Kitabı oku: «Курсант. Назад в СССР 11», sayfa 2
– И как успехи? – озвучил наш общий интерес Горохов, мы с любопытством уставились на Борис Борисыча, ждали развязки.
– Успех был ошеломительный, – потирал тот свои руки-плавники. – Если раньше фабрика с трудом выдавала десяток новых моделей за год, то теперь они исчислялись парой сотен. Если раньше на согласование и утрясание каждой модели уходило около двух лет, то теперь фабрика осваивала весь процесс в течение месяца. А покупатели с удивлением обнаруживали в магазинах новые симпатичные пальтишки, поначалу, знаете, так с недоверием вчитывались в ярлык Литейской швейной фабрики, думая, что их по ошибке перешили на импортную продукцию. Вот тут и полетели некоторые головы там, – Монашкин снова ткнул пальцем в потолок. – Минлегпром вздрогнул. Увидели наши руководители на этом примере ошибки конвейерного застарелого производства, и сменили ряд ключевых постов. Мол, если уж простой директор фабрики додумался поменять модельный ряд и повысить спрос, то для чего вы тут над всем надзираете?
– Вы думаете, что Парамонова убили из-за того, что он кому-то подпортил карьеру? – приподнял бровь Горохов.
– Не исключаю, – пожал узкими плечами Борис Борисович. – Многие зуб на него точили. Анонимки в Москву пачками поступали. И на бытовое это убийство отнюдь не похоже.
На столе Монашкина, едва он успел договорить, затрезвонил телефон, который стоял отдельно, на краю, и не имел диска на корпусе, только на входящую связь.
– Да, Лидочка, – проговорил он в трубку. – Да, сейчас дам трубку. Соединяй.
– Это вас, Дмитрий Ильич.
– Меня? – удивился полковник.
– Да, говорят, что срочно.
Милиционер встал, одергивая китель и вытаскивая живот из-под стола, и прошел к аппарату.
– Слушаю! – зычно, по-генеральски проговорил он в трубку.
Неизвестный на том конце провода что-то торопливо рапортовал. Выслушивая, полковник хмурился, тер лоб платком и раздувал щеки.
– Хорошо, скоро буду, – положил он трубку.
– Что случилось? – спросил Борис Борисович.
– Убийство у нас… И снова необычное. Завьялову Агриппину Порьфирьевну… Какую женщину сгубили.
– Да что вы?! Да, Агриппина Порьфирьевна личность в нашем городе тоже известная, – с сожалением вздохнул Монашкин. – Жаль ее… Как же такое произошло?
Глава 3
– По предварительным данным, причина смерти – ножевое ранение, – ответил полковник. – Но вот, что странно… Квартира, как мне докладывают, перевернута вверх дном, будто что-то искали у потерпевшей.
– Искали? – сощурился Монашкин, его лицо приняло сочувствующий вид. – У Агриппины Порфирьевны? У нашей примы? Что там могли такого искать? Она же давно на пенсии…
– Ума не приложу, – нахмурился Дмитрий Ильич Лосев, даже погоны его как-то скукожились. – Жила себе пенсионерка, никого не трогала. Много лет назад вернулась на Родину из Москвы после карьеры в балете.
– В балете? – переспросил Горохов.
– Ну, да, – закивал Монашкин. – Завьялова ведь в Большом театре выступала. Гордость нашего города, области, так сказать.
– Получается, что за короткий промежуток у вас в городе убили двух известных людей? – я задумчиво постучал пальцами по столешнице. – Совпадение? Не верю я в такие совпадения.
– Ну нет… Вы хотите сказать, что в городе орудует серийник? – наконец, промолвил слово человек в штатском.
– Это мы проверим, а пока хотелось бы взглянуть на место убийства этой самой примы.
– Не думаю, что эти два преступления как-то связаны, – неуверенно заявил полковник. – С убийством Завьяловой мы разберемся своими силами, а вас, товарищи, вызвали для оказания помощи в расследовании смерти директора Парамонова… То, что известие пришло при вас…
Но договорить Лосеву не дали.
– Это нам решать, связаны они или нет, – отрезал Горохов. Он даже привычно хотел хлопнуть кулаком по столу, но вовремя сдержался, вспомнив, что кабинет этот не его. – Но пока выводы скоропостижные делать рано, и все же Андрей Григорьевич прав, нужно все учесть… Я вас попрошу, Дмитрий Ильич, сразу взять с собой Андрея Григорьевича на место происшествия, пусть осмотрится. Можно как неофициальное лицо – в протокол его не вписывайте, окажет консультативную помощь местной следственной группе. Свежий взгляд со стороны вам не помешает.
– Я не против, – пожал плечами полковник, косясь на прокурора, – только у нас следователь прокуратуры там главный по делам, связанным с лишением жизни, сами знаете. С этим вопросом лучше к Тимофею Олеговичу.
Тимофей Олегович, сидевший в полностью застегнутой синей форме с петлицами старшего советника юстиции (по ментовским меркам – полковник) скептически поджал губы и попробовал возразить:
– Все-таки, товарищи, я склоняюсь к выводу о том, что убийства не связаны, и мы разберемся своими силами, при всем уважении к московским коллегам.
– Уважение – это хорошо, – хмыкнул Горохов. – Но у нас свое видение рабочего процесса. Андрей Григорьевич съездит и осмотрится. А дальше видно будет…
– Но… – попробовал возразить прокурор.
– Никаких «но», Арсений Олегович, – отрезал Горохов. – У нас предписание, можем выступить как надзирающий орган, оценить и задокументировать, так сказать, как на месте работает местная следственно-оперативная группа по тяжким преступлениям.
– Тимофей Олегович, – пробормотал и вяло улыбнулся прокурор.
– Что?
– Меня зовут Тимофей, не Арсений.
– А, да, конечно… Прошу прощения. Это не меняет сути дела… Вы меня поняли.
Видно было, что местные не особо возрадовались нашему желанию с корабля на бал вмешаться во все их дела разом. Оно и понятно, никому не хочется отдавать свои территории москвичам и менять сложившийся «процессуальный уклад».
Но все же что-то не давало мне покоя. Какое-то неясное чувство, будто я что-то забыл и не мог никак вспомнить. Ладно, разберемся.
А пока надо глянуть на место убийства бывшей балерины. Судя по всему, преступление будет иметь резонанс, ведь советский балет сейчас на высоте, являясь преемником традиций русского императорского балета, он – настоящая гордость страны, да и не только у нас, но и во всем мире признан уникальным достоянием культуры.
Вспомнилось вдруг дело Дицони, артиста Большого театра и протеже Галины Брежневой.
Вот ведь. Везет мне на артистов…
* * *
Я вошел в квартиру Завьяловой вместе с начальником милиции и прокурором. Последний тоже изъявил желание лично проконтролировать следственные мероприятия на месте происшествия. Так что компания получалась уже не малочисленная.
Там уже работала дежурная СОГ во главе со следователем прокуратуры. Хорошеньким таким следователем в форме «летчицы» возраста чуть за двадцать пять или около того.
Черные глазки, умное личико и тщательно убранные в хвост волосы напомнили мне Галю… Ту самую следачку из прокуратуры Новоульяновска, которая пошла по кривой дорожке. Жаль, что мне пришлось ее выводить на чистую воду, специалист она была первоклассный.
– Тимофей Олегович! – вытаращила следачка глаза с изогнутыми ресницами на вошедшего прокурора. – Мы тут осмотр делаем…
– Работай, Варя, – снисходительно кивнул ей начальник. – Мы осмотримся. Следы обуви ведь проверили? Можно уже заходить?
– Да, конечно, – прощебетала девушка. – Эксперт все проверил, но паркет старый, затертый, и щели вон какие. Четкого рисунка не удалось найти, так, фрагменты отпечатков ботинок мужских, даже размер обуви не удалось примерно определить. А это вы кого привели? – озорно скосила на меня глаза девчуля. – Если что, то понятых мы уже нашли…
– Это товарищ из Москвы, по делу Парамонова прибыл нам помощь оказывать. Андрей Григорьевич Петров, майор милиции.
– Тот самый Петров? – вдохновенно прошептала чуть ли не на ухо своему шефу девушка, но я все равно услышал ее вопрос.
Прокурор многозначительно кивнул, а девушка украдкой скользнула по мне восхищенным взглядом. Этот взгляд, неожиданно для нее, встретился с моим, и прокурорская поспешила отвести глаза в сторону, еле заметно покраснев.
Но она тут же взяла себя в руки и проговорила голосом хоть и тонким, но решительным, обращаясь как бы ко мне и как бы в общее пространство:
– Я попрошу, пожалуйста, порядок вещей не нарушать, руками ничего не трогать, мы ищем улики и следы, еще не все отработали.
– Это самой собой, – улыбаясь, хмыкнул я, не сводя с пигалицы прямого взгляда. – Я осмотрю труп, если вы не против.
– Там еще работает судмедэксперт и… – попробовала возразить она, но я ее уже не слушал, потопал в комнату, откуда виднелся странный беспорядок: раскиданные вещи вперемешку с… пухом и перьями.
