Kitabı oku: «Байки пустошей. Из цикла DEEP FAIL STATE», sayfa 3
***
За последние месяцы солдаты гарнизона Инглесайд, действуя небольшими группами на моторных лодках и двигаясь вдоль побережья, активно исследовали сильно изменившуюся за последние годы береговую линию. Они прошли от заброшенного Форт-Брауна на юге и до затопленных предместий Хьюстона на севере. Почти везде они наталкивались на сильное радиоактивное или химическое загрязнение. Поселки были затоплены или полуразрушены, повсюду была картина полного запустения, почти все, кроме самых крупных строений, снесли ураганы и наводнения. На берегу не было даже племен дикарей: опасаясь стихии, они все откочевали вглубь континента. Если бы не радиоперехват, регулярно осуществляемый их главной базой и доказывающий существование других уцелевших общин, можно было бы подумать, что во всем мире они остались одни. Полковник Генри Джонс постепенно пришел к выводу, что и его отрядам предстоит все дальше и дальше идти в эти лабиринты руин, где их ждут неизвестные угрозы. Только там можно было найти топливо, продовольствие и патроны.
Базовый лагерь военных на берегу походил скорее на временную точку высадки. На плоском пляже у берега, метрах в двадцати, качались моторные лодки. С них двое солдат перегружали ящики в надувную лодку и медленно, по пояс в воде вели ее к берегу. Работали они не очень споро. На самом берегу почти впритык к линии прибоя было развернуто несколько палаток, сложены в штабель ящики, стояла радиостанция, тарахтел генератор, а рядом на длинном флагштоке реял полосатый флаг старых США. Группа полковника Джонса не признавала новой символики и все еще считала себя частью вооруженных сил и сил береговой охраны. На прибрежных дюнах, окаймляющих пляж, в закатном солнце торчали фигурки часовых.
В центре лагеря около небольшого костра, который больше трепетал на сильном прибрежном ветру, чем давал тепла, сидели двое солдат. Оба пытались высохнуть – видимо, только сменились с разгрузки лодок. Первый – старый ополченец в потертой зеленой куртке, а второй – почти юный, но с внушительной ярко-рыжей бородой.
– Слышь, Мак-Кой? Медведя в руинах видел? – спросил старый.
– Не видел еще. Но слышал, как он ходит в заброшенном здании напротив. В прошлом патруле.
– А Дэн говорит, что уже видел его.
– И что?
– Страшный, говорит. Огромный и с обожженной мордой. Говорит, что воняет от него за милю – видимо, ест только мертвечину давно уже…
– Откуда он ее берет-то? – спросил Мак-Кой. – Там уже давно все сгнили, если кто и умер.
Старый подумал и пожевал кончик уса, но ничего не ответил.
– А ты слышал, что в Хьюстоне случилось еще в самые первые дни? – спросил в свою очередь Мак-Кой. – Мне на базе приятель рассказывал, а он с радисткой тамошней дружит, так она в записях еще с Большого Пиздеца это нашла.
– Звучит так, будто она наврала, – недоверчиво сказал старый.
– Да не, ну как можно врать любимому человеку, – возразил Мак Кой. – Так что не наврала, точно!
– Ну, и?
– Так вот, ты старый и, наверное, еще видел живых кошек. Видел же?
– Ну, видел, конечно, – произнес старый. – У меня у самого была кошка. Ну как, просто рядом с домиком нашим жила, мы ее кормили… Хорошие звери были, жалко, что вымерли…
– Ну так и вот. Она нашла документы, что всех кошек в Хьюстоне правительство в один день умертвило. Представляешь, издали указ специальный и на следующий день собрали всех кошек – и раз, всех убили.
– Зачем? – удивился старый. – Они же мышей ловили…
– А они сказали, что вроде как кошки какой-то вирус подхватили и он стал людям передаваться. Я не помню уже, чего там приятель рассказывал, запомнил только, что вот так – всех кошек разом. Вот так.
Оба помолчали. Флаг над ними хлопал полотнищем – наверху ветер был ощутимо сильнее, чем тут, в яме около костра. Мак-Кой поежился и подложил пару сухих, выбеленных солнцем коряг в огонь.
– И знаешь, почему они убили всех этих кошек? – Мак-Кой огляделся и наклонился поближе к лицу собеседника.
– Почему, Мак-Кой? – Тот тоже понизил голос.
– Потому что все кошки были шотландцами. А нас эти южане до смерти не любят!
Старый солдат с висячими усами на потемневшем от загара и покрытом морщинами лице скривил гримасу и отстранился:
– Ну Мак-Кой, ну чё такое! Хватит заливать! Коты – это коты. Животные. Они не могут быть шотландцами никак… – Он чуть подумал. – Они же не приносили присягу!
– Ха! – только и ответил Мак-Кой, также откидываясь. – Я сейчас тебе все объясню, старик! А ты слышал вообще про Большеуха? В Шотландии, откуда родом был мой отец и отец моего отца, живет огромный кот по кличке Большое Ухо. Он последний потомок короля всех кошек Ирусана. И он оракул, который может исполнять желания. Поэтому колдуны из этих южан, – Мак-Кой презрительно сплюнул, – проводили дьявольский ритуал, чтобы вызвать его. Ритуал-гримуар! В течение нескольких ночей они жарили живых кошек на вертеле – до тех пор, пока из тьмы не появилась армия дьявольских котов, чтобы положить этому бесчинству конец! И во главе этой армии был как раз Большие Уши, который исполнял любые желания или предсказывал…
– Нет, нет, нет, я не буду верить в этот бред! – сказал старый ополченец, поднимаясь и отряхивая штаны. – Иди вон куда-нить к дикарям, что ли, расскажи им эти байки. Они тебе джага-джага за это сделают. Или башку отрежут…
И он, забрав рюкзак и винтовку, направился в сторону палатки полевой кухни. Там из печной трубы уже стелился приятный дымок.
– Эй, старый, слышь! – прокричал ему вслед Мак-Кой.
– Ну чего еще?
– Так его можно и тут вызвать! Не только в Шотландии!
Ополченец плюнул в сторону Мак-Коя, но из-за дистанции и ветра слюна приземлилась с заметным недолетом. Удовлетворенный Мак-Кой вернулся к костру, устроился поудобнее и достал припрятанную флягу с виски. Открыл крышечку, пригубил, неистово сморщился, а потом расплылся в блаженной улыбке и тихо-тихо прошептал:
– Ну, Большие Уши, давай, за тебя!
На гребне дюн среди часовых возникло какое-то движение. Через некоторое время там появилась группа людей, тащивших носилки и тяжелые рюкзаки. Некоторые шли с двумя стволами на каждом плече. Среди них выделялась рослая фигура полковника Джонса, раздававшего приказы. Мак-Кой поднялся, прихватил винтовку и отправился туда помогать спустить раненых на пляж.
Из «Первого полного путеводителя по постъядерным пустошам» Майка Чапмена: «Вы наконец умертвили кролика и хотите его разделать. Разделать кролика можно разными способами, но мы советуем вам самый цивилизованный, если, конечно, вы не собираетесь, подобно дикарям и прочим ползунам, съесть кролика целиком, с костями и грязными потрохами! Крепко держите мертвого кролика за обе задние ноги и, используя должным образом свой охотничий нож, сделайте вдоль его спины быстрый и глубокий надрез. Вы можете полностью отделить голову для того, чтобы вытекла кровь, это дозволяется. Далее подвесьте кролика, чтобы из него вытекла вся кровь. Вешайте кролика за заднюю часть его ног под коленным сухожилием, тогда он будет держаться крепко и не упадет вниз. Мы рекомендуем разделать кролика, как только представится удобный случай, лучше всего сразу после его смерти, так как, во-первых, снимать шкуру кролика проще, пока он еще теплый, и, во-вторых, меньше вероятность, что ночью ваш костер окружат так называемые кролики-мстители, преследующие незадачливых истребителей своих собратьев. Мы расскажем вам о кроликах-мстителях (как и о способах их отпугнуть) в соответствующем разделе настоящего путеводителя, когда для этого придет должное время. Впрочем, если вы не боитесь и не сделаете этого, пока не доберетесь домой, – также ничего страшного, хотя вам, без сомнения, будет сложнее управиться с кроликом, когда он станет холодным и окостеневшим. Весь процесс не займет у вас более трех минут, а при должной сноровке и следовании нашим советам можно легко уложиться и в две. Итак, приступим к разделке кролика…»
5. ДЕ ЛА ВЕНЖ III. Поселение Килл-Гор. Декабрь 2047
Крайне недовольная проститутка из местных пыталась привести в порядок свое испачканное тряпье и поправить прическу, глядясь в большое помутневшее зеркало, бывшее главным предметом интерьера небольшой комнаты Де Ла Венжа. Комнату он занял в гостинице на втором этаже, прямо над салуном «Последний Рассвет».
– Ты отрубился! А потом блевал и меня испачкал! – Шлюха презрительно скривила губы.
– Онна ва, тасисари… – обреченно прошептал Де Ла Венж, сидя на кровати и обхватив голову, готовую расколоться от боли. – Женщина, прошу, уйди…
– Оплату бы. И полностью, хоть ты ничего и не смог со мной сделать, но время-то потрачено, дружок, а за время должно быть уплачено. Иначе и меня побьют, и тебя…
Де Ла Венж наугад пошарил в покосившейся прикроватной тумбочке с не закрывавшимся до конца верхним ящиком и там, среди патронов и обойм, нащупал пачку денег. Вытащив ее двумя пальцами, он не глядя сунул деньги шлюхе, которая сразу же стала их озабоченно пересчитывать, слюнявя грязный палец и шевеля губами. Там было явно значительно больше, чем ей причиталось.
– Все пятидесяточками, и ровно сколько надобно. Прямо круто, обожаю эти улыбки нашего президента… Эй, ты чего приуныл, французик? – Шлюха подошла и попыталась погладить его по голове, но он отвел руку и только тихо застонал.
Немного постояв над схватившимся за голову и раскачивающимся на кровати странным японцем с французским именем, шлюха спрятала под платье пачку денег и пошла к двери.
– Ты это… не обижайся и заходи еще, французик. Я тебе скидку сделаю за этот случай! Ну, бывай…
Когда дверь за шлюхой закрылась, Де Ла Венж неожиданно вспомнил, как вчера ему то ли почудилось, то ли она, пьяная, действительно шептала ему прямо в лицо: «Кому ты мстишь, кого ты боишься?» Де Ла Венж и сам не знал, кому он мстит, вероятнее всего, вообще всем.
Второй месяц они торчали в Килл-Горе, небольшом поселке в ста милях севернее Песчаных Озер. На таком же расстоянии на западе от поселка начинались бескрайние руины Далласа. Разведка Директории продолжала собирать информацию для их следующего похода, или как они это там у себя в штабе называют. А возможно, причина была в другом: кто-то из штабных придерживал сильный отряд поближе к трудовому лагерю «Одинокая Звезда» и патронному заводу, оказывая давление на других штабных. Де Ла Венж в этом ничего не понимал, да ему и было все равно, потому что во время дождливого сезона все равно никуда бы он не направился. Их танк, погруженный на трейлер и с большим трудом проходящий по грунтовым дорогам даже в сухое время года, зароется сейчас в грязь по самую башню. Поэтому Де Ла Венж пил в своем номере на втором этаже над салуном «Последний Рассвет» так, как будто бы в действительности собирался этот рассвет скоро встретить. Его бойцы разбрелись по всему поселку и только вечером встречались в салуне, чтобы развлечься с местными девками. Дисциплиной сейчас занимался Догги, который, впрочем, уповал только на справедливый суд начальника и всем говорил: «У-у-у, сука! Вот наш очухается, он тебе башку вмиг срубит за такие дела!»
Де Ла Венж любил пить, хоть ему почти сразу же и становилось плохо – его клонило в сон, а через некоторое время начинало тошнить. Но с другой стороны – ему становилось хорошо, потому что в состоянии опьянения он приобретал какую-то нечувствительность вообще ко всему и все становилось заметно проще. Трудно говорить по-английски – не беда, пьяным он говорил только по-японски, и все его вроде бы понимали. Трудно выбрать верное решение из двух одинаковых вариантов – после пары стаканчиков обязательно находилось третье, еще лучше. В общем, в вопросах с алкоголем было ради чего терпеть и дурноту во время возлияния, и приступы головной боли после. Де Ла Венж пил все, что находилось в поселках, которые посещал его отряд. Мутную брагу непонятного происхождения в пузатых бутылках. Янтарный шотландский виски из запасов офицерского клуба. Прозрачную, как слеза, граппу, которую еще можно было найти среди руин в развалинах итальянских ресторанчиков. Обжигающий ром. Текилу с плавающим внутри бутылки ядовитым пауком, живущим где-то на берегах Каменной Змеи. Один раз он пил даже знаменитую яблочную самогонку Майка Чапмена, но это уже было после виски и граппы, так что он даже не запомнил ее вкус.
Де Ла Венж взял Килл-Гор в начале лета этого года и потом до осени гонялся по округе за мелкими бандами и группами дикарей. Бандитов он вешал, а дикарей просто оставлял на корм койотам и диким кабанам. Тем временем в Килл-Горе, этом давнем оплоте противодействия «Одинокой Звезде», шел обычный процесс присоединения к Директории, сопровождавшийся расследованиями и правосудием – виселицы на центральной площади поселка не пустовали. Директор Эванс был очень доволен и даже прислал Де Ла Венжу благодарственную записку, но Да Ле Венж ее потерял, когда напился и упал в канаву. Догги с ребятами выловили командира и не дали ему захлебнуться, но ценный документ спасти не смогли. При этом сейчас отряд «Спартанец Один», состоящий из грузовика, танка без одной гусеницы и десятка солдат со штурмовыми винтовками, был одним из самых сильных и боеспособных на всех землях Юга.
***
На этот раз дело было так: Льюис и Джокер поругались с местными из-за какой-то ерунды, а Де Ла Венж как раз проходил мимо, нес бутылку к себе и был в превосходном настроении. Крики его расстроили, и он ударил одного из местных гардой своей шашки в лицо, выбив тому несколько зубов. Это прекратило крики, и Де Ла Венж спокойно пошел по своим делам дальше. Когда пару часов спустя бутылка опустела, его опять разбудили отвратительные громкие крики и стрельба. Прямо посреди поселка Льюис, Джокер, Стэп, Мути и Ребекка держали под прицелом нескольких местных, у которых были охотничьи ружья. Ребекка, держа в вытянутой руке гранату с выдернутой чекой, истошно кричала высоким голосом:
– Всем стоять спокойно, пидоры! Я всех порешу, если хоть один выстрелит!
Де Ла Венж кое-как оделся, взял свой наградной револьвер и саблю, а потом с некоторыми трудностями спустился вниз, выйдя на площадь. Диспозиция к этому моменту изменилась мало, обе стороны явно не знали, что им делать, и продолжали целиться друг в друга. Де Ла Венж вышел перед противоборствующими группами, слегка отмахиваясь саблей от летучих мышей, которых в ту ночь было вокруг него как-то слишком много, разрядил пистолет в воздух и громко произнес:
– Вы находитесь на территории военного правительства Техаса! Во избежание кровопролития категорически требую! Сдайте оружие не-ме-длен-но!
После этого он упал вниз лицом в грязь, и все увидели, что из своего кавалерийского мундира он успел надеть только куртку с эполетами. По поводу этой истории Джокер потом говорил, что никогда, ни до, ни после, он не видел, чтобы Де Ла Венж внятно произнес такую сложную фразу и чтобы такое количество вооруженных людей моментально сложили оружие.
Де Ла Венж обычно ни с кем не делился своим состоянием, он не очень хорошо формулировал сложные мысли по-английски, а японский, кажется, уже прочно забыл. По крайней мере когда был трезв. Или, что также возможно, никогда хорошо и не знал. Очень смутно он помнил, что по-японски с ним разговаривала мать, но когда и при каких обстоятельствах она пропала – этого он уже не мог вспомнить. Он прибился к отряду военных из «Одинокой Звезды» пять лет назад, имея с собой только купленный на толкучке пистолет, который выменял на последнюю еду. Первое свое нормальное оружие он добыл в бою. Это была знаменитая Битва за патронный завод, без победы в которой никакой Директории бы вообще не возникло.
Сейчас, во время дождливого сидения в прогнившем, пахнущем сыростью и покрывшемся плесенью Килл-Горе, Де Ла Венж отчетливо понимал, что ему становится хуже. Он ощущал частые приступы раздражительности и злобы, которые не мог контролировать. Он расколотил почти все предметы мебели в комнате, пощадив по непонятной причине только огромное напольное зеркало в резной раме. Чтобы побороть приступы злобы, он пил. Напившись, он становился буйным и каким-то развинченным, пока не засыпал. Он делал странные поступки, без причины задирал людей на улицах, ночью выходил в чем мать родила на площадь, стрелял в воздух и орал что-то на японском, пока его не забирал и не приводил в чувство Догги, который в эти дни нянчился с ним прямо как мамаша. Всем остальным он говорил: «Наш-то совсем бешеный, это ему без крови плохо. Ну, ничего, выйдем в пустоши – прольет кровушки и немного успокоится. А пока пусть чудит, главное, чтобы поменьше людей погубил…»
Больше всего на свете после выпивки Де Ла Венж любил свой «Кольт 911». Частенько он разглядывал ладный пистолет, отлично лежащий в руке и оттягивавший ее теплой смертоносной сталью, и размышлял, как в один прекрасный солнечный день застрелится из него. Он еще не решил, будет стрелять сбоку в висок, приставив пистолет к голове, или засунет ствол в рот и прострелит мозги снизу вверх. «Кольт» был очень хорош и удобен, лежал в руке как влитой, но одна беда: обоймы часто заедали, и если попало хоть чуть-чуть грязи или воды, то стрелять уже было нельзя. Нужно было передернуть затвор и выбросить первый патрон, снять рамку и продуть ствол, а потом уже стрелять. Черная, как пантера, «Беретта», которая тоже была у Де Ла Венжа, казалась ему слишком громоздкой и плохо лежала в руке. А вот его первый пистолет – огромный плоский «Маузер» – был отличным, особенно с дополнительным магазином, но патроны к нему были слишком редкими. Еще у него был наградной «Кольт Драгун» – очень старый и совершенно безотказный, патроны можно было снаряжать самому, была бы с собой пулелейка. «Кольт» стрелял с очень сильной отдачей, выпуская облако порохового дыма, а разрушительная сила его пуль была такая, что на дистанции в десять ярдов укладывала на землю любого.
Во время сидения отряда Де Ла Венжа в Килл-Горе до них доходило не так много информации от разведки Директории. Раз в несколько недель Спринггет присылал конверт, в котором были последние сведения, полученные от агентов и перехваченные по радио. Сначала он присылал их зашифрованными, и это были просто столбцы цифр, но после того, как Де Ла Венж дважды потерял шифровальные ключи, Спринггет плюнул и стал присылать депеши простым текстом.
В них было указано, что в руинах Далласа остается значительное число мирных, хотя неизвестно, как они относятся к Директории. Пару месяцев назад жители подземелий и убежищ городского центра, объединившиеся в катакомбах и пережившие первые страшные годы после Апокалипсиса, совершили вылазку в развалины города, собирая различные вещи и книги. А сам город, как и многие другие мегаполисы, оказался во власти расплодившихся бродячих собак, которые отпугивали даже правившие пустошами кабаньи стада. Также сообщалось, что люди Сломанной Стрелы и стоянки Двухголового Медведя бросили свои стойбища и большим караваном продвигаются по зараженным землям, лежащим между разрушенной Оклахомой и горной грядой Озарк.
Дело №274. Из материалов следствия дисциплинарной комиссии Вооруженных сил Директории: «…выезжавшая на место преступления специальная комиссия в составе следователя П. Чероки и капитана Спринггета [далее неразборчиво] в период 03.01.48 – 07.01.48 в поселок Килл-Гор провела опрос свидетелей, который показал следующее. Командир тактического отряда „Спартанец Один“ капитан армии Директории Ж. Д. Ла Венж неоднократно превышал служебные полномочия и самовольно имитировал следственные действия на территории поселка. В частности, по его указанию бойцами его отряда были взяты под стражу восемь мирных жителей поселка и впоследствии, после пыток, обвинены в укрывательстве неких „бандитов“. Также указывается, что Ла Венж самолично производил внесудебную расправу над обвиненными им мирными жителями путем разрубания их саблей (несмотря на наличие строгих рекомендаций для всех полевых командиров осуществлять правосудие исключительно путем расстрела либо же повешения при вынужденной экономии боекомплекта). Одного из арестованных спасло заступничество коменданта поселка, троим удалось сбежать из-под стражи, когда Ж. Д. Ла Венж, находясь в состоянии алкогольного опьянения, заснул с ключами от наручников в руках. Из остальных арестованных в целом за декабрь 47 г. трое были казнены, причем двое якобы при попытке к бегству. Один из бежавших был преследуем лично Ла Венжем через весь поселок, впоследствии был ранен и утонул в ближайшей реке. Обращаем внимание дисциплинарной комиссии на недопустимость подобных эксцессов и необходимость принятия самых решительных…»
