Kitabı oku: «Верность», sayfa 2
Материнская сила
Это произошло в небольшом колхозе, неподалёку от города. В деревне всего было в достатке: скотина, птица; урожай пшеницы собирали отменный. Жена председателя колхоза радовала духовитым хлебом семью: мужа и двоих детей. Ни в чём у них нужды не было.
Но как-то раз пришёл нарочный и передал отцу пакет. Тот когда-то служил в пограничной таможне, находился в запасе, и теперь ему приказывали явиться в воинскую часть.
В тот же день отец собрал сельчан. На общем собрании новым руководителем колхоза выбрали его жену. А вечером все крестьяне проводили бывшего председателя на службу.
От отца долго не было писем, а через два месяца фашистская Германия напала на нашу Родину. Старший сын был призван в армию. Мать понимала: муж её молчал – служба была сложная. А сейчас и сына забрали – видно, стало ещё тяжелее. И она, положив голову ему на грудь, повторяла: «Не забывай меня, пиши – так мне легче будет!»
А сын, подхватив котомку, пошёл на сборы новобранцев.
Прошёл месяц, писем всё не было – ни от отца, ни от сына. А потом начались трудные времена. Мужчин в колхозе становилось всё меньше, и всю тяжёлую работу взяли на себя женщины: носили мешки с урожаем, чинили телеги и даже подковывали лошадей. Младший сын видел: тяжело стало работать матушке, – и старался помогать ей во всём.
Проводил время в поле с утра до вечера – заботился о будущем урожае, за домом присматривал, чинил с ровесниками хозяйственные постройки, а некоторым одиноким женщинам, чьи мужья отправились на фронт, они и хату могли поставить или отремонтировать.
Прошло два года. Война продолжалась, и младшего сына тоже призвали на фронт.
Мать словно меньше ростом стала.
Сын её обнял и успокаивал:
– Не волнуйся, со мной ничего не случится! Буду писать часто, а потом и домой вернусь!
Его провожали всем колхозом и говорили:
– Хороший агроном бы из него получился! Дай бог, чтобы вернулся с войны!
Мать поцеловала его, перекрестила, а он, как отец, как брат, взял котомку и пошёл воевать.
– Алёша-а пиши-и!
Младшего сына отправили учиться на механика-водителя танка. Там он встретил своего приятеля Игоря, с которым учился с первого класса.
Обучившись, они попали в один экипаж и были этому рады. Алёша написал маме коротенькое письмо, в котором рассказывал, что служба у него спокойная и чтобы она не волновалась.
А потом случился первый бой. Их ночью подняли, и они на танках отправились к намеченной цели, остановились за возвышенностью. Утром грянула канонада наших зениток. А когда она утихла, то танкисты рванули навстречу немецким «тиграм».
Во время атаки Алёша скомандовал Игорю:
– Пока не стреляй, подойдём поближе! – и продолжал ехать навстречу немецким танкам, виляя на ходу, чтобы вражеские снаряды не попали. А потом Игорь выстрелил.
«Тигр» загорелся, и когда фрицы стали отступать, то Игорь и Алёша подбили ещё один танк, угодив ему снарядом точно в свастику.
Командир их похвалил.
А Алёша снова написал маме письмо: «У меня всё хорошо. Мы с приятелем начали учиться ездить на транспорте. Не беспокойся обо мне».
А боев было ещё много, и очень ожесточённых. Алёша и Игорь уничтожали живую силу противника и его технику, и у них на гимнастёрках уже позвякивали ордена и медали. Но как-то их танк подорвался на мине и остановился. И тут появился бомбардировщик. Если бы танк двигался, фашисты вряд ли бы попали в него, а сейчас он стоял на месте, и бомба угодила в цель.
Алёша очнулся в госпитале. Стояла тишина, только слышны были изредка стоны солдат.
Рядом он увидел Игоря с перебинтованной и поддерживаемой гирей ногой. Тот странно на него смотрел.
Алёша хотел было повернуться к Игорю и вдруг почувствовал: «У меня нет ног!» И тут он понял, почему друг на него так смотрел: «Это жалость!»
Прошёл месяц. Игорь, прихрамывая, уже ходил по палате, а вскоре был комиссован. Перед выпиской он подошёл к Алёше и сказал:
– К маме твоей зайду и всё расскажу!
– Не надо! – строго ответил Алёша – Я не вернусь домой. Буду ей писать, что со мной всё хорошо, а не то ей станет плохо.
В тот же день он и написал: «Здравствуй мама. У меня всё без изменений. Врага гоним. Береги себя! Я вернусь!»
Алёшу, отказавшегося возвращаться домой, отправили в здание школы, где на государственном обеспечении находились инвалиды.
А в День Победы над фашистской Германией к нему приехал Игорь. Алёша был счастлив видеть его, они долго обнимались, а потом обменивались новостями.
– Мама-то твоя думает, что ты ещё на воинской службе. Но война-то закончилась, надо к ней ехать. Она тебя ждёт! – советовал Игорь.
– Не хочу, чтобы она, увидев меня таким, мучилась, – отказывался Алёша.
– А я тебе даже тележку смастерил, сможешь на ней передвигаться, – сказал Игорь и попросил медсестру прикатить её.
Алёша, увидев тележку, вначале удивился, но, когда Игорь посадил его на неё и Алёша, оттолкнувшись руками от пола, поехал – обрадовался.
– Хорошо! – довольно произнёс Игорь. – А тебя я заберу с собой, будешь жить у меня. Захочешь, маму увидишь, а нет – пиши по-прежнему письма.
Алёша сразу согласился: всё-таки он будет находиться там, где его родной край. И вскоре он оказался дома у Игоря. От него до колхоза было рукой подать. Всю ночь Алёша не спал. Он видел свой дом, даже слышал знакомый звук открывающейся калитки и идущую ему навстречу мать.
И только утром светлый луч проник в окно, Алёша попросил Игоря:
– Дружище, как бы мне родной дом посмотреть? Больше я тебя ни о чём не попрошу!
– Я подумаю, – тихо ответил тот, посмотрел на страдающего Алёшу и вышел.
Ждать его пришлось недолго. Игорь вернулся и радостно воскликнул:
– В милиции нам пошли навстречу и дали мотоцикл с коляской!
Игорь подхватил Алёшу, вынес на улицу, посадил в коляску и, довольный, что угодил другу, нажал на газ. И они поехали в сторону колхоза. Через какое-то время съехали с шоссе на дорогу, что шла через пшеничное поле к родному дому Алёши.
– Стой! – крикнул взволнованно Алёша. Он схватил колосок, понюхал его, помял, взял второй, то же самое сделал и с сожалением промолвил:
– Дождичка бы – и отменный урожай получится!
Когда они въехали в посёлок, где родился и рос Алёша, он попросил Игоря ехать помедленней. Он долго смотрел на дома, на улицы, на строения… А потом они углубились в зелёное гороховое поле, источавшее медовый аромат. Алёша взял стручок, нажал на него, и тот издал приятный хруст, показав сочные горошины.
– Вот за него не надо волноваться! – убеждённо заключил Алёша.
Вдруг лицо его изменилось: он, видно, понял, что никогда не сможет стать агрономом. И, словно проглотив ком, поторопил:
– Поехали отсюда быстрей!
По прибытии обратно в город он написал матери письмо: «Иду на сверхсрочную службу, желаю здоровья! Буду извещать о себе почаще, как и обещал». Письмо он передал Игорю, чтобы тот отправил его, а сам надел гимнастёрку с орденами, сел в тележку и выехал на улицу, чтобы немножко успокоиться. А тут к нему стали подходить люди и класть на брезент, укрывавший культи, деньги. Ему было поначалу неудобно их брать, но в дальнейшем он к этому привык, и деньги стал отсылать матери. А сам жил на военное пособие.
Однажды, приехав на тележке в центр города, где сооружали мемориал погибшим солдатам, он услышал испуганный и удивлённый голос:
– Алёша, ты?!
Это была соседка, живущая рядом с его родным домом.
Алёша, ни слова не говоря, быстро укатил. Месяц он никуда не выходил и молчал. Даже на просьбы Игоря пойти с ним погулять не отзывался.
Алёша не был трусом, но вероятность неожиданной встречи с матерью его пугала. И когда он услышал, что на площади наконец-то открыли мемориал с Вечным огнём, он вечером, зная, что там в это время будет меньше народу, поехал туда. Ещё издали он увидел, как посетители подходили к Вечному огню и клали цветы. А одна старушка, как склонилась над плитой, так и стояла без движения. И тут Алёшу словно обожгло. Он не видел лица старушки, но своим сыновним чутьём понял: «Это матушка!»
А она, словно почувствовав, обернулась. Но не заохала, не вскрикнула, а спокойно промолвила:
– Сынок, я всё знаю, моё сердце не обманешь. Я люблю тебя таким, какой ты есть!
Он увидел, что мать стала седая, лицо было серое, изрытое морщинами и очень уставшее. А затем она опустилась на колени и целовала, целовала его. А он твердил:
– Мама, мама, прости меня!
Тут подъехал милицейский патруль, охранявший мемориал. У милиционеров уже были сведения, что колхозники ищут пропавшего солдата. Посадив Алёшу с мамой в машину, они отвезли их домой.
Слух о прибытии Алёши разнёсся вмиг. Все – и взрослые, и молодёжь – высыпали на улицу. Прибыл на попутке и Игорь.
Мать сидела на лавочке, а рядом Алёша и Игорь.
А сельчане говорили:
– Нечего тебе, Алёша, отдыхать! Время такое – надо работать! – И постановили: – Быть тебе агрономом!
А Игоря решили назначить кузнецом: руки у него были крепкие и сила была.
Мать обняла Алёшу, потом Игоря и сказала:
– Вот у меня и два сына!
Тут подъехала телега, запряжённая бодрой лошадкой, и кто-то из колхозников выкрикнул:
– А вот, Алёша, и твой транспорт! Будешь по полям колесить, за урожаем следить, нас в работе подбадривать и в гости ездить!
Хлеб с маслом
Мать с маленьким сыном Васей жила в коммунальной квартире. С пьяницей-мужем она разошлась и воспитывала мальчика одна, работая в столовой – то уборщицей, то посудомойкой. С работы она и кое-что съестное могла приносить.
В коммуналке кроме них жила немка Изольда и всегда выбритый, аккуратный, играющий на скрипке Иосиф. Кухня была общая, и если Иосиф варил суп, от его кастрюли всегда шёл вкусный запах.
А мать Васю наставляла:
– Сынок, вот выучись играть на скрипке, и будешь есть хлеб с маслом!
И однажды, когда Иосиф упражнялся, играя гаммы, она обратилась к нему:
– Научи моего сына играть на скрипке.
– Надо сначала проверить его чувство ритма и слух! – ответил Иосиф, продолжая водить смычком по струнам.
Позвали Васю. Был он небольшого роста, худенький, и от этого уши казались растопыренными.
– В школу ходишь? – спросил его Иосиф.
– Да, во втором классе учусь! – переминаясь с ноги на ногу, произнёс Вася.
– Сейчас я постучу по столу, а ты постучишь так же. Потом сыграю на скрипке, а ты голосом повторишь мелодию.
Задание Вася сделал с лёгкостью. А когда Иосиф стал специально усложнять мелодию и Вася всё равно повторял её в точности, то скрипач удивлённо воскликнул:
– Да у твоего сына абсолютный слух! Он будет отличным музыкантом, а с такими длинными пальцами из него получится виртуоз! Но только при условии, что будет хорошо учиться!
И вот у Васи началась музыкальная учёба. Иосиф отдал ему старенькую, с выгоревшим лаком скрипку и смычок с выпавшими волосами. Учился Вася легко и вскоре уже играл с нотного листа.
Прошли годы, и Вася стал играть на скрипке так здорово, что приводил Иосифа в восторг. И тот как-то предложил:
– Я больше ничему не могу тебя научить. Надо продолжать учёбу в музыкальном училище.
И на следующий год Иосиф сам отвёл его туда.
Васю приняли сразу на второй курс. За время учёбы он повзрослел, но по-прежнему был худым. В училище играл в оркестре, чаще солировал. А на афишах было написано: «В концерте участвует скрипач Василий Родионов».
В музыкальном коллективе ему понравилась девушка Елена, виолончелистка. Да и она отвечала взаимностью. Жили они рядом, и домой ходили вместе. Вася брал у неё футляр с виолончелью, она – его скрипку. Так и шли.
Как только они закончили училище и получили дипломы, их пригласили в симфонический оркестр.
Мать была счастлива за Васю и с восторгом говорила:
– Вот видишь, Васенька, теперь и хлеб с маслом у тебя будет!
Но скоро началась Великая Отечественная война, и Васю призвали на фронт. Это произошло так быстро, что Вася успел попрощаться только с мамой, Иосифом и Изольдой. Она ему сказала по-немецки:
– Быстрей возвращайся. Храни тебя Господь!
Вася поблагодарил её, и тоже на немецком языке. А Елену Вася перед отъездом так и не увидел.
Вечером новобранцев привезли за город. Там, в подлеске, на большой поляне стояли палатки. Новобранцев высадили, поставили в шеренгу, и офицер начал спрашивать:
– У кого какая была специальность?
Все по очереди стали отвечать. Когда дошла очередь до Васи, он произнёс:
– Я играл на скрипке.
– Нам нужны бойцы, а не скрипачи! – поморщился офицер и задал следующий вопрос:
– А кто знает немецкий язык?
– Я… – тихо ответил Вася.
– Громче! – резко проговорил офицер.
– Я!
– Вот это мне и надо! – уже с добротой в голосе сказал на немецком языке офицер. – С прибытием на службу, будешь пограничником!
И Вася на чистом немецком языке произнёс:
– А я думал, что всегда буду музыкантом! – и улыбнулся.
Офицер тоже заулыбался и, оглядев Васю, посочувствовал:
– Худой же ты, и мускулы дряблые. Ну, ничего, будем с тобой работать!
Потом всем выдали форму и стали тренировать и учить военным премудростям.
А скоро Вася получил письмо от Елены. Там была и такая строчка: «Всегда буду ждать тебя». Когда Вася окреп и стал легко выполнять все задания, его вызвал знакомый офицер.
– Садись, Василий, – сказал он и серьёзно продолжил: – Сегодня в ночь вместе со старшиной Лёшей полетишь к партизанам, там нужен переводчик. Вокруг хозяйничают немцы, но старшина те края знает, так что не волнуйся. Перед вылетом переоденься в гражданскую одежду.
Когда стемнело, Васю подвезли к небольшому самолёту, который гудел, готовясь к взлёту. Васе помогли надеть парашют. Старшина тоже стоял в гражданской одежде и в полном снаряжении. Прищурив хитро глаза, он заявил:
– Был я тебе, Вася, товарищем, а с сегодняшнего дня я твой друг!
И они забрались в самолёт.
Тот набрал высоту и полетел в сторону, где виднелись красные языки пламени, – это горели деревни, где хозяйничали немцы.
– Пора прыгать! – скомандовал через какое-то время пилот.
И Вася с Лёшей бросились в бездну. Приземлились неподалёку от болота.
Старшина огляделся, покачал головой:
– Это место мне знакомо. Ещё немножко в сторону, – и нам пришлось бы несладко. Летчик молодец, рассчитал хорошо!
Вдалеке помигали фонариком – «свои». Затем подошли люди, кто в пограничной форме, кто в гражданской. Собрали парашюты, и все пошли в расположение базы.
Прибыв на место, Вася сразу стал переводить по рации слова захваченного в плен фрица – офицера штаба. С этого дня у Васи началась партизанская жизнь. Он не раз с бойцами пускал под откос поезда, нападал на колонны врага. А как-то раз после боя, уничтожив несколько машин с живой силой, партизаны заметили, что в одно из селений поступает вражеская техника. «Сколько её там, для чего она и куда двинется?» Нужно было это узнать.
Несколько раз разведывательная группа пыталась всё это выяснить, но безрезультатно. Вооружённые мотоциклисты постоянно разъезжали вокруг села. И вот Вася со старшиной решили попытать счастья днём, надеясь обнаружить какую-нибудь лазейку. Выйдя на опушку леса, они увидели стога сена и человека, который вилами грузил его на телегу.
Вася старшине и говорит:
– Я побеседую с мужиком. Если подниму руку, значит всё у меня в порядке, не предпринимай ничего! – и, оставив Лёше всё свое оружие, двинулся к телеге.
– Здравствуй, товарищ! Я свой! – поздоровался Вася.
– Да я вижу, что свой! – угрюмо произнёс мужик.
– Как попасть в посёлок?
– Никак. Грохнут тебя, если попробуешь. А вот до деревни, что рядом, могу довезти.
Но тут со стороны коровника, стоявшего неподалёку, показалась вооружённая колонна фрицев-мотоциклистов. Вася понял, что их увидели. Если он убежит, мужика станут допрашивать и расстреляют. И тут у него появилась идея: он поднял руку, чтобы старшина видел, взял вилы и стал бросать сено в телегу. Мотоциклисты их окружили, и к мужику и Васе подошли немецкий офицер и полицай. Тот сказал:
– Мужика я знаю, он из деревни. А вот другого я первый раз вижу.
– Это мой родственник из города, помогает мне, – вступил в разговор мужик.
Тут и Вася вмешался:
– Я музыкант, на скрипке играл, но из-за войны всю филармонию разогнали.
– Музыкант? – переспросил немец на русском языке. – Ну-ка, подойди ближе.
И стал Васю обнюхивать, пытаясь уловить запах дыма от костра. Но почувствовав запах дешёвого одеколона, отшатнулся. (А Вася побрызгался трофейным одеколоном, чтобы комары не одолевали.)
Тогда офицер потребовал:
– Покажи ладони! – и, увидев там мозоли, натёртые после тренировок, язвительно сказал: – Садись в коляску, разберёмся, какой ты музыкант! Хорошо сыграешь на скрипке, отпущу!
И все, грохоча моторами, помчались в посёлок.
А старшина, увидев ещё раз поднятую руку Васи, пошёл докладывать о происшествии командиру партизанского отряда.
А Вася ехал и запоминал: где вышки с часовыми, где заградительный забор недоделанный. И обратил внимание, что не видно ни одного местного жителя, а из хат доносится только немецкая речь. В посёлке стояла военная техника, окружённая пулемётными точками.
«Взять их с налёта нельзя, будут большие потери», – вздохнул про себя Вася.
Немецкого офицера, привёзшего Васю, радостно встретили его товарищи. А тот гордо сказал:
– Мне дан приказ! Завтра рано утром наш карательный батальон будет наступать со стороны дороги, где коровник, – нужно уничтожить партизан. А путь к ним покажет проводник, – и он указал на полицая. А затем вдохновлённо продолжил:
– А в честь нашей будущей победы я устрою вам сейчас концерт русского скрипача. Если сыграет лучше нашего музыканта – освобожу его!
А Вася делал вид, что не понимает ничего из сказанного.
Офицер крикнул:
– Ганс, неси скрипку и играй!
Все немцы собрались послушать состязание музыкантов. А Вася давно не играл, руки загрубели, и тогда он потёр каждый палец, пока не почувствовал тепло.
Первым сыграл Ганс, что-то из Вагнера. Когда он закончил, все бурно ему захлопали. А Вася стал играть одно из сочинений Генделя. Вначале ему казалось, что пальцы не так берут ноты, но через какое-то время всё наладилось. И ему стали хлопать, когда он ещё не закончил играть. И так Ганс и Вася соревновались в мастерстве, исполняя то Брамса, то Мендельсона, а заканчивая, награждались овациями.
– Ну, кто из них лучше играет? – наконец спросил офицер.
Стояла тишина: никто из немцев не хотел подвести своего. Но тут Ганс сказал:
– У русского лучше техника!
– Так это дело поправимое! – со злостью произнёс офицер, достал нож и, попросив подержать Васю, отрезал ему фалангу на мизинце.
– Немцы везде должны быть первыми! – добавил он затем.
Хохот стоял долго, а потом все разошлись по хатам.
Ганс перебинтовал Васе палец и получил за это подзатыльник от офицера, который затем скомандовал:
– Закрой его в сарае, а после победы над партизанами ещё раз сыграете! Вот тогда и посмотрим, у кого техника лучше!
Ганс отвёл Васю в сарай и запер. Палец ныл, дергал. Глаза долго привыкали к темноте. Оглядевшись, Вася понял: из сарая ему не выйти. Но тут, приглядевшись, он заметил: дверь можно приподнять на петлях, надо только сделать рычаг. А в сарае полно было жердей.
Вася стал ждать, когда стемнеет. Ночь пришла, да только с луной – она как появлялась из-за облаков, так словно фонарь светила. Пришлось выжидать. Как только луна скрылась за облаком, Вася дверь жердью приподнял, с петель снял и выбрался из сарая. Перебежками он стал передвигаться в сторону, где видел недоделанные заграждения. Часовые проходили совсем рядом, а луч прожектора, казалось, вот-вот обнаружит его. Но ему удалось выйти из охраняемой зоны и через кусты достичь леса. И тут он попал в объятия старшины.
– Мы уж готовились тебя выручать!
– Мне срочно нужен командир отряда! – ответил Вася.
Тот подошёл. Вася доложил ему, какая в посёлке мощная оборонительная система и что он слышал в разговоре немецких офицеров о наступлении на партизан.
– Вовремя ты появился! – похвалил его командир. – Не то были бы у нас потери. А теперь мы их встретим со всеми почестями! – и дал команду: кому на окраине леса вдоль дороги расположиться, кому в коровнике укрыться.
– Оружие держать в готовности, ждать утра! – приказал командир.
Утро пришло вместе с грохотом мотоциклов, на каждом из которых с полным боевым комплектом было по три фашиста. Все по команде фрица-офицера распределились вдоль дороги, готовясь войти в лес. И тут в них гранаты полетели, ударили по ним пулемёты. Враг метался, не зная, где спрятаться: и спереди, и сзади их находила смерть. Скоро немногие оставшиеся в живых немцы карательного батальона подняли руки – сдались.
Полицая расстреляли сразу, а вот немецкий офицер погиб в бою. Вася думал, что это он скосил его. Пленных оказалось много, все они были напуганы. Позже их отконвоировали в тыл.
Командир отряда поблагодарил всех с удачным боем и спросил Васю:
– Что случилось с пальцем?
– Да так, пустяк! – заверил тот, хотя и знал, что теперь ему никогда не быть музыкантом.
Никто из сослуживцев Васи не знал, что он скрипач, кроме того офицера, который командовал новобранцами.
В партизанском отряде медсестра перевязала ему палец. А Вася, чтобы себя как-то успокоить, написал письмо маме и Елене: «У меня всё в порядке. Война закончится, начну снова музицировать. Желаю вам здоровья!»
А война продолжалась. Врага вовсю гнали с нашей территории, уничтожая его живую силу и технику.
Однажды в отряд пришёл приказ из штаба. В нём говорилось, что прилетит самолёт, и все документы, захваченные у немцев, необходимо выслать в штаб, и сделать это должен Василий Родионов.
Ждать долго не пришлось: скоро самолёт приземлился на приготовленную площадку. Вася сел в самолёт. Полёт был спокойным – самолёт летел над уже освобождённой от немцев территории. На аэродроме к самолёту подъехали две машины. «Видно, это за документами», – подумал Вася. Из одного автомобиля вышел знакомый офицер: только во время подготовки Васи к службе он был майором, а теперь уже стал полковником.
– Ну, здравствуй, Василий! – встретил его полковник. – Ты, как всегда, очень нужен! Поехали, по дороге всё расскажу.
И Вася узнал, что в городе расположился большой лагерь военнопленных, и нужно немцев опросить – кто чем занимался до войны и во время неё, чтобы потом некоторых отправить на восстановительные работы.
– Сами разрушали, пусть сами заново всё и строят! – изрёк полковник и продолжил: – Жить будешь в гостинице. Приведи себя в порядок, позже к тебе придёт парикмахер. Поменяешь гражданскую одежду на военную форму: ты же пограничник, капитан уже, и награждён орденами и медалями, с чем и поздравляю! Я не мог по служебным причинам сказать тебе об этом раньше. – И полковник пожал крепко Васе руку. И тут он увидел, что на левой кисти у Васи нет на мизинце фаланги.
– Что с тобой случилось?
И Вася всё рассказал.
– Я о твоей истории с пленением знаю, и как партизаны провели операцию – тоже. А вот о потере пальца нет. Как же ты теперь играть будешь? Победа не за горами, музыканты будут нужны!
Больше полковник ничего не сказал, но было видно, что он расстроен.
Приехав в гостиницу, полковник показал Васе его номер. Там уже висела выглаженная форма с погонами капитана и орденами. Утром Вася переоделся, а потом к нему пришёл полковник.
– Ты выглядишь, как бравый офицер! – довольно произнёс он, и они поехали в лагерь военнопленных.
Там Вася вызывал по одному немцу и в присутствии полковника его опрашивал, а тот делал записи, куда кого направить. В одном из вошедших фрицев Вася узнал Ганса. И тот тоже узнал Васю. А увидев искалеченный палец Васи, только твердил:
– Извини! Извини!
– Этого музыканта я знаю, – объяснил полковнику Вася. – Встречались! Хороший скрипач. Ему нежелательно давать лопату: намозолит руки и станет плохо играть. Война скоро закончится, пусть едет в свою Германию и радует всех своим искусством.
Вечером Вася написал большое письмо маме, где признался родительнице, что любит Елену и хотел бы всех их крепко обнять. И впервые за всю службу он написал обратный адрес – полковник разрешил.
Дни пошли однообразные: днём – опрос военнопленных, вечером – отдых в гостинице. Однажды Вася пришёл к себе в номер, а там – Елена! Они кинулись друг к другу навстречу, обнялись, целуясь. Так их и застал полковник.
– Нет, так не положено! – пошутил он. – Вот когда поженитесь, тогда и целуйтесь!
– Мы согласны! – смеясь, ответили Вася и Елена.
Так и сделали: в свободное время сходили в ЗАГС и расписались. А полковник был свидетелем. Вечером отметили событие бутылкой шампанского, яблоками и виноградом, – всё это где-то добыл полковник. Это был счастливый день. Елена с Васей оставалась ещё месяц. За это время от немцев освободили всю Родину. Остатки врага бесчинствовали только возле границ.
И как-то полковник сказал:
– Ну что, капитан, прощайся с женой. Завтра отправляешься на поезде к западной границе. Скажу сразу, там будет тяжело: нужно будет вести бои и переговоры с недобитым, озлобленным врагом. Но тебе не привыкать. А о жене не беспокойся, я о ней позабочусь.
Всю ночь Вася разговаривал с Еленой – обо всём, кроме музыки. А она знала о случившемся, но не напоминала ему об этом и крепко держала его изуродованную руку в своей маленькой ладошке. Её больше пугало, что будет с Васей дальше.
Утром Вася попрощался с Еленой, долго прижимал её к груди, отдал честь полковнику, сел в кабину автомобиля, который за ним приехал, и поехал на вокзал. В вагоне он как лёг на лавку, так и спал день и ночь, пока его не разбудил проводник.
На границе Васю встретили. Он попал в знакомую обстановку, как в партизанском отряде: найти диверсанта, бандита или предателя, что зверствовали, уничтожая население. Это Васе удавалось, и через какое-то время врагов постигала заслуженная кара. Скоро на границе восстановилось спокойствие. Война закончилась. Германия капитулировала, а наша Родина праздновала победу.
Васе дали отпуск, и он со штабом командующего, летевшим в его края, вскоре оказался в родном городе, который не видел четыре года. Он остановился возле своего дома, постоял, поправил кирпич, который выпадал из стены, и, чувствуя, как стучит сердце, поднялся по скрипучей, давно не чиненной лестнице и постучал в дверь.
Первая его увидела Изольда:
– Вася! Да мы такого красавца давно ждём!
Затем вышел Иосиф:
– Нам тебя не хватало!
А затем и матушка с Еленой вышли на шум и бросились ему навстречу:
– Сыночек, неужели навсегда вернулся?
– Васенька, мы тебя каждый день вспоминаем!
Домой Вася прибыл в выходной, и все соседи были дома и готовили еду на общей кухонной плите. Решили праздновать его возвращение за общим столом, в большом коридоре. Все кастрюли с духовитым супом поставили на стол, расставили тарелки, разложили продукты из запасов, что получили по карточкам. Вася вытащил из вещмешка консервы и бутылку шампанского. На столе вмиг оказались рюмки, которыми не пользовались всю войну. Хороший стол получился! Разлили шампанское всем по рюмочкам. А тут вдруг и старшина Лёша пришёл. Теперь он уже был лейтенантом.
– Здравия желаю! – поприветствовал он всех. – Мне велено передать Василию посылку из Германии! – И протянул ему большой футляр.
Вася открыл его – а там скрипка знаменитого итальянского мастера и письмо: «Русскому музыканту от поверженного скрипача. С уважением, Ганс».
Вася с нежностью взял скрипку в руки, провёл ладонью по деке. А за столом все молчали. Они давно всё узнали от Елены.
И тут лейтенант Лёша произнёс:
– Надо выпить за Победу и за прирождённого офицера Родионова!
Мама Васи с дрожью в голосе сказала:
– Видно, сынок старается, чтобы у всех был хлеб с маслом!
А все соседи дружно провозгласили:
– Крепкого тебе здоровья, наш родной человек!
И тут Елена смущённо произнесла:
– У нас скоро будет сын. Он станет лучшим скрипачом!
А Вася радостно воскликнул:
– И назовем мы его Лёшей!