Хм… Тут что, гуся ощипали? Ага, вот теперь вижу, что валяется вспоротая подушка. Ясно… С чего же было так мусорить? В подушке бриллианты были зашиты? Не исключено. У знаменитой балерины могли быть состоятельные поклонники в свое время.
– Скажите, Варя, что-нибудь пропало? – осведомился я у семенящей за мной девушки.
– Трудно сказать, – хлопала та глазками, стискивая в руках кожаный портфельчик с наложенным поверх, как на планшет, бланком протокола осмотра, а потом выдала, как по заученному: – Завьялова Агриппина Порфирьевна, 1913 года рождения, проживала одна. Родственников в городе нет, опрос соседей ничего не дал, никто не знает, что могло бы пропасть. Вот…
В комнате, больше напоминавшей хоромы прошлого века (если бы не потертость дубовой мебели и потускневшая обивка, то вполне могла сойти за обиталище какого-нибудь купца или даже князя, будто мы все во времени перенеслись), царил беспорядок. Под ногами хрустнула какая-то брошь, я ее и не заметил под перьями.
У входа лежит труп на спине, возле него возится судмед. Рядом копошится в раскиданных предметах криминалист, обмакивая кисточку в баночку с дактилоскопическим черным порошком и марая все подряд аккуратными творческими мазками.
Судмед, несмотря на почтенный возраст и седую докторскую бородку, оказался гибок в коленях и других местах. Не чураясь, ползал на корточках вокруг тела, ощупывая его на предмет скрытых повреждений.
– Причина смерти, я думаю, ясна, – я кивнул на раневой канал на груди жертвы.
Там был виден след от ручейка крови, растекшийся уже потемневшей лужицей на паркет возле тела.
Судмед оглянулся на меня и сразу, приняв за своего, поделился своими соображениями:
– Колото-резаное повреждение грудной клетки слева, между вторым и третьим ребром. Судя по вертикальным потекам крови на одежде, удар был нанесен, когда потерпевшая стояла.
– Правша или левша нанес удар? – уточнил я.
– Трудно сказать, при детальном исследовании уже в секционной попробую смоделировать траекторию нанесения удара.
Я присел на корточки рядом, возле краешка лужи крови, и всматривался в раневой канал щелевидной формы. Странный он на вид – оба конца острые, обычно со стороны обушкового края клинка повреждения имеют П-образную форму.
– Чем же так нанесен удар? – хмурясь, уточнил я.
– А вот это самое интересное, – сказал судмед, довольно легко поднявшись на ноги. – Видите? Две режущие кромки у клинка.
– Кинжал, получается? – поскреб я подбородок.
– Да… Два лезвия, не как у ножа. Ну или заточка особая, хотя у заточек ширина рабочей части чаще всего бывает гораздо меньше. Больше все-таки кинжал напоминает.
– Уже что-то, – одобрительно закивал я. – Не у каждого гражданина есть кинжал или кортик. Нужно проверить всех, у кого есть подобное наградное холодное оружие.
– Сделаем, – приняв указание на свой счет, за моей спиной отозвался начальник милиции. Они с прокурором стояли чуть поодаль, предоставив мне право первого слова. Может, из тактичности, а скорее всего, боялись ударить в грязь лицом, ведь при осмотре тела и обстановки все ждали бы от них прямо здесь и сейчас выдвижения авторитетных следственных версий произошедшего. Присутствие московского гостя же их явно немного смущало.
Я прошелся по комнате, аккуратно лавируя между раскиданными вещами, чтобы ничего не задеть. Мое внимание привлек огромный книжный шкаф открытого типа – просто полочки, без дверец. Он был доверху забит книгами.
Я внимательно осмотрел корешки трудов классиков, когда мое внимание привлекла знакомая обложка зеленого цвета. Где-то я ее уже видел… Вчитался в буквы с отблеском: «Светлицкий Всеволод Харитонович».
О! Точно! Вспомнил! Такую книжку читала администратор в гостинице «Север».
И странное дело… Я внимательно осмотрел книги. Благородная библиотечная пыль осела на полке, повторяя контуры книг, но вот возле одного зеленого томика пылевой след стерт. Будто кто-то совсем недавно брал эту книгу.
Я вытащил носовой платок и через него взял пальцами том, вытащил его через вверх, полистал.
– Кто-нибудь брал эту книгу? – обратился я к присутствующим.
– Нет, мы не трогали, – отозвались Варя и криминалист.
– Однако ее совсем недавно брали, – хмыкнул я.
– Ну и что? – пожал плечами прокурор, он, наконец, решил вставить свое веское слово. – Может, хозяйка сама и брала.
– Возможно, – я задумчиво пролистал обратно до титульника, там значился автограф автора и пожелание этой самой хозяйке, ныне убитой.
И тут в голове стрельнула мысль… Я вспомнил, как администратор в гостинице выдала, когда я показал ей свои корочки: «Что же вы сразу не сказали, что из милиции? Я вот как раз про вас читаю… Сотрудник уголовного розыска идет по следу убийцы старушки».
Интересно старушки пляшут, по четыре сразу в ряд… Любопытное совпадение. Буквально вчера мне рассказали про убийство дамы почтенного возраста в романе, и что сотрудник сыска идет по следу, и вот я здесь, на таком же преступлении. Учитывая, что в совпадения я не верю, как можно объяснить такое? Ну, не администраторшу же подозревать, в конце концов?
– Книги нужно изъять, – я указал на собрание сочинений местного писателя.
– Зачем? – недоумевала Варя.
– На всякий пожарный, потом исключите из вещдоков, если что, – я протянул томик криминалисту. – Обработай, дружище, на пальчики.
Тот замялся и смотрел то на Варю, то на прокурора, то на начальника милиции, будто ждал от них отмашки, но те молчали.
– Смелее, – я положил трофей на стол, возле распахнутого кримчемодана.
– Ну, там надо в цианокрилатовой камере, – мялся эксперт. – Это же бумага, порошок вряд ли возьмет качественно.
– Качество тут не нужно, – уверенно заявил я. – Преступление явно подготовленное, уверен, что преступник в перчатках был. Не стесняйся, мажь книжульку.
Прокурор кивнул, и эксперт, вздохнув, обмакнул кисть в магнитный порошок. Налипшим ежиком провел по обложке, но сетчатая текстура материала не давала ясной картины, частицы порошка ложились, повторяя контуры микрорельефа обложки, тут и цианокрилат не помог бы.
– Здесь помажь, – ткнул я пальцем туда, где был автограф.
Эксперт провел магнитной кистью – и вычертил контуры пальцев, они проявились из ниоткуда, словно призрак темным силуэтом. Что и требовалось доказать.
– Видны следы захвата, – воодушевился эксперт. – Папиллярных линий нет, – он уже рассматривал через лупу выявленные следы. – Трикотажной вязки тоже не видно, структуры мереи нет, странные перчатки. Не ткань и не кожа, получается…
– Замшевые, например, – предположил я.
– Ага, – радостно закивал криминалист. – Ворс отобразился. Ну точно, замшевые! Как вы догадались?..
– Теперь вы понимаете, для чего нужно изъять книги? – я обвел взглядом присутствующих. – Не думаю, что потерпевшая трогала книгу свою в перчатках, это же не редкость музейная. Да и размер пальчиков не ее.
Варя закивала, прокурор поджал губы, а эксперт, еще больше воодушевившись, мазал уже следующий, соседний томик.
– Вряд ли там есть подобные следы, – скептически заметил я. – Судя по пылевому следу, брали только этот экземпляр. Но изымем все книжульки из собрания. Мне, однако, интересно содержание текста… Заберу у вас под сохранную расписку эти опусы, ознакомлюсь с романами. Чую, здесь есть некая связь с убийством.
– Связь? – всплеснул руками прокурор. – Какая? Там написано, кто убийца?
– Это было бы слишком легко, – хмыкнул я. – Но посмотрим…
Книги Варя внесла в протокол осмотра, упаковали их в коробку, все, как и полагается, с подписями понятых и других участников процесса.
Сделали еще дубликаты бирок, чтобы потом переклеить можно было, после моего вмешательства в целостность упаковки. Ну просто как в учебнике, только расписку с меня брать не стали. Так поверили, что верну вещдоки.
Затарившись чтивом, я поехал в гостиницу «Север». Меня отвез туда по указанию полковника Лосева один из «бобиков», что дежурил у крыльца дома.
В холле гостиницы меня встретила та самая администраторша, что не хотела поначалу менять мне номер.
– Андрей Григорьевич! – воскликнула она.
Надо же, запомнила мое имя, хотя я не представлялся, вроде. Впрочем, она знает обо мне всё – она видела мой паспорт.
– Вы взяли книги Всеволода Харитоновича в ресторане? Помните, что вам посоветовала? Я прочитала, могу свою вам предложить.
– Спасибо, я полное собрание его урвал, – я поставил на стойку свою ношу, сорвал бирку и раскрыл коробку на глазах у изумленной женщины.
– А почему же они опечатаны? – пролепетала она.
Теперь на коробку она смотрела хмуро, но со странным любопытством. Как будто подозревала, что книги специально так оформили, для антуража. Ну уж нет, до такого никакие книготорговцы не додумаются – особенно в части того, