Kitabı oku: «Цейтнот. Том 1»

Yazı tipi:

Часть первая: Итерация

Глава 1

Чем хороши смены в резервной команде Бюро оперативного реагирования РИИФС, так это кучей свободного времени. Со всеми незначительными инцидентами в рабочем порядке разбираются дежурные патрули, а ты просто сидишь и ждёшь срочного вызова на действительно серьёзное происшествие. Это не по жилым кварталам или студгородку колесить, вынося предупреждения нарушителям общественного порядка, останавливая для проверки документов подозрительные личности и разнимая редкие потасовки. Тут всех дел – занять себя чем-нибудь, дабы не полезть на стену от скуки.

Можно спать и медитировать, штудировать конспекты лекций и готовиться к семинарам, читать свежую прессу и слушать радио. В крайнем случае – играть в карты, а если вдруг никто не составит компанию, просто раскладывать пасьянс. Собственно, всем этим я и мои подчинённые прямо сейчас и занимались.

Срочные вызовы? За полгода работы в Бюро случались исключительно учебные тревоги. Но если что – мы тут как тут.

Наверное.

Я зевнул и едва не вывернул челюсть, тогда оторвался от учебника экономической теории и помассировал кончиками пальцев виски. После мотнул головой, не без труда подавил очередной зевок и оглядел караулку.

Матвей Пахота тихонько сопел на диванчике. Ничего необычного, всё как всегда. Для громилы дежурство в резервной группе являлось единственной возможностью нормально выспаться – дома с двухмесячной лялькой сделать это было не так-то и просто.

Невысокий, худощавый и жилистый Митя Жёлудь – обычно подвижный, будто капля ртути, – уже которую смену вёл себя тише воды ниже травы; сейчас он сидел на подоконнике и сосредоточенно раскладывал пасьянс.

Илья Полушка и Сергей Клевец читали «Пролетарский листок». Тут все свои, вот и демонстрируют запрещённую прессу без опаски вылететь с курсов младшего начальствующего состава.

Смуглые и черноволосые близняшки Фая и Рая сидели у радиоприёмника, который тихонько наигрывал фокс-марш «В цирке начинается жизнь», и то посматривали на приятелей-пролетариев, то выразительно переглядывались между собой.

Уголки губ погружённого в медитацию Льва Ригеля всякий раз в такие моменты слегка приподнимались – не иначе обладавшие способностями к ментальному общению барышни мысленно костерили своих бывших кавалеров. Тот факт, что молодые люди завели себе новых подружек, равнодушными сестёр не оставил.

Ещё здесь не было Максима Бондаря, но он подчинялся мне лишь номинально. Отсутствовал и наш непосредственный начальник Александр Малыш.

В январе ему присвоили звание кандидат-лейтенанта, я же пока так и оставался старшиной. Он – руководитель команды, я – его заместитель. Что тоже весьма и весьма неплохо, поскольку в отличие от других групп у нас рядовых и ефрейторов не было вовсе, сплошь кандидаты и сержанты, все с курсов младшего начальствующего состава. Команду именно по этому принципу и сформировали: комендатура ОНКОР поделилась с институтом перспективными молодыми кадрами, дабы те набирались опыта и хоть как-то отрабатывали своё содержание.

Я потянулся и хрустнул костяшками, оправил униформу с четырьмя лычками на левом рукаве и символикой РИИФС на клапане нагрудного кармана. Больше – ничего, никаких наград. Мог бы нацепить, просто не посчитал нужным, как не стал делать этого и Матвей. А вот Фая и Рая щеголяли лентами сразу нескольких медалей, в том числе и республиканской «За оборону Белого Камня».

Мне таковой не пожаловали, но, если разобраться, то и не должны были. Отчасти печалило лишь то обстоятельство, что наградные документы по другим делам так где-то в высоких кабинетах и затерялись. Впрочем – плевать. Медаль «За боевые заслуги» дали, в старшины произвели, содержат, учат, развивают – что ещё нужно?

Славы и всенародного признания? Нет. Пожалуй, всё же нет.

