его за рукав. Джейн увидела, что он улыбается.

– Спасибо, мисс Хирон, но, я думаю, мы лучше пройдемся.

Когда они вернулись к машине, Джереми вдруг пошел назад.

– Зачем ты вернулся? – спросила Джейн, когда он снова сел в машину.

– Решил спросить Джона про дом Челлонера. Он говорит, въезд примерно в ста ярдах отсюда.

Она слегка нахмурилась от удивления, но в сумерках Джереми этого не заметил.

– Ты что-то очень интересуешься Челлонерами.

Джереми не ответил, он высматривал два высоких каменных столба. Когда они замаячили впереди, он остановил машину. Столбы едва виднелись в густеющей темноте, между ними были железные ворота. Правый столб венчало что-то вроде орла. Левая капитель была отбита, птицы сверху не было. Несколько чахлых деревьев и кустарников чернели на заднем фоне. Джереми присвистнул и сказал:

– Бедняга Джек! – и добавил со смехом: – Лучше уж он, чем я.

Глава 8

Старое «Огненное колесо» маячило на краю утеса, словно гряда облаков. Кто-то поставил фонарь на широкие плиты перед дверью. В наступивших глубоких сумерках, которые, казалось, сбивают с толку больше, чем настоящая темнота, этот круг света почти слепил глаза. Щели между плитами заросли мхом. Одну из плит пересекала по диагонали черная зигзагообразная трещина. Она блестела под светом фонаря, словно там проползла улитка. Дом возвышался громадой неправильной формы.

Когда они вышли из машины, до них донесся шум моря. Они встали на треснувшую плиту, Джереми потянул за шнурок звонка. Дверь почти сразу же открылась. За ней, в свете свисавшей с потолка масляной лампы, появился силуэт мужчины. Джереми вгляделся, нахмурился и спросил:

– Миллер, верно? Эл Миллер?

И тут же, когда мужчина повернулся и правую сторону его лица озарил мягкий желтый свет, Джереми засомневался. Сходство было велико, но у этого мужчины была иная манера поведения – более дерзкая, энергичная и уверенная. На нем был серый льняной пиджак официанта. С едва уловимым смешком он сказал:

– Нет, я не Эл. Мое имя Уайт, Люк Уайт.

Джереми вспомнил, что Люк Тэвернер оставил после себя множество не признанных законом отпрысков. Возможно, это какой-нибудь незаконный потомок, пришедший домой на ночлег. Все стало казаться еще более подозрительным. Джереми крепко взял Джейн под руку и последовал за Люком Уайтом по очень узкому коридору. Ему пришло в голову, что в давние контрабандистские времена это, наверное, было удобно. Было заметно, что узость коридора создавалась нарочно и усугублялась разными вещами – например, очень широкой вешалкой для верхней одежды и шляп, огромным неуклюжим комодом. Там, где начиналась крутая лестница на второй этаж, коридор расширялся и переходил в небольшой холл с дверями по обеим сторонам. Дверь справа была приоткрыта, и оттуда слышались голоса. Люк толкнул дверь и, отойдя в сторону, пропустил их внутрь.

Они вошли в большую старомодную комнату; шторы были задернуты, а запах от масляных ламп смешивался со сложным многолетним запахом выпивки, дыма и тяжелой старой мебели. На каминной полке стояло чучело огромной рыбы под стеклом, а по бокам от него – две большие вазы из голубого китайского фарфора. На стенах висели заключенные в рамки олеографии с портретами королевы Виктории и принца-консорта. На длинном столе стояли напитки.

Джейкоб Тэвернер сидел на подлокотнике кресла у камина, держа в руке стакан виски с содовой. Все кузены были в сборе, среди них стоял и мистер Фогарти Кастелл, источающий аромат сигар и чрезвычайное удовлетворение по поводу счастливого воссоединения родственников его жены. Джереми и Джейн едва успели поздороваться с Джейкобом, как Фогарти взял их обоих за руки.

– Капитан Тэвернер, мисс Хирон, я даже не могу выразить, как я счастлив! Родственники моей жены – это мои родственники. Ах, нет, не для того, чтобы им навязываться, вы же понимаете. Нет, нет, нет, нет, тысячу раз нет, но для того, чтобы приветствовать вас, обслуживать, развлекать, предложить гостеприимство этого дома. Что вы выпьете, мисс Хирон, капитан Джереми, по такому благоприятному поводу? Вы гости нашего друга мистера Тэвернера, так что все за счет заведения. Виски с содовой, розовый джин, коктейль? Я делаю очень хороший коктейль. – Он хрипло рассмеялся. – Есть один коктейль, который я называю «Мечта контрабандиста». Вы его попробуете, да? Пожалуйста! Очень подходяще, как считаете – раз уж здесь было отличное прибежище контрабандистов сто лет назад. Это шутка. Я вам кое-что скажу, друзья. Если у вас темное прошлое, не скрывайте его; сделайте его отличительной чертой. Вот ваши «Мечты контрабандиста». Что касается моей жены, вашей кузины Энни, в данный момент приношу свои извинения. Нам очень не хватает рук, так что она на кухне. Ах, какая она повариха! Какая удача жениться на женщине, которая готовит как Энни Кастелл! Неудивительно, что я ее обожаю!

Он обратился через плечо к Люку Уайту:

– Где эта Айли? Быстро пришли ее ко мне! Дамы скоро пожелают подняться в комнаты. Где она?

– Вышла, хозяин.

– Вышла? Зачем это она вышла?

– Миссис Кастелл послала ее за чем-то.

Джереми и Джейн стояли позади и наблюдали. Круглое сияющее лицо Фогарти со смуглой кожей и маленькими блестящими глазками исказилось, словно пейзаж, на который обрушилась буря, – его залила краска гнева. Толстое тело с брюшком, легко балансировавшее на маленьких ногах в отличной обуви, напряглось. Вид у него был такой, словно он вот-вот выкинет какую-нибудь дикость: взвизгнет, прыгнет, закричит, швырнет на пол стакан и раздавит каблуком. И тут же это выражение исчезло. Круглое лицо снова засияло, в голосе звучало добродушие и странная смесь акцентов.

– Ах, моя жена Энни! Никто не может обладать всеми добродетелями сразу. Она художник, а художник не думает заранее; он не планирует, не говорит: «Я сделаю то или это». Он ждет вдохновения, а когда оно приходит, он должен иметь то, что ему нужно для создания шедевра. Энни, без сомнения, посетило вдохновение.

Он выскочил из комнаты.

Джейн стало немного жаль Энни, однако этот миг, предвещавший бурю, не слишком ее озаботил. Она увидела, что Джереми подошел и заговорил с Флоренс Дьюк, а ею завладела Мэриан Торп-Эннингтон.

– Джейн… Вы ведь Джейн, верно? У меня ужасная память на имена.

– Да, Джейн Хирон.

Леди Мэриан задушевно смотрела на нее.

– А мужчина, с которым вы пришли?

– Джереми Тэвернер.

– Вы замужем за ним? Или в разводе, или еще что-нибудь? Я хочу сказать, что гораздо лучше знать такие вещи сразу, чтобы не ляпнуть чего не следует и всегда в самый неподходящий момент. Я вечно попадаю в такие ситуации, и беднягу Фредди это ужасно злит. Ах, вы же с ним еще не знакомы? Фредди, это моя кузина Джейн Хирон.

Фредди Торп-Эннингтон с траурным видом опирался на каминную полку, потягивая коктейль «Мечта контрабандиста» – явно не первый. У него было смутное впечатление (он достиг стадии, когда все впечатления становятся смутными), что мир полон родственников и кредиторов и что неплохо было бы положить голову кому-нибудь на плечо и разрыдаться. Это был русоволосый мужчина небольшого роста, в трезвом состоянии очень славный и доверчивый. В настоящий же момент было совершенно очевидно, что он не в состоянии поддержать разговор, поэтому Джейн подошла и села рядом с Джейкобом Тэвернером.

– Итак, вы приехали, – сказал он.

– Да.

– Джереми не хотел, чтобы вы приезжали.

– Нет.

– Что же вас заставило передумать?

– Кузены.

– И сто фунтов?

– Да.

– Сделаете все что угодно ради ста фунтов?

– Нет. Только разумные вещи, – покачала головой Джейн.

– Такие как?..

– Как приехать сюда.

Он сухо усмехнулся.

– Но ничего больше?

Она взглянула на него. Взгляд ее был одновременно спокойным и улыбающимся. Словно ребенок, который перед купанием пробует голой ножкой воду, проверяя, насколько она холодна. «Она зашла бы чуть дальше, если бы испытала соблазн», – подумал он и добавил:

– Ну что ж, поговорим о чем-нибудь другом.

– О чем же мы будем говорить?

– О вашем деде, Эктсе Тэвернере. Насколько хорошо вы его знали в действительности?

Джейн ответила рассудительно:

– Я жила с ним.

Что-то в ее голосе говорило: «Я его любила», хоть она и не произнесла этих слов вслух.

Джейкоб был сообразителен. Он кивнул.

– Рассказывал он вам когда-нибудь про это место?

– Да, много.

– А что именно? Может, вы мне расскажете что-нибудь?

Он почувствовал, что Джейн отодвинулась.

– Почему вас это интересует, кузен Джейкоб?

Он снова усмехнулся.

– Ну, я отошел от дел, надо же мне чем-то заниматься. Может, мне хочется записать все, что я смогу разузнать об этом старом семейном доме. Хорошая получилась бы книжка. Так что вам рассказывал Эктс?

Она ответила без колебаний:

– Он говорил, что в давние времена тут много занимались контрабандой, продолжалось это и при его отце. Он рассказывал мне, как им удавалось перехитрить таможенников.

Джейкоб кивнул.

– Таких дел было много в восемнадцатом веке и даже во времена королевы Виктории. На этом побережье выгружали кружева, шелка и французский бренди.

– Как они это делали?

Все это время она сидела в кресле, а Джейкоб сидел на подлокотнике и смотрел на нее сверху вниз. Он склонил голову набок и спросил:

– Разве дед вам не рассказывал?

Джейн посмотрела по сторонам. Все оживленно беседовали, за исключением Фредди Торпа-Эннингтона, который подпирал камин и пристально глядел в пустой бокал, словно медиум в хрустальный шар. Что бы он там ни увидел, результат был неутешительный. Похоже, он погрузился в уныние, временами понуро качая головой.

Джейн понизила голос:

– Он говорил что-то про проход, который вел от берега…

– И что же именно?

– Он говорил, что никто не мог его найти, если не знал дороги. Говорил, что это совершенно сбивало с толку досмотрщиков еще в восемнадцатом веке.

– И еще долгое время спустя. Становится интересно. Продолжайте.

Джейн округлила глаза.

– Больше нечего рассказывать.

– Разве дед не говорил, куда выходил этот проход?

– На берег.

– А со стороны суши? Он не рассказывал?

– Я думаю, он не знал. Детям этого не говорили.

Джейкоб хихикнул.

– Вы удивитесь, сколько могут знать дети, которым чего-то не говорят. Вы уверены, что он вам не рассказывал?

Джейн мило улыбнулась.

– Я думаю, он вообще придумал большую часть. Он рассказывал мне истории каждый вечер, когда я укладывалась спать. Иногда про драконов, иногда про пиратов, а иногда про контрабандистов. Конечно, было гораздо интереснее, если истории опирались на реальное место, такое как «Огненное колесо».

Дверь отворилась, и в комнату ворвался Фогарти Кастелл. Он вел девушку, держа ее за плечо, – ту, что шла по дороге с Джоном Хиггинсом. Сейчас, без шерстяного пальто и платка на голове, было видно, что у нее стройная фигура и густые темные волосы, собранные в пучок на затылке. Обрамленные черными ресницами испуганные глаза были такого же темно-синего цвета, что и ее домашнее платье. Она была очень красива, но сейчас весьма бледна. Не отпуская ее плечо, Фогарти Кастелл подвел ее к леди Мэриан, к Флоренс Дьюк, к Милдред Тэвернер.

Джейкоб допил виски и сухо заметил:

– Заполняет собой всю комнату, верно? Он немного фигляр, муженек нашей кузины Энни. Но почему бы и нет? Ему это доставляет гораздо больше удовольствия, чем нам неудобств. Наполовину ирландец, наполовину португалец, и под всей этой шелухой – весьма умелый управляющий. Он идет к нам.

Кастелл подошел, картинно размахивая руками:

– Это Айли Фогарти, четвероюродная внучка моей бабушки Фогарти, но меня она зовет дядей, а вашу кузину Энни – тетей, поскольку у нее нет ни других дядюшек или тетушек, ни матери или отца. И если вам или другим дамам что-то понадобится, звоните в колокольчик, и Айли этим займется. Или если вы хотите подняться в свою комнату…

Джейн неожиданно почувствовала, что ей уже хватило общества Джейкоба Тэвернера. Она сказала: «Да, хочу» и увидела, что страх в глазах Айли сменило облегчение. Она подумала: «Она боялась, что я скажу, что уже видела ее сегодня». Джейн встала с кресла и прошла через комнату. Когда дверь за ними закрылась и они стали подниматься по лестнице, Айли торопливо прошептала:

– Вы не сказали, что уже видели меня.

Джейн покачала головой.

– Вам разве нельзя встречаться с Джоном Хиггинсом?

– Нет, нет, нельзя.

– Почему?

Они стояли на квадратной лестничной площадке. Справа к ней вел боковой коридор с четырьмя неровными ступеньками и дверями по обеим сторонам, а второй коридор вел налево – две ступеньки вверх, а дальше две ступеньки вниз. Все это сбивало с толку.

Айли повернула в правый коридор, поднялась по ступенькам и открыла дверь, за которой оказалась большая мрачная ванная комната с потертым коричневым линолеумом на полу и крашеной викторианской ванной. Ванна была покрыта большими пятнами ржавчины и отделана широким бордюром из красного дерева.

– Я приготовила вам маленькую комнату неподалеку. Леди Мэриан с мужем в комнате дальше по коридору, а комнаты капитана Джереми, миссис Дьюк и мисс Тэвернер – напротив.

Она отодвинулась, пропуская Джейн в маленькую комнату, почти полностью занятую огромной двуспальной кроватью. Как и ванная, она освещалась масляной лампой, распространявшей приятный запах. Однако вид у комнатушки был отталкивающий. Обшарпанный комод горчичного цвета, на нем тусклое зеркало, два стула, старый умывальник – вот и вся мебель. В маленьком тазу стоял огромный цветастый кувшин. Полдюжины хлипких крючков за ситцевой занавеской были единственным приспособлением для развешивания одежды. Узор на ковре давно стерся от возраста и грязи.

Айли закрыла дверь и сказала:

– Это совсем неподходящее место для вас. Джон велел вам это передать.

Джейн и сама настолько сильно это ощущала, что слова Айли подействовали на нее очень сильно. Она прогнала мимолетную мысль о ста фунтах и сказала с живостью:

– Но ведь вы же здесь. В чем же разница?

Айли ответила приятным и печальным голосом:

– Ему не нравится, что я здесь.

– Так почему вы не уйдете?

– Я не могу оставить тетю Энни. – Она помолчала и тяжело вздохнула: – Я бы не осмелилась. Он заставил бы меня вернуться.

И прежде чем Джейн смогла что-то сказать, она открыла дверь, беззвучно выскользнула из комнаты и исчезла.