Kitabı oku: «Дед. Рождественский horror посередине лета», sayfa 5

– Не надо… Не надо. Пожалуйста, дяденька,– парень рыдал, всхлипывал и прятал глаза, упирая взгляд в землю. По руке обильно текла кровь,– я не хотел…Я правда не хотел…

– Как твое имя? Как твое имя, выродок? Тварь! Говори!

– Костя,– прорыдал парень,– Костя я… Чурилов…

– Ты себя плохо вел в этом году, Костя Чурилов!– Человек говорил резким голосом, словно гавкал, выплевывая слова. Ярость душила, а спазм стянул голосовые связки. В жестких ледяных глазах сверкала злая усмешка,– ты не получишь подарков на это рождество! Посмотри мне в глаза.

– Не надо! Пожалуйста, мама…

Удар пришелся прямо в макушку любимого маминого мальчика. Бедная женщина потеряла шанс на передачу своих генов объединенных с генами любимого мужа. Тысячи их предков взвыли в тоске без возможности выйти из энергополя и изменить будущее рода. Не целовать ей больше это милое личико.

Человек оглянулся. Он снял с левой руки кастет и начал считать тела. Одного он не досчитался. Самый высокий, заводила, главарь, хитрый и недалекий уже успел схватить отброшенный дробовик. Лицо в крови, кусок щеки свисал рваным краем, открывая белые в розовой слюне зубы. Дробовик смотрел в круглый живот человека в зеленой, мокрой от пота флисовой рубашке, коричневых штанах с заплатками на коленях, желтых старых ботинках. Белая густая борода торчала сосульками в разные стороны, волосы короткие, криво подстриженные неумелой любящей рукой. Глаза светлые, голубые, как морской лед в солнечных лучах.

– Ты, мля, кто такой, дед?– прошамкал с трудом парень и с отвращением сплюнул в его сторону красный комок,– хотя, какая разница. Без шансов!

Дробовик гавкнул. Человек вынуждено дернулся от удара в живот, но тут же сделал три шага вперед, растопырил короткие пальцы левой руки и схватил парня за правую ключицу. Дернул вниз с такой силой, что у высокого подломились ноги, и он с размаху ударился подбородком об поднятое колено правой ноги человека. Сухо хрустнуло. Человек брезгливо откинул тело от себя.

– Где я в прошлый раз кирку бросил?– Задумчиво проговорил человек и покрутил стриженой головой по сторонам. Кажись у той елки так и валяется.

До пяти часов утра человек долбил каменистую землю киркой, копал руками, сухо и матерно ругался про сломанный ноготь. Потом свалил туда восемь тел, засыпал землей и камнями. Сверху аккуратно накидал куски заранее снятого мха. Пришлось повозиться с автолетами. Человек так до сих пор и не научился толком ими управлять. Все время хотелось переключить скорость, а рычага для этого не было. Смущала всего одна педаль под ногой. Тормоз был на руле в виде двух клавиш. Оба автолета он утопил в середине большого озера, каждый раз возвращаясь на берег вплавь.

Человек очень устал.

Солнце уже начало вылезать из-за деревьев, начав новый путь вокруг старого каменного дома. Осветило почти плоскую крышу поросшую зеленым мхом. Человек подошел к маленькому родниковому озерцу и умылся холодной водой. Он шагнул на валун, торчащий из воды и, задрав к небу лохматую бороду, расслабился и закрыл глаза. Неподалеку тихонько цвиркала неизвестная птичка.

Тут что-то произошло. Легкое дуновение ветерка прямо внутри сознания. Голова закружилась. Он открыл глаза. Ничего вокруг не изменилось. Все также пела неизвестная птичка.

– Милый, ты где?– До человека со стороны дома донесся певучий женский голос,– Алёшенька, ты опять в озеро это делаешь? Мы же пьем из него!

– Ну, если этого в лесу делать нельзя, зачем вообще тут жить,– проворчал человек и с трудом застегнул пуговицы на штанах,– скоро медведям будем запрещать гадить в лесу. А то это не выглядит экологичным… Ах, да чтоб вас! Опять! Драть вас за уши, сволочи!

