Kitabı oku: «Глава рода», sayfa 4

Глава 5

– Какого ксура! – удивлённо заорал Гарлух, чьи руки вспыхнули тёмно-фиолетовым светом. – Ал, это что паладин?!

Фьююююююю…

– Живо вызывай помощника! – взвизгнул старший дознаватель, с сумасшедшей скоростью размахивая перед собой золотым скипетром. – Живо!

Фьююююююююююю!

А затем свист раскручиваемых стволов, добравшись до своего пика, сменился оглушительным грохотом.

* * *

Когда я был маленьким, мы с отцом попали под град.

Возвращались из гаража, куда поставили машину, и на полпути нас накрыло.

Когда упала первая градина, я смотрел на неё с восторгом – она была такая красивая, большая, почти с мой кулачок!

А вот отец почему-то больно схватил меня за руку и бегом потащил к ближайшим деревьям.

Я вроде даже заревел от боли, несправедливости и вообще.

А папа всё тянул меня и тянул, прикрикивая, чтобы живее перебирал ногами.

Как назло, наш путь лежал вдоль старой заброшки, и кроме редких деревьев да уставшего бетонного забора поблизости ничего не было.

Пока мы бежали, несколько градин попали мне по спине и в плечо, и они мне резко разонравились.

Наконец, отец подобрал с земли какую-то картонку и перестал меня тащить.

Вместо этого прижал меня к себе, сам присел на корточки, прислонившись к забору спиной, и поднял над головой найденную картонку.

Бам, бам, бам, бам!

Дун, дун, дун!

Ба-ба-бабам! Бам!

Я снова заревел – но уже не от обиды, а от боли – одна из градин отрикошетила от земли и сильно ударила меня по голени.

Хорошо хоть папа шептал что-то успокоительное, временами шипя от боли – как до меня потом дошло, из-за попаданий градин по пальцам.

Так мы сидели минут десять.

Бам, бам, бам, бам!

Дун, дун, дун!

Ба-ба-бабам!

Больно, холодно, страшно.

Дун, дун, дун!

Бам, бам, бам, бам!

Состояние полной беспомощности!

Ба-бабам…

Спустя десять минут возле нас остановилась побитая градом легковушка – сердобольный водитель не смог проехать мимо – и мы были спасены.

Отделались легко.

Папа мигренью, двумя разбитыми суставами, одним почерневшим, а впоследствии слезшим, ногтем, и трещиной в одной из фаланг.

Я – парой синяков и небольшой психической детской травмой.

А ведь казалось бы – всего лишь град! Всего лишь «Бам, бам, бам! Дун, дун, дун»!

И этот дурацкий перестук смертельно опасных ледышек всплыл в памяти неслучайно.

Сейчас я находился под таким же градом, вот только вместо льда в меня летели пули.

Бам-бам-бам-бам!

Приоткрыв на всякий случай рот – прочитал в какой-то книжке, что таким образом не так сильно глохнешь – я ждал, когда у рыцаря закончится патроны.

Пока что я особо не беспокоился.

Во-первых, я был не один. Со мной находились мои предки – отец, дядя, деды. Во-вторых, передо мной стоял паромобиль, в-третьих, я спрятался за щитом.

Скажем так, пока он стреляет – я в безопасности.

Другое дело, что будет, когда эта закованная в сталь махина подойдёт поближе…

Бам-бам-бам-бам!

Дуду-ду!

Не понял.

Последний звук немного выбивался из канонады пулемётной очереди. Как будто… Как будто кто-то стучал по моему щиту…

Дуду-ду!

– …стите …ня!

Бам-бам-бам-бам-бам!

Выглянув с левой стороны щита, я посмотрел на багажник и удивлённо покачал головой. Звук совершенно точно доносились оттуда.

Неужели Серебряные засунули кого-то в багажник?

Дуду-ду!

– …му …орю! …стро …крыл …тот…суров …ажник!

Я, немного поколебавшись, только хотел было открыть «этот ксуров багажник», как внезапно наступила тишина.

Ну как тишина…

Где-то слева орал Аллоний, с той же стороны кто-то рычал, но главное – прекратился свинцовый дождь.

Не теряя времени даром – кто его знает, сколько длится перезарядка? – я пружинисто поднялся на ноги, вскидывая перед собой Ураган.

Поймал в прицел сияющий шлем рыцаря и…

Умц! Умц! Умц!

Бах! Бабах! Гдадах!

Снаряды легли кучно, и голова воина исчезла в облаке взрывов.

Я, помня про особенность Урагана, с каждым спуском уводил ствол ниже и левее.

Умц!

Четвёртый снаряд я отправил на всякий случай, взяв прицел ещё ниже.

Бабах!

Дуду-ду!

– …устите…ня…т…да!

Да, в багажнике совершенно точно кто-то был.

– Гарлух, это ты чем его? – удивлённо протянул Аллоний, без устали размахивая руками.

Перед ним мерцала дымчатая плёнка, из которой лезло что-то большое и… головастое?

– Это не я! – крикнул в ответ Гарлух, напряжённо выставив руки перед собой. – Ал, я больше не могу держать портал!

Перед ним тоже мерцала дымка, вот только она была грязнее и меньше, что ли?

И из неё уже выскочил и сейчас весело нёсся в сторону рыцаря… самый настоящий чёрт.

Волосатый, с вилами наперевес, на острие которых потрескивал электрический разряд.

А Серебряные-то реально демонологи! Не знаю, как они это делают без магии, но Гарлух только что на моих глазах призвал беса!

А заодно и прикрылся порталом от свинцового града…

Интересно, пули залетают в портал?

Я покосился налево и наткнулся на злобный взгляд кровожадных алых глаз.

– Хорошая собачка, – просипел я, глядя на… цербера?

По крайней мере, при взгляде на здоровенную трёхголовую псину, застрявшую в портале, ничего другого на ум не приходило.

Церберу, в отличие от чёрта, досталось серьёзно.

Центральная голова безвольно висит на груди, левая лапа и мощные плечи разорваны выстрелами, но ярости у собачки оставалось на десятерых.

– Ррррррр! – зарычав, цербер рванулся вперёд и всё-таки вывалился из портала, который тут же схлопнулся.

Причём правая его голова не мигая смотрела на меня, а левая… на Аллония.

– Ацо гимо! Взять его!

Цербер недовольно зарычал, но ослушаться, видимо, не сумел.

Фьюююююють!

Опс!

Я только успел присесть за щит, как воздух вновь вспороли свинцовые пчёлы.

Бам-бам-бам-бам-бам!

Дуду-ду!

– …а …айте …не …йти!

Дико хотелось посмотреть, нанёс ли я вообще хоть какой-то урон рыцарю, но жить хотелось сильнее.

А пули, свистящие по бокам от щита и попадающие в верхнюю его кромку, напрочь отбивали любопытство.

Да и не мешало бы перезарядить Ураган…

– Что с пацаном? – крикнул Аллноний.

– Да плевать на него! – судя по звуку, Гарлух упал на землю и закатился под паромобиль.

На мой взгляд, не самое удачное решение, но лучше, чем ловить пулемётные очереди.

Бам-ба-ба-ба-бабам!

– Ксуров паладин! – порычал Аллоний. – Откуда он здесь взялся?!

– Да плевать! Может, пентаграмму?

– Нет! Только не её! Давай вторые малые врата!

– Да они даже выбегать не успевают!

– Тогда шестой амулет! Там рогач!

– Он в бардачке…

– Да чтоб тебя древние…

Что Аллоний хотел пожелать Гарлуху, я так и не узнал.

Старший дознаватель внезапно забулькал, и с его стороны послышался предсмертный хрип.

– Ал! – дико закричал Гарлух. – Ну держись, крыса стальная!

Судя по всему, Аллоний поймал рикошет, а Гарлух решил всё-таки воспользоваться пентаграммой.

Класс!

Впереди закованный в стальной доспех паладин с пулемётом. А под боком впавший в истерику демонолог, который собирается вызвать кого-то явно нехорошего…

Вот и выбирай, что делать дальше…

Дуду-ду!

– …а …стие…ня!

Да ещё и пленник в багажнике…

Почему пленник? Да потому что я не знаю ни одного человека, который бы по своей воле согласился ехать в багажнике. Ещё и по такому бездорожью…

Кстати, багажник не выглядит большим, и всё это наводит на неприятные мысли…

Взрослый там точно не поместится, а значит…

Ба-ба-ба-ба-бабам!

Дождавшись повторной тишины, я аккуратно высунулся с правой стороны.

Паладин выглядел неважно.

Сверкающие доспехи превратились в сплошное пятно копоти, а из-под шлема сочилась кровь.

В нескольких шагах от паладина валялась разорванная тушка беса, чуть дальше груда нашпигованного свинцом мяса – цербер тоже не сумел добежать до стрелка.

Сам паладин дрожащими руками перезаряжал пулемёт.

Я перевёл взгляд на Серебряного.

Гарлух лежал за колесом, полускрытый под дымящимся паромобилем.

Судя по его телодвижениям, он пытался достать что-то из-за пазухи, но у него не получалось.

По уму ему нужно было выкатиться из-под машины и без проблем вытащить амулет или свиток, но Серебряный предпочёл свинцовому граду временное неудобство.

– Есть! – негромко воскликнул Гарлух, а в его неудобно вывернутой руке блеснула блестящая пластинка.

И, судя по моему чутью, эта пластинка была гораздо опаснее стоящего у леса паладина.

Чутьё Воина меня ещё ни разу не подводило, и я властно приказал:

– Замер!

– Ты… Ай, ксуры тебя сожри! – Гарлух долбанулся головой о кузов, в попытке вывернуть голову назад и посмотреть на меня. – Ээээ, ты чего?

Может, у Серебряных служили отморозки и садисты, но точно не глупцы.

По крайней мере, Гарлух, увидев направленный на него Ураган, мгновенно сменил тон.

– Не горячись, приятель…

– Бросил пластину на землю, – я мрачно посмотрел ему в глаза. – А сам беги в лес. Как раз успеешь, пока он перезаряжается.

– Да щас, – оскалился Серебряный, сжимая артефакт в руке. – Нашёл наживку!

– Ну как знаешь, – я щёлкнул барабаном и сместился чуть влево, чтобы меня не задело взрывной волной.

– Стой!

Жажда жизни и здравый смысл перевесили гордость и остальные мотивы Гарлуха, и Серебряный, ужом выскользнув из-под паромобиля, рванул в сторону леса.

– Пластину!

Я навёл Ураган ему в спину, целясь точно меж лопаток, и Гарлух, каким-то шестым чувством почувствовав, что мой палец уже лёг на спусковой крючок, махнул рукой.

Воздух прорезал серебряный росчерк, и я, краем глаза отметив кустик, куда упал артефакт, спрятался за щитом.

Фьюююють…

Не услышав выстрелов – судя по моим ощущениям, стрелок уже должен был перезарядиться, я выглянул из-за щита.

Паладин всё-таки справился с перезарядкой, и сейчас стволы его пулемёта раскручивались, готовя к отправке очередную порцию свинцовых пчёл.

Вот только… он хоть и держал Гарлуха на прицеле, но не стрелял.

Словно… специально давая ему уйти?!

Я тихонечко сместился вправо и проковылял гуськом к левой стороне щита.

Неохотно положив Ураган на землю, я дёрнул ручку багажника на себя и немного его приоткрыл.

– Какого…

– Тихо! – шикнул я, с удивлением узнавая голос Толстого. – Не ори!

– Миша? – Толстой тут же сбавил пыл. – Тебя тоже? Ты… Что происходит?

– Позже! – уж не знаю, каким образом Толстой оказался в багажнике, но сейчас явно не время выяснять.

Хотя что там выяснять?

Наверняка он прошёл стелу, поднял ранг и, возомнив себя крутым, ринулся в Лесное. Ей-богу, мы с ним какие-то дурачки, раз поддались такому импульсному решению!

– У леса паладин с пулемётом, – скороговоркой протараторил я. – Серебряные вызвали демонов, но паладин их убил. Потом и Аллония, а Гралух улепётывает в лес.

Поделившись актуальной сводкой, я подхватил Ураган, метнулся к правому краю щита и аккуратно выглянул сбоку.

Паладин всё также провожал Гарлуха дулом пулемёта…

Я скользнул назад к Толстому и продолжил:

– Предлагаю выждать. Вдруг он подумает, что мы готовы и свалит?

– Нет, – мотнул головой Иван. – Не тупи, он пошёл против Ордена и дворян. Я бы сто раз здесь всё проверил и зачистил! Чтобы ни единой улики не осталось…

– У него кровь бежит из-под шлема, – отозвался я. – Кучно снаряды положил! Должно пронести…

– А вдруг он не один?

– Резонно…

– Давай я уведу его за собой! – неожиданно предложил Толстой. – Он отвлечётся, и ты его накроешь из Урагана? Я видел его в действии, конструкты за один выстрел на две половинки разрывал.

– Хм…

В голове тут же мелькнула заманчивая картинка:

Толстой бежит в лес, и паладин расстреливает его из своего пулемёта. Мундиры у нас одинаковые, он вряд ли знает, что Серебряные засунули одного из нас в багажник.

А значит, скорей всего убедится, что убил Толстого, после чего свалит.

Идеальный план. Подлый, но идеальный!

– Нет, Вань, – я покачал головой. – Там одной пули хватит, чтобы тебе ногу оторвать или дыру в спине сделать, размером с кулак.

– У меня защитная родовая способность есть, – криво усмехнулся Толстой. – Несколько выстрелов точно выдержу!

– Нет, – я покачал головой. – Слишком опасно.

– Не дури! – загорячился Толстой и, дёрнувшись, задел крышку багажника, отчего она распахнулась. – Ой…

Фьюююююююють!

– Готовь свою способность, Вань! – выдохнул я, и, подобрав с земли камень, с силой швырнул его влево.

Прямо в растущие на обочине кусты.

Ба-ба-ба-ба-бабам!

По машине, а следом и по кустам хлестнула свинцовая коса, а я метнулся вправо.

За спиной послышался шорох и звук упавшего на землю мешка с картошкой – Иван всё же решил вылезти из багажника – а я высунулся с Ураганом из-за щита.

Умц-умц-умц!

Первая попала паладину в правую руку, а вторые две угодили точно в шлем.

Паладин отшатнулся назад и дёрнул пулемет влево – наводя его в мою сторону.

Ба-ба-ба-бабам!

Но я где был, там и остался. Почему-то накатила твёрдая уверенность, что ни одна пуля не попадёт в меня.

Я хладнокровно прицелился, уводя ствол вниз и влево, и плавно нажал на курок.

Умц!

Позволил Урагану сместить прицел выше и вправо.

Умц-умц!

Мне не нужно было смотреть на барабан, чтобы видеть, как гранаты с негромким щелчком прокручиваются и встают на боевой взвод, толкая ствол чуть вправо и вверх.

Когда знаешь, что за твоей спиной стоит род – отец, дядя и два деда, один из который полжизни прослужил в армии, всё получается, будто бы само собой.

Будто… На секунду накатило острое чувство дежавю. Будто я уже так делал когда-то давно…

Бабах!

Первый снаряд взорвался над пулемётом и, судя по наступившей тишине, вывел оружие из строя.

Гдах! Бах!

А вторые две попали точно в шлем.

Это было, конечно, невозможно, но мне показалось, что я услышал его хруст.

– Дай пушку! – требовательно прошипел Толстой откуда-то сбоку. – У тебя есть, я знаю!

– Погоди…

Руки жили своей жизнью, откидывая барабан и снаряжая его продолговатыми рунными цилиндрами, а я внимательно следил за покачнувшейся фигурой.

– Ух ё!

Умц-умц-умц!

Бах! Бабах! Гдадах!

Последними выстрелами я всё-таки сбил шлем с головы паладина и успел заметить расколотую на две части голову, из которой брызнула серо-белая жижа.

Паладин больше не представлял угрозы, чего не сказать о выскочившем из леса Воине с Ураганом наперевес.

Может, это была другая модель или другой гранатомёт, но сотни просмотренных фильмов и здравый смысл подсказали мне, что ребята, устроившие засаду, переключились на крупный калибр.

Умц-умц-умц!

К счастью, я успел отстреляться первый.

Палец сам жал на спуск, посылая снаряды в гранатомётчика, ему за спину, в темноту лесной аллеи.

Время словно замедлилось, звук выкрутили на минималку, и я увидел свои гранаты веером накрывающие и стрелка, и начало лесной тропы.

Вот только Воин тоже успел выстрелить.

За секунду до того, как исчезнуть во вспышке моих снарядов, из широкого дула его оружия вырвалась неприлично гигантская струя огня.

Может быть, это был не гранатомёт в его классическом понимании, а какой-нибудь огненный артефакт, но мне, в общем-то, было без разницы.

– Давай! – крикнул я Ивану, пряча Ураган в Пространственный карман и хватая его за руку. – Ну!

Надеюсь, способность Толстого распространяется не только на него…

Последнее, что я увидел, прежде чем провалиться в огненную купель, был сосредоточенный взгляд Ивана, вспышка жара над нашими головами и медленно появляющаяся вокруг нас серо-стальная сфера…

Слишком медленно.

Глава 6

Кроваво-красное море яростно боролось с ярко-жёлтым песком.

Оно то накатывало, то отступало, перемешиваясь в нечто серое, и в какой-то момент я обнаружил себя стоящим на бескрайней стеклянной равнине.

Где-то в вышине пылал алый то ли рассвет, то ли закат, а ноги чувствовали идущее от земли тепло.

Казалось, что песок и огонь нашли компромисс в виде стеклянной прокладки, вот только периодически сверху падали огромные капли бурого огня, а равнина то и дело покрывалась сетью трещин.

Одна из таких трещин пробежала в опасной близости от меня, и я еле успел подхватить статую Толстого.

Иван стоял на одном колене, вытянув руки вперёд, а на его стеклянном лице было запечатлено неимоверное напряжение.

Умом я понимал, что всё это – скорей всего, плод моего воспалённого воображения, и что с Толстым ничего не случится, даже если он провалится в трещину.

Но внутреннее чутьё настойчиво шептало – ни в коем случае не допустить разрушения статуи!

Не знаю, сколько времени я находился со статуей Толстого – то уходил от огненных капель, то убегал от змеящихся трещин.

В какой-то момент я поймал себя на мысли, что сам готов прыгнуть в очередную трещину и попасть в жаркие объятья песка.

Но сдержался.

Если за себя я был уверен – не знаю почему, но я чувствовал, что окажусь на арене с Рив, то насчёт Толстого сильно сомневался.

Ну а бросать Ваню я точно не собирался.

Вот только силы медленно, но верно заканчивались, а я так и не знал, что делать дальше.

Сколько продлится сфера Толстого? Почему он превратился в стекло, а я нет? И что это за место?

Увы, но, сколько бы я ни всматривался по сторонам, вокруг не было ни единой горы, ни единого дерева или пещеры.

Лишь гладкая стеклянная поверхность, по которой то и дело пробегали узкие трещины, да блуждал какой-то огонёк.

Огонёк?

Я присмотрелся к дрожащей на севере искорке и задумчиво посмотрел наверх.

Огненные капли, падающие с неба, или расплёскивались огнём или оставляли после себя едва заметную оплавленную лунку.

Огонёк же… Он как будто плясал, да и вообще, был единственным признаком жизни на этой равнине.

– Ну что, Вань? – я вопросительно посмотрел на статую Толстого. – Сходим, проверим?

Стеклянная скульптура Толстого промолчала, и, расценив молчание, как знак согласия, направился на север.

Считать время я бросил, когда убегал от огненных капель и трещин, поэтому ориентировался исключительно на чувство усталости.

Когда становилось сильно тяжко, я замедлял ход и следил, чтобы не попасть в трещину или под огненные плевки.

Когда силы снова появлялись, то делал рывок, стремясь быстрее добраться до огонька.

О том, что будет, если огонёк окажется просто-напросто иллюминацией, я старался не думать.

Ведь в таком случае придётся разбивать статую Толстого – других вариантов выбраться отсюда я не видел.

Не знаю, сколько я шёл. С десяток часов или несколько суток.

Плечи покрылись ожогами от упавших в опасной близости Огненных капель, а мозг давным-давно отключился, поставив тело на автопилот.

Единственное, что во мне оставалось от разумно мыслящего человека – дикий страх наткнуться на пустышку.

И когда огонёк внезапно встрепенулся и стремительно полетел мне навстречу, я даже обрадовался.

Может, это местный страж, с которым придётся сразиться – пусть! Главное – хоть какое-то разнообразие…

Огонёк стремительно приближался, и чем ближе он подлетал, тем чётче я его видел.

Со стороны он был похож на… ифрита.

Нижняя часть тела представляла собой огненный вихрь, а выше пояса пламя превращалось в обнажённый мужской торс.

В левой руке ифрита пылал Огненный клинок, в правой… В правой он держал какой-то цилиндр.

Когда до ифрита осталось не более пяти метров, я аккуратно поставил Ивана на землю и шагнул вперёд.

– Привет? – дружелюбно протянул я, внимательно наблюдая за каждым движением ифрита.

– Это ты? – подозрительно прогудел живой сгусток пламени.

– Я… – признаться, от такого вопроса я изрядно опешил.

– Это правда ты? – недоверчиво уточнил ифрит.

– Правда, – подтвердил я.

– А раньше почему не пришёл?

