Kitabı oku: «Испытание веры», sayfa 4
– Что стряслось?
– Дима… Нужно быть…
Саша не смог сосредоточиться, что не вызвало радости Малышкина.
– Можешь нормально сказать? – настоял он.
– Мне нужно срочно уехать. Скоро вернусь, – выговорил он, подойдя к своему месту во главе стола. – Дамы и господа, – начал он, попытавшись улыбнуться. – Я должен ненадолго уехать в Москву и решить некоторые вопросы. Наслаждайтесь отдыхом. Персонал комплекса обо всём позаботится.
Сказав это, он как мог, быстро удалился из зала, направившись к себе в кабинет, но Дима просто так не оставил это и направился следом.
– Что она сказала? – требовательно задал вопрос Малышкин.
– Ничего такого. Нужно ехать и кое с чем разобраться, – повторил ранее сказанное он.
– Ты мне врёшь, – не отставал спортсмен.
– Дима, прости, но это личное. Всё хорошо, правда. Просто оставайся здесь со всеми. Я вернусь через пару дней и, если всё подтвердиться, расскажу.
– Что подтвердится?
– Мне пора, – сказав это, Саша ушёл, оставив Диму без ответов.
Отель 41. Лондон
Долгая прогулка по достопримечательностям города завершилась. Заказав ужин, Саша приняла душ и присела на диван, включив первую попавшуюся программу на плазменном телевизоре. Не найдя ничего подходящего, девушка щёлкала по клавишам пульта, перелистывая каналы один за другим и в какой-то момент, глазу бросилась занимательная реклама. В ней говорилось о скором открытии спортивно – развлекательного комплекса во Франции, где будет всё, чего только душе угодно. Его сравнивали со своеобразным Диснейлендом. Саша уже хотела выключить телевизор и послушать музыку, но, услышав о пребывании там известных биатлонистов, сделала громче, не пропустив ни единого слова. Просмотрев рекламу до конца, девушка нашла всю необходимую информацию в интернете. Одно имя биатлониста не смогло оставить равнодушным. Узнав дату открытия, она, не медля, заказала билет до Бордо, пребывая в отличном настроении, ведь это тот самый долгожданный шанс.
– Я еду к тебе, малыш!
«Но что реальности до моих желаний? Пустые мечты.»
Глава 3. Враг
Нет точного определения понятия смерть. С малых лет нас приучают – это плохо и, порой, даже думать запрещают, но как можно запрещать делать то, чего не понимаешь и даже не представляешь, что именно это значит, пока сам, хоть раз в жизни не столкнёшься с потерями близких, друзей либо просто прохожих вокруг. Смерть может прийти неожиданно, забрать того, кого ты больше всех любишь и не объяснить, зачем это сделала: почему отобрала младшего брата, любимую заботливую бабушку либо родителей. Лишь после этого приходит осознание: чем является эта таинственная сила, которую никто и никогда не видел. Когда ты встанешь рано утром, как обычно пойдёшь умываться и придёшь на кухню за завтраком даже, не подозревая, что всего за одну ночь жизнь перестала быть прежней, ведь кто-то покинул нас и с этим придётся смириться, пусть и не сразу.
Смерть – это потеря. Люди умирают каждый день, но большинство из нас не замечают этого, пока беда не придёт к нам. Столкнувшись с ней, человек всеми силами пытается осознать утрату, объясняя её всевозможными способами. Детям в подобных случаях говорят: человек ушёл в лучший мир и, порой, мы сами начинаем верить в это, ведь иного способа нет. Остаётся принять, либо всеми силами отрицать, строя иллюзии, догадки, в которые бы никогда не поверили.
Собственный мозг играет с нами злую шутку. В какой-то момент, грань между реальностью и выдумкой пропадает. Человек погружается в собственный мир, выстроенный по своему образу и подобию. В нём живётся лучше, нежели снаружи. Человек находиться за защитными стенами в виде самых близких и родных людей, в окружении которых ничто не страшно, а большего ничего не надо, нужно просто жить. Пропадает желание вернуться в реальность, возникает ощущение – именно этот мир настоящий, единственный. Он всегда был, есть и будет. Заблуждение становится правдой, а всё остальное перестаёт существовать. Сон наяву становится уже не частью, а целым и человек полностью пропадает в нём, а ведь всё начиналось с утраты, способ борьбы с которой стал камнем преткновения.