Я поправил оттягивавшую пояс кобуру и глянул на учебник, но зубрить экономические термины и законы не хотелось, вот и заколебался.

Митя Жёлудь эту мою нерешительность неведомым образом уловил и предложил:

– В «очко»?

Мы если и не приятельствовали последнее время, то давным-давно закопали топор войны, и всё же я покачал головой.

– Не хочется.

Пустое! Митя утомился молчать и прицепился будто репей. Он спрыгнул с подоконника и устроился напротив.

– А слышал, что Барчук учудил?

Бил пройдоха наверняка, мне ничего не оставалось, кроме как вздохнуть:

– И что же?

Нет – мог, конечно, разыграть безразличие, но Митю было в любом случае не заткнуть, да и не купился бы он на этот немудрёный блеф. Чего уж греха таить, заинтересовал таким своим заходом он меня не на шутку.

– В столицу перевод оформил! – выпалил Жёлудь.

Я озадаченно хмыкнул.

– Серьёзно?

– Ага, – подтвердил Илья. – Вахтёром устроился.

– Не вахтёром, а сотрудником ВОХР, – поправил приятеля Сергей. – И не рядовым бойцом, а начальником смены. Или караула, точно не знаю. Короче, на сержантскую должность ушёл.

– А-а-а! – понимающе протянул я. – За Машкой рванул. Вот же неймётся!

– Не факт. Барчуку без Дыбы в комендатуре ничего не светило, – резонно заметил Сергей Клевец. – Ну а жалование начальника смены в разы выше довольствия нашего младшего сержанта. Столица опять же. Перспективы!

Но я этот аргумент в расчёт не принял.

– Да из-за Машки он перевёлся. Точно вам говорю!

Получив назначение в столичное отделение Республиканского идеологического комиссариата, Василь Короста сумел-таки перетащить за собой подружку, вот Барчук и засуетился. Ума не приложу, чего он так к этой недалёкой девице прикипел. Наверное, я просто в отношении неё предвзят. Признаю – грешен.

– Да что вы раскудахтались! – взорвался Митя Жёлудь, который, пока мы обменивались репликами, всё порывался что-то добавить, но не мог вставить ни слова. – Барчук же не один перевёлся! Он ещё Антона и Михея сблатовал! С ним работать будут! Точнее – под ним.

А вот это известие стало для приятелей-пролетариев сюрпризом, они озадаченно переглянулись.

– Ну и вредитель! – возмутился Илья.

– Эти два барана тоже хороши! – выдал Сергей. – За длинным рублём погнались! Поразительная несознательность! В наше-то судьбоносное для страны время!

– Инфантилизм и преступная аполитичность! – поддержал его товарищ.

Тут уж не выдержали близняшки.

– Посмотри на них: хуже кумушек-сплетниц! – во всеуслышание заявила Фая.

Приятели-пролетарии выпад в свой адрес привычно проигнорировали, а вот Митя возможности затеять свару не упустил.

– Можно подумать, сами подружкам косточки не перемываете! – попытался спровоцировать он сестричек на конфликт, но в этом не преуспел и вновь повернулся к «псам». – А вы чего на парней взъелись? Чем вам вахтёры не угодили? Нешто не пролетарии и не своим трудом живут? Да, между прочим, если бы наши вахтёры своё дело знали, старичка-профессора на нож бы и не поддели!

Убийство заведующего одной из второстепенных кафедр РИИФС наделало много шума, но тот случай мы давно уже обсудили во всех подробностях, и я щёлкнул пальцами, вновь привлекая внимание Мити.

– Да погоди ты, балабол! Антон-то чего уехать решил? У него же с Маринкой шуры-муры!

– Ага, – кивнул Клевец. – Они ж не разлей вода!

– Делов-то, господи! – фыркнула Рая. – Поматросил и бросил! Будто что-то необычное!

Илья и Сергей затравленно переглянулись, но в дискуссию с близняшками вступать не стали, промолчали. А вот заваривший эту кашу Митя Жёлудь с довольной улыбкой откинулся на спинку стула и заявил:

– Да какой – не разлей вода? Устаревшая информация! Как Маринка в институт поступила в октябре, так у них и пошёл разлад. Чай, студентика себе какого-нибудь присмотрела. Так, Петя? Общаешься с ней? Маринка ведь тоже на военной кафедре?

Я озадаченно покачал головой.

– Не замечал ничего такого. Думал, у неё с Антоном всё серьёзно.

И тут я душой нисколько не покривил. При встречах с Мариной Дичок на еженедельных заседаниях актива военной кафедры никогда и мысли не возникало, что у неё нелады на личном фронте. Попытки ухаживания со стороны молодых людей она воспринимала без всякого энтузиазма, но о какой-то замкнутости при этом и речи не шло. Наоборот – Маринка сразу обзавелась кучей знакомств и в последнее время без её активного участия не обходилось решительно ни одно мероприятие. Да и карьера папеньки, насколько мне было известно, вновь пошла в гору. С недавних пор Василий Архипович в чине майора возглавлял службу сверхэнергетической защиты вновь созданного Особого зарубежного корпуса, который базировался в Джунгарии, ныне – союзной нам Джунгарской народной республике.

Диверсия на источнике-девять и последовавшее за той наступление республиканских сил вынудили нихонских империалистов пойти на серьёзные уступки, и я по праву гордился своим участием в столь судьбоносных для страны событиях. Взрыв экспериментального заряда не только до предела осложнил дальнейшее использование аномалии, но и вызвал кратковременную энергетическую судорогу, а уже та в свою очередь заставила вражеских операторов упустить контроль над удерживаемыми в активном состоянии конструкциями. Тогда-то наши и перешли в наступление.

И пусть широкая общественность о моей роли в прорыве линии фронта не знает и не узнает ещё лет пятьдесят, обделённым я себя отнюдь не полагал. Не в наградах дело. Совсем не в них. Всё верно тогда Городец сказал: эта акция была в кровных интересах республики. А исполнители… Исполнители остались в тени, но отнюдь не внакладе.

– Они уже уехали? – спросил я. – Барчук с приятелями, в смысле.

– Вчера ещё, – вновь продемонстрировал Митя свою осведомлённость. – Им на экспресс литеры выдали.

– Ну и чудненько, – усмехнулся я совершено искренне.

Всякий раз, когда случайно встречался с Барчуком в учебном центре ОНКОР, так и чесались руки свернуть поганцу шею. Иногда столь лютая злоба накатывала, что самому боязно становилось, ну а теперь пусть Василь ходит да оглядывается. Ничего, он большой мальчик, всё прекрасно понимал, когда к Машке клинья подбивал.

«Но телеграмму ему послать определённо стоит», – подумал я, и тут распахнулась дверь, в комнату вошёл Максим Бондарь – светловолосый, среднего роста и спортивный, донельзя элегантный в своём пошитом на заказ костюме.

– Привет физикам! – с порога объявил он. – А вас, дамы, с первым днём весны! Извините, что без цветов.

Близняшки заулыбались, а Митя отсалютовал пятернёй и в тон ответил:

– Привет химикам!

Уж не знаю, какой острослов нарёк оперативников Бюро химиками – то ли аббревиатура БОР свою роль сыграла, то ли намекалось на склонность оперов «химичить» с доказательствами, но словечко пошло в народ. Ну а сотрудников управления физической защиты сам бог велел физиками именовать, тут всё ясно и понятно.

– Вы вот сидите и понятия не имеете, какие дела в столице творятся! – изрёк Макс, воздев к потолку руку со свёрнутой в трубочку газетой. – Не читаете свежую прессу и напрасно!

Сергей Клевец с демонстративным видом расправил «Пролетарский листок» и отгородился им от Бондаря. Илья Полушка презрительно фыркнул:

– Всё мы читаем! В курсе новостей, не сомневайся!

Макс откровенно расстроился и кинул газету на стол.

– А чего не обсуждаете?

– Давно уже всё обсудили, – заявил в ответ Илья.

– Да как – давно? – удивился парень. – Номер только из печати! Бумага ещё остыть не успела!

Митя Жёлудь немедленно сцапал пахший типографской краской выпуск «Столичных известий», а Сергей Клевец презрительно бросил:

– Буржуазным борзописцам никогда не сравняться в оперативности со свободной прессой!

– Чего-о-о? – протянул Макс. – Это подпольный-то листок, который вы через третьи руки получаете, оперативный источник информации?

Приятели-пролетарии разом напряглись.

– А какие у тебя политические убеждения, а? – спросил Сергей. – Вот мы принципиальные…

– Кто бы о принципиальности говорил! – немедленно влезла в разговор Рая. – Фая, ты слышала? У этих кобелей, оказывается, принципы имеются!

– Врут и не краснеют! – отметила её сестрица.

Но нет – покраснели. По причине возмущения, полагаю. Достали их близняшки, как пить дать достали. За живое зацепили.

Я приготовился вмешаться, но тут присвистнул Митя.

– Ну ничего себе! Вот это новости!

– Жёлудь, ты с дуба рухнул? – немедленно окрысился Сергей Клевец. – Ты же с нами был, когда мы отказ в реструктуризации республиканского долга обсуждали!

– Да отстань ты со своими долгами! – отмахнулся Митя. – Пишут, патриарх воцерковленным под угрозой отлучения инициацию запретил!

– Чего?! – опешил я, выдернул газету и глянул на заголовок передовицы.

Но да – всё так и есть. Запретил.

Да это же просто вредительство какое-то!

Ой, что сейчас начнётся…

– Я же говорил! – подбоченился Максим Бондарь. – А вы…

– Да что ты говорил?! – рявкнул я, поднимаясь из-за стола. – Повышенная готовность! Лев, подрывайся! Матвей, не спи!

Номер только-только в продажу поступил, но такая новость со скоростью лесного пожара по студгородку разнесётся. А ещё ведь радио есть! Сейчас начнётся, если уже не началось…

– Всё потом! Вооружайтесь! – распорядился я, обрывая расспросы. – Полная экипировка!

– Да какая муха тебя укусила?! – удивился Лев. – Ну запретил и запретил, что с того?

Он то ли от медитативного транса вот так сразу не отошёл, то ли за последние два года успел позабыть, сколь сильно влияние церкви на общество, а вот я не сомневался, что новость прокатится по Новинску самым настоящим цунами. Операторы такого не стерпят, наверняка горячие головы глупостей натворят. Без провокаций точно не обойдётся.

– У нас уличные беспорядки на носу, – буркнул я. – Живей собирайтесь!

Горький опыт прошлогоднего нападения на институт был учтён, и на вооружении команды немедленного реагирования помимо шоковых дубинок и пистолетов состояли два автомата, снайперский карабин, несколько ППС и даже ручной пулемёт, а средства защиты не ограничивались касками и ростовым щитом, каждому полагался ещё и противогаз. Ну и выдвигаться на место происшествия нам полагалось не своим ходом, а на легковом вездеходе и мотоцикле с коляской. И пусть к разгону уличных выступлений Бюро точно не привлекут, под шумок могут проявиться местные саботажники, засланные диверсанты и прочий асоциальный элемент. Требовалось быть готовым к самым серьёзным инцидентам.

Я закинул за спину ранец с противогазом и продел руки в его лямки, распахнул дверцу оружейного шкафа, вытянул из крепления ППС, достал подсумок со снаряжёнными магазинами.

– А смысл? – страдальчески протянул Лев. – Всё спокойно, диспетчеру никаких особых указаний по усилению режима не поступало!

Я лишь позавидовал его способностям к ментальному общению и подтянул к себе телефонный аппарат, но только снял трубку, как распахнулась входная дверь.

– Отставить! – коротко скомандовал Александр Малыш и сразу поправился: – Пахота, ты собирайся. Дуй к служебным воротам! Туда сейчас штурмовой взвод подъедет.

– Есть! – коротко ответил Матвей, схватил неподъёмный на вид ростовой щит и выскочил с ним в коридор.

– Теперь что касается вас… – оглядел кандидат-лейтенант оставшихся. – Работать будете в штатском. Инструктаж через пять минут. Бегом марш переодеваться!

