Kitabı oku: «Чёрный кофе»
Эта книга самая молодая выдумка из всего, что у меня написано. Всё началось с маленького рассказа «Город с остроконечными крышами», который в свою очередь родился из-за картины, нарисованной на кухонной стене. Идея не давала мне покоя. Каждый раз, когда я садился за стол, перед глазами сразу рождались задумки к будущей книге, при этом, тема до сих пор кажется мне не избитой, и я рад, что удостоил её более масштабным повествованием, чем рассказом на трёх страницах.
Хочу выразить благодарность, моей музе, идейному вдохновителю, и чудесной женщине, Наташе, которая тоже заразилась идеей и поддерживала меня в течении всего процесса изложения. Несколько дней по пути на работу, в метро, мы обсуждали и выдумывали, что должно случиться с героями. Было забавно. Хотя, позже, я уже не очень хотел это делать, чтобы скрыть и утаить линию повествования от неё, скрыть «мою Прелесть», но все её предложения я учёл. Наточка, спасибо тебе.
Обращу ваше внимание на то, что в процессе создания этой книги я использовал имена исторических персон, название мест и прошедших событий, и не сочтите за грубость, если вы найдёте возможное несоответствие с действительным ходом истории или географические несоответствия, это полностью моя выдумка.
Надеюсь, что история вам понравится. Я приложу максимум усилий, для того, чтобы вас увлечь, удивить и заставить переживать вместе с героями. Добро пожаловать, в мир, настолько странный и пугающий, да, что я вас задерживаю, увидите всё сами. Прошу!
Глава.
– Андрюшечка, пошли погуляем? – игриво произнесла девушка, сев на лежащего молодого человека поверх одеяла.
– Который час? – пробурчал Андрей, пытаясь спрятать лицо в спадающих волосах девушки, от заливающего комнату солнечного света. После ночных смен сон ему был необходим, иначе он чувствовал себя разбитым весь остаток дня. Открыв глаза, он сфокусировал взгляд на будильнике – стрелки показывали половину второго.
– Мне скучно, – надула губки Маша. – Я уже всё переделала, а ты всё спишь и спишь. Даже с Димкой чуть не поругались. Вставай, – протянула девушка.
– Ты пыталась убраться в его святая святых? – Андрей потянулся и обнял девушку, прижав её к себе.
– Да, – по-детски ответила девушка.
– Он выжил?
– Пусть живёт. Ещё пригодится, – Маша удобнее устроилась на молодом человеке. – Ну что, идём?
– А завтрак будет?
– Будет обед, от завтрака ты отказался, бессовестный.
– Что-то такое припоминаю, – Андрей поцеловал её в щёку.
***
Выйдя из парадной, они поздоровались с девушкой, выгуливающей лабрадора, и пошли в сторону Каменноостровского проспекта.
На пересечении проспекта с Большой Монетной улицей, они обнаружили двери нового кафе, украшенные воздушными шарами чёрного цвета. На одной из створок, простым мелом, было написано: «Добро пожаловать на чашку чёрного кофе». Андрей украдкой посмотрел на пансионат, где он работал, располагающийся на проспекте по диагонали от кафе и успешно отвёл взгляд в тот самый момент, как на него посмотрела Мария. Девушка не любила его работу, считая, что работа медбрата не для её мужчины, а удел неудачников. В последнее время, это часто становилось предметом их ссор. Девушка не усмотрела в его действиях ничего предосудительного, крепче сжала ему руку, и радостно потянула парня за собой.
Свернув у кафе, пара взяла направление к Петропавловской Крепости. На проспекте было людно, молодые люди ускорили шаг, чтобы, протолкнувшись по узкому тротуару, вынырнуть из подземного перехода и выйти в Александровский сад у метро. Здесь они пошли медленнее, наслаждаясь лучами ещё тёплого солнца, слушая пение уличных музыкантов и умиляясь детьми, которые радовались нехитрым развлечениям уличных аниматоров.