Смерть, как сон. Мы не можем объяснить его. Кто-то считает, человек, погибая, погружается в другую реальность, в которой люди находятся, как только уснут. Мозг прекращает принимать своего рода «сигнал», словно антенна и сознание навсегда остаётся в другой реальности. Благодаря этому, даже, если тело более не способно жить, человек продолжает быть собой, где-то недостижимо далеко, в своей собственной вселенной. Возможно, её можно назвать раем, ведь там мы можем видеть только то, что хотим, являясь творцами.
Быть может, когда человек засыпает, он связывается с теми, кто когда-то его покинул, на подсознательном уровне и именно в такие мгновения, хотя бы ненадолго мы верим, что слова родителей оказались верны и наши близкие, действительно уходят в лучший мир. А благодаря снам мы можем, пусть и не всегда, узнать, что они в порядке.
Смерть всегда будет рядом, где бы мы ни были. От неё не убежать, не спрятаться и не откупиться, но обмануть самих себя мы в состоянии, когда не хотим просыпаться и возвращаться в реальный мир, зная, что он доставит только боль, разочарования и невыносимые страдания. Человек обрекает себя на жизнь в пустоте, выбранную самим собой. Из неё может выбраться лишь он один, почувствовав, что сон – это не реальность, и всё, что он пережил в нём – пыль в глазах, закрывающая истинные проблемы и с ними необходимо бороться, ведь иначе, можно самому встретиться со смертью, а там ждёт неизвестность.
Откройте глаза, пробудитесь и вернитесь к жизни. Смерть не сможет вам навредить, когда так сильно хочется жить…
«Отрывок из книги «Фанат» автора Александра Лардонова»
Москва. Аэропорт Домодедово
Перелёт из аэропорта Шарль – де – Голль получился довольно нервозным. Задержка рейса из-за погодных условий заставила провести некоторое время в зале ожидания среди толпы застрявших по той же причине людей. Рядом оказалось столько маленьких плакавших детей, а вместе с ними семейных пар, ссорившихся друг с другом и – за срывавшихся планов, что юноше пришлось взять себя в руки, дабы не выйти из себя. Ему и без этого несколько не по себе. Если сразу, услышав о возвращении Михаила Аргадияна он не почувствовал никакой угрозы, поставив на то, что тому нет никакого смысла зачем-то возвращаться и мстить, но, поразмыслив в дороге к аэропорту, закрались сомнения. Вспоминая об этом человеке, Саша строил его психологический портрет на основе собранных ранее материалов, и пришёл к неутешительному выводу. Человек, убивший своих собственных детей, желавший покончить с женой и своими врагами не может считаться безобидным по всем имеющимся определениям и волноваться по поводу его неожиданного возвращения стоило бы.
После смерти детей, Светлана Викторовна ушла с головой в себя. Первое время она практически не выходила из дома в Москве, утопая в боли и страданиях, не в силах от них избавиться. Перешедший в наследство бизнес угасал. Инвесторы уходили, терялись большие деньги и, в конце концов, фамилия Аргадиян перестала быть настолько властной, как раньше, потому что от былого могущества не так уж и много осталось. К тому времени, как женщина смогла справиться с собой, вылечиться от депрессии в частной клинике за границей, утекло много воды. Она по – прежнему оставалась обеспеченной женщиной, имея в банках по всему миру немалый капитал, но назвать её королевой изысканной модной одежды уже нельзя. К такому выводу пришли многие аналитики, глядевшие на упадок всей некогда нерушимой империи, ушедшей в никуда после смерти короля. Информация об этом крутилась практически на любом новостном сайте всемирной паутины. И, пока вылет продолжал откладываться, Саша решил узнать о бывшем враге больше. За прошедшие годы, он постарался забыть об этом человеке, но сейчас, придётся наверстать упущенное.