– М-м-м, не мог.

– А если бы мог, то пришёл бы раньше?

– Пришёл бы, – подтвердил я.

От ифрита веяло одновременно и опасностью, и дикой надеждой, и каким-то облегчением.

– А он? – ифрит указал на статую Толстого кончиком меча.

– Он со мной, – нахмурился я. – Помог сюда попасть.

– Хм.

Ифрит молча завис передо мной, не обращая внимания на падающие с неба огненные капли.

Но нет худа без добра, трещины и капли будто бы стали обходить нас с ним.

– Будет сложнее, – предупредил он.

– Своих не бросаем, – я покачал головой.

– Вижу, – ифрит посмотрел мне прямо в глаза. – Раньше верил. Ждал. Долго. Потом устал. Разочаровался. Ненавидел. Сгорал от злости и ненависти. Почти выгорел от равнодушия. И разочарования.

Видимо, для него это была очень длинная речь, поскольку после этого ифрит замолчал и висел передо мной несколько минут.

– Но ты пришёл, – наконец-то подытожил он.

– Пришёл, – подтвердил я.

– Вритра не обманул, – ифрит посмотрел мне за спину, словно увидел там неизвестного мне Вритру.

Кстати, знакомое имечко…

– Как я могу тебе помочь? – спросил я, не выдержав повисшей тишины.

– Раньше хотел стать частью, – непонятно сообщил ифрит. – Сейчас хочу свободы. Помогу тебе – получу свободу. Тебе помогать не надо. Помогать надо мне.

Изъяснялся ифрит не очень понятно, но я его понял.

– Я готов, – кивнул я.

– Дары.

Ифрит продемонстрировал мне огненный меч и… шахматную фигуру.

– Доказательство!

Хм, интересно, какое доказательство ему нужно?

– Это же я… – я попытался немного схитрить.

– Ты, – ничуть не смутился ифрит. – Дары. Доказательство.

– М-да… – я задумчиво посмотрел на Огненный клинок и шахматную фигуру.

Единственное, что приходило мне на ум – показать ему в ответ рунный меч и… подаренную Кабулом чёрную пешку.

Вот только доступа к Пространственному карману у меня не было…

Машинально сунув руку в карман – скорее, по привычке, чем действительно ожидая найти там пешку, я с удивлением, нащупал рифлёную фигурку.

Чувство было странное – будто ты десять раз проверил карман в поисках ключей, и на одиннадцатый нашёл их в только что пустом кармане!

– Вот.

Я продемонстрировал ифриту пешку, и он довольно улыбнулся.

Улыбка была довольно жуткой, но эмоции довольства и тепла, хлынувшие от него дали понять, что я всё сделал правильно.

Ифрит молча протянул мне шахматную фигуру – хорошо сохранившегося чёрного слона и указал мечом на статую Толстого.

– Или он, или он.

– Или статуя или меч? – расшифровал я.

– Да, – подтвердил ифрит. – По-другому никак.

– Бог с ним, с этим мечом, – практически не раздумывая, ответил я. – Что дальше.

– Дальше? – задумчиво переспросил ифрит, поднимая взгляд в кроваво-красное небо. – Дальше домой.

Он с силой вонзил Огненный клинок в стеклянную землю, и во все стороны разбежались тысячи трещин.

Надеюсь, его дом не Огненное пекло…

Равнина дрогнула, в следующий миг, осыпаясь куда-то вниз, но мы остались висеть в воздухе.

Я чудом успел подхватить статую Толстого и даже не выронил подаренную фигурку.

Ифрит же, за секунду до землетрясения превратился в огненный вихрь, заключив нас в кокон из пламени.

– Жжётся, – процедил я сквозь зубы, чувствуя, как кожу начинает всерьёз припекать. – Ы-ы-ы!

– Терпеть. Яд есть нектар! – казалось, со мной говорит пляшущее со всех сторон пламя.

Я покрепче стиснул зубы и зажмурил глаза, но всё равно увидел, как на ослепительно жёлтый песок упала кровавая простыня неба.

Огонь вспыхнул, и я, потеряв точку опоры, полетел вниз.

– Ы-ы…

Всегда боялся высоты, но тут ужас только начал подкатывать к горлу, как что-то мягкое сильно толкнуло меня в ноги.

Выронив статую из рук – прости, Ваня – я машинально перекатился на бок, выполняя страховку, и тут же осторожно прищурился.

По глазам резануло яркое солнце, и я увидел… прислонившуюся к двухметровому обелиску Рив.

– Ты просто не представляешь, как я рад тебя видеть, – сообщил я Рив, поднимаясь на ноги. – Может, сегодня без тренировки?

Амазонка задержала на мне внимательный взгляд, но ничего не ответила.

В руках она вертела обычный кинжал, и то и дело посматривала на трибуны.

Раньше меня трибуны как-то не волновали. Они были как бы покрыты «туманом войны», что ли?

Оттуда шёл гул, изредка доносился звон монет и редкие яростные выкрики, но эмоций я не ощущал – так, шумовой фон.

Сейчас, присмотревшись к трибунам получше, я увидел, что «туман войны» отполз чуть дальше, обнажив первый ряд.

– Рома?

Замершего на каменной скамейке Дубровского я узнал с первого взгляда. Вот только он был какой-то… разбитый?

– Я сейчас, – предупредил я Рив и статую Толстого, после чего бросился к Дубровскому.

– Ты как Ром? – а вот теперь я совершенно точно ощущал присутствие толпы.

Огромная живая масса бушевала за туманом, и я чувствовал, что как только он развеется, на арену обрушится водопад человеческих эмоций.

Дубровский молча посмотрел на меня и дёргано вытянул руку вперёд.

Вблизи он выглядел ещё более странно.

Во-первых, его безостановочно била мелкая дрожь, во-вторых, по вытянутой руке сначала пробежал комок мышц, затем волна огня, которая тут же осыпалась ледяными снежинками.

Я не ас по Одарённым, но при взгляде на Романа складывалось впечатление, что ещё немного, и он лопнет от переполняющей его силы.

– Давай помогу, – предложил я, касаясь его руки.

Бдыдыщ!

Стоило мне прикоснуться к Дубровскому, как моё тело пронзила вспышка боли, а я пришёл в себя в пяти метрах от каменного ограждения арены.

– Ого, – прошептал я, покосившись на Рив.

Амазонка молча пожала плечами и принялась чистить кинжалом ногти.

Я же, упрямо сжав зубы, пошёл к Роме.

Семь раз. Я смог подойти к нему семь раз.

Трижды меня било током – я не знаю, как по-другому назвать пробегающую по мне молнию.

Дважды прилетали огненные оплеухи, и после каждой мне приходилось отлёживаться на песке несколько минут.

Один раз меня провибрировало так, что я долгих десять минут валялся, пытаясь собрать мозги в кучу.

Было такое ощущение, будто меня нашинковали на тысячу маленьких форточников, хорошенько потрясли в миксере, и как попало склеили назад.

Ну а последний раз мне и вовсе прилетел ментальный удар такой силы, что я чуть не ослеп и впал в какой-то транс.

Видел своего учителя по литературе, который вместо того, чтобы проверять тетрадки и вести уроки, дрался с огромным скорпионом.

Видел нашего ОБЖешника с физруком в самой гуще настоящей войны.

Видел парящегося в баньке гнома, эльфа, который швырял в белок шишки и человека, драящего палубу.

Видел мчащего на велосипеде паренька, который, казалось, не замечал летящего на него грузовика

Видел какую-то группу людей, цепочкой поднимающихся по заснеженной горе.

Видел хромого археолога, с азартом счищающего песок с огромной плиты.

Видел внушительную фигуру космодесантника, который стоял на какой-то площади, а в него летели гранаты.

Видел выходящего из военкомата расстроенного парня с сумкой красного креста наперевес.

Видел… Бамц!

Прийти в себя мне помог брошенный Рив кинжал.

Не знаю, как она сумела так его метнуть, но кинжал врезался мне в лоб рукоятью, моментом вернув в здесь и сейчас.

– Спасибо, – пробормотал я, потерев место ушиба.

Интересно, сколько ещё таких сеансов нужно Дубровскому, чтобы справиться с поглощённой силой?

И как долго он будет сидеть в этом… месте?

На секунду задумался, где же мы всё-таки оказались, но поспешно прогнал эту мысль прочь.

Вдруг это всё вымысел, и происходит у меня в голове, а никакой Рив не существует?

Не-не-не!

Я зло помотал головой, сжигая непонравившиеся мне мыслишки. Даже думать об этом не хочу!

Но и к Роме идти не хочу…

Я посмотрел на трибуны, на подрагивающую фигуру Дубровского и вздохнул.

Серьёзно, добровольно подвергать себя таким издевательствам… Это в разы хуже, чем артефакт Толстого!

И ладно этот фанатик антимагии более-менее привычный, но мне этих семи раз хватило за глаза…

И вообще, если бы не Рив, так бы и залип на всплывающих предо мной отрывках из жизни совершенно незнакомых мне людей.

Ну, кроме учителей, конечно.

Как, кстати, они-то оказались здесь? Или не здесь…

Так!

Я мотнул головой, избавляясь от нахлынувшего сумбура мыслей.

Так!

Те люди – сейчас неважно. Спасение мира – сейчас тоже неважно. Важно лишь одно – как-то помочь Дубровскому и вытащить отсюда Толстого.

Хм…

Я задумчиво посмотрел на стеклянную статую, смакуя пришедшую в голову мысль.

Почему бы мне не использовать Толстого, который с детства прокачивает магическую устойчивость с помощью садистского артефакта?

Вряд ли будет хуже…

Со стороны Рив послышался смешок, словно она прочитала мои мысли, и я вопросительно посмотрел на неё.

В ответ амазонка безразлично пожала плечами – мол, твои друзья, сам думай, что делать – и достала откуда-то ещё один кинжал.

На мгновенье мне стало стыдно – и вправду, я что хотел только что переложить ответственность за принятие решения на девчонку?

Снова очистив ум от набежавших мыслей, я подхватил статую Толстого и решительно потопал к Дубровскому.

Мне показалось или от Рив повеяло одобрением?

Так или иначе, я донёс статую Толстого до Дубровского и аккуратно подтолкнул её вперёд. Так, чтобы они соприкоснулись.

Дзанг!

Где-то вдалеке лопнула струна, и я на всякий случай сделал шаг назад.

Дубровский задрожал, сливая в Толстого избыток энергии, а по статуе Толстого пробежала первая трещинка.

Хм, может быть, это была не такая уж хорошая идея?

Я только было потянулся к статуе Толстого, чтобы прервать контакт, как неожиданно сзади повеяло опасностью, и я дёрнул голову вправо.

Бдзинь!

Кинжал попал в лопатку Толстому и, не в силах пробить стеклянную броню, отскочил в сторону.

Хм, стеклянную ли?

Эту мысль я уже додумывал на бегу.

Рив, казалось, доставала кинжалы прямо из воздуха, и с какой-то смесью интереса и сочувствия, кидала их в меня.

Фшух! Шух! Фьють!

Сверкающие полоски стали свистели вокруг меня, и я, вместо того, чтобы помочь своим друзьям, вынужден был смещаться всё дальше и дальше.

Рив словно специально отгоняла меня от парней, метая ножи с каждой секундой всё быстрее и быстрее.

Я крутился как белка в колесе, чудом уклоняясь от летящих в меня кинжалов, зато понял эмоции амазонки.

Интерес Рив заключался в том – сколько я продержусь, а сочувствие… Наверное, из-за появления на арене Дубровского и Толстого, мне будет больнее?

Мысль мелькнула и ушла, а тело продолжило смертельный забег по арене.

Фшух! Фьють! Шарк!

Я уже не просто уклонялся – бежал по арене, изредка даже отбивая кинжалы голыми кулаками.

Было и вправду больно – ножи, несмотря на Стальное тело второго ранга, резали кожу как тёплое масло!

С каждой секундой клинки летели все быстрее – куда там пулемётной очереди паладина! – и попадали всё чаще.

И с каждой секундой ран на мне становилось всё больше.

Тут царапина, там по касательной, здесь в последний момент успел подставить предплечье…

Про руки и говорить было нечего – на них не осталось живого места.

И я с каждым шагом ощущал, как вместе с кровью из меня физически вытекают силы.

Я успел сделать полный круг, когда Рив, с опаской покосившись куда-то на верхние трибуны, швырнула сразу дюжину ножей.

От половины я уклонился, изогнувшись немыслимым способом.

Добрая треть оставила после себя лёгкие и даже незначительные раны.

Парочку я успел отбить окровавленными кулаками, а вот последний…

Последний вонзился мне прямо в живот.

Машинально повиснув на статуе Толстого, я попытался вздохнуть, но не смог.

Попытался шагнуть в сторону Рив, но… не мог!

«Обычно на этом моменте меня выкидывало из сна…» – мысль была хоть и своевременная, но пугающая.