Kitabı oku: «Одинока и крайне жестока, или Как выйти замуж за один день»

Yazı tipi:

* * *

Пусть это будет маленькая сплетня, которая должна исчезнуть между нами.
Фаина Раневская

Глава первая
Свадьба пела и плясала

Жизнь бьет ключом, и все по голове!
Фаина Раневская

– Дорогие Антон и Полина! Сегодня, в этот торжественный для вас день, мы собрались здесь, чтобы… – Красивая, ухоженная женщина говорила что-то еще, но ее слова не достигали моего сознания. В голове крутилась давно услышанная строчка из песни о пышной свадьбе и о невесте, смотревшей сквозь радугу слез на святое распятие. Надо бы потом поинтересоваться у интернет-поисковика, откуда это.

– Прошу ответить невесту!

Мысли с трудом вернулись к реальности. Оглядевшись по сторонам, сквозь застилающую глаза пелену я увидела ходящую желваками челюсть отца, насмешливый взгляд дяди, равнодушные и любопытные выражения на лицах незнакомых мне людей. Стало понятно, что дама, регистрирующая брак, обращается ко мне уже не в первый раз.

– Повторяю, – натянутая улыбка не слишком скрывала ее истинные чувства. – Прошу ответить невесту, является ли ее желание вступить в брак искренним, взаимным и добровольным?

– Да, – еле слышно произнесла я.

– Простите, – губы женщины по-прежнему растянуты, но глаза выдают недовольство, – я не расслышала. Не могли бы вы повторить?

– Да! – гаркнула я что было мочи. Из толпы послышался нервный смешок, но, не найдя поддержки, тут же оборвался. Я усмехнулась, представив, как папенька пригвоздил тяжелым взглядом не к месту развеселившегося гостя.

– Не нужно так кричать, я не глухая, – проворчала женщина, нарушая церемониал. Интересно, а так можно?

Все происходящее дальше моего сознания практически не коснулось. Кажется, мы поставили подписи на каких-то документах и обменялись кольцами (или в другом порядке?). Господи, как же долго и нудно! Нет, совсем не таким я представляла себе этот день когда-то. Ох, не таким.

– Поздравляю вас! Именем Российской Федерации ваш брак зарегистрирован! Теперь жених может поцеловать невесту! – качнув высокой прической, возвышавшейся над головой, словно мачта корабля, дама облегченно вздохнула. Такое ощущение, что она только что выдала замуж засидевшуюся в девках неказистенькую дочку. Хотя зря я цепляюсь к работнице загса – в конце концов, ее можно понять: невеста ей сегодня попалась ну очень уж «тяжелая», то встанет не там, то вопрос не услышит, то и вовсе начинает хихикать невпопад. А ведь за вознаграждение, назначенное моим щедрым папашей, тетушка вполне могла бы и потерпеть. Да и вообще, мне, как дочери олигарха, положено быть капризной и своевольной. Жаль только, что это не так. Иначе и брака этого никогда не было бы.

А церемония, между тем, шла своим чередом. Настала самая неприятная часть программы, избежать которой я из-за данного отцу обещания никак не могла. Растянув губы в счастливой улыбке, я подставила их муженьку, успев, правда, прошипеть сквозь зубы, дотянувшись до его уха:

– Только попробуй язык высунуть! Откушу!

Антон даже не подумал испугаться: усмехнувшись, он сграбастал меня в охапку и подарил такой долгий и страстный поцелуй, что кто-то из гостей даже восхищенно присвистнул.

Не имеющий опыта семейной жизни, новоиспеченный муженек, видимо, еще не знал, что супругу следует слушаться. Хотя, может, он рассчитывал, что у меня от страсти закружится голова и я забуду данное ему обещание. Вот уж напрасно! Если поцелуй и потревожил мое девичье сердце, то виду я не подала. Поэтому сначала пригвоздила мужа к полу высоченной шпилькой, не забыв прикрыть наши ноги платьем, а затем сомкнула зубы вокруг его языка, коварной змеей проникшего в мой рот. Антон охнул и отпрянул, но тут же взял себя в руки, вернув лицу безмятежное и счастливое выражение. Улыбаясь во весь рот, губы он, тем не менее, держал сомкнутыми. Подозреваю, не хотел, чтобы окружающие заметили его кровавый оскал – когда нужно, хватка у меня бульдожья. Ничуть не раскаиваясь, я послала парню торжествующий взгляд, мол, тебя ведь предупреждали!

Он вновь усмехнулся и, галантно подставив локоть, повел меня прочь из зала торжественных регистраций в холл, где нас давно ожидали докучливые папарацци. Гости дружной гурьбой потянулись следом.

На пороге мой новоиспеченный муж остановился, весело оглядел собравшихся фотографов и под их одобрительные возгласы, сопровождаемые вспышками камер, подхватил меня на руки. Вернее, попытался это сделать. Он же не знал, что и на этот случай у меня припасен для него сюрприз: тяжелым кулем повисла я на супруге, решив продемонстрировать миру закон земного тяготения в действии – будь жив Ньютон, очень порадовался бы.

Антон, который провел в спортзале не один день, испытание выдержал. Хотя и не скажу, что с честью: поднять меня, словно пушинку, ему не удалось. Скорее в тот момент он напоминал штангиста, пошедшего на мировой рекорд: лицо побагровело, глаза вылезли из орбит, ноги вот-вот согнутся под непосильной ношей. Зато молодая супруга оказалась хороша! Улыбаясь журналистам во все свои тридцать два ровных зуба, я, как и положено только что сочетавшейся узами Гименея невесте, излучала неземное блаженство. А уж что вызвало эти эмоции: любовь к мужу или доставленные ему неудобства, о том папарацци знать совсем не обязательно.

Уверена, фотографии получатся чудные! Представляю себе заголовки завтрашних «желтых» газет: «Сын известного чиновника – дутый пузырь!», «Антон Оленин чуть не надорвался, пытаясь поднять свою легкую супругу», «Жених с трудом смог взять вес в пятьдесят пять килограммов». На самом деле я вешу пятьдесят восемь кэгэ, но это наша с весами страшная тайна. Для таблоидов мой вес составляет красивую и ровную цифру, состоящую из двух пятерок.

– Весело тебе, да? – прошептал мне на ухо Антон. – Развлекаешься?

– Да, дорогой, – проворковала я, продолжая ослепительно улыбаться. – А тебе разве грустно?

– Что ты, милая, нет, конечно! Ты же понимаешь – ради тебя я готов на все! – в голосе новоиспеченного супруга слышалась насмешка.

– Ну, тогда готовься, любимый, у меня для тебя еще есть немало сюрпризов, – я послала супругу взгляд, полный обожания, – уверена, фотография именно этого момента станет у таблоидов второй по популярности.

Представляю, сколько девичьих слез прольется на этот снимок, сколько волос будет вырвано в отчаянии. Не певец, не музыкант, и вообще парень без определенного занятия и даже места жительства (то тут поживет, то там), мой супруг имеет столько поклонниц, что сам Джастин Бибер наверняка зеленеет от злости в своей Америке. Хотя, пожалуй, до смазливого кумира юных особ мой новоиспеченный супруг все же не дотягивает. Тут я, конечно, погорячилась, но в любом случае Антон Оленин – личность известная и весьма популярная. Чего не скажешь обо мне – в светских хрониках я не отмечена, да и вообще веду противоестественный для моей родословной образ жизни тихой, скромной монашки.

По крайней мере, так было до недавнего времени…

Глава вторая
От сумы, тюрьмы и загса не зарекайся. За два месяца до свадьбы

Счастье – понятие для средних во всех отношениях граждан, и справедливости тут нет никакой.
Фаина Раневская

– Что?! – слова отца достигли моих ушей, но не желали доходить до сознания. – Пап, ты вообще о чем сейчас?! Какая свадьба?! Какое еще объединение кланов?! Ты серьезно, что ли?! Мы в каком веке живем, ау?! – от возмущения я даже задохнулась и теперь была вынуждена изображать выброшенную на берег рыбу: то закрывала рот, то открывала его, не в силах наполнить легкие воздухом. – Не забыл, что я независимая и вполне себе самостоятельная личность? Ты уж прости, я с уважением отношусь к тому, чем ты занимаешься, но вся эта история про родовые браки… Еще раз извини, конечно, – негодование негодованием, а про хорошие манеры забывать не стоит, тем более в разговоре с отцом, – но мы же не Габсбурги, в конце концов, какие-нибудь.

– А при чем тут Габсбурги? – не понял папенька.

– Ну как же, – пришел мой черед удивляться отцовской неосведомленности, – они славились своими династическими браками, предпочитая открытому противостоянию с соседями родственные с ними же связи. Кстати, это не сильно им помогало, ты бы учитывал. Да и вообще, в наше время брак детей чаще приводит к ссорам между их родителями, нежели к дружбе. Неужели не знаешь?

– Полина, – отец вздохнул, и мое сердце сжалось от жалости, которую я тут же в себе подавила, вспомнив рекомендации своего психоаналитика. В конце концов, не только отец потерял в свое время жену, но и я мать. Моей вины в том, что он одинок, нет никакой. Так что я вовсе не обязана класть свою жизнь на жертвенный алтарь божества по имени «Папенька».

Тот, правда, еще не подозревал, что перед ним стоит обновленная версия дочери, и поэтому терпеливо ожидал привычной реакции. Действительно, раньше я бы кинулась в его объятия, поцеловала в щеку и заверила в том, что буду послушной девочкой и сделаю все, как он велит. Но теперь – не раньше. Я вовсе не намерена выходить замуж за Антона Оленина, как бы этого ни хотелось дражайшему родственнику.

В глазах отца промелькнуло удивление, но, видимо, решив, что просьба и впрямь очень необычна и посему требует чего-то большего, нежели тяжкий вздох и выразительный взгляд, он пустил в ход «тяжелую артиллерию».

– Полина, – повторил он мое имя, стремясь усилить воздействие. Он всегда называет меня именно так, когда заводит какой-нибудь серьезный разговор, – дочь, – о, давление усиливается, – когда ты родилась…

Ну неужели, пап? Ты всерьез думаешь, что я поведусь на это? Сейчас ты мне расскажешь, как изменилась твоя жизнь после моего появления на свет, как ты, потеряв жену, обрел новый смысл существования. Каждый раз, когда ты говоришь о смерти мамы, непременно в связке с фактом моего рождения, ты, я надеюсь, все же невольно, обвиняешь и меня в тяжелейшей утрате, от которой так и не смог оправиться. Этот груз вины, который не всякий взрослый осилит, я тащила на себе все свое детство. Но теперь довольно! Больше это не сработает!

Я осталась верна данному себе зароку – обычные папины приемы в этот раз действительно не подействовали: хвала моему психоаналитику. Правда, от нежеланного брака меня это все равно не спасло – дражайший родственник нашел другой способ заставить меня поступить так, как ему было нужно. Хотя такой подлости я от отца, конечно же, не ожидала…

Глава третья
Крепкий орешек

Лучше быть хорошим человеком, ругающимся матом, чем тихой воспитанной тварью.
Фаина Раневская

– Горько! – закричал дядя Веня и брякнул рюмку об пол. Я бросила насмешливый взгляд на отца, который с каменным лицом выслушал тост брата, никак не выразив своего неудовольствия. Уверена, подобная выдержка обошлась ему дорого – еще один шрам на сердце, не иначе. Мне ли не знать, какие бури бушуют сейчас в душе папеньки, у которого с ближайшим родственником, мягко говоря, весьма натянутые отношения. Будь воля отца, ноги бы дяди-Вениной не было на этом торжестве, но не мог же он, в самом деле, порадовать журналистов подобной сенсацией. Не то чтобы отец очень уж боялся служителей пера, но и привлекать их внимание лишний раз особенно не жаждал. Тем более что те и так уже подбивали клинья к нашему родственнику, обещая ему солидное вознаграждение за откровенный рассказ о детстве и отрочестве Алексея Ивановича Ульянова, об основных вехах его пути к богатству, а также об отношениях с родней.

Дядюшка мой, всю жизнь проработавший простым шофером, брата своего откровенно презирал, считая дармоедом и вором, что, правда, отнюдь не мешало ему регулярно вымогать у него деньги, не мучаясь при этом угрызениями совести. Дядя Веня считал, что вполне мог бы зарабатывать и сам, рассказывая телевизионщикам все, что они жаждут узнать, и даже больше, но, считая себя порядочным человеком (утверждение, конечно, спорное, но кто я такая, чтобы судить?), а также из уважения к памяти родителей этого не делал. По мнению моего дядюшки, беря деньги с брата, он таким образом компенсировал себе упускаемую выгоду.

И вот такому-то родственнику ничего не подозревающий ведущий и предоставил слово. Уверена, знай он о том, что за этим последует, сто раз бы подумал, прежде чем это сделать. Увы, никто его об этом не предупредил, и теперь я не без злорадного удовольствия наблюдала, как организатор торжества то краснел, то бледнел, то поправлял галстук-бабочку, слушая дяди-Венину поздравительную речь, в которой и матерная частушка присутствовала, весьма, кстати, к месту, и сопровождаемое выразительным взглядом в сторону двух отцов напоминание молодоженам о том, что лучше жить бедно, но честно, и несколько сальных шуточек на тему первой брачной ночи.

Дядя Веня откровенно забавлялся, что меня ничуть не огорчало – в конце концов, должен же на свадьбе хоть кто-нибудь веселиться. Оглядев присутствующих – всех, до кого я дотянулась взглядом, я прочла на их лицах брезгливость вперемешку с таким ужасом, словно они застали в своей постели гремучих змей. Усмехнувшись, я поднялась для исполнения воли дядюшки. Антон, наученный горьким опытом, больше не рисковал и язык держал за зубами. Так что поцелуй у нас вышел весьма целомудренным, на радость мне и к неудовольствию дражайшего родственника.

– Эх, молодо-зелено, – крякнул он и, резко наклонившись к сидящей рядом с ним даме (жене иностранного дипломата, между прочим), смачно поцеловал ее взасос. – Вот как надо! – гордо провозгласил он, вытирая рот рукавом парадного пиджака. По всему видно – возмущенное щебетание неожиданной избранницы его волновало мало. В воздухе запахло международным скандалом, и, если бы не мой новоиспеченный тесть, неизвестно, чем бы дело закончилось.

Хорошо еще, что Казимир Порфирьевич Оленин, как и положено чиновнику его уровня, обладал молниеносной реакцией. Мигом оказавшись рядом со вскочившим в возмущении посланником иностранного государства, он принялся что-то быстро нашептывать тому на ухо. Разобрать, что именно, я не могла, но, подозреваю, тесть приносил дипломату свои глубочайшие извинения. А может, врал что-нибудь про странные свадебные традиции русских, согласно которым гости обязаны целоваться друг с другом. С него станется!

Бросив насмешливый взгляд на отца, я заметила на его лице все признаки еле сдерживаемой ярости. Как и большинство людей его комплекции, папенька в стрессовых ситуациях сильно потел. Вот и теперь на его круглом, словно блин, лице блестели крупные капли пота. А судя по цвету кожных покровов, отец и вовсе близок к апоплексическому удару. Нервным движением руки он ослабил галстук, тугой удавкой обхвативший его мощную багровую шею, затем достал из нагрудного кармана платок и промокнул им лоб.

Впрочем, дяде Вене, похоже, до всего этого не было никакого дела. Как и до покинувших его сотрапезников (тесть усадил их рядом с собой). Со словами «мне же больше достанется» дядюшка принялся накладывать себе на тарелку разнообразные яства, нимало не заботясь о том, что многие из них не достигают посуды, падая на белоснежную скатерть. Исполнительный официант, подскочивший, чтобы оказать мужчине помощь, был отправлен тем восвояси.

– Что я, сам себе еды, что ли, не наложу? Чай, не баре какие-нибудь, – проворчал мой родственник и, подмигнув мне, весело принялся закидывать пищу в рот.

Для большинства гостей, впрочем, случившееся осталось незамеченным, – стараниями профессионального ведущего праздник после небольшой заминки потек своим чередом, строго следуя заранее утвержденному сценарию. Один за одним присутствующие брали слово, чтобы поздравить «счастливых молодых» со «знаменательным событием». Одни ограничивались банальным набором фраз, другие (таких, к слову, оказалось большинство – сказывался высокопоставленный статус) пускались в витиеватые рассуждения о смысле жизни вообще и брака в частности. К примеру, весьма известный журналист сравнил нашу семью с отправляющимся в большое плавание судном. Он пожелал нам легко обходить все встречающиеся на пути рифы, сделав комплимент моему новоиспеченному супругу, назвав его умелым «капитаном корабля». Конечно, у меня на этот счет имелись серьезные сомнения, но, помня об условиях соглашения с отцом, я сумела сдержаться и не высказать их вслух.

Гости продолжали соревноваться друг с другом в красноречии, рискуя сделать торжественную часть бесконечной – казалось, что продолжительность тостов напрямую связана с количеством спиртного, выпитого оратором.

И все же всему когда-то приходит конец. Сколь длинным ни казался мне день, он все же сменился вечером, а затем и ночью. Праздник, несмотря на старания лучшего в стране ведущего, уже давно жил своей жизнью – избалованная публика вяло приветствовала сменявших друг друга артистов, не слишком, впрочем, на это обижавшихся. Да и чего дуться, если деньги все равно заплачены? Кроме того, выступая на корпоративах и закрытых вечеринках, звезды шоу-бизнеса и не такое видели.

Лишь несколько человек с жадностью следили за представлением. То были мои любимые подружки из клуба «Брекетоносцы».

Глава четвертая
Рождение красавицы. Восемь лет до свадьбы

Чего только не делает с человеком природа, причем все без наркоза.
Фаина Раневская

– И как долго ты будешь носить эту «железную маску»? – как обычно, папенька не слишком подбирал выражения, нимало не заботясь о моих чувствах.

– Врач сказал – не меньше года. Может, и больше, – спокойно ответила я, встретив недовольный прямой взгляд отца.

– Ничего себе! – усмехнулся он. – Впрочем, ты права… Нельзя же жить с такой челюстью…

Казалось, мне пора бы приобрести иммунитет на папины оскорбления, но не случилось. Вот и в этот раз, сглотнув подступивший к горлу ком, я вскинула голову и произнесла не без обиды:

– Вообще-то доктор сказал, что брекеты нужно было еще в детстве поставить. Сразу после смены молочных зубов постоянными. А теперь, конечно, выравнивание прикуса займет больше времени.

– Не пойму, – усмехнулся отец, – ты меня упрекаешь в чем-то? Ну, извини, что я был вынужден работать, как проклятый, чтобы обеспечить тебе благополучную жизнь. Извини, что так и не женился, так как не хотел, чтобы у моей неблагодарной дочери была мачеха. Извини, что был тебе плохим отцом.

– Да нет, пап, ну что ты! – как и в других подобных случаях, стоило отцу познакомить меня со своим видением ситуации, как обида тут же сменилась чувством вины. – Конечно, ты прав, да и откуда тебе было знать… Мне самой давно следовало обратиться к ортодонту, а я все откладывала…

– То-то же, – довольно проворчал отец. – Оно-то, конечно, тебе нужна эта штука – вон как челюсть-то вперед выпирает. Если б не это, быть тебе красавицей, как матери-покойнице, царствие ей небесное. А вообще, дочь, мой тебе совет – ты на людях-то не улыбайся пока. И так-то не сказать, чтобы тебя улыбка красила, а уж теперь…

Проглотив очередную обиду и напомнив себе, что отец так говорит не со зла, я чмокнула его в макушку и отправилась в свою комнату, чтобы, уединившись в ее тиши, поделиться своими переживаниями с теми, кто меня по-настоящему понимает.

Глава пятая
Отель «У тихой сосны». Знакомство

– Чем умный отличается от мудрого?
– Умный знает, как выпутаться из трудного положения, а мудрый никогда в него не попадает.
Из афоризмов Фаины Раневской

– Добро пожаловать! – губы дежурного администратора расплылись в не менее дежурной улыбке. Ее густо подведенные глаза внимательно шарили по нашим лицам, а их обладательница пыталась понять, чего ожидать от только что прибывшей парочки богатеев. Видимо, женщина осталась довольна проверкой, так как расслабила напряженное лицо и, поправив слегка полноватой рукой идеальную, волосок к волоску, прическу в стиле «каре», кокетливо улыбнулась моему супругу. – Разрешите мне лично проводить вас в ваши апартаменты, – дама еще шире растянула губы в улыбке. В какой-то момент я даже испугалась – казалось, еще чуть-чуть, и администратор получит профессиональную травму – в конце концов, не всякий рот выдержит подобную нагрузку. Хотя, может, существуют специальные тренажеры для гостиничных служащих, помогающие тем обрести способность растягивать рот до ушей, обходясь без порванных мышц и вывихнутой челюсти?

Правда, долго размышлять на этот счет мне не пришлось. Загипнотизированная улыбчивым администратором, я не сразу осознала смысл ее слов, а когда он все же дошел до моего сознания, страшно возмутилась.

– Куда вы нас проводите? – произнесла, слегка заикаясь. – В номер?! Один?! Не в два номера?! Мы же заказывали отдельные комнаты! Вас разве не предупредили?

Улыбка медленно сошла с лица отельной служащей, сменив выражение на растерянно-испуганное. Лоб женщины покрылся испариной, красивые ухоженные руки тряслись мелкой дрожью.

– Нет, но… – ее глаза округлились от испуга – если выяснится, что администратор что-то напутала, с места своего она вылетит тут же. Мне даже стало ее немного жаль, но затем я напомнила себе о цене ее ошибки и решительно перешла в наступление.

– Безобразие! Я же звонила вам! Как так можно, в конце концов?! – роль капризной дочери олигарха давалась непросто, но не на шутку перепуганная дама это вряд ли заметила. Ее белое как полотно лицо демонстрировало эмоции человека, над которым навис карающий топор палача.

– Но как же… Ведь… Подождите секундочку.

Женщина принялась лихорадочно стучать по клавиатуре стоящего перед ней ноутбука, изучая видимые только ей записи. Внезапно ее глаза засияли радостью, а коже лица вернулся естественный цвет.

– Ну вот же! – торжествующе провозгласила она, разворачивая умную технику экраном к присутствующим – Вот! – повторила, тыча в него наманикюренным пальчиком. – У нас все фиксируется, – важно продолжила администратор. – Каждый звонок, каждое обращение. Так что…

– И что? – решимости в моем голосе заметно поубавилось – уж больно уверенно выглядела собеседница.

– А то! – подняла та вверх указательный палец. – Вы ведь сами отменили заказ на два номера. Тут все записано!

– Твои проделки? – прошипела я, оборачиваясь к супругу, который во все время нашего разговора не проронил ни слова, с нескрываемым любопытством наблюдая за происходящим.

– Не льсти себе, подруга, – усмехнувшись, произнес он. – Слишком много усилий. Только представь – мне пришлось бы узнать, в какой отель нас отправят, затем выяснить здешний номер телефона, номер брони… – парень демонстративно зевнул. – Столько возни и ради чего? – он насмешливо окинул взглядом мою фигуру с ног до головы, отчего я непроизвольно съежилась. Но, тут же вспомнив наставления моего психоаналитика, гордо вскинула голову и перешла в наступление.

– Что, черт возьми, здесь происходит? Какого дьявола творится? Хотя… Не хочу я вникать в подробности. Желаю только отдельный от этого субъекта, – я бросила презрительный взгляд в сторону Антона, – номер.

– Но это невозможно, – заикаясь, проговорила дама, снова меняя цвет лица с бледно-розового на снежно-белый. – Сейчас «высокий сезон» – все номера заняты. К нам за год записываются. Вам и так очень повезло, ведь если бы не ваш отец… Нам пришлось отказать другим новобрачным, которые этот номер забронировали раньше. Огромную неустойку выплатить, не говоря уже о репутационных потерях… – казалось, еще чуть-чуть – и женщина заплачет.

– Милая барышня, – Антон решительно шагнул за стойку и положил свою руку поверх ладони отельной служащей. Та ойкнула и, зардевшись, принялась бормотать, что «вообще-то клиентам находиться здесь не положено». «Клиент» и бровью не повел.

– Не обращайте внимания на мою жену, – проговорил он. – Видите ли, у нее очень скверный характер, а тут еще и пэмээс к тому же.

Я возмущенно вскрикнула, но Антон и не подумал извиниться.

– Понимаете, – проговорил он, еще ближе наклоняясь к администратору, – мы с женой немного повздорили. Приревновала она меня, представляете? И к кому? К моей подруге! Прочла, видите ли, нашу с ней переписку в телефоне. Понимаете?

Женщина завороженно кивнула, явно подпав под обаяние моего муженька. Мне ли не знать, как это бывает?

– Ну и вот… – Антон, для которого подобная реакция женского пола на его речи – дело привычное, только усмехнулся и продолжил как ни в чем не бывало: – Понятно, что милые бранятся – только тешатся, но… – Парень выдержал выразительную паузу и произнес торжественно: – Я ее боюсь! В гневе она страшна! Однажды ножом в меня метнула! Можете себе представить, до чего ревнивая особа? Испанка просто! Кармен!

Я с изумлением взирала на разыгрываемый передо мной спектакль, от негодования не в силах вымолвить ни слова.

– Поэтому я буду вам очень признателен и, поверьте, в долгу не останусь, – Антон красноречиво похлопал себя по нагрудному карману, из которого торчал краешек бумажника, – если вы найдете для нее отдельный номер. Пусть даже самый маленький. Пусть даже каморку прислуги.

– Эй, – возмутилась я, – а почему это для меня?

– А для кого же еще? – удивился Антон. – Это же ты со мной не хочешь в одном номере находиться?

– Да, но это же ты меня боишься, – ехидно парировала я.

– Ребята, – вмешалась в нашу перепалку администратор. На ее лице отразилось отчаяние. – Не спорьте! Все равно не смогу вам ничем помочь. – Женщина едва не плакала. – Ну нет у нас лишних номеров! Нету! Никаких: ни больших, ни маленьких, ни самых завалящих. Хотя таких у нас в принципе не имеется. Ну правда! – женщина прижала руки к груди, демонстрируя крайнюю степень раскаяния.

– Да-а-а, ситуация, – протянул Антон, озорные черти в глазах которого плясали тарантеллу, выдавая истинные эмоции своего хозяина. – Что ж, – добавил он, – придется нам жить вместе, дорогая.

– Только под страхом смерти, дорогой, – язвительно парировала я.

– Это угроза? – поинтересовался муженек.

– Понимай как хочешь, милый, – прошипела я сквозь зубы.

– Говорю же: не женщина – огонь! – восхищенно проговорил Антон, поворачиваясь к служащей отеля. Та растерянно кивнула, не зная, как реагировать на происходящее.

– Да вы не беспокойтесь, – не очень уверенно проговорила она, обращаясь ко мне. – Номер для новобрачных огромный. Целая квартира – там, помимо спальни, еще гостиная имеется с диваном. И ванных две…

– Вот видишь, любимая, – Антон весело рассмеялся. – Целых две ванные комнаты и даже диван – все, как ты любишь!

– Иди ты к черту, – зло проговорила я и решительно направилась к огромной лестнице, понятия не имея, куда двигаться дальше.

– Подождите, – прокричала администратор, – сейчас я вас провожу!

Женщина выскочила из-за стойки и, жестом приказав носильщику взять наши чемоданы, красивой ладьей поплыла впереди нас, грациозно покачивая пышными бедрами. Ворча себе под нос ругательства, я отправилась следом. Сзади пыхтел служащий отеля, явно недовольный тем, что мы проигнорировали лифт. И только мой супруг излучал спокойствие и умиротворение. Казалось, из всех присутствующих лишь он по-настоящему счастлив. Впрочем, это вовсе не свидетельство о его хорошем характере. Просто, будучи поверхностным и весьма легкомысленным молодым человеком, Антон по определению не способен на сильные эмоции. Даже негативные.