И вот к нему уже с расспросами никто приставать не решился, даже прикомандированный к нам из аналитического дивизиона Лев. Мы вернули табельное оружие в шкафы, избавились от снаряжения и побежали в раздевалку.

– Накаркал! – укорил меня Митя Жёлудь.

– Иди ты! – коротко ругнулся я, расстёгивая форменную тужурку.

Лев вытянул из шкафчика пошитые на заказ брюки, с нескрываемым сомнением оглядел стрелки и страдальчески вздохнул:

– Ещё я только в костюме хулиганов не ловил!

Илья Полушка презрительно фыркнул, он точно не отдавал себе отчёт, сколько денег ушло у Льва на материал и работу портного, а вот я имел некоторое представление об этом да к тому же прекрасно помнил, как сам изгваздал в крови новенький костюм, поэтому поспешил успокоить бывшего одноклассника, заявив:

– Тебя как аналитика задействуют. В сторонке постоишь.

Приятели-пролетарии при моих словах переглянулись, и Сергей спросил:

– А нам порчу личной одежды возместят деньгами, если что?

– Ага, – расплылся в улыбке Митя Жёлудь. – А потом догонят и ещё раз возместят!

– Ой, да заткнись ты!

– И вообще, откуда такие буржуазные замашки?

– Заткнись, сказал!

– Сам заткнись!

Я поспешил вмешаться и хлопнул в ладоши.

– Всё, ходу!

Клевец что-то неразборчиво проворчал, но с кулаками на Митю бросаться не стал и первым двинулся на выход.

Мы вернулись в дежурку и обнаружили там только Бондаря и близняшек, успевших поменять униформу на тёплые шерстяные платья, отороченные мехом жакеты и одинаковые шляпки. Наше появление сестричек определённо не порадовало, а вот Максим улыбался барышням как-то очень уж натужно.

– Малыш где? – спросил я его.

Тот указал на дверь.

– Сейчас подойдёт.

Долго ждать не пришлось, почти сразу в коридоре послышались быстрые шаги и в дежурку вошёл Александр Малыш – невысокий, крепко сложенный и широкоплечий, со сбитыми костяшками кулаков.

– О новостях уже наслышаны? – с порога уточнил он.

– Так точно! – подтвердил я за всех.

– Там, – указал он куда-то себе за спину, – тоже. У студентов здравомыслия мало, а гонору и энергии много, их даже провоцировать не придётся, своей охотой бузить начнут. Наша задача предотвратить беспорядки, заблаговременно выявив и нейтрализовав зачинщиков.

Приятели-пролетарии переглянулись, и Сергей указал на оружейный шкафчик.

– Даже без дубинок?

Макс Бондарь не удержался от презрительной ухмылки.

– Сказано же тебе: выявлять зачинщиков будем! Или ты войну со студентами начать собираешься?

– Именно! – кивнул Малыш. – Задержанием правонарушителей займутся подразделения комендатуры, вы будете работать в толпе вплоть до начала разгона манифестации. – Он побренчал чем-то, затем разжал кулак. – Разбирайте!

На его ладони лежали институтские значки, как те, что украшали лацканы моего пиджака и пиджака Льва. Если разобраться, лучшей маскировки и не придумать вовсе, сразу видно – свои.

– Церковь Ильи Пророка уже оцеплена, но на площади перед ней и в сквере у главного корпуса собираются студенты.

– Это не единственная церковь в городе, – отметил я.

– Остальные не наша головная боль! – отмахнулся Малыш. – Большинство церквей в западных районах города, это зона ответственности полицейского управления, там ситуация не столь критичная. Главное сейчас угомонить студентов. Посему будете выявлять… – Он начал загибать пальцы. – Провокаторов, буйных и неадекватных – всех тех, кто может завести толпу. Обращайте особенное внимание на операторов с заведомым превышением ограничения потенциала. Пётр и Лев, вас это касается в первую очередь.

Я кивнул, но без всякого энтузиазма. Если Лев обладал чувствительностью, достаточной для точной оценки удерживаемого другим оператором потенциала, то мне приходилось полагаться на оценочные суждения с весьма и весьма серьёзной степенью погрешности. Впрочем, уловить существенное превышение установленного с начала этого года лимита в сто килоджоулей было по силам даже мне.

