Kitabı oku: «Фуксия»

Павел Цветков

Yazı tipi:

Вместо вступления

Дизайнер обложки Алёна Прохорова

ISBN 978-5-0056-7395-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мой милый Читатель, позволь же представить

Сей сборник – и он, между прочим, второй! —

Стихов, но теперь их чуть менее ста, ведь

У авторов тоже бывает, порой,

Прострация духа – период застоя, —

Когда не под силу писаться перу;

А через какое-то время за сто я

Стихов, восполняя пробел, соберу!

Привлечь интерес к содержанию книги

Непросто – читателю вынь да положь

Взрыв мозга, приколы, сюжеты, интриги,

Жестокую правду, красивую ложь… —

Я методам этим внимания больше,

Как видится мне, в этот раз уделил.

И да, напоследок, Читатель, позволь же

Сказать, как ты дюже мне дорог и мил!

Философия

В мире нет плохих и нет хороших

В пятнах видел бесов Герман Роршах,

В числах видел Бога Фибоначчи, —

В мире нет плохих и нет хороших,

Все ведь где-то между – не иначе!

Жизнь людей безумна, суматошна —

Каждый в меру своего проворства, —

Были б все собой! Покуда ж тошно

Жить среди обмана и притворства,

Быть невольной куклой маскарада:

Кто кого развёл, разбил, исправил.

В наше время искренность и правда —

Нонсенс! Исключение из правил…

Правда

Погрязший сам в обмане и вранье,

Я встретил ту, чьё имя было Правда.

Она была не в платьице от Prada —

В каком-то неопрятнейшем рванье.

Скрывая лик, она сказала: Да,

Я Правда, – и любезно попросила:

Скажи им, что я всё ещё красива

И – что уж там – доселе молода…

Обилие ненайденных сердец

Мы все в уме умеем Аполлона
И образ Афродиты рисовать,
Вгоняя люд в оправу эталона
С названием Прокрустова кровать:

«Хочу красу неслыханну, скуласту»,
«Хочу отдаться в руки богачу»,
«Хочу в расцвете лет и без балласта»,
«Хочу… хочу… хочу… хочу… хочу…» —

В плену своих желаний поневоле
Преследует потребности гордец;
И знать бы: на Земле не оттого ли
Обилие ненайденных сердец?..

Сотрите трафарет житейской прозы,
Порвите списка толстую тетрадь,
Уймите непомерные запросы —
Начните в кой-то веки отдавать!

Скромность

Тот подвержен блазни, кто до срока
Стал с излишком слишком молодым;
В зримом их богатстве мало прока —
Ибо всё прожгут, оставив дым.

Если получают свыше меры —
Тут же нормы этики в отказ, —
Сразу забывают про манеры,
Пафосом блистая напоказ.

Праздный и зелёный хвастунишка,
Что купаться в роскоши горазд, —
Благо же в достатке без излишка,
Да пойми ж ты, золото – балласт!

Подлинное, собственно, богатство
Не в бугатти, бентли и порше, —
А во вкладе в пользу меценатства,
В щедрой всеобъемлющей душе!

Квази-графы, мнимые графини,
Псевдо-лорды, ложные князья, —
Следуйте примеру Чарльза Фини¹,
Скромность – сень величия, друзья!

Слова

Слова – манёвр отвода глаз от истин,

Слова, как лёд и средство разогрева,

Слова подобны яблоневым листьям

На кроне плодоносящего древа:

Когда листвы на дереве немало —

Оно не блещет щедрыми дарами, —

А в части суесловного крахмала

Мы стали безусловно мастерами!

Состарилась, остыла, затвердела

И треснула безмолвия печать;

Мы чаще стали чушь нести без дела,

Мы реже стали вовремя молчать…

Время житейское

Время житейское – непостоянное:
Вялотекущее, сонное, пьяное,
Переходящее плавно, размеренно
В поступь ленивого сивого мерина.