Они с удовольствием прошлись по Петропавловской Крепости, посидели на площади, перед Собором, слушая перезвон колоколов, перекусили мороженным на скамейке с видом на Стрелку Васильевского острова. Пока они гуляли, погода изменилась, небо заволокло тучами. От дневного солнца не осталось и следа. Поднявшийся холодный ветер, заставил молодых людей отправиться домой. Мария не захотела возвращаться той же дорогой, какой они шли на прогулку, но молодые люди заговорились и вышли опять на перекрёсток с Каменноостровским проспектом дом 21, где располагался пансионат и новое кафе.
– Блин, опять к нему вышли, – высказала свои мысли вслух Мария, раздраженно.
– Пошли в кафе зайдём, пропустим по кофейку, – Андрей попытался сменить тему разговора, кивнув в сторону кафе на углу. Девушка неуверенно согласилась.
Колокольчик приветливо встретил посетителей веселым перезвоном. Внутри было светло и уютно, лампы акцентами освещали два небольших зала с общей барной стойкой, за которой стояло два бармена. Потолок с витиеватой лепниной создавал ощущение воздушного замка, а выкрашенные в тёмно-зеленый цвет стены придавали заведению благородный вид. Над барной стойкой, висела картина, с невероятным пейзажем, бескрайнее зелёное поле упиралось в скалу с красивым окном, обрамлённым кованной, изящной рамой. На стене, напротив окна, висела удивительная картина, с изображением старого города. Андрей отметил, что мрачные цвета и оттенки, использованные в рисунке, не вязались с общей обстановкой кафе, но и не портили её. Мебели в залах было не много, столы в основном были установлены вдоль стен, по три столика на двоих, у каждого из которых стояло по два стула со спинками в виде дуг. Везде были развешаны воздушные шары, создавая праздничную атмосферу. Несколько столиков были заняты посетителями.
– Уютненько, – произнёс Андрей.
Как только они вошли, к ним устремилась девушка-бармен, с неброским макияжем, в серой униформе и таком же сером фартуке, подчеркивающим её стройную фигуру. Сделав быстрый заказ, они уселись к столу у окна и молча уставились на проспект, рассматривая прохожих и проезжающие машины.
– Как хорошо, что одела пуховик, – произнесла Мария, смотря в окно. Её пуховик, легкий, как раз для изменчивой петербургской погоды, они покупали вместе. Девушка любила его надевать на прогулки с ним.
– Работа как работа, – высказался Андрей, когда принесли заказ, смотря на здание пансионата. Он удивился своим словам, но дело уже было сделано.
– Давай не сейчас, – ответила Маша, делая глоток чёрного кофе.
– Согласен, но, я бы не хотел, чтобы моя работа была предметом постоянных ссор, – произнёс Андрей и замолчал. Замолчала и Мария.
– Я никак не могу понять, почему ты на ней работаешь? – теперь высказалась Мария, не в силах успокоить себя.
– А если бы я был полицейским или пожарным, ты так же реагировала на это?
– Это совершенно другие профессии!
– В чём они другие? Тоже госслужащие, тоже маленькие оклады.
– Они там хоть воровать могут, – привела нелепый довод Мария.
– Ага, особенно пожарные, – съязвил Андрей.
– Зачем ты сравниваешь медбрата и полицейского, вообще?
– Потому что я не вижу разницы. Мне премии выписывают постоянно. Я получаю достаточно, чтобы обеспечить себя и брата.
– Вот именно, обо мне ты совсем не думаешь!
– Я не могу взять и вычеркнуть его из своей жизни. Ты же прекрасно всё знаешь! Что тебя так бесит?
– Меня бесит!? Мне это всё надоело! Я думаю, нам стоит пожить друг без друга, – девушка встала, схватила сумочку и вышла из кафе.
Андрей проводил взглядом прошедшую вдоль окна Машу, отпил кофе и мотнул головой, в знак непонимания. Расплатившись, он вышел на Большую Монетную и пошёл в сторону дома. Дойдя до Кронверкской улицы, он набил сообщение Маше:
– Завтра на дневной. После можно будет поговорить.
– И когда, ты мне собирался это сообщить? – тут же пришёл ответ.
– Завтра после смены в новом кафе, – набил Андрей.
Не получив ответ, он кинул телефон в карман, застегнул куртку и побежал к дому, под начинающим накрапывать дождём.
***
– Андрей, в семнадцатой надо порядок навести, – к санитару подошла старшая медсестра. – Григорий Павлович опять раскидал завтрак.
– Хорошо, Маргарита Ивановна, – ответил Андрей.
Войдя в палату, Андрей оставил инвентарь у двери и осмотрелся. Постоялец, Григорий Павлович, сидел в кресле и смотрел телевизор с громко включенным звуком. По полу была раскидана каша с хлебом, на подносе лежала кружка в луже утреннего кофейного напитка.
– ГИБДД информирует, – корреспондент, на фоне раскуроченной машины, говорила с телевизора. – В аварии погибло семь человек, при этом без вести пропал мужчина, тридцати лет…
– Дед Гриш, доброго утра, – поприветствовал пожилого мужчину Андрей, на секунду задержав внимание на телевизоре. – Вам опять не понравился завтрак?
– Андрей, скажи этим поварам, чтобы не смели приносить мне эту баланду, – произнёс возмущено старик. – Нас в концлагерях лучше кормили.
– Будет вам. Каша вкусная, хоть и масла не хватает, – Андрей приступил к уборке палаты.
– Масло не хватает! А знаешь почему? – старик не желал успокаиваться. – Потому что воруют! Всю страну разворовали!
Григорий Павлович не умолкал всё то время, что Андрей потратил на уборку. Он постоянно ругал власть, руководство больницы, невнимательный персонал, незаметно перескочив на цены и общую политическую ситуацию в мире. Андрей привык к этому, за три года, что он работал санитаром в Доме престарелых, он наслушался это в достатке. Пожилым людям всегда было на что пожаловаться, будь то своё здоровье, родственники, или сосед из палаты рядом. Старики чувствовали в Андрее некую отдушину и с радостью выплескивали всё в его уши.
– Ушёл кто сегодня? – задал вопрос старик, когда Андрей сменил на нём рубашку и готов был уйти.
– Нет, – спокойно ответил молодой человек. – Слава Богу, нет.
Получив желаемый ответ, старик потерял интерес к санитару и вернулся к просмотру телевизора. Андрей закрыл дверь в палату и покатил тележку с инвентарем в уборную, по пути объезжая пожилых обитателей дома престарелых.
– Андрей, в коридоре около раздачи, необходимо лужу убрать, – перехватила его старшая сестра. – Утро сумасшедшее сегодня. И ещё, новенький поступит к часу. Звонили со службы, уже везут.
– Хорошо, Маргарита Ивановна, – Андрей со свойственным ему спокойствием принял новое указание. Обновив воду в ведре, он двинул тележку к раздаче.
Весь день Андрей то и делал, что наводил порядок за постояльцами, перестилал им кровати, помогал старикам переодеваться, сопровождал их на процедуры и развозил обеды. Он легко откликался на все требования и пожелания пожилых людей, присесть рядом и побеседовать, подать газету или закрыть окно. Он отвечал на все их вопросы, иногда даже нелепые, бессмысленные, а порой глубоко политические и экономические.
– Андрюш, помоги мне с двадцать третей, наконец, нового привезли, – ближе к шести вечера, мимо Андрея прошла медсестра со стопкой постельного белья в руках.
Только закончился ужин, и Андрей собирал пустую посуду по палатам тех, кто не мог ходить без помощи. О новом постояльце он и забыл в суете дня. Оставив телегу около двери, он вошёл в палату. Пожилой человек сидел на краю кровати и что-то бормотал себе под нос. В палате суетились две сотрудницы пансионата, стараясь как можно быстрее разложить вещи вновь прибывшего и закончить смену.
– О, ещё один, – язвительно произнёс старик. – Вам что, здесь мёдом намазано?
– Здравствуйте, – поприветствовал молодой человек, войдя. – Я медбрат, меня зовут Андрей, я буду вам помогать…
– А, что сестёр уже не хватает, теперь уже медбратья работают? Тебя же даже по заднице не ударишь! – поднимаясь на ноги, высказался старик, давая возможность одной из сестёр начать заправлять постель.
– Вот ваша жена приедет вас проведать, её и будите хлопать по заднице, – спокойно ответил Андрей.
– Что ты знаешь обо мне?! – огрызнулся старик.
– А что вы знаете обо мне? – всё так же спокойно ответил Андрей, привыкший к такому обращению новичков в пансионате.
– Убирайся из моей темницы или как это у вас называется? – зло проговорил старик.
– Мы сейчас закончим и уйдём, – произнесла сестра раскладывающие вещи. Андрей помог застелить кровать, затем проверил все выключатели, открыл и закрыл окна.
– Вот кнопка вызова персонала, – проинформировал старика медбрат. – Туалет за дверью, он у вас отдельный. Сантехника, окна – всё исправно. Ужинать будите?
– Ты всё сказал? – старик не меняя выражения лица, зло смотрел на Андрея.
– Как хотите. Мы закончили, но если захотите ужинать, то вы знаете где кнопка, – ответил Андрей и вышел, прикрыв за собой дверь.
– Ух, какой! – улыбнулась сестра помоложе, после того, как они вышли из палаты.
– Ничего, отойдёт, – в ответ улыбнулся молодой человек.
Андрей ухаживал за постояльцами вплоть до ночного сна. Последний час до отбоя был наиболее оживлённым, он разводил по палатам стариков, стараясь включёнными телевизорами заставлять оставаться их на местах. Как итог, ему только оставалось убрать коридоры на этаже. И после этого, пока все будут спать, будет спокойных три-четыре часа, чтобы нормально поесть и хоть немного поработать над своими записями. Проходя последний раз по коридору, он заглядывал в приоткрытые двери, чтобы можно было выключить телевизоры уснувших постояльцев.
– Андрей!? – он смог услышал своё имя, подходя к одной из палат.
– Валентина Петровна, что случилось? – Андрей заглянул в палату через дверь.
– Андрюша, – на выдохе тяжело произнесла старушка. – Мне надо поговорить с тобой, закрой дверь, пожалуйста.
Он уже знал, что сейчас произойдет. В определенный момент, когда старики просили поговорить с ними, у него в груди возникало особое чувство, некое предвкушение облегчения и разрешения сложной проблемы, но не своей, а собеседника. В какой-то мере это чувство было для него привычным, и он вошёл в палату, прикрыв за собой дверь. Сев на край кровати, он пультом выключил телевизор и посмотрел в лицо старой женщины. Он утвердился в своей догадке, увидев в её глазах то, ради чего его попросили войти.
– Мне нужна помощь, – проговорила женщина. – Я хочу, чтобы ты отпустил мне грехи.
– Но, я не священник, – тихо ответил молодой человек. – Я могу только выслушать и понять вас, как человек.
– Это уже много в наше время, – женщина уставилась в одну точку на потолке, шевеля одними губами. – Моя дочь не хочет меня видеть и слышать, уже больше сорока лет. Как я не старалась наладить отношения, она всегда всё делает наперекор.
– На то они и дети, – снисходительно улыбнулся Андрей.
– У вас есть дети? – женщина скосила взгляд на Андрея.
– Ещё нет.
– А родители живы?
– Нет, – смутился молодой человек. Он не привык, когда расспрашивают о нём, он всегда только слушал, и сейчас ему было не комфортно. – Они погибли. Давно. Мы с братом живём вдвоём.
– Моя дочь была бы рада, тому, чтобы я умерла.
– Не говорите так, все любят своих родителей, только не понимают насколько.
– Но, я сейчас хотела бы поговорить о другом. Моя дочь не моя. – женщина замолкла, собирая силы. – У нас с мужем были сложные времена, мы никак не могли завести ребёнка. Он начал гулять на стороне, даже когда говорил, что уходит в рейс. Я узнала, что у него во второй семье появился младенец, и когда он в очередной раз ушёл в рейс, я пошла к той женщине. Сейчас даже не помню, как её зовут, кажется Олеся, да и не важно. Я хотела поговорить с ней, потребовать, чтобы она оставила моего мужа в покое. Она ответила отказом, между нами возникла ссора. В порыве, я ударила её, она упала на пол, а я схватила ребёнка и убежала. Когда вернулся муж, через полгода, я ему сказала, что у нас родилась девочка. Он с трудом поверил, но смерился. Знаю, что он искал ту, но не нашёл. Позже я узнала, что убила её. Я никому не рассказывала об этом, ты единственный. И каждый раз, когда я смотрю на дочь, смотрела на мужа, я всегда возвращалась в тот день, в ту ссору. Я не хочу уходить, не получив прощения. А мне осталось недолго на этом свете.
– То, что вы решились на этот рассказ, говорит о том, что вы уже себя простили, – произнёс Андрей. – И вам не нужно моё прощение, чтобы окончательно успокоить душу.
– Но, я хотела бы, чтобы ты простил меня. Мне нужно это. Пожалуйста, успокой мою душу. Ты можешь, я знаю.
Молодой человек взял руку женщины и накрыл её второй ладонью. Он ничего не говорил и ничего не делал, просто держал её руку, а женщина задышала спокойно и ровно, её лицо приобрело здоровый оттенок, большинство морщин расправились, губы чуть улыбнулись.
– Спасибо, – произнесла Валентина Петровна, и выдохнув закрыла глаза.
Андрей, не знал, откуда у него появилась возможность выслушивать и принимать на себя право прощать поступки и грехи людей. Первый раз это случилось случайно, он коснулся пожилого человека, когда поправлял одеяло во время ночного обхода. Тогда мужчина точно так же произнёс одно единственное слово: «Спасибо». Андрей не предал значение этому высказыванию, но утром медсестра нашла человека мертвым, на лице которого было благостное выражение. Он сильно переживал тогда, ведь это была первая смерть в его работе. Маргарита Ивановна, старшая сестра, дала Андрею неделю выходных, чтобы молодой человек пришёл в себя, а потом долго советовала ему не оставлять работу. Ещё две смерти случились в его смены, прежде чем Андрей заметил, что все умершие уходили в иной мир с улыбкой, и все произносили слова благодарности. Со временем он стал задерживаться у кроватей стариков, выслушивая рассказы и истории их жизней. Пожилые люди делились самыми сокровенными личными тайнами, которые никто не знал. Они рассказывали о поступках и даже преступлениях, которые они стыдились всю жизнь, и наоборот, веселые моменты, заставляющие слёзы катиться из глаз от радости и смеха.
Одним вечером, сухенький старик, которому исполнилось на днях девяносто два года, поведал Андрею, что во время блокады города он грабил магазины и пекарни, прячась в подвалах домов, разрушенных от бомбежек.
– Я убил солдата, который загнал меня в угол, – хрипел старик. – Он гнался за мной от хлебопекарни, а я пытался спрятаться в развалинах. Но он настиг меня и наставил на меня автомат, а я всё равно его убил. Я хотел жить, и он хотел жить. Он сопротивлялся и очень сильно. Мы боролись, и я разбил ему голову кирпичом. Я долго сидел над его телом, потом закидал обломками, а через месяц сняли блокаду с города. Всего месяц. Всего месяц и он мог бы жить, – старик замолчал, из глаз потекли слёзы. – Я много работал после войны, имел награды и почести, но я всегда вспоминал о том солдате. Прости меня, – проговорил старик, смотря на Андрея, но видя перед собой лицо того солдата. – Я чувствую, что ты можешь мне помочь, Андрюш, ты всегда добр и отзывчив к нам, старикам, а я не смогу уйти, не сняв с души этот груз.
Андрей не разбирался, плохо поступил человек или хорошо, не выяснял причину тому или иному поступку, он считал, что если ему рассказали, открыли ему личную тайну, то это и было искупление. Как старики чувствовали в нём эту способность, он тоже не знал, и не спрашивал их об этом. Он просто выслушивал пожилых людей, давая им призрачную надежду на очищение души.
Сейчас, он положил руку женщины на одеяло, приглушил в палате свет и вышел, оставив её лежать на кровати. Выходя в коридор, Андрей наткнулся на нового постояльца, мужчина успел увидеть женщину, лежавшую в полумраке палаты. Старик пристально посмотрел в лицо медбрату и ничего не сказав пошаркал к себе. Андрей не стал останавливать и объяснять, что только что произошло, он прошёл на дежурный пост.
– Свет, – обратился он к медсестре. – Надо оповестить родных Валентины Петровны из девятой.
– Всё?! – произнесла сестра, прижав руку на грудь.
– Да, – тихо ответил Андрей.