Он спрыгнул с камня и, поскользнувшись, рухнул одной ногой в воду, ухватился руками за траву и чуть не окунулся целиком. Лицо покраснело от гнева и ярости.

– Сволочи! Драть вас, упыри. Дайте, реваный йод, мне пожить!

Человек побежал вверх по тропинке, в сторону дома, спотыкаясь, ломая ветки руками. Деревья хлестали его по лицу. Острый камушек попал в ботинок и человек взвыл от боли. Упал на одно колено, снова подскочил.

– Томас снова хочет гулять! Одень ему штанишки и пройдись с ним. Мальчик весь изнылся с утра.

Человек хромая добежал до калитки и стараясь успокоится и дышать ровнее вошел во дворик за невысоким забором из сетки обложенной гранитными камнями на метр в высоту. Ярость душила его.

– Что с тобой?– голос женщины изменился. Она стояла спиной к человеку и смотрела на окно их дома,– ты чего опять натворил, Алешка?

– Что? А что я натворил?

– Так вон, гости снова тут. Иди, вари кофе. Господи, неужели опять? Алешка! Ну стоит мне уехать на пару дней и ты снова натворишь таких дел, что твои братья появляются! Вот хоть бы раз за все время они пришли просто так на чашку кофе! Здравствуйте. Сейчас мы придем.

Братья сидели за столом. Хмурые, огромные. Куртки не сняли. На одном красная, на втором синяя. Как в одной его старой-престарой сказке.

Томас вертелся под ногами, радуясь гостям и забыв, как хотел гулять. Феникс настороженно выглядывал из другой комнаты. Муся сидела на столе и пораженно таращила глаза на огромных людей. Зосе было наплевать на гостей. По комнате потек ароматный запах свежесваренного кофе. Братья задергали носами. Смотрели на младшего завистливо-презрительно. Словно на счастливого дурочка. Словно на бракованного недоумочка. А ведь все равно приходится любить такую какаху. Одна кровь, все-таки младший брат.

– Мы все исправляли,– басом прогремел тот, что в красной куртке.

– Как обычно,– вставил второй, он медленно моргнул и нахмурил густые белые брови,– сколько можно, Алешка? Ну что нам с тобой сделать?

– Все вернули опять?– Человек разливал из медной турки кофе по маленьким чашечкам. Он обжегся и чертыхнулся. Перехватил длинную ручку турки тканью от рубашки.– Ну, и ладно. Хоть развлекся немного. И где они?

– Сейчас уже прошли мимо твоего дома. Они его не увидели. Но, к сожалению, все они оказались непослушными. Им будут долго сниться плохие сны. Очень плохие сны.

– И что мне делать? Не я их сюда зову. Мне что, переехать опять? Задрало уже все.

– Ребята, ну что нам и, правда, делать? Он не виноват, что не получился таким как вы. Но он добрый, вы же сами знаете,– у Настеньки голос был тонкий, молодой,– вы же читаете его сказки, знаете, как он любит детей!

Человек посмотрел на свою жену. Немного обрюзгла с годами, потяжелела, морщинки на лице, а глаза и голос все такой же. Защитница. Вечно лезет лебезить перед этими дураками.

– Да, не такой я как вы. Нет во мне всей ваши силы и мощи. Но не застрелиться же… Да и не получится, сами знаете. Город разрастается, куда мне дальше двигаться – на льдине жить?

– Не надо никуда, Алешка переезжать. Живи тут. Просто держи себя в руках. И продолжай писать свои сказки, хоть и не особо они популярны. Лучше бы ты работать пошел.

– Да пошел ты!– Человек выругался сквозь зубы,– жанр, вид и качество литературного произведения сейчас не имеет значения. Основной показатель для прочтения – это количество бабла, которое автор влил в рекламу в соцсетях и в глобалку. А я как продавал свои книги этим писакам, так и буду продавать. А их читают! Меня не будут. А их читают. Но мне пофиг. Главное мысль донести до детей. Правильную мысль.