Kitabı oku: «Стигматы Палмера Элдрича», sayfa 3

Глава 3

В баре недалеко от «Наборов П. П.» Ричард Хнатт маленькими глотками пил коктейль. Коробка с образцами стояла перед ним на столе. Он знал, что с вазочками Эмили было все в порядке: ее керамика всегда хорошо продавалась. Проблема заключалась в ее бывшем муже и его возможностях.

И Барни Майерсон ими воспользовался.

«Нужно позвонить Эмили и сказать ей», – подумал он и начал вставать, но кто-то преградил ему путь.

Странный толстячок на тонких ножках.

– Кто вы? – спросил Хнатт.

Тот закачался перед ним на своих ножках, одновременно копаясь в кармане, как будто успокаивая зуд, вызванный присутствием какого-то микроорганизма, паразитические склонности которого прошли испытание временем. Однако то, что он в конце концов вытащил, оказалось визитной карточкой.

– Мы интересуемся керамикой, мистер Хатт… Натт… Не знаю, как это произносится.

– Ихольц, – вслух прочитал Хнатт. На визитке не было ничего, кроме фамилии, никаких других сведений, даже номера видеотелефона. – Но у меня с собой только образцы. Я дам вам адреса магазинов, где продается моя керамика. Эти же…

– …Предназначены для миниатюризации, – сказал забавный тип, кивая головой. – Именно это нам и нужно. Мы собираемся миниатюризировать вашу керамику, мистер Хнатт. Мы убеждены, что мистер Майерсон ошибается, – эти вазочки войдут в моду, и очень скоро.

Хнатт вытаращил глаза:

– Вы хотите миниатюризировать, но вы не из «Наборов П. П.»?

Никто другой миниатюризацией не занимался. Все знали, что монополия принадлежит «Наборам П. П.».

Усевшись за стол рядом с коробкой с образцами, мистер Ихольц достал бумажник и начал отсчитывать скины.

– Сначала большого ажиотажа не будет. Но потом… – Он протянул Хнатту пачку коричневых сморщенных шкурок трюфелей, которые служили валютой в Солнечной системе. Только они содержали единственную аминокислоту, которую не мог воспроизвести Дупликатор – открытая на Билтонге форма жизни, которую многие земные заводы использовали вместо автоматических сборочных линий.

– Мне придется согласовать этот вопрос с женой, – сказал Хнатт.

– Разве вы не представляете свою фирму?

– Н-ну… да.

Хнатт взял пачку скинов.

– Теперь договор. – Ихольц достал документ, разложил его на столе и протянул ручку. – Это дает нам исключительные права.

Наклонившись над бумагой, Ричард Хнатт заметил название фирмы, которую представлял Ихольц. «Чуинг-зет мануфакчурерс», Бостон. Он никогда о ней не слышал. Чуинг-зет… это было похоже на какой-то другой продукт, но он не мог вспомнить какой. Он вспомнил это, лишь когда уже подписал контракт и Ихольц вручил ему копию.

Нелегальный галлюциноген кэн-ди, повсеместно употребляемый в колониях вместе с наборами Подружки Пэт!

Интуитивно он уже предчувствовал грядущие неприятности. Однако отказываться было поздно. Ихольц взял коробку с образцами; ее содержимое теперь принадлежало фирме «Чуинг-зет мануфакчурерс» из Бостона.

– Как… как мне с вами связаться? – спросил Хнатт, когда Ихольц встал из-за столика.

– Вам незачем с нами связываться. Если вы нам понадобитесь, мы позвоним сами, – улыбнулся Ихольц.

Как, черт побери, сказать об этом Эмили? Хнатт пересчитал скины, прочитал договор и постепенно осознал, сколько заплатил ему Ихольц: хватило бы на пятидневный отдых в Антарктике, в одном из больших холодных курортных городов, где полно богатых землян, где наверняка проводят лето Лео Булеро и ему подобные; а лето теперь продолжалось круглый год.

А может быть, и еще лучше: эта сумма давала ему и Эмили доступ в одно из наиболее привилегированных заведений на планете – если бы им этого хотелось. Они могли полететь в Германию и пройти курс э-терапии в одной из клиник доктора Вилли Денкмаля.

«Ого!» – подумал Хнатт.

Он заперся в будке видеотелефона и позвонил Эмили.