Когда же, наконец, посадку разрешили, Саша спрятал планшет и, сев в кресло, закрыл глаза, не дожидаясь взлёта. Спустя несколько часов полёта, частых трясок из-за тех же погодных условий, он оказался на месте. Сев в такси и назвав адрес нынешней квартиры Аргадиян, автомобиль тронулся, часто попадая в утренние пробки, коими славилась Москва. Именно этого юноша хотел избежать, выбрав изначально ночной прилёт, в самое благоприятное время для свободных городских дорог, но погода решила по – своему.
Настроение его нельзя назвать хорошим. Ненавидев пробки так же сильно, как и проигрыш любимых биатлонистов, ему пришлось провести долгое время, стоя посреди дороги, наблюдая за выхлопами впереди стоявших машин. Хотя, что могло запомниться, так это люди, по – разному ведущие в данной ситуации, за которыми он часто наблюдал, продолжая, где бы то ни было исследовать их поведение в разных ситуациях. Кто-то засыпал, время от времени опуская голову на руль, от чего приводил в движение громкий сигнал, сливавшийся с многочисленными другими, кто-то красил губы, приводил себя в порядок, считая себя недостаточно привлекательным. Другие ускоренно завтракали, заталкивая в рот купленные наспех булочки и бутерброды, кто-то успевал насладиться любовными утехами в самых разных для этого проявлениях, что не могло не удивить. Только наблюдения могли немного скрасить медленно тянувшееся время и столь одинаковый, не прекращавшийся поток автомобилей.
В какой-то момент, бесконечное движение завершилось приездом к назначенному месту. Выйдя из такси, Саша размялся и, перепроверив адрес, направился внутрь. Светлана Викторовна жила в хорошем, невысоком доме, расположенном в благополучном районе Москвы. В подъезде, встретившись с консьержкой: полной женщиной, лет пятидесяти, юноша прошёл дальше, назвав своё имя, внесённое в список ожидавшихся гостей. На лифте он поднялся на последний этаж, где располагались двухъярусные квартиры, в одну из которых он и держал путь.
Саша несколько раз позвонил, нажав на кнопку перед глазами, но ответа не последовало. Телефон, как и адрес, полученный уже после звонка в его отель, не отвечал. Недолго думая, он дёрнул ручку входной двери и на удивление, она открылась без каких-либо усилий. Войдя внутрь, оглядываясь, он прошёл в гостиную, испытывая самые неприятные ощущения от стоявшего запаха, не предвещавшего ничего хорошего. В голову лезли всевозможные мысли и, в конце концов, одна из них подтвердилась. Подойдя к лестнице, ведущей на второй этаж, он на мгновение закрыл глаза, не сумев без подготовки справиться с увиденным. Как только сердце перестало биться так часто, а возникший комок в горле отпустил, он смог вновь увидеть то же, что и мгновение назад. Светланы Викторовны больше не было, по крайней мере, той, которую привыкли видеть люди. Тело, свисавшее с перил и петлёй на шее, ужаснуло. Не походившее на картинку большинства фильмов, оно было синим из-за гематом и трупных пятен. Язык свисал на бок, и это не выглядело хоть немного не страшным. Проверять, жива ли она, не имело смысла, ведь и так всё уже ясно. Страшная вонь в помещении исходила от женщины, но не из-за разложения, наступающего несколько позднее, по крайней мере, его явные признаки. Источником являлся кишечник умершей и видимая лужа под висевшим телом от его физиологического высвобождения после наступившей смерти.