Этот этап неразборчиво матовый, —
Хоть перелистывай и перематывай!
Может ли статься аллюром активнее
Плавная нерасторопность актинии? —

Шаг замещается рысью и далее
Мчится галопом ещё разудалее,
И оттого, что становится пусто ли
Валится замертво наземь от устали…

В потоке мыслей

В потоке мыслей сумрачно, ни зги

Не видно, расплывается в тумане

Предел мечтаний, плавятся мозги,

И тяжко не от золота в кармане…

Бреду, поправ усталость, наобум,

При случае подбрасывая уголь

В очаг из мыслей, доводов и дум,

И праздно не растрачивая удаль…

Я силы для заплыва берегу,

А слух ласкает мерное пиано

Ленивых волн, когда на берегу

Взираю на просторы океана…

Я всё ещё как будто сам не свой,

Покуда вся не выплачена ссуда,

И кажется реальным волчий вой,

Что рвётся из телесного сосуда…

В поисках ответа

В истошных поисках ответа,
Влечёт ко дну тугой балласт:
Вверху живой источник света —
Внизу густой свинцовый пласт.

Мне неприкаянно и больно,
Не все разделят и поймут,
Что я на плечи добровольно
Взвалил увесистый хомут, —

То дань жадобе, самоедству,
И зависти в узле тесьмы,
Что переходят по наследству
Из века в век от князя тьмы.

Но мой вояж – не воля беса,
Не власть иных лукавых, но
Скорее прихоть интереса:
А есть ли в самом деле дно?

На глубине пучины мрака,
Покрытой пылью вековой,
Ни тли, ни плесени, ни рака, —
Нет совершенно никого!

И шепчет глас: По крайней мере
Не размазня, не жалкий трус!
Ну что, попробовал? Измерил? —
Тогда бросай ненужный груз,

Лишь ноги тверди дна коснутся,
Тартар – безжизненная пасть;
Чтоб хорошенько оттолкнуться
Порой приходится упасть…

Не скули

Не скули, что жестока судьба, —

То любимый предлог самоеда;

Чем труднее по сути борьба,

Тем величественнее победа!

Засучите рукава

Установив себе режим
С утра до ночи без обеда,
Он был карьерой одержим.
Неискушённый непоседа

Наивно верил, что труды
В душе простого мещанина
Способны возвести в ряды
Элитной знати. Но равнина

Была бессмысленна, скучна
Да без особых просветлений, —
И стала опустевшая мошна
Итогом Неудачи, а не лени!..

Вздохнув сердито через нос
И хмуро насупонив брови,
Он вновь трудился на износ;
Пока не потерял здоровье.

Тогда сменил он ремесло,
Но на пути из грязи в князи
Ему, увы, опять не повезло, —
Решают всё везение и связи!

Мораль короткой притчи такова,
Покуда пустословно не судача,
По локоть засучите рукава,
Как если бы близка была удача!

Фонарь, поликлиника, улица

Фонарь, поликлиника, улица,
Аптека, витрина, крыльцо;
Прохожий хромает, сутулится,
Скрывая под маской лицо, —

Носитель тяжёлого бремени
Несчастен, уныл и убог;
А где-то вне рамок и времени
Увлёкся проектами Бог…

Тени

Играют собственные тени
На плато́ дрянных разрух, —
Они же знают нас не теми,
Кем нас видят все вокруг;

Они же знают все пороки,
Всех скелетов в сундуке,
Уступы, впадины, пороги
На разлившейся реке,

Пробелы, слабости, прорехи,
Типы подлинных гримас, —
Как все пустячные огрехи,
Что скрываем мы от глаз.

Они же видят нас иначе,
Без гипербол и прикрас,
В тоске, в уныние и в плаче,
В гневе неучтивых фраз.

Где наголо душа раздета —
В отдаленье толкотни, —
Когда останемся мы где-то
Без свидетелей, одни,

То с нами будут наши тени
На развалинах плато,
А мы же с ними будем теми,
Кем не знает нас никто…