– Собирай вещи. Мы едем в Мюнхен. В… – Он выбрал первое пришедшее ему в голову название. Объявление этой клиники он видел в одном из дорогих парижских журналов. – В Айхенвальд, – сказал он. – Доктор Денкмаль…

– Барни взял вазочки, – обрадовалась Эмили.

– Нет. Но теперь есть еще одна фирма, которая занимается миниатюризацией.

Хнатт был возбужден и взволнован…

– Барни дал отрицательный прогноз. Ну и что? Заключить договор с этой новой фирмой оказалось еще и лучше. У них, похоже, куча денег. Увидимся через полчаса, я зарезервирую места на экспресс до Мюнхена. Только подумай: э-терапия для нас обоих.

– Если уж на то пошло, – тихо ответила Эмили, – то я вовсе не уверена, что хочу эволюционировать.

– Наверняка хочешь, – удивленно ответил он. – Ведь это может спасти нам жизнь, а если не нам, то нашим детям… нашим будущим детям. И даже если мы пробудем там недолго и эволюционируем лишь чуть-чуть, только представь себе, какие откроются перед нами возможности. Нас везде будут рады видеть. Ты знаешь кого-нибудь, кто прошел курс э-терапии? Ты же все время читаешь в газетах обо всех этих… людях из высшего общества, но…

– Я не хочу, чтобы у меня были волосы по всему телу, – сказала Эмили. – И я не хочу, чтобы мне увеличивали голову. Нет. В клинику в Айхенвальд я не поеду. – Голос ее звучал твердо и решительно, лицо было спокойным.

– Значит, я поеду один, – сказал Хнатт.

Так будет еще лучше. Ведь это он заключал договоры с покупателями. И он мог бы пробыть в клинике вдвое дольше, эволюционировать вдвое больше, предполагая, естественно, что курс пройдет нормально. В отношении некоторых людей терапия не давала результатов, но это не вина доктора Денкмаля – не все в одинаковой степени были наделены способностью к эволюции. Он был глубоко убежден, что для него лично все сложится великолепно, он станет вровень с крупными шишками, а некоторых даже превзойдет, если иметь в виду то, что Эмили в силу предрассудков не вполне справедливо назвала «волосами».

– А мне что делать, если ты поедешь? Горшки лепить?

– Именно, – ответил он.

Наверняка заказы начнут поступать быстро и в большом количестве, иначе фирма «Чуинг-зет мануфакчурерс» из Бостона не заинтересовалась бы миниатюризацией. Видимо, на нее работали свои ясновидцы, так же как и на «Наборы П. П.». Однако он тут же вспомнил, о чем говорил Ихольц: вначале большой известности не будет. Это означало, понял Хнатт, что новая фирма не имела сети рекламных агентов, кружившихся вокруг колонизированных спутников и планет. В отличие от «Наборов П. П.» у них не было Аллена и Шарлотты Фейн, которые могли бы распространить эти новости.

Чтобы вывести на орбиту спутники с рекламными агентами, требуется немало времени. Это естественно.

И все же он беспокоился. В какой-то момент он оказался близок к панике, подумав: неужели это нелегальная фирма? Может быть, чуинг-зет, так же как и кэн-ди, – запрещенное средство? Может быть, он ввязался во что-то опасное?

– Чуинг-зет, – вслух сказал он Эмили. – Ты что-нибудь о них слышала?

– Нет.

Он достал контракт и еще раз прочитал его.

«Вот так история, – подумал он. – Если бы только этот чертов Майерсон сказал «да»…»

В десять утра знакомый жуткий рев сирены разбудил Сэма Ригана. Он мысленно обругал круживший в небе корабль ООН, зная, что они делают это специально. Экипаж корабля, зависшего над бараком, хотел убедиться в том, что колонисты – а не местное зверье – получат доставленные им посылки.

«Получим, получим», – бормотал себе под нос Сэм Риган, застегивая молнию комбинезона с подогревом.

Он натянул на ноги высокие сапоги и полусонно потащился к двери.

– Слишком рано прилетели, – ворчал Тод Моррис. – И я готов поспорить, что там только железки, сахар и сало – ничего интересного вроде, скажем так, конфеток.

Норм Шайн навалился плечом на дверь и нажал. Они зажмурились, когда их захлестнул поток яркого холодного света.

В вышине, на фоне черного неба, блестел корабль ООН, как будто подвешенный на невидимой нити. Хороший пилот, оценил Тод, и, видимо, неплохо знает район Файнберг-Кресчент. Тод помахал кораблю рукой, и снова взревела сирена, заставив его зажать уши.

Из нижней части корабля появился контейнер, автоматически выдвинул стабилизаторы и по спирали полетел вниз.

– Дерьмо, – с отвращением сказал Сэм Риган. – Это железки. Им парашют не требуется.

Он отвернулся, потеряв всякий интерес к происходящему.

«Как здесь отвратительно, – подумал он, окидывая взглядом поверхность Марса. – Убожество. Зачем мы сюда прилетели? Пришлось, нас заставили».

Контейнер ООН приземлился. Стенки от удара потрескались, и трое колонистов заметили канистры, заполненные чем-то, напоминавшим фунтов пятьсот соли. Сэм Риган еще больше упал духом.

– Эй, – сказал Шайн, подходя к контейнеру и заглядывая внутрь, – кажется, я вижу кое-что, что может нам пригодиться.

– Эти коробочки выглядят так, как будто там внутри радиоприемники, – заметил Тод. – Транзисторные. – Он задумчиво подошел к Шайну. – Может быть, нам удастся их использовать для чего-нибудь в наших наборах.

– В моем уже есть радио, – сказал Шайн.

– Ну, из этих деталей можно было бы собрать электронную самоходную косилку для газонов, – заявил Тод. – Этого у тебя, кажется, нет.

Он довольно хорошо знал набор Подружки Пэт Шайна. Обе пары, он со своей женой и Шайн со своей, составляли идеальную компанию.

– Я следующий в очереди на радио! – крикнул Сэм Риган. – Мне пригодится.

В его наборе не хватало механизма для открывания дверей гаража, который был у Шайна и Тода. В этом он существенно отстал от них. Естественно, все это можно купить, но он был совершенно на мели. Весь свой заработок он истратил на то, что считал более необходимым. Он купил у торговца довольно большое количество кэн-ди и хорошо его спрятал, закопав под койкой, стоявшей на самом нижнем уровне их совместного жилища.

Он сам был верующим; он верил в чудо переселения душ, в этот почти священный момент, когда миниатюрные наборы начинали не просто напоминать Землю, но становились ею. Тогда он и другие, объединенные и перенесенные в этот миниатюрный мир благодаря кэн-ди, отправлялись в другое пространство и время. Многие колонисты еще не стали верующими, для них наборы были лишь символами мира, к которому они уже не принадлежали. Однако постепенно, один за другим, уверуют и они.

Даже сейчас, ранним утром, он не мог дождаться возвращения вниз и того момента, когда он откусит кусочек кэн-ди из тайника, чтобы, разжевав его, присоединиться к товарищам в той торжественной церемонии, которая еще им оставалась.

Он повернулся к Тоду и Шайну:

– Кто-нибудь из вас хочет переместиться?

Так они называли участие в сеансе.

– Я возвращаюсь вниз, – сказал он. – Немного кэн-ди нам сейчас не помешает. Я поделюсь с вами своим.

– Так рано? – спросил Норм Шайн. – Мы же только что встали. Впрочем, нам все равно нечего делать.

Он угрюмо пнул большой полуавтоматический экскаватор, который уже много дней стоял перед входом в барак. Ни у кого не было сил выйти на поверхность и заняться начатой месяц назад расчисткой территории.

– Однако я думаю, – буркнул он, – что нам следует быть наверху и работать в огородах.

– Ну и огород здесь у тебя, – засмеялся Сэм Риган. – И что ты тут такое выращиваешь? Знаешь, как это называется?

Норм Шайн, сунув руки в карманы комбинезона, прошагал по рыхлой, песчаной почве, поросшей скупой растительностью, к своему не слишком ухоженному огороду. Он остановился и тщательно оглядел грядки в надежде, что проросло больше специально подготовленных семян, но не нашел ни одного нового ростка.

– Брюссельская капуста, – ободряюще сказал Тод. – Хотя она и мутировала, я узнаю эти листья.

Норм отломил лист и начал жевать, однако быстро выплюнул. Лист был горький и весь в песке.