Утром, как только прошёл завтрак, в коридоре пансионата появилась дочь умершей. Со слезами на глазах она слушала Маргариту Ивановну, которая объясняла процедуру выдачу тела.
– А вот и Андрей, – произнесла старшая сестра. – Он дежурил вчера ночью. И это он обнаружил…
Андрей уже привык к этому ритуалу, но ему всегда было не уютно смотреть в глаза детям или родственникам умерших. Он подошёл поздоровавшись.
– Доброго утра, – тихо произнёс он. – Она ушла спокойно. Последние её мысли были о вас. Откуда я знаю? Я заходил к ней перед сном, мы перекинулись парой фраз. Ну, вы знаете, старики любят поговорить на ночь. Она сказала, что очень жалеет, что вы не общаетесь и уверила меня, что обязательно наладит с вами отношения.
Дочь Валентины Петровны смотрела на Андрея, вытирая слёзы. Она поблагодарила его за тёплые слова и удалилась вслед за старшей медсестрой. А Андрей вновь встретился взглядом с новым постояльцем, тот стоял и пристально следил за молодым человеком, потом подошёл к нему.
– Что ты с ней сделал? – процедил сквозь зубы старик. – Я видел, как ты вышел из её темницы! Ты убил её? Подсыпал в чай яд? Что ты сделал?!
– Я выслушал её, – ответил Андрей. – И больше ничего, а то что вы себе надумываете, это сугубо ваше мнение.
– Я выведу тебя на чистую воду, – старик направил на Андрея указательный палец.
– По вопросам всеобщих заговоров вам в семнадцатую, там Григорий Павлович вас поддержит, – Андрей попытался отшутиться.
– Не играй со мной! Я таких как ты вижу насквозь!
– Если у вас есть претензии и жалобы, то на дежурном посту есть книга жалоб и предложений или старшая сестра примет вас в удобное для вас время.
Старик ещё раз посмотрел Андрею в глаза, развернулся и пошаркал в свою палату. Андрея посмотрел старику в след, вздохнул, посмотрел на часы. Полчаса как закончилась ночная смена, а ему еще писать докладную.
Закончив с бумагами, переодевшись и закинув рюкзак за плечи, он вышел на Каменноостровский проспект. Осеннее утро выдалось тёплым и солнечным, город шумел автомобильными шинами и звуковыми сигналами. Вдохнув полной грудью запах опадающих листьев, он отправился домой.
***
Со вчерашнего вечера погода основательно испортилась. На улице было мерзко, дождь с ранним снегом играли в догонялки, гоняясь друг за другом подгоняемые порывами ветра. На тротуаре лежала размокшая, растоптанная листва, лужи норовили подлезть под каждый шаг. Мария шла в плохом настроении, на работе поругалась с начальником, телефон разрядился, если она не позвонит Андрею, то они с ним рассорятся окончательно. «И стоило вчера поднимать этот разговор про его работу, ведь так хорошо начался день, дура», – ругала она себя. Порывом ветра вывернуло зонт, и он сломался, лишившись нескольких спиц. Машина, промчалась на скорости рядом с тротуаром и окатила девушку с ног до головы. Мокрая юбка тут же прилипла к ногам, и Марию пробрал холод. Настроение упало вовсе.
Жутко захотелось выпить горячего кофе. Она решила зайти в то кафе, где они вчера поругались. Домой к Андрею идти не решилась, Димка однозначно уже знает про ссору и будет задавать вопросы, чего ей хотелось сейчас меньше всего. Если же она сядет в кофейне у окна, то не пропустит Андрея с работы. Пройдя ещё с десяток метров до угла, она зашла в двери кафе.
