Kitabı oku: «Психология человеческих возможностей. Символика Таро: Философия оккультизма в рисунках и числах. Странная жизнь Ивана Осокина», sayfa 4

Четвертая лекция

Сегодня мы начнем с подробного рассмотрения центров. Ниже представлена диаграмма четырех центров.

Диаграмма изображает человека в профиль, развернувшегося влево, и схематично показывает относительное расположение центров.

В действительности любой центр занимает все тело, пронизывая весь организм. Но при этом каждый имеет так называемый центр тяжести: у интеллектуального центра он расположен в мозге, у эмоционального – в солнечном сплетении, у двигательного и инстинктивного – в спинном мозге.

Необходимо учитывать, что на современном уровне научного познания мы не имеем возможности проверить это утверждение: в первую очередь потому, что каждый центр обладает многими качествами, которые все еще неизвестны обычной науке и даже анатомии. Как бы странно это ни прозвучало, но анатомия человеческого тела еще далека от того, чтобы считаться завершенной наукой.

Поэтому изучение скрытых от нас центров должно начинаться с наблюдения их функций, которые вполне доступны для изучения.

Такой ход развития событий вполне обычен. В разных науках – физике, химии, астрономии и так далее – при недоступности фактов, объектов или явлений, которые мы желаем изучить, мы должны начинать с исследования произведенных ими эффектов. В данном случае мы имеем дело непосредственно с функциями центров, так что все, что мы установим относительно функций, может быть перенесено и на центры.

Центры имеют много общего, но в то же время каждый из них обладает собственными характеристиками, о которых необходимо помнить.

Один из самых важных принципов, связанных с центрами, состоит в том, что их скорость, то есть скорость протекания их функций, весьма различна.

Самым медленным является интеллектуальный центр. Затем идут двигательный и инстинктивный, работающие примерно с одинаковой скоростью. А самым быстрым является эмоциональный, хотя в состоянии «сна наяву» он крайне редко работает со своей настоящей скоростью и обычно действует так же, как двигательный и инстинктивный.

Наблюдение может помочь нам заметить огромную разницу в скорости протекания функций, но точных данных мы таким образом не получим. На самом деле различие огромно, оно больше, чем можно себе представить. Как я сказал, при помощи обычных средств мы не в силах дать количественное определение различия в скорости центров, однако можем обнаружить много фактов, которые подтвердят существование огромного различия.

Прежде чем представить данные, я хочу обсудить повседневные наблюдения, которые могут быть сделаны в отсутствие какого-либо специального знания.

Попытайтесь, например, сравнить скорость протекания интеллектуальных процессов с двигательными функциями. Наблюдайте за собой в те моменты, когда вам необходимо совершать множество быстрых координированных движений, как, например, когда вы ведете машину по запруженной улице, на высокой скорости едете по плохой дороге или выполняете любую работу, требующую мгновенного принятия решения и моментальных действий. Вы сразу же заметите, что наблюдать все свои движения не выходит. Вы либо станете действовать медленнее, либо упустите многое из того, что собирались наблюдать, в противном случае вы рискуете попасть в аварию, что, весьма вероятно, и произойдет, если вы продолжите наблюдения. Подобным образом можно следить за всеми центрами (в частности, за эмоциональным, который работает еще быстрее). Все мы не раз наблюдали различия в скорости протекания своих функций, но мы редко осознаем ценность таких наблюдений и переживаний. Мы начинаем их понимать только тогда, когда познаем принцип.

В то же время необходимо отметить, что все данные, связанные с этими различиями в скорости, приняты и известны в школьных системах. Как вы узнаете чуть позже, различие в скорости работы центров выражено очень странным числом, которое имеет космический смысл, то есть включено во многие космические процессы (или, точнее, это число отделяет многие космические процессы один от другого). Это число – тридцать тысяч. Это означает, что двигательный и инстинктивный центры работают в тридцать тысяч раз быстрее, чем интеллектуальный. А эмоциональный центр, когда он работает как до «лжно, в тридцать тысяч раз быстрее, чем двигательный и инстинктивный.

Трудно поверить, что такие разнообразные скорости могут сосуществовать в одном организме. В действительности это означает, что центры находятся в различном времени. Время инстинктивного и двигательного центров в тридцать тысяч раз превышает время интеллектуального, а время эмоционального в тридцать тысяч раз превышает время двигательного и инстинктивного.

Хорошо ли вы понимаете, что подразумевает фраза «время превышает»? Это означает, что на каждого рода работу, которую должен выполнять центр, у него есть гораздо больше времени. Каким бы странным это ни показалось, факт различия скоростей функционирования центров объясняет много хорошо известных феноменов, которые обычная наука объяснить не в состоянии и оттого замалчивает или просто обходит в обсуждениях стороной.

Например, человек выпивает стакан бренди и немедленно, буквально через секунду, переживает множество новых чувств и эмоций – ощущение тепла, расслабления, облегчения, умиротворения, удовольствия, благополучия или же гнева, раздражения и так далее. Его чувства в каждом случае могут быть разными, но факт в том, что тело реагирует на спиртное очень быстро, почти мгновенно.

Можно взять даже и не бренди: если человек испытывает сильную жажду или голод, стакан воды или кусок хлеба окажут аналогичный эффект.

Подобные феномены, отражающие огромную скорость определенных процессов, могут быть замечены, например, при наблюдении снов. Некоторые из таких наблюдений я привел в книге «Новая модель Вселенной».

Различия опять наблюдаются между инстинктивным и интеллектуальным или двигательным и интеллектуальным центрами. Но мы настолько привыкли к этим феноменам, что редко задумываемся о том, какими странными и непостижимыми они являются.

Конечно, для человека, который никогда не испытывал никаких сомнений относительно себя и не пытался себя исследовать, в этом, как и во всем, нет ничего странного. Но в действительности, с точки зрения обычной психологии, эти феномены выглядят почти сверхъестественными.

Физиолог знает, сколько сложных процессов должно начаться и завершиться между глотком бренди или воды и возникновением эффекта. Каждое вещество, проникающее в тело через рот, должно быть проанализировано, распробовано и лишь после этого принято или отвергнуто. И все это происходит менее чем за секунду. С одной стороны – это поразительно, а с другой – здесь нет ничего удивительного. Если мы знаем о различии в скорости функционирования центров и помним, что инстинктивный центр, который выполняет эту работу, имеет в своем распоряжении в тридцать тысяч раз больше времени, чем интеллектуальный, при помощи которого мы измеряем время, то мы можем понять, как это происходит. Это означает, что инстинктивный центр имеет не одну секунду, а около восьми часов времени для такой работы, и за это время данная работа безо всякой спешки может быть выполнена в обычной лаборатории. Поэтому наши представления об удивительной скорости выполнения подобной работы представляют собой чистую иллюзию, которая существует потому, что мы считаем свое обычное время или время интеллектуального центра единственным существующим.

Позднее мы вернемся к изучению различий в скорости центров.

Теперь мы рассмотрим другую характеристику центров, которая позже предоставит нам прекрасный материал для самонаблюдения и работы над собой.

Предполагается, что каждый центр разделен на две части, положительную и отрицательную.

Это разделение особенно ясно просматривается в интеллектуальном и инстинктивном центрах.

Вся работа интеллектуального центра разделяется на две части: утверждение и отрицание, да и нет. В каждое мгновение мышления либо одна из них берет над другой верх, либо они приходят в состояние равновесия. Отрицательная часть интеллектуального центра так же полезна, как и положительная, и любое ослабление одной из них по отношению к другой неизбежно приводит к психическому расстройству.

В работе инстинктивного центра такое разделение также достаточно ясно выражено, и обе части, положительная и отрицательная (или приятная и неприятная), в равной степени необходимы для правильной ориентации в жизни.

Приятные вкус, запах, прикосновение, тепло, прохлада, свежесть отражают благоприятные для жизни условия, а неприятные свидетельствуют об условиях, которые могут быть опасны.

Можно с уверенностью сказать, что никакая ориентация в жизни невозможна без приятных и неприятных ощущений. Они направляют все живое на земле, и любое нарушение в этой области приводит к возникновению опасности болезни и смерти. Представьте себе, как быстро человек отравился бы, утратив ощущение вкуса и обоняния или (каким-либо неестественным образом) подавив в себе естественное чувство отвращения, вызываемое неприятными ощущениями.

В двигательном центре разделение на положительную и отрицательную части имеет исключительно логическое значение, то есть движение здесь противопоставляется покою. Для наблюдения интереса оно не представляет.

В эмоциональном центре разделение, на первый взгляд, является достаточно простым и очевидным. Если мы отнесем приятные эмоции, такие как радость, симпатия, привязанность, уверенность в себе к положительной части, а неприятные эмоции вроде скуки, раздражительности, зависти, ревности, страха – к отрицательной, то картина покажется довольно простой. В действительности же все обстоит гораздо сложнее.

Начнем с того, что в эмоциональном центре нет естественной отрицательной части. В основном отрицательные эмоции искусственны. Они не относятся к эмоциональному центру и основываются на инстинктивных эмоциях, которые, не будучи с ними связаны, оказываются видоизмененными под влиянием воображения и отождествления. Таков истинный смысл теории Джеймса – Ланге, которая в определенный период времени была хорошо известна. Они настаивали на том, что все эмоции представляют собой в действительности ощущения изменений во внутренних органах и тканях, изменений, которые произошли до ощущений и стали их причиной. В действительности это означало, что внешние события и внутреннее понимание не вызывают эмоций. Они запускают внутренние рефлексы, которые, в свою очередь, порождают ощущения, а те уже интерпретируются как эмоции.

Положительные эмоции – это те эмоции, которые не могут стать отрицательными. Но все наши приятные эмоции, такие как радость, симпатия, привязанность и уважение к себе в любой момент способны превратиться в скуку, раздражение, страх и так далее. Любовь может стать ревностью и страхом потерять то, что любишь, или ненавистью и гневом; надежда способна превратиться в мечты наяву и ожидание невозможного; а вера – в суеверие и малодушное принятие утешающей бессмыслицы.

Даже такая чистая интеллектуальная эмоция, как жажда познания, или эстетическая эмоция – чувство прекрасного, при смешении с отождествлением немедленно обрастают отрицательными эмоциями (гордыней, тщеславием, эгоизмом и прочими).

Поэтому можно с уверенностью сказать, что у нас нет положительных эмоций. В то же время в действительности у нас нет и отрицательных, которые существовали бы вне воображения и отождествления. Конечно, кроме разнообразных видов физического страдания, которое относится к инстинктивному центру, человек испытывает и различные формы страдания психического, присущего собственно эмоциональному центру. Человек испытывает немало горя, печали, страха и опасений, которых в жизни нельзя избежать, как не выйдет избежать болезней, старости и смерти. Но эти действительные психические страдания весьма отличаются от отрицательных эмоций, основанных на воображении и отождествлении.

Эти эмоции ужасны. Они занимают в нашей жизни огромное место. О многих людях можно сказать, что всей их жизнью управляют отрицательные эмоции, которые в итоге ее разрушают. При этом никакой полезной роли в жизни такие эмоции не играют. Они не помогают нам ориентироваться, не дают никакого знания, никоим образом не направляют нас ни в каком разумном смысле. Напротив, они отравляют все радости, отягощают жизнь и лишают возможности развиваться, потому что нет ничего более механистичного в нашей жизни, чем отрицательные эмоции.

Мы не можем ими управлять. Люди, которые считают, что способны контролировать свои отрицательные эмоции и проявлять их по собственному желанию, просто обманывают себя. Отрицательные эмоции обусловлены отождествлением; если отождествление в каком-то случае исчезает, исчезают и они. Поражает то, что люди в действительности поклоняются отрицательным эмоциям. Я полагаю, обычному механично живущему человеку сложнее всего понять тот факт, что его собственные отрицательные эмоции, как и отрицательные эмоции других людей, не имеют никакой ценности и не содержат в себе ничего благородного, прекрасного и сильного. В действительности в отрицательных эмоциях нет ничего, кроме слабости, а нередко и зачатков истерии, безумия или преступления. В них хорошо только то, что, будучи бесполезными искусственными образованиями, созданными воображением и отождествлением, они могут быть удалены безо всякого ущерба. И в этом единственный шанс человека на спасение.

Если бы отрицательные эмоции были полезны или необходимы хотя бы для самой незначительной цели, если бы они были функцией реально существующей части эмоционального центра, у человека не было бы шанса, потому что никакое внутреннее развитие невозможно до тех пор, пока человек испытывает отрицательные эмоции.

В языке школы существует выражение, связанное с темой борьбы с отрицательными эмоциями:

«Человек должен пожертвовать своим страданием».

«Что может быть легче, чем пожертвовать страданием?» – спросит любой. Но в действительности люди готовы пожертвовать чем угодно, только не своими отрицательными эмоциями. Нет такой радости или такого удовольствия, которыми бы человек не пожертвовал по достаточно незначительному поводу, но он никогда не жертвует своим страданием. И на то в некотором смысле есть определенная причина.

Человек иррационально ожидает, что обретет что-то, пожертвовав своими удовольствиями, но он не может чего-то ждать от принесения в жертву своих страданий. Его представления о страдании неверны, он все еще полагает, что страдание ниспослано ему Богом или богами для наказания или обучения, и будет даже напуган возможностью столь легкого избавления от своих страданий. Проблема осложняется еще и существованием множества страданий, от которых человек действительно не может избавиться, а также других, которые существуют только в воображении человека, не способного и не желающего от них избавляться (примером может служить идея несправедливости и вера в возможность ее искоренения).

Кроме того, у многих людей нет ничего, кроме отрицательных эмоций. Все их «Я» отрицательны. Если вы отнимете у них таковые эмоции, они попросту растворятся, ничего после себя не оставив.

А что произойдет со всей нашей жизнью без отрицательных эмоций? Что произойдет с тем, что мы называем искусством, театром и большей частью литературы?

К сожалению, шансов на то, что отрицательные эмоции исчезнут, нет. Они могут быть побеждены лишь с помощью знаний и методов, даваемых школой. Борьба с отрицательными эмоциями является одной из составляющих школьного обучения и тесно связана со всей школьной работой.

Если отрицательные эмоции искусственны, неестественны и бесполезны, то как они появились? Поскольку мы не знаем, как появился человек, мы можем обсуждать отрицательные эмоции и их происхождение только в пределах собственной жизни. Например, наблюдая за детьми, мы видим, как их обучают отрицательным эмоциям и как они сами осваивают их, подражая взрослым и детям постарше.

Если бы ребенок с первых дней жизни находился среди людей, не испытывающих отрицательных эмоций, то и у него, вероятно, таких эмоций не возникло бы (а если бы и возникли, то были бы легко устранимы правильным воспитанием). Но в действительности все обстоит иначе, и благодаря примерам, которые он может видеть и слышать, благодаря книгам, фильмам и прочему, ребенок к десяти годам уже знаком со всем комплексом отрицательных эмоций и может воображать их, воспроизводить и отождествлять себя с ними так же, как и любой взрослый человек.

У взрослых людей отрицательные эмоции подкрепляются постоянным оправданием и восхвалением в литературе и искусстве, а также благодаря оправданиям и потаканию себе. Даже если мы устаем от них, мы не верим, что когда-нибудь сумеем полностью от них избавиться.

В действительности же мы обладаем гораздо большей властью над отрицательными эмоциями, чем нам кажется. Особенно если знаем, как они опасны, и насколько необходима с ними борьба. Но мы находим для них оправдания и погрязаем в жалости к себе или эгоизме, виня кого угодно, но только не себя.

Все сказанное показывает, что мы находимся в очень странном положении относительно своего эмоционального центра. У него нет ни положительной, ни отрицательной частей. Бо «льшая часть его отрицательных функций изобретена нами; есть люди, которые за всю свою жизнь ни разу не испытали ни одной настоящей эмоции, настолько вся их жизнь была заполнена воображаемыми.

Таким образом, нельзя сказать, что наш эмоциональный центр делится на две части – отрицательную и положительную. Мы можем сказать лишь, что испытываем приятные и неприятные эмоции, и все положительные на данный момент эмоции в следующий момент при малейшей провокации или даже вовсе без оной могут превратиться в отрицательные.

Такова истинная картина нашей эмоциональной жизни, и если мы честно взглянем на себя, нам придется признать, что до тех пор, пока мы культивируем в себе эти опасные эмоции и восхищаемся ими, мы не можем надеяться на появление в себе внутреннего единства, сознания и воли. Если бы это было возможно, то все эти отрицательные эмоции, войдя в наше новое существо, остались бы там навсегда. Это означало бы, что мы никогда не сможем избавиться от них. К счастью для нас, ничего подобного произойти не может.

Единственное, что хорошо в нашем нынешнем состоянии, так это то, что в нас нет ничего постоянного. Если же что-то становится постоянным, то это означает безумие. Только у сумасшедших есть постоянное «Я».

Этот факт раскрывает другое ложное название, которое перебралось в словарь современной психологии из психоанализа, – я говорю о слове «комплекс».

В нашем психологическом облике нет ничего, что соответствовало бы идее «комплекса». В психиатрии XIX века то, что сейчас называется «комплексом», носило название «навязчивой идеи», и таковые идеи считались признаками безумия. И это абсолютно верно.

У нормального человека не может быть «навязчивых идей», «комплексов» и «маний». Полезно помнить об этом на случай, если кто-либо попытается найти комплексы у вас. У человека и так полно отрицательных черт, и шансы малы даже в отсутствие комплексов.

Возвращаясь к вопросу о работе над собой, стоит спросить себя, каковы наши шансы. Мы должны обнаружить в себе функции и проявления, которые хотя бы до определенного предела способны контролировать, а затем следует упражняться в таковом контроле, пытаясь, насколько возможно, его увеличить. Например, мы имеем определенный контроль над своими движениями, и во многих школах, особенно на Востоке, работа над собой начинается с обретения полного контроля над всеми возможными движениями. Но для этого требуется особое обучение, много времени и освоение очень сложных упражнений. В условиях современной жизни мы в большей степени контролируем свои мысли, а кроме того, существует также специальный метод, который позволяет нам работать над развитием сознания с помощью инструмента, наиболее подвластного нашей воле, то есть нашего разума или интеллектуального центра.

Чтобы лучше понять то, что я собираюсь сказать, вы должны запомнить, что мы не способны контролировать свое сознание. Когда я сказал, что мы можем стать более сознательными или что человека можно сделать на мгновение сознательным, спросив у него, сознателен ли он, я употреблял слово «сознание» в относительном смысле. Существует много уровней сознания, и каждый более высокий уровень выступает как «сознание» по отношению к предыдущему. Но если у нас нет контроля над самим сознанием, то мы можем построить свое мышление таким образом, что оно приблизит нас к сознательности. Я имею в виду, что, придавая своим мыслям направление, которое они приобретают в момент сознания, мы способны вызвать сознание.

Теперь мы попытаемся сформулировать то, что вы заметили, когда пытались наблюдать за собой.

Вы заметили три вещи. Первая такова: вы не помните себя, то есть не осознаете, когда пытаетесь за собой наблюдать. Вторая: наблюдение затрудняется непрерывным потоком мыслей, образов, отголосков разговоров, фрагментов эмоций, существующих в вашем разуме и часто отвлекающих от наблюдения. И третья: в тот момент, когда вы начинаете наблюдение, начинает работать воображение, поэтому наблюдение за собой, если вы серьезно относитесь к этому делу, представляет собой постоянную борьбу с воображением.

Мы подошли к центральному пункту работы над собой. Если человек осознает, что все сложности таковой работы проистекают от того, что он не помнит себя, то сразу становится понятно, что делать.

Человек должен пытаться помнить себя.

Для того чтобы сделать это, человек должен бороться с механическими мыслями и воображением.

Если человек делает это добросовестно и настойчиво, вскоре он получит результат. Но не стоит думать, что это легко или что такую практику можно освоить мгновенно.

На практике научиться помнить себя очень сложно. Не стоит ожидать результатов, в противном случае возможно отождествление с собственными усилиями. Опираться необходимо на осознание факта, что мы не помним себя, но способны на это, если будем стараться и прикладывать соответствующие усилия.

Мы не станем сознательными произвольно, едва пожелав этого, потому что мы не властны над состояниями своего сознания. Но мы можем на краткие периоды времени вспоминать себя, поскольку обладаем определенной властью над своими мыслями. И если мы начнем вспоминать себя при помощи специальной мысленной конструкции, а именно осознания того, что мы не помним себя, что никто не помнит себя и того, что это значит, это приведет нас к сознанию.

Помните, что мы нашли слабое место в стенах собственной механичности. Это знание того, что мы не помним себя, и понимание того, что в наших силах пытаться вспоминать себя. До настоящего времени в нашу задачу входило только самопознание. Теперь, когда мы поняли необходимость настоящего изменения себя, начинается работа.

Позднее вы узнаете, что практика вспоминания себя, дополненная самонаблюдением и борьбой с воображением, имеет не только психологическое значение. Она тонко изменяет метаболизм и порождает заметные химические или, лучше сказать, алхимические эффекты в теле. Поэтому сегодня от психологии мы перешли к алхимии, то есть к идее трансформации грубых элементов в более совершенные.