Из барака появилась Хелен Моррис, дрожа на холодном ветру.

– У нас с Фрэн вопрос, – обратилась она к мужчинам. – На Земле психоаналитики брали пятьдесят долларов за час или только за сорок пять минут? Мы хотим, – объяснила она, – добавить аналитика к нашему набору и хотим соблюсти все в точности. Это настоящий, сделанный на Земле и доставленный сюда экземпляр. Помните тот корабль Булеро, который прилетал на прошлой неделе…

– Помним, – кисло ответил Норм Шайн.

Цены, которые запросил продавец, они помнили тоже. А Аллен и Шарлотта Фейн не перестают болтать о разных частях наборов, разжигая у них аппетит.

– Спроси у Фейнов, – предложил жене Тод. – Свяжись с ними по радио, когда они снова будут над нами пролетать. – Он взглянул на часы. – Спутник прилетит через час. У них там есть все данные о товарах. Хотя, честно говоря, эти данные должны прилагаться к тому, что покупаешь.

Этот вопрос его беспокоил, поскольку именно его скины – его и Хелен – пошли на оплату маленькой фигурки психоаналитика, а также диванчика, столика, коврика и полочки с весьма качественно миниатюризированными книгами.

– Ты ведь ходил к психоаналитику там, на Земле, – обратилась Хелен к Норму Шайну. – Сколько он брал?

– Ну, в основном я ходил на групповую терапию, – ответил Норм. – В Клинике психогигиены в Беркли брали столько, сколько ты был в состоянии заплатить. А Подружка Пэт и ее парень ходят, естественно, к частному психоаналитику.

Он шел по выделенному ему огороду, между рядами потрепанных листьев, каждый из которых был чем-нибудь заражен или наполовину съеден местными микроскопическими вредителями. Если ему удастся найти хотя бы одно нетронутое растеньице, одно здоровое… Ему бы этого хватило, чтобы вернуть себе присутствие духа. Инсектициды с Земли никуда не годились, местные вредители буйствовали в свое удовольствие. Они ждали десять тысяч лет, пока кто-то не появится и не попытается здесь что-то выращивать.

– Полить бы надо, – заметил Тод.

– Надо, – согласился Норм Шайн.

Он угрюмо направился в сторону гидросистемы барака Чикен-Покс, подключенной к уже частично засыпанным ирригационным каналам, обслуживавшим все огороды барака. Он сообразил, что, перед тем как поливать растения, нужно очистить каналы от песка. Если они быстро не приведут в действие большой экскаватор класса А, им не удастся полить огороды, даже если они этого захотят. Однако заниматься этим ему не хотелось. Тем не менее он не мог, как Сэм Риган, просто повернуться и спуститься обратно вниз, чтобы развлекаться со своим набором, собирать или монтировать новые детали, вносить поправки или же, как только что предлагал Сэм, принять дозу старательно спрятанного кэн-ди и начать перемещаться. Он прекрасно понимал, какая лежит на нем ответственность.

– Попроси мою жену, чтобы она пришла сюда, – сказал он Хелен. – Фрэн будет показывать направление, когда он сядет за руль экскаватора: у нее хороший глазомер.

– Я ей скажу, – вызвался Сэм Риган, направляясь вниз. – Кто идет со мной?

За ним никто не последовал; Тод и Хелен Моррис пошли взглянуть на свой огород, а Норм Шайн был занят тем, что стаскивал защитный чехол с экскаватора и подготавливал его к запуску.

Сэм Риган обнаружил Фрэн сидящей на корточках над набором Подружки Пэт, который Моррисы и Шайны составили вместе.

Занятая своим делом, она сказала, не поднимая головы:

– Подружка Пэт поехала в центр на новом «форде», припарковалась, бросила десять центов в счетчик, сделала покупки, а теперь она в приемной психоаналитика и читает «Форчун». Вот только сколько она должна заплатить за визит? – Она бросила на него взгляд, пригладила длинные темные волосы и улыбнулась.

Фрэн была, несомненно, самой красивой и самой талантливой в бараке. Он мысленно отметил это, и отнюдь не впервые.

– Как ты можешь забавляться этим набором и не жевать… – сказал он и огляделся вокруг. Похоже было, что они одни. Он наклонился и прошептал: – Пойдем пожуем вместе немного первоклассного кэн-ди. Как раньше. Хорошо?

С бьющимся сердцем он ждал ее ответа. Вспоминая о том, как в последний раз они, соединившись друг с другом, перенеслись в мир Подружки Пэт, он почувствовал возбуждение.

– Хелен Моррис вернется…

– Нет, они возятся с экскаватором там, наверху. Раньше чем через час они не вернутся.

Он взял Фрэн за руку и потянул за собой.

– То, что мы получаем в обычной коричневой обертке, – говорил он, ведя ее в коридор, – нужно быстро использовать. Его нельзя долго хранить, иначе оно стареет и теряет силу.

«А за эту силу мы дорого платим, – мрачно размышлял он. – Слишком дорого, чтобы расходовать ее впустую».

Хотя некоторые – не из этого барака – утверждали, что сила, дающая возможность переместиться, происходит вовсе не от кэн-ди, а связана с точностью сборки набора. Он считал, что это чушь, но многие склонялись именно к такому мнению.

Когда они торопливо входили в комнату Сэма, Фрэн сказала:

– Я приму кэн-ди вместе с тобой, но когда мы будем уже там, на Земле, мы не будем больше ничем таким заниматься… ну, ты знаешь. То, что мы будем Уолтом и Пэт, не дает нам права… – Она предостерегающе нахмурилась, упрекая его за поведение в прошлый раз и за намерения, о которых она не просила.

– Значит, ты признаешь, что мы на самом деле переносимся на Землю?

На эту тему они спорили уже много раз. Фрэн склонялась к мысли, что перемещение только мнимое, что вокруг – колонисты называли это игрой случая – лишь воображаемые обстоятельства и предметы.

– Я считаю… – медленно сказала Фрэн, высвобождая пальцы из его руки и останавливаясь перед дверью комнаты, – не имеет значения, что это – игра воображения, вызванная наркотиком иллюзия или действительный перенос на Землю наших воспоминаний… – Она замолчала и снова строго посмотрела на него. – Думаю, мы должны вести себя прилично, чтобы не нарушать чистоты нашего общения. – Глядя, как Сэм осторожно отодвигает от стены железную койку и опускает длинный крюк в открывшееся отверстие, она добавила: – Это должно стать нашим очищением, освобождением от бренной телесной оболочки и переходом в бессмертное тело, по крайней мере на некоторое время – или навсегда, если верить, как некоторые, что это происходит вне времени и пространства, что это вечно. Ты так не думаешь, Сэм? Знаю, что не думаешь. – Она вздохнула.

– Духовное начало, – поморщился Сэм, вытаскивая пакет кэн-ди из дыры в полу. – Отрицание действительности, которое дает… что? Ничего.

– Я не могу доказать, – сказала Фрэн, подходя ближе и глядя, как он открывает пачку, – что воздержание приносит какую-либо пользу. Однако я знаю одно, то, чего ни ты, ни другие сенсуалисты среди нас не в состоянии понять: когда мы принимаем кэн-ди и покидаем наши тела, мы умираем. А умирая, мы сбрасываем бремя… – Она заколебалась.

– Ну, говори же, – подбадривал ее Сэм, открывая пакет и отрезая ножом полоску твердой коричневой субстанции, напоминающей по структуре растительные волокна.

– …греха, – прошептала Фрэн.

Сэм Риган расхохотался:

– Ну ладно. По крайней мере, у тебя ортодоксальные взгляды.

Большинство колонистов согласилось бы с Фрэн.

– Однако, – продолжал он, снова пряча пакетик в безопасном месте, – кэн-ди жуют не для этого. Я не хочу ничего терять… Скорее, я хочу кое-что приобрести.

Он закрыл дверь, после чего быстро достал свой набор Подружки Пэт, разложил его на полу и лихорадочно расставил все предметы по своим местам.

– То, на что мы обычно не имеем права, – добавил он, как будто Фрэн этого не знала.

Ее муж, или его жена, или оба, или другие обитатели барака могли появиться в тот момент, когда Фрэн и он будут в состоянии перемещения. Они увидят их тела, сидящие на допустимом расстоянии друг от друга. Никто, даже самый большой пуританин, не обнаружит в этом ничего плохого. Об этом узнали уже давно: сожительство невозможно доказать – эксперты ООН на Марсе и в других колониях не раз пытались сделать это, но безрезультатно. В состоянии перемещения можно совершить убийство, любое преступление, а с точки зрения закона это будет лишь несбывшимся желанием, иллюзией.

Этот крайне интересный факт давно уже был для него поводом, чтобы принимать кэн-ди. Для него жизнь на Марсе имела и свои приятные стороны.

– Думаю, – сказала Фрэн, – ты искушаешь меня, ты склоняешь меня к плохим поступкам.

Она грустно села, а ее глаза, большие и темные, сосредоточились в центре набора, около огромного гардероба Подружки Пэт. Не говоря ни слова, она начала рассеянно играть миниатюрной шубкой из соболя.

Он протянул ей половину полоски кэн-ди, после чего бросил оставшуюся часть в рот и начал с наслаждением жевать.

Фрэн тоже начала жевать, все еще с грустным видом.

Он был Уолтом. У него был спортивный корабль марки «Ягуар XXВ», на котором можно было выжать пятнадцать тысяч миль в час. У него были итальянские рубашки и английские ботинки. Открыв глаза, он увидел стоящий напротив кровати телевизор, который автоматически включился, настроенный на утреннее шоу великого комедиантатора Джима Брискина. Брискин как раз появился на экране в огненно-рыжем парике. Уолт сел, нажал кнопку, превращавшую кровать в огромное кресло, и откинулся поудобнее, чтобы немного посмотреть программу.

– Я стою здесь, на углу Ван Несс и Маркет в центре Сан-Франциско, – приятным голосом говорил Брискин. – Мы сейчас станем свидетелями открытия великолепного нового дома имени сэра Фрэнсиса Дрейка, первого дома, который полностью находится под землей. Рядом со мной стоит очаровательная исполнительница баллад, которая даст зданию имя и…

Уолт выключил телевизор, встал, босиком подошел к окну, раздвинул занавески и посмотрел на теплую, сверкающую улицу Сан-Франциско, на холмы и белые дома. Было субботнее утро, и ему не нужно было идти на работу в «Ампекс корпорейшн» в Пало-Альто. Он с удовольствием подумал, что сегодня у него свидание с его девушкой, Пэт Кристенсен, которая жила в новом доме на Потреро-Хилл.

Суббота была всегда.

В ванной он сполоснул лицо водой, потом выдавил крем из тюбика и начал бриться. Глядя в зеркало на знакомое лицо, он заметил прикрепленную там записку, написанную его собственным почерком:

ЭТО ИЛЛЮЗИЯ. ТЫ – СЭМ РИГАН, КОЛОНИСТ С МАРСА. РАСПОРЯДИСЬ СВОИМ ВРЕМЕНЕМ КАК СЛЕДУЕТ. ПРИЯТЕЛЬ! НЕМЕДЛЕННО ПОЗВОНИ ПЭТ!

Бумажка была подписана: «Сэм Риган».

Иллюзия, подумал он. Как это? Он попытался вспомнить: Сэм Риган и Марс, жуткий барак колонистов… Да, он смутно вспоминал что-то такое, но воспоминания были далекими, полустертыми и не слишком убедительными. Он пожал плечами и продолжил прерванное бритье, слегка удивленный и озадаченный. Ладно, допустим, в бумажке написана правда; может быть, он и помнил тот мир, ту угрюмую псевдожизнь эмигранта поневоле, изгнанного из естественной среды. И что с того? Зачем ему уничтожать то, что он имеет? Он сорвал записку, скомкал ее и бросил в мусоропровод.

Закончив бриться, он сразу же позвонил Пэт.

– Послушай, – холодно и коротко сказала она. Ее светлые волосы блестели, она как раз их сушила. – Я не хочу тебя видеть, Уолт. Потому что я знаю, что тебе нужно, а мне вовсе этого не хочется. Понимаешь?

Ее серо-голубые глаза холодно смотрели на него.

– Гм, – кашлянул он, пытаясь придумать какой-нибудь ответ. – Ведь сегодня великолепный день – пойдем куда-нибудь. Может быть, в парк «Золотые Ворота»?

– Будет слишком жарко.

– Нет, – поспешно запротестовал он. – Утром должно быть прохладно. Ну, мы могли бы погулять по пляжу и поплескаться в воде. Хорошо?

Она явно колебалась.

– Однако, судя по нашему недавнему разговору…

– Не было никакого разговора. Я не видел тебя целую неделю, с прошлой субботы. – Он старался, чтобы его голос звучал твердо и убедительно. – Я заеду за тобой через полчаса. Надень купальник, знаешь, тот желтый – испанский, с бюстгальтером.

– О, – презрительно ответила она, – он уже совсем вышел из моды. У меня есть новый, шведский, ты его еще не видел. Я надену его, если можно такие носить. Девушка в магазине не была в этом уверена.

– Договорились, – сказал он и отключился.

Через полчаса его «ягуар» опустился на посадочной площадке на крыше ее дома.

Пэт была одета в свитер и брюки, купальник, как она объяснила, был под ними. Неся корзинку с едой, она пошла вместе с ним к кораблю. Живая и прекрасная, она шла впереди него, забавно семеня ногами в маленьких сандалиях. Похоже, что все же будет прекрасный день, теперь, когда первоначальная тревога прошла… слава богу.

– Подожди, увидишь мой купальник! – крикнула она, вскакивая в стоящий корабль и ставя корзинку на пол. – Он в самом деле очень смелый. Его почти нет, требуются некоторые усилия, чтобы поверить в его существование.

Когда он сел, она прижалась к нему.

– Я думала о том нашем разговоре… позволь мне закончить. – Она положила пальцы ему на губы, требуя молчания. – Я знаю, что разговор был, Уолт. Но в некотором смысле ты прав. Мы должны максимально использовать наши возможности. У нас мало времени, лишь столько, чтобы… по крайней мере, мне так кажется.

Она слабо улыбнулась.

– Так что лети так быстро, как только можешь. Я хочу увидеть океан.

Вскоре они оказались на стоянке у окраины пляжа.

– Будет все жарче, – рассудительно сказала Пэт. – С каждым днем. Правда? Пока в конце концов это станет невыносимо. – Она стянула свитер и, приподнявшись в кресле, ухитрилась снять джинсы. – Однако мы до этого не доживем. Пройдет еще лет пятьдесят, прежде чем станет невозможно в полдень выйти из дома. Когда, как говорится, собаку будет на улицу не выгнать. Сейчас еще не так плохо.

Она открыла дверцу и вышла наружу, одетая в купальный костюм. Она действительно была права: оставалось верить ей на слово, что он на ней надет. Костюм полностью отвечал желаниям их обоих.

Они шли рядом по мокрому, слежавшемуся песку, разглядывая медуз, ракушки и камешки, выброшенные волнами на берег.

– Какой сейчас год? – остановившись, вдруг спросила Пэт.

Чистые и длинные пряди ее распущенных волос развевались на ветру, как золотой пух.

– Ну, кажется… – начал он, но никак не мог вспомнить. – Черт возьми!

– Ладно, не важно.

Она взяла его под руку, и они не спеша пошли дальше.

– Смотри, там, за теми скалами, уютное местечко! – крикнула она и ускорила шаг. Ее длинные изящные ноги сражались с ветром, песком и знакомой тяжестью старого, давно утраченного мира. – Я… как ее зовут?.. Фрэн? – вдруг спросила она. – Или я Патриция Кристенсен? – Она пригладила волосы обеими руками. – У меня светлые волосы, значит, я Пэт. Подружка Пэт.

Она скрылась за скалами. Он быстро пошел следом.

– Когда-то я была Фрэн, – бросила она через плечо, – но сейчас это не имеет значения. Раньше я могла быть кем угодно: Фрэн, Хелен или Мэри. Сейчас это не имеет значения, правда?

– Нет, – не согласился он, догоняя ее. Тяжело дыша, он сказал: – Это важно, что ты была Фрэн. Это существенно.

– Существенно.

Она бросилась на песок и легла, опершись на локоть и чертя на песке кусочком черного камня длинные глубокие борозды. Потом она отбросила камень и села, глядя на океан.

– Однако все здесь… из мира Пэт.

Она положила руки на свои груди и медленно подняла их вверх с выражением легкого удивления на лице.

– Они, – сказала она, – принадлежат Пэт. Мои меньше, я помню.

Он молча сел рядом.

– Мы здесь, – наконец сказала она, – чтобы делать то, чего мы не можем делать в бараке. Там, где мы оставили наши убогие тела. Пока будут в порядке наши наборы, все это… – Она замолчала и махнула рукой в сторону океана, потом снова коснулась груди, казалось, не веря своим глазам. – Это тело не может постареть, правда? Мы стали бессмертными.

Она легла лицом вверх на теплый песок и закрыла глаза, заслонив лицо рукой.

– А поскольку мы здесь и можем заниматься тем, чего нельзя делать в бараке, в соответствии с твоей теорией мы должны именно этим и заниматься. Мы должны воспользоваться предоставленной нам возможностью.

Он наклонился и поцеловал ее в губы.

Внезапно он услышал прозвучавший в мозгу чей-то голос:

– Ведь я могу делать это в любой момент.

Он почувствовал присутствие в своем теле кого-то чужого. Он отодвинулся от девушки и сел.

«В конце концов, – сказал Норм Шайн, – я ее муж. – И рассмеялся.

– Кто тебе позволил пользоваться моим набором? – подумал со злостью Сэм Риган. – Убирайся из моей комнаты. И могу поспорить, что ты пользуешься моим кэн-ди».

– Ты сам мне его предложил, – ответил обитатель его тела. – Я решил воспользоваться приглашением.

«Я тоже здесь, – подумал Тод Моррис. – И если хочешь знать мое мнение…»

– Никто тебя об этом не спрашивает, – рассердился Норм Шайн. – Тебя вообще никто сюда не приглашал. Почему бы тебе не продолжить ковыряться в своем убогом огороде, где ты должен сейчас быть?

«Я с Сэмом, – холодно думал Тод Моррис. – Только здесь я могу делать это».

Сила его воли соединилась с волей Сэма. Уолт снова склонился над лежащей девушкой и снова поцеловал ее в губы, на этот раз с большим чувством.

Не открывая глаз, Пэт тихо сказала:

– Это я, Хелен. Я тоже здесь. – Потом добавила: – И Мэри тоже. Однако мы не брали твоего кэн-ди. У нас есть свой.

Она обняла его: три обитательницы тела Подружки Пэт объединились в едином порыве. Удивленный Сэм Риган разорвал контакт с Тодом Моррисом, подчинился воле Норма Шайна, и Уолт оставил в покое Подружку Пэт.

Волны океана омывали их, лежащих на песке, – два тела, содержавшие в себе личности шести человек. Шесть в двух, подумал Сэм Риган. Снова та же самая загадка: как это получается? Все тот же старый вопрос.

«Однако меня волнует лишь то, – думал он, – пользовались ли они моим кэн-ди. А я готов побиться о заклад, что это так. Меня не волнует, что они говорят. Я им не верю».

Встав, Подружка Пэт сказала:

– Ну, я вижу, что могу пойти искупаться. Ничего не происходит.

Она вошла в воду и с плеском начала удаляться от смотревших на нее обитателей второго тела.

«Упустили такую возможность», – со злостью подумал Тод Моррис.

– Это я виноват, – признался Сэм. Совместными усилиями им с Тодом удалось встать. Они прошли несколько шагов вслед девушке и, оказавшись по щиколотку в воде, остановились.

Сэм Риган уже ощущал, что действие наркотика заканчивается. Он чувствовал слабость, страх и отвращение, которыми это сопровождалось.

«Так чертовски быстро, – подумал он. – Все кончено; снова в барак, в нору, в которой мы извиваемся и ползаем, как черви, боящиеся дневного света. Бледные, промокшие и отвратительные».

Его передернуло.

Он снова увидел свою комнату, металлическую койку, умывальник, стол, кухонную плиту… и разбросанные, как кучи тряпья, пустые тела лежащих без сознания товарищей: Тода и Хелен Моррис, Норма Шайна и своей жены Мэри. Они смотрели на него пустыми глазами. Он с отвращением отвернулся.

На полу между ними стоял набор. Сэм увидел обе куклы, Пэт и Уолта, на берегу океана, возле припаркованного «ягуара». На Подружке Пэт, естественно, был почти невидимый шведский купальник, а рядом с лежащими стояла маленькая корзинка с провизией.

Около набора он заметил коричневую бумагу из-под кэн-ди. Они израсходовали все. Он даже видел тонкие струйки блестящего коричневого сиропа, стекавшие из уголков бессмысленно приоткрытых ртов.