Колокольчик над дверью подал известие о посетителе, только не звонко как вчера, а как-то безразлично. Внутри кафе стоял полумрак, лампы тускло освещали единственный вытянутый зал с барной стойкой, за которой никого не было. Она осмотрелась. Вчера всё было по-другому, большие окна впускали достаточно света, а сегодня окно было только одно и то выходило на Большую Монетную. Потолок с лепниной терялся в полумраке из-за плохого освещения. До уровня груди, по всему периметру кафе, стены покрывали деревянные черные панели, а вчерашний благородный тёмно-зеленый цвет, сегодня придавал кафе ощущение подземелья. Мебель кафе, как и стеновые панели, была черная. Столы, а их было всего шесть, были расставлены по залу, и около каждого стояло по два стула со спинками в виде дуг. На стенах висели картины, по одной на каждой стороне, вчера же, висела только одна из них. На картинах были изображены старые города. Выполненные в тёмных тонах, они усиливали мрачный вид убранства. Причем вторая картина был не дорисована, большая часть города была обведена карандашом, и только нижняя часть частично покрыта красками. На стене за стойкой, где вчера красовалась картина, сейчас висела черная доска, на которой мелом было написано незатейливое меню. Сбоку от двери с надписью «служебное помещение», стояла плетеная корзина, её крышка придавливала чёрный пакет, вложенный в неё. Радовало то, что в кофейне было тепло, и атмосфера внутри полностью совпала с её настроением. Ей это понравилось, а Андрея можно покараулить и через окно.
Открылась служебная дверь и в зал вошла девушка-бармен. На удивление Маши, она была абсолютно лысая. Глаза подведены черным карандашом. Губы неестественно ярко горели красной помадой. В ушах были гвоздики из тусклой стали. Чёрный фартук, затянутый на талии, пытался скрыть полную фигуру. Девушка прошла за стойку и вопросительно посмотрела на Машу. Та посмотрела в ответ, и поразилась насколько контрастной эта сотрудница была со вчерашней, стройной и опрятной девушкой в сером.
– Чего желаете? – спросила она спокойным голосом.
Маша посмотрел на написанное мелом скудное меню и немного поразмыслив, ответила, приблизившись к стойке:
– Капучино, пожалуйста.
– У нас только чёрный кофе.
– А в меню есть, – и она кивнул на меню.
– Нет, только чёрный.
– Тогда, американо, – не стала спорить Маша, желая, как можно скорее, сделать глоток горячего напитка. – А выпечка есть?
– Да, – девушка достала из недр стойки лист, на котором корявым почерком был напечатан небольшой список.
– Чизкейк, – выбрала Мария.
– Присаживайтесь. Я принесу. Оплата наличными.
Маша оплатила заказ и отошла от стойки, снимая промокший пуховичок. Подавшись первому порыву, она села в центре зала, подумав, что как бы она ни села, всё равно, взгляд упирается в одну из картин, поэтому она выбрал место спиной к проходу, да и просматривать окно можно и отсюда. Она окончательно скинула промокший пуховик, накинула его на спинку стула. Села и достала из сумочки зеркальце, пальцами уложила мокрые волосы, проверила макияж. Девушка за стойкой шумела кофемашиной и посудой. Аромат кофе мигом распространился по залу. Маша достала телефон и попробовала его включить, экран даже не зажегся. У неё родилась мысль. Поднявшись, она подошла к стойке.
– Извините, у вас не найдется зарядка для телефона? – спросила она у девушки.
– А вам какая нужна?
– Вот такая, – она показала ей разъем телефона.
– Такой нет, – получила ответ Маша.
Она вернулась за столик разочарованной. Положив телефон экраном вниз, посмотрела в окно, но ничего не увидела из-за усилившегося снега. Возникла мысль пересесть ближе к окну, но передумала, откуда-то поступал поток теплого воздуха, согревая её. В ожидании, от нечего делать, её взор упал на картину перед ней. Полотно было большим и если бы она села за любой другой стол, то она всё равно бы не смогла не обратить на него внимание. На картине был изображен город начала двадцатого века. Он был мрачным и безжизненным. Тяжелое небо, бугристым покрывалом нависало над ржавыми остроконечными крышами домов, которые тесно прижимались друг к другу, как будто пытаясь спрятаться от взгляда за фасадами других таки же домов. Строения были кирпичными и имели различную этажность, последние были еле различимы в серой дымке. Тёмные провалы окон, мертвыми глазницами убеждали в том, что в городе нет людей. Где-то в углу картины застыла в полете птица.
– Ваш заказ, – девушка-бармен выставила кофе и чизкейк на стол перед Машей.
– Спасибо, – ответила Мария.
Придвинув к себе кофе, она приложила к чашке ладони. Почувствовав тепло, настроение чуть поднялось. Сделав глоток, она с радостью ощутила, как горячий напиток разливается внутри. Кофе оказался вкусным, кусок сахара сделал его ещё приятнее. Размешав его, Мария ложкой отломила кусок пирожного. Чизкейк был свежим, ей показалось, что его специально приготовили к её приходу. Отломив ещё один кусочек, она запила его чёрным кофе.
Посмотрев на телефон, она вспомнила, как Андрей ей дарил чехол с принтом в виде смешного человечка, она провела пальцем по изображению и ещё раз покорила себя за своё вчерашнее поведение. Отпивая очередной глоток, она уловила своё отражение в чашке. Улыбнувшись самой себе, она подумала, что всё будет у них с Андреем хорошо, она обязательно помирится с ним, и больше не будет заводить разговор о его работе.
Маша пила кофе, закусывая пирожным, и пыталась не пропустить в окне Андрея, но взгляд постоянно возвращался от окна к картине. Всё больше время она рассматривала её, и стала различать камни брусчатки под домами, в тенях домов уже были видны силуэты различных предметов: стояли бочки, валялись доски, под одним домом, около двери был различим кувшин. Юркнула кошка. Она вернула взгляд к тому месту, где только что ей показалась кошка. В том месте ничего нарисовано не было. «Привиделось», – подумала она и отпила ещё кофе, не отводя взгляда от картины. На окнах первых этажей стали различимы ставни. В окнах верхних этажей она разглядела форточки. Вдруг в окне дома, на который она смотрела, загорелся и тут же погас свет. Она отчетливо видела свет! В это раз ей точно ничего не привиделось! Мария всмотрелась в то окно и ей или показалось, или это случилось на самом деле, шевельнулись шторы. Девушка поставила чёрный кофе на стол и протёрла глаза кончиками пальцев. Посмотрев на картину вновь, она тут же обратила внимание, что появилась ещё одна птица. Что за чертовщина! Теперь птицы летели друг за другом. Рассматривая их, у девушки сложилось впечатление, что у последней, под напором ветра, трепещут перья на крыльях. Маша откинулась на спинку стула и обеими руками взялась за голову. Посмотрела в сторону девушки-бармена, но той не оказалось за стойкой. Она посмотрел в окно, за ним всё также валил снег. Краем глаза она уловила новое движение на картине. Черная собака появилась из-за угла и пробежав под домом исчезла в его тени. Снова загорелся свет в окне, в ярком прямоугольнике появилась тень, она приблизилась к стеклу, но свет погас. Маша опять посмотрела по сторонам, в кафе стоял всё тот же полумрак, девушка-бармен не появлялась. Мария обернулся на картину за спиной, на её полотне недорисованный город, безжизненно демонстрировал силуэты домов, обведённых только карандашом. Дома без окон и дверей проступали на фоне свинцового неба. Городские улицы заполнены нарисованным полумраком. Вернув взгляд на картину перед собой, Мария увидела горящий свет в том же окне, а в соседнем доме загорелось ещё одно. Свет в окнах начал загораться и в остальных домах. Девушка услышала лай собаки, карканье вороны и перестук лошадиных копыт. В окнах, где загорелся свет, появлялись фигуры людей, они практически синхронно размахивали руками, как будто пытались остановить или предупредить об опасности. Маша разглядела женский силуэт, тень скрестила перед собой руки буквой «х» и трясла ими, требуя обратить на себя внимание. «Это всё розыгрыш, девушка сидит у себя в служебном помещении и играет с ней, включая и выключая огоньки за картиной», – подумала Маша. Она встала со стула и подошла к картине. Свет в окнах гас и появлялся вновь, а тени людей продолжали размахивать руками. Она приблизился к картине вплотную и протянул руку к полотну, к тому первому окну, которое всё никак не могло загореться. Её пальцы дотронулись до картины, и она почувствовала краску, почувствовала её запах, и следом почувствовал запах загаженных улиц, более отчетливо услышала лай собаки, услышала крики людей. «Стой, стой, не трогай!», – разобрала Маша мужские и женские голоса. Свет в окнах продолжал зажигаться и гаснуть, людские тени машут руками, крики, кошка убегает от собаки, свет, щелчки выключателей, люди, птицы, махи руками, лай, крики. Тишина.