Стоять рядом стало невыносимо, но и уходить Саша не торопился. Он практически не мог пошевелиться. Страх овладел им и не позволял мыслить здраво. Вспомнилась аварии, когда он так же впал в ступор, пытаясь понять, что делать дальше. В какой-то момент рука потянулась за телефоном, и пальцы набрали номер полиции и скорой помощи. Осталось лишь ждать, но одно не давало покоя. Он не понимал, зачем потребовалось звонить во Францию, говорить о муже, фактически приглашать в Москву, чтобы вскоре покончить с собой? Подумав об этом, юноша обследовал территорию вокруг женщины. Опасаясь заляпать всё своими отпечатками, он использовал лежавшую в прихожей перчатку. Надев её, Саша начал искать ключ к разгадке, боясь ненароком поднять глаза и вновь увидеть картину целиком. Сложно поверить, как она взяла и покончила с собой тогда, когда жизнь начала кое-как восстанавливаться, и это самое непонятное. Люди так не поступают, на то всегда есть веская причина и её предстояло выяснить.
Вскоре, он нашёл две вещи. Они могли немного объяснить произошедшее. Первая из них – столь же неприятна, как сама повешенная. В холодильнике, куда Саша залез, увидев несколько красных пятен рядом, обнаружил коробку, а в ней и источник крови. Голова мужчины с настежь открытыми глазами заставила Сашу вздрогнуть, но не потерять голову или уронить коробку. Её он быстро и аккуратно положил на кухонный стол. Изображение человека, точнее его головы, Саша видел на фотографиях в гостиной и рядом с ними нашёл вторую вещь: предсмертное письмо, где говорилось о причинах данного поступка. Светлана Викторовна не смогла пережить смерть любимого и не нашла ничего лучше, кроме как покончить с собой. Саша считал, она могла это сделать и сама, но возлюбленного точно не убивала, если, конечно, не превратилась в сумасшедшего маньяка, хранившего части тела жертв в холодильнике. Одно теперь известно наверняка. Если в этом замешен Михаил Аргадиян, значит, он придёт и за ним.
Мысли Саши прервались неким шумом, исходившим со второго этажа. Поразмыслив, он в спешке осмотрел кухню. Открыв первый попавшийся ящик и достав из него нож, он сжал его в ладони и медленными шагами приблизился к лестнице, дабы узнать, что там происходит. Но лишь заметив чью-то тень, он перепугался и ничего лучше не придумал, кроме как спрятаться. Выглянув из-под лестницы, юноша наблюдал, как по ней спускался человек. Он не сразу разглядел женщину. Как только она оказалась внизу, стоя напротив Саши, он, приглядевшись, не поверил своим глазам. Она была знакома. Это лицо он видел несколько лет назад на тёмной улице, освещённой лишь горевшим автомобилем.
– Значит, Михаил Аргадиян действительно начал охоту, – едва раскрывая рот, прошептал юноша, наблюдая, как она осматривала квартиру. Было страшно, ведь он знал – эта женщина, имя которой узнал лишь спустя много месяцев после аварии, причастна к смерти друга Димы и того мужчины, сидевшего в джипе, но тогда она выглядела иначе, гораздо старше. В ту ночь этот человек не вызвал страха, чего нельзя сказать сегодня. Перед ним стоял самый настоящий наёмный убийца, а не простая женщина, ставшая невольным свидетелем происшествия.
– Ты считаешь, я не вижу тебя? – вдруг прозвучал её тяжёлый голос, и Саша вздрогнул. – Думаешь, если бы я хотела, оставила бы тебе возможность позвонить в полицию?
Саша выбрался из-под лестницы и, стоя на расстоянии, вытянул вперёд нож, выглядевший в его руках нелепо.
– Здравствуйте! – чувствуя себя, как никогда неприятно, поздоровался он. – Давно не виделись.
– Согласна. Время прошло, а вот ты не изменился. Всё такой же дрожащий мальчик, хотя меня впечатлило, что ты сохранил некое подобие хладнокровия, увидев здесь своего недавнего врага.
– Зачем вы убили их? – задал вопрос Саша, даже не зная, хотел ли вести беседу, которая, в любую секунду могла закончиться самым неприятным для него способом.
– А разве тебе не хотелось этого, когда эта женщина пыталась во что бы, то ни стало навредить тебе?
– Теперь вы хотите навредить мне?
Ответы вопросом на вопрос в их общении не вызывали ничего необычного. Саша просто не мог вести себя так, словно всё хорошо. Он ждал приезда полиции и считал каждую секунду до их появления, пытаясь делать хоть что-то, что могло помочь избежать ему самых страшных последствий.
– Это произойдёт не сегодня, – спокойно ответила она, но юношу это не успокоило.
– Анастасия, – решил обратиться он к ней по имени, но та остановила.
– Меня не так зовут, но, можешь пока обращаться ко мне так, – сказала женщина, подойдя к висевшему трупу Светланы Викторовны. – Видишь, как из властного человека можно сделать безжизненный, зловонный кусок разлагающейся плоти с лужей дерьма под ней? Это совсем просто и люди запомнят её не той, какой она была при жизни, а той, какой видишь сейчас.
– Хотите сказать, подобная судьба ожидает и меня? – в горле Саши всё пересохло, и он больше не мог сдерживать страх, выражавшийся в не прекращавшейся дрожи и слабости, из-за чего нож выпал из ладони, став неподъёмным.
– Не знаю, – неопределённо сказала она и дотронулась до языка Светланы Викторовна, находясь в синих латексных перчатках. – Она заслужила это, не в силах утихомирить язык, который ты видишь, оказался на деле слишком длинным.
– Вы убили её не из-за того, что она предала мужа?
– Предала? – женщина подошла к Саше, встав в метре от него, отбросив в сторону лежавший на полу нож. – О каком предательстве ты говоришь?
– В день пожара, я с адвокатом приехал к ней домой в Питере и предложил отказаться от иска, рассказав всю правду о Михаиле, и Светлана Викторовна согласилась, потому что была обижена на него…
– Я думала, ты умнее, – перебила она. – Аргадиян, после того, как оправилась от смерти детей, работала с людьми из правоохранительных органов, которые пытались найти её мужа и упечь на пожизненное заключение за преступления. Она знала многие тайные убежища, которые из ненависти выдала, и моему шефу пришлось несладко. Ему это не понравилось и вот, перед тобой плоды её беспечности. А тот пожар был не его рук дела.
– Это сделали родители тех детей, что были убиты вашим шефом? – предположил версию Саша, не думая об этом всё это время, так как считал виновником пожара именно Михаила Аргадияна.
– Откуда тебе это известно? – удивилась Анастасия.
– Перед пожаром, я не обо всём рассказал Светлане Викторовне. Документы рассказывали куда более обширную историю деятельности вашего шефа, но это не имело значения, когда Светлана Викторовна согласилась сделать то, что мне нужно.
– Ты прав в своей версии, но не беспокойся. Те люди уже давно наказаны, – спокойно ответила она.
– Значит, смерть отцов и матерей, по – вашему – это справедливое наказание? Не следует, ли сделать то же и с вашим шефом?
– Я смотрю, моё бездействие и хорошие манеры создали обо мне неверное впечатление, – заметила Анастасия и, достала из кармана удавку. Схватив Сашу, она перекинула её через голову и туго сжала горло, от чего юноша начал задыхаться. – То, что я разговариваю с тобой, отвечая на вопросы, и не причиняю вреда, совсем не значит, что так будет продолжаться и дальше, а зная, как быстро приезжают на вызов наши бравые полицейские, я несколько раз успею уничтожить тебя.
– Что вам от меня надо? Вы же не просто так показались! – прохрипел Саша, пытаясь вырваться, но попытки оказались бесполезными. Женщина держала его «мёртвой» хваткой, не оставив ни единого шанса. – Так же как не просто так начали помогать мне после аварии, которую сами и вызвали!
– Сейчас узнаешь, но перед тем, как сказать, я кое о чём хочу напомнить, – пригрозила она и ослабила хватку, продолжив говорить ему на ухо, от чего её голос уже неприятно звенел в голове. – В случае, если сделаешь что-нибудь по-своему, мои люди, недалеко от твоего суперкомплекса, напомнят, с кем ты имеешь дело. И поверь, увиденное в этой квартире покажется милосердным.
– Я вас слушаю…
Аквитания. Франция
С наступлением темноты, комплекс зажегся миллионами огней, не уступающих неоновому Лас – Вегасу или Диснейленду. Несмотря на отсутствующих гостей, многочисленные системы продолжали тестироваться во избежание обидных сбоев после открытия. Небольшой город посреди бескрайних виноградников выделялся так сильно, что люди могли рассмотреть его, находясь за многие мили от него, что, безусловно, не могло не привлечь, хотя бы из любопытства. Проходя мимо объектов различного назначения, можно даже не заглядывать внутрь. Людям достаточно пройтись по аллее фонтанов мимо художественных скульптур и самых настоящих галерей практически под открытым небом. Всем и многим другим гости насладятся, когда пожелают приехать, заполнив собой прекрасный уголок вдали ото всех, создавая своими руками своё маленькое королевство, где можно найти практически всё, что только душе угодно. Лишь сейчас, весь комплекс напоминал город – призрак из фильмов ужасов. Работали парки с его многочисленными аттракционами, открыто всё вокруг, но вокруг ни души. Лишь редкие работники проходили мимо, проверяя, всё ли в порядке. Кому-то это могло показаться несколько отталкивающим, особенно чересчур впечатлительным людям, но только не именитым гостям, приехавшим сюда развлекаться и получать удовольствие перед тяжёлыми и изнурительными тренировками.
Послышались громкие крики. Затем ещё и ещё. Спустя мгновение, из двери вылетел человек. Бежал он так быстро, что не заметил, как пронеслась перед глазами пара сотен метров, и лишь когда сил не осталось, он остановился, пытаясь отдышаться. Несколько проходивших мимо женщин, работавших на своих участках, хихикали, глядя на него, наливаясь краской. Прикрывая лицо руками, но временами подсматривая сквозь пальцы ладоней, они проходили мимо, не желая портить отдых своим именитым гостям, которым, по их ощущениям, здесь определённо нравилось.
Приведя дыхание в норму, бегун почувствовал боль в спине, вернее сказать, она исходила с её поверхности. Несмотря на яркие покраснения, словно волосы именитой немецкой биатлонистки Кати Ланхельм, сзади всё выглядело ещё более насыщенно. Дотронувшись до ноющего места, он тут же отдёрнул руку, ощутив новый прилив непривычной боли, разозлившей спортсмена.
– Чёртовы русские! – пробормотал Торджер, не обращая внимания на свою наготу, с которой он прогуливался по центральной аллее среди редко попадавшегося персонала. – Что бы я ещё раз пошёл с ними в баню! Лучше пробегу сотню километров без передышки…
Торджер посмотрел по сторонам и никак не смог найти дорогу обратно. Спортсмен так стремительно покинул русскую баню, не запомнив ничего, что могло бы привести обратно. Уж так сильно хотелось покинуть «лагерь пыток», созданный ненормальными русскими. Он пожалел, дав согласие на предложение Мипулина, показавшееся безобидным и не предвещавшим беды: хорошая компания, в меру алкоголя, много шашлыка и других любимых вкусностей молодого человека. Гьёр и в парилку то не собирался, но, увидев братьев Вилар, и Ларсена, нормально воспринявших берёзовые веники и ужасающую температуру внутри; и ему пришлось согласиться, дабы не выглядеть слабым в глазах конкурентов. Но не прошло и пяти минут, как хороший вечер превратился в кошмар. Его били по спине не только русские, но и все, кому не лень. Казалось, ветки вместе с листьями вонзались прямо в мясо, а тем временем, Мипулин с Ронстадленом повышали температуру, не слыша мольбы Торджера о превращении бани в крематорий. В какой-то момент он захотел выйти и охладиться. Тогда, Эивиндр схватил друга, подговорив Диму. Вместе они взяли его под руки и бросили в ледяную воду купели, откуда спортсмен выпрыгнул в доли секунды и убежал, куда глаза глядят.
– Торджер? – послышался знакомый голос где-то рядом. Гьёр посмотрел налево и увидел смущённого Давида, ненароком разглядывавшего его снизу-вверх. – Что вы тут делаете? – растерянно спросил он.
– Гуляю, – ничего другого не смог сказать он, прикрывшись ладонями.
– Правда? – улыбнулся парень, глядя ему только в глаза.
– Конечно, нет, – выплеснул наружу накопившуюся нервозность он, не желая становиться посмешищем в глазах друзей. – Покажи дорогу к этой проклятой бане. Хочу одеться и пойти спать.
– Хорошо, конечно, – тут же согласился Давид. – Идите за мной.
Парень быстро показал дорогу обратно и уже хотел уходить, убедившись, что Торджер подошёл к двери. Но в тот же момент из бани выбежал Арман, возбуждённый от эмоций, совсем недавно полученных Гьёром. Он несколько секунд вопил, бегая вокруг да около, переводя дыхания и отходя от полученного восторга, не полученного даже на трассе. Заметив Торджера и не обратив внимания на Давида, не спешившего уходить, уставившись на своего возлюбленного, Арман положил руку ему на плечо.
– Как же быстро ты бегаешь! – оценил по достоинству побег норвежца Вилар с определённой долей иронии. – Не успел я оглянуться, а тебя и след простыл, – на русском произнёс последнюю фразу он, узнав ранее от друзей её точное значение, подошедшее для данной ситуации.
– Выражайся яснее, – потребовал Торджер. – Смотрю, русские научили всем этим фразочкам.
– Ты куда подевался? – широко заулыбался Арман, слыша, как из бани доносились довольные возгласы от продолжавшегося веселья. – Много теряешь!
– Не понимаю, чем вам понравилась русская баня, – запричитал он. – Это просто узаконенный крематорий. Россия – дикая страна и совсем не удивительно, если по улицам ходят медведи. Думаю, это у них в порядке вещей.
– Ты сам то веришь в то, что говоришь?
– Не знаю, – буркнул спортсмен. – Я не соображаю. Во всём виновата эта пыточная камера.
– Лучше бы так и было, иначе, если услышат русские, тебе придётся несладко.
– И почему их правительство не использует свою баню на иностранных разведчиках? Всё бы выяснили, не затратив много времени, – продолжал нести околесицу Торджер, дико смешившую Вилара.
– Так, ты уходишь? – спросил Арман, пожелавший скорее вернуться обратно. – Потому что, пока я с тобой болтаю, пропускаю всё самое интересное. Когда ещё можно увидеть соперников в настолько неадекватном состоянии? Особенно старшего брата, зарекавшегося не пить с русскими после последнего раза, а нынче грозящегося сделать всё, чтобы доказать свою стойкость к «зелёному змею».
– От этих русских добра не жди, – всё ещё бурчал Торджер, вспоминая одного из обидчиков, бросивших его в ледяную воду, коим оказался Дима.
Спортсмен, поначалу, вовсе не собирался возвращаться. В его голове баня ассоциировалась только с пытками, что выше его сил, но кое-что заставило поменять мнение. Гьёр обратил внимание, как Давид смотрел на Армана. Этот взгляд нельзя не заметить, по крайней мере, тому, чьи мозги только что не испеклись, чего о французе сказать нельзя. Парень показался ему несколько странным и от того, все возможные шутки и смешки могли перекочевать в его адрес. Именно это и требовалось норвежцу: перевести стрелки на другого «клоуна», а иначе он мог и дальше остаться в центре внимания русских, чьё многообразие шуток нескончаемо.
– Я пойду, – сказал он, – но с одним условием.
– Каким это? – поинтересовался француз, пятясь обратно к бане.
– Возьмём с собой этого паренька, Давида, – показал на него Торджер, чего тот совсем не ожидал. Он тут же оторвал взгляд от Армана, непонимающе глядя на них обоих.
– Зачем? – спросил Арман. – У него, наверное, работы много. К тому же, не в обиду вам, – обратился спортсмен к парню, – там лишь наша компания. Не думаю, что пьяные знаменитости могут показаться такими уж интересными.
– Спасибо, но не надо, – тут же отказался парень и поспешил удалиться, но Торджер его остановил.
– Я слышал, он очень любит биатлон и всегда мечтал познакомиться с тобой, близко. Верно? – подозрительно взглянул он на парня, на что тот ничего не ответил, смутившись.
– Куда уж ближе, – улыбнулся Арман, поглядев на себя и Гьёра. – Ладно. Раз уж ты мой поклонник…
– Я не хотел…
– Скромности тут не место, – хлопнул по спине норвежец, подтолкнув к бане, где, по его мнению, должно начаться самое веселье.
– Да, тебе больше всех известно о скромности, – подметил Арман, пригласив с собой Давида. – Пойдём. Думаю, ты впишешься в коллектив, только, убедительная просьба, не говори никому об увиденном сегодня ночью. Обо мне и так много слухов ходит в сети. Не хватало ещё, чтобы все узнали… В общем, мало ли, что мы тут устроим. С этими русскими, действительно, нужно «держать ухо в остро».
– Все тайны останутся в этой бане, – добавил Гьёр. – Верно?
– Верно, – качнул головой Давид, неуверенно продвигаясь внутрь.
Парень не знал, делал ли всё правильно. С одной стороны, его под руку, вёл внутрь тот, на чьей фигуре собирались глаза, билось сердце, будто бы под ногами раскалённые угли, заставлявшие бежать и бежать. Дыхание учащалось от прилива сил, ведь тёплая ладонь Армана лежала на спине парня и заставляла содрогаться. Ближе, чем сейчас, он ещё не был к любимому и от этого нельзя найти в себе силы успокоиться и вести себя, как прежде, ничем не выдавая страсть, рвавшуюся наружу. В последний раз, такие ощущения вызывала у него близость с Сергеем. Давиду сложно принять подобные чувства к кому-то другому, но оставаться в одиночестве больше не мог. Нужен кто-то, кто бы понял его, принял испытываемые чувства, позволил сделать шаг навстречу, просто полюбил. Пусть шанс настолько мал, но не использовать его парень просто не мог.
Команда биатлонистов сидела за столом в предбаннике и ожидала вторую порцию сочного шашлыка, готовившегося прямо в камине напротив. Ронстадлен никого не подпустил к ответственному заданию, посчитав свои умения в приготовлении мяса лучшими, не забыв приплести ко всему прочему почтенный для спорта возраст вместе с большим опытом. Спорить никто не стал, и на практике всё оказалось именно так, как и сказал король биатлона. Первая партия шашлыка разошлась быстрее, чем он успел распробовать. Гьёр навалился на еду вместе с Ларсеном и другими изголодавшимися людьми и, пока последний кусок поджаристого мяса не разошёлся – не успокоились. Лишь после этого все, как один вновь направились в парилку, прихватив с собой и рыжеволосого обжору, не желавшего покидать рай изобилия.
Увидев гостя, стоявшего между Торджером и Арманам, галдёж приостановился и вместо не прекращавшихся разговоров, возгласов, смеха и шуток, осталась играть только музыка. Давид тут же ощутил неловкость, а главное, понял, что лишний и заторопился удалиться, посчитав приход в баню глупой затеей, но француз не пустил.
– Смотрите – ка, кого я нашёл! – указал на него Арман. – Подумал, Давид нам не помешает. Верно?
Спортсмены переглянулись между собой, какое-то время не говоря ни слова, от чего парень почувствовал себя не в своей тарелке, ещё несколько раз покорив себя поддавшемуся искушению, придя сюда, но уже через мгновение, на лицах каждого возникла улыбка и громкие возгласы возобновились с ещё большей силой.
– Свежее мясо! – закричали русские, бросившись к нему. – Раз пришёл, должен пройти через все прелести бани. Был когда-нибудь в настоящей русской парилке?
– Нет, – замотал головой Давид, раздевшись догола.
– Ну, сегодня, парень, твой день! – сказал Антон, взяв того за руку. – Ребята, все в парилку, – объявил он, но обратив внимание на Гьёра, добавил, – все кроме трусишки!