Справлюсь!

– Информацию обо всех правонарушителях передавайте Ригелю, – указал Александр Малыш на Льва. – Сами действуйте по обстоятельствам, но в происходящее вмешивайтесь только в самых исключительных случаях. И главное – не обостряйте ситуацию! – Руководитель смерил всех пристальным взглядом, после чего продолжил инструктаж: – В случае задержания сопротивления бойцам комендатуры не оказывайте, слово для опознания: «лимон». Работать будете двумя группами. Макс, бери себе Клевца, Полушку и Фаю. Пётр, с тобой будут Жёлудь и Рая. Лев, остаёшься при мне. Выходим через служебные ворота, на проходных сейчас столпотворение.

Но вот так сразу никто никуда не пошёл, ещё добрых двадцать минут Малыш растолковывал нам, кому из манифестантов следует уделить первоочередное внимание. Лишь когда задребезжал телефонный аппарат и кандидат-лейтенант обменялся с кем-то парой ничего не значащих фраз, последовала команда выдвигаться.

Мы покинули дежурку и обнаружили, что хоть студенты и пребывают в состоянии крайней ажитации, пока что всё ограничивается оживлёнными дискуссиями и спорами, да ещё повсеместно мелькают красные нарукавные повязки дружинников. На территории студгородка ситуация определённо оставалась под контролем администрации, опасения внушали только длиннющие очереди, выстроившиеся к проходным.

В отстойнике у служебных ворот готовились к выступлению бойцы штурмового взвода, ещё там обнаружилось несколько броневиков, вездеходов и мотоциклов ОНКОР. Владимир Ельня заметил Малыша, подошёл и предупредил:

– Саша, у вас не больше получаса!

– Понял! – отозвался Александр и поторопил нас: – Быстрее!

Ближайший перекрёсток уже контролировали бойцы комендатуры, но со стороны сквера доносился глухой гомон многолюдной толпы, а ещё там необычайно низко, едва ли не на уровне шпиля центрального корпуса завис дирижабль.

– Встречаемся у центрального входа! – предупредил Малыш, указав на выстроившиеся у крыльца кареты скорой помощи и кучковавшихся поблизости сотрудников управления физической защиты. – Не разделяйтесь, держитесь друг друга! Вперёд!

Вперёд? Я передёрнул плечами, прогоняя забравшийся под пиджак холодок, но сразу опомнился и снял кепку, сунул её Льву.

– Подержи.

– Давай.

Стылый мартовский ветерок вновь заставил поёжиться, но я уже переборол неуверенность и с показной беспечностью зашагал к скверу. На деле же мне было откровенно не по себе. Искажения энергетического фона накатывали колючими волнами помех – множество собравшихся в одном месте операторов, взбудораженных и злых, порождали пугающую аномалию, приближаться к которой нисколько не хотелось.

Я и без того в стокилометровой зоне активного излучения Эпицентра чувствовал себя не лучшим образом, а тут и вовсе не в своей тарелке очутился. Но деваться было некуда, поэтому до предела усилил заземление и попытался полностью отгородиться от внешнего фона, сотворив дополнительный силовой контур. Просто так, на всякий случай. Лишним точно не будет.

– От меня ни на шаг, – предупредил я сослуживцев. – Митя, ты замыкающим. И обращайте внимание на людей без студенческих значков.

– Почему именно на них? – удивилась Рая.

– Тут студенты бузят, – пояснил ей Митя Жёлудь. – Чужаки с большей вероятностью провокаторами оказаться могут.

Я мотнул головой и решительно двинулся к скверу, где среди деревьев, на тропинках и у фонтана толпились взбудораженные студенты. Они лишь оживлённо переговаривались меж собой, наблюдая за митингом со стороны, тут никто не выкрикивал ни лозунгов, ни речовок, и мы поспешили дальше, где обходя компании молодых людей и барышень по газонам, где проталкиваясь через них.

Доносившийся с площади гул голосов понемногу начал складываться в слаженное скандирование:

– Попы, пошли вон! Попы, пошли вон! Попы – вон!

По боковым улицам к трамвайному кольце так и продолжали подходить горожане. Стянутые к институту комендантские патрули перехватывали некоторых из них, проверяли документы, о чём-то расспрашивали. Преимущественно никого не задерживали и пропускали дальше, лишь изредка препровождали отдельных персонажей к отогнанным в соседние дворы фургонам. На крышах домов мелькали фигуры людей, всюду стрекотали кинокамеры и щёлкали фотоаппараты. Журналистов, если это были журналисты, никто не трогал.

– Да вроде порядок, – отметил Митя.

Порядок? Вот уж не сказал бы!

Подходы к церкви перекрыли грузовиками, зато на площади с трамвайным кольцом митингующих скопилось столько, сколько тут не собиралось на моей памяти никогда. И это ведь не простые обыватели, это – операторы! Все или почти все!

Пусть даже никто из них не может похвастаться боевым опытом, если начнётся заварушка, мало нам точно не покажется. Не расстреливать же их! Ценнейшие ведь кадры! Да и урон репутации института получится страшнейший.

Вот чего команду выдвигаться не давали, чего ждали? С какой стати прилегающие улицы до сих пор не перекрыли? Или это не сделано намеренно? Но смысл?

И, к слову, как так вышло, что по радио о столь значимом для всех жителей Новинска событии и словом не обмолвились? А если по каким-то волнам информация уже прошла, почему её до нас оперативно не довели? Просто не посчитали нужным. Странно это, странно и подозрительно. Не иначе какая-то контригра затеяна, и мы в ней пешки.

Потряхивать меня начало ещё на выходе из сквера, а потом и вовсе тошно сделалось. Единый вроде бы вал помех по мере приближения к разгорячённой толпе всё сильнее и сильнее разваливался на отдельные волны и колебания, те накатывали невпопад, пробивались через заземление, отвлекали и сбивали с толку. Операторов-недоучек, взбудораженных и агрессивных, на площади набралось превеликое множество, создаваемые ими энергетические аномалии накладывались друг на друга, искажались, умножались и расслаивались. Воздух покуда ещё не искрился от разлитой в пространстве сверхсилы, но тут и там между собравшимися уже проскальзывали искры статического напряжения.

С другой стороны, это и неплохо даже, наверное: в подобной атмосфере и просто находиться неприятно, а создать энергетическую структуру или тем паче полноценную конструкцию если только у одного на сотню получится. Тут даже высшее образование успеха не гарантирует, только опыт практической работы в полевых условиях. А откуда бы ему у студентов взяться? Уж на что я в технике заземления поднаторел, и то сейчас полностью нивелировать внешнее воздействие не в состоянии!

Кожу драло колючим холодком, внутри неприятно сосало, щипало глаза. Всех собравшихся на площади операторов объединяла гармония Эпицентра, а я выламывался из неё и существовал с митингующими не в такт. Пришлось активней задействовать адаптивную технику, на лету изменять частоты и колебания, подгонять их под себя, раз за разом ловить неуловимые искажения всеобщего ритма.

– Ты чего? Идём! – поторопил меня Митя.

Я поднял руку, миг ещё постоял так и двинулся дальше, понемногу успокаиваясь и готовясь начать действовать. Ситуация складывалась крайне неоднозначная. Нормально оперировать сверхсилой в текущих условиях было чрезвычайно сложно, и вместе с тем какой-нибудь взбудораженный недоумок запросто мог врезать по стражам порядка элементарным воздействием, куда менее требовательным к стабильности энергетического фона.

«Да они тут поубивают друг друга, если что-то пойдёт не так!» – мелькнула пугающая мыслишка, но я заставил себя выкинуть дурные предчувствия из головы. Пора было приступать к работе.

Влиться в толпу митингующих получилось без всякого труда. Столпотворение начиналось лишь ближе к центру площади, по её краям студенты стояли поодиночке и небольшими группами. Я начал пробираться между ними, Рая двинулась следом, Митя на полшага отстал, страхуя барышню.

– Попы – вон!

Помехи сбивали с толку, заземление приходилось удерживать усиленным до предела, и очень скоро я оставил попытки ощутить близость операторов с заведомым превышением установленного лимита внутреннего потенциала, вместо этого начал оценивать поведение собравшихся, ориентируясь на излишнюю агрессивность и всё то, что не соответствовало стихийному характеру собрания. Вычленял из среды случайных людей запевал, начинавших голосить, стоило только умолкнуть очередной речовке; заводил, разогревавших толпу и задававших ритм слаженными хлопками; кликуш, требовавших прорываться через оцепление к церкви. А ещё – крепких ребят, которые оттирали студентов, не позволяя им напирать на активистов.

Группа здесь, команда там. Вроде бы сами по себе. Или нет?

Или есть координаторы?

Не вижу.

Замечая подозрительное поведение, я всякий раз условными знаками давал знать Рае, информацию о ком следует передать Льву; та страдальчески морщилась, но со своими обязанностями пока что справлялась. Изредка мне удавалось уловить очень уж значительные потенциалы оказавшихся поблизости операторов, тогда сообщал барышне и о них.

Да, это была капля в море, но работали мы на площади не одни: время от времени на глаза попадались знакомые из Бюро оперативного реагировании и службы охраны РИИФС, раз пересеклись с оперативниками комендатуры, которые, такое впечатление, целенаправленно выискивали в этом бедламе кого-то конкретного. Мы двигались по часовой стрелке, понемногу забирая к центру митинга, где разогревали толпу сразу несколько ораторов, и если поначалу протискивались между манифестантами без особого труда, то чем дальше, тем плотнее те стояли друг к другу, вскоре пришлось начать всерьёз работать локтями. Меня перемещаться в толпе учили, да и Митя не отставал, но ещё приходилось тащить за собой Раю, и возник реальный риск потеряться в толчее.

Тычки, толчки, кто-то наступил на ногу, кто-то в прыжке двинул локтем в голову. И уже просто беспрестанный рёв разгорячённой толпы:

– Вон!!!

Ораторов прикрывали сдерживающие напор манифестантов активисты, а я получил ощутимый тычок под рёбра, выругался и был вынужден отказаться от намеренья забраться в самый центр столпотворения, начал сдавать назад. И правильно сделал: крики и вопли митингующих достигли своего апогея, а потом вдруг басовито хлопнуло, над площадью разнёсся низкий гул, что-то засвистело на самой грани слышимости, кто-то даже зажал ладонями уши.

– Расходитесь! – громогласно объявили с небес, враз перекрыв все речовки, лозунги и призывы.

Рая вцепилась в моё плечо мёртвой хваткой, а у некоторых и вовсе ноги подкосились. Многие завертели по сторонам головами, не веря собственным ушам.

– Расходитесь! Обнулите потенциал и немедленно покиньте площадь!

Манифестанты в недоумении уставились на зависший над площадью дирижабль, но вещали определённо не оттуда.

– Оставшиеся на площади будут привлечен к административной ответственности и лишены стипендии! Сопротивление сотрудникам комендатуры повлечёт отчисление из института и досрочное распределение или отправку на принудительные работы! Расходитесь!

И студенты действительно стали расходиться. Разумеется, проняло далеко не всех, и не так уж и много людей поспешили покинуть центр площади, зато по периметру толпа начала стремительно редеть. Ну да – одно дело дать выход праведному гневу и протестовать за всё хорошее против всего плохого, и совсем другое – совершать осознанное правонарушение с риском вылететь из института и загреметь в вахтёры, армию или даже на лесоповал, а то и вовсе лишиться сверхспособностей.

Активисты – те самые запевалы, заводилы и кликуши, – мигом изменили тактику и принялись удерживать и стыдить покидавших площадь студентов. Одного такого я будто невзначай оттёр плечом, а Митя коротко пробил ему по почке, парень враз позабыл о своей гражданской позиции и со стоном опустился на корточки.

₺69,02
Yaş sınırı:
16+
Litres'teki yayın tarihi:
13 nisan 2023
Yazıldığı tarih:
2023
Hacim:
390 s. 1 illüstrasyon
Telif hakkı:
Автор
İndirme biçimi: