Kitabı oku: «Человек с зелёным пакетом», sayfa 4
Удивительно, но это я начинал чувствовать себя чужим в этой до боли знакомой комнате. Как будто за привычными декорациями таились задники неизвестных сцен. Мысли о том, что гость на самом деле я, натолкнули меня на достаточно резкий вопрос.
– Кто вы такой? И что здесь забыли? – Голос сорвался в конце второй фразы. Я хотел звучать грозно и негодующе, но получилось совершенно иначе. Я хотел поставить на место этого человека с грязными ботинками, но сидел перед ним в трусах и пеленался в простыню. От холода меня начинала пробирать мелкая дрожь.
На этот раз смешок сопровождался кривым изгибом губ на его слабоумном лице. С ответом он не спешил, и куда только подевалась его торопливость? Или он спешил такое большое количество времени, что теперь мог позволить себе перевести дыхание. Или же его поиски наконец-то закончились?
Отвечать сразу он и не думал, вместо этого человек опустил вниз руку, ухватился за лямки зелёной сумки-пакета и одним движением поставил её себе на колени. Несмотря на безумность происходящего, во мне взыграли старые интересы, я сам немного подался вперёд, чтобы заглянуть за край пакета. Однако хитрец пододвинул его ближе к себе, в его намерения не входило посвящать меня в таинства зелёного пакета. Его блуждающие пальцы откинули в сторону скомканную газету, за ей последовала тряпка, бесцеремонно брошенная прямо на пол (она сразу же начала темнеть, поглощая лужу).
К моему безмерному удивлению, следующим предметом, извлечённым из недр зелёного пакета, оказался термос. Старый, с деревянной вставкой по длине корпуса и пластиковой раскладной ручкой, в некоторых местах по нему шли глубокие царапины. Венчала его непрозрачная крышка. С такой конструкцией я был очень хорошо знаком, потому как сам пользовался таким же термосом, он и сейчас стоял под раковиной на кухне, совсем недавно я пил из него чай во время восхождения на вершину…
С резким хлопком человек открутил внешнюю крышку и зажал у себя между коленей, потом надавил ладонью на пробку, ловко извлёк её, и следом за ней вверх потянулись заметные струйки горячего пара. Запахло очень сладким чаем, такой хорошо пить во время долгих лыжных прогулок. Я подумал, что чай очень хорошо противопоставляется холоду… холоду… холоду… Это слово не было обозначением внешнего дискомфорта, оно упорно не желало покидать мой мозг… Я оставил эту мысль на втором плане, потому что сидящий человек снова отвлёк моё внимание.
Он осторожно наливал чай в кружку, зажатую в коленях, напиток издавал характерный журчащий звук, а владелец термоса от напряжения высунул язык. Налил он по самый край, и я заметил, как сладкий чай успел расплескаться по его штанам, когда он ставил открытый термос на стол. По металлическому корпусу сбегали капли, в будущем готовые превратиться в липкий налёт на моём столе. Человек перехватил стакан, и ещё несколько глотков выплеснулось ему на штаны, впрочем, на такие мелочи он внимания не обращал.
Всё ещё не глядя на меня, он внезапно сказал.
– Предел.
И сделал внушительный глоток. Я уверен, что только что налитый чай был обжигающим, но человек в кресле никоим образом не выдал этого. Мне казалось, что он сверлит мне затылок, глядя на него через зеркало, но второй раз я оборачиваться не стал. Не успел я подумать, что он, возможно, только что ответил на мой вопрос, как он успел задать свой.
– Скажи, а ты помнишь восхождение на вершину? – Большой глоток, сладкие слюни в две дорожки сбегают по его неандертальскому подбородку. – Ведь я тогда сопровождал вас. Нелёгким вышел подъём, да и снег зарядил не к месту.
И снова получалось так, что он диктовал мне свои условия. Мало того, что сидел в моём доме в грязной одежде, разбрызгивал вокруг себя чай, так ещё и предпочитал ставить вопросы, игнорирую часть их, обращённую к нему. Я снова пробежался по его неказистой фигуре взглядом, совершенно не верилось в то, что он мог сопровождать нас на восхождении. Несколько недель я наблюдал его качающуюся и нетвёрдую походку, для таких кривых ног обычный бордюр становился серьёзным испытанием, не говоря уже про намокшие камни и коварные снежники.
Мне очень сильно захотелось съязвить и побольнее уколоть этого убогого.
– И до какой же высоты вы добрались? – Сказал я как можно более пренебрежительным тоном, разговор на эту тему начинал тревожить меня. Я подумал о тех последних днях, когда прятался за углами домов и мусорными баками, лишь не пересекаться с этим человеком.
– Забрался чуть выше вас. – Он приложился к своему стакану. Глотки он делал просто невероятно огромными, и я был удивлён, что в стакане ещё что-то осталось. – Однако ты так и не ответил на мой вопрос.
Его оттопыренный мизинец в королевском жесте уставился прямо в меня, глаза косили над моим левым плечом.
Его не смутил мой вопрос, а его напор заставил меня стушеваться. Да и как он мог залезть выше нас, если мы достигли самой вершины? Над нами оставались только облака и туман. Хм… там на вершине туман тоже был очень плотным и густым, может быть поэтому я стал обращать внимание на дымку, что утрами покрывает сонные улицы?
– Да, я помню восхождение. – Отрезал я. В вопросах собственных путешествий я был очень педантичным человеком. К тому же на столе у меня лежала записная книжка, в которой очень подробно был описан каждый этап покорения горы. Бумага делила со мной те впечатления и несла в себе отпечатки пережитых восхождений. – А с чего бы вдруг я должен был забыть его?
Должного эффекта опять не вышло, да и кто всерьёз примет вызов в словах человека, сидящего в одних трусах, ноги которого находятся в центре большой и холодной лужи.
Человек согласно кивнул, свободная его рука принялась комкать край газетного листа, другая поигрывала стаканом с чаем. Оба звука действовали мне на нервы.
– Это вполне закономерная реакция. – Проговорил он после молчания. Для него в происходящем не было ничего необычного, как будто он уже не раз сидел вот так в чужом кресле и пил горячий чай. – А потом? Помните, что делали потом?
– Ну, конечно, помню! – Мой голос возвысился. – Я вернулся домой и, как все нормальные люди, продолжил работать! В отличии от всяких праздношатающихся! – В резком порыве чувств я даже топнул ногой от переизбытка эмоций. Во все стороны полетели холодные брызги, часть их попала на мою кровать, часть – на штаны и куртку сидящего человека.
Но этому всё было не почём, если бы он был кораблём, то его нелегко было бы сбить с намеченного курса.
– И кем же вы работаете? – В его вопросе было столько наивности и простоты, что я обозлился ещё сильнее.
Честно, мне захотелось его ударить, захотелось окунуть его неандертальскую, отсталую физиономию в лужу снега и водить лицом по полу до той поры, пока она не высохнет. Я напряг бёдра для резкого прыжка, но осознание его вопроса поставило меня в тупик. Сиюминутный порыв улёгся, а вместо него в работу включилась мысль. В самом деле…
…кем я работал? Я впал в ступор. В своё время я обнаружил, что после определённого количества дней рождения мне с каждым годом всё труднее становится вспоминать свой возраст. Нет, я знаю сколько мне лет, но, когда об этом резко спрашивают, мне требуется время, чтобы вспомнить. И тут было тоже самое… Смешно было спрашивать меня по поводу работы, я хожу на неё достаточно давно и точно знаю, где она располагается. Вот только, чем я на ней…
– И кем же вы работаете? – Повторил свой вопрос человек. Я не заметил, как он допил чай из крышки. Открытый термос всё ещё стоял на столе, и пар тянулся к потолку, однако он не спешил приступать ко второму стакану.
Глупо спрашивать такое, он бы ещё поинтересовался моим именем.
– Я работаю… – Пауза. Стоп. Полный штиль. – Я занимаюсь очень важной работой… – Буквально несколько минут назад я проснулся, чтобы идти на работу, а сейчас все воспоминания о ней просто вымерли из моей головы, я открывал дверь с надписью "МОЯ РАБОТА", а комната за ней оказывалась абсолютно пустой. Да и вообще этой комнаты как будто не существовало. Недоумение сменялось злостью, но я знал, что она лишь прикрывает поднимающуюся где-то в животе панику. Я ничего не знал о своей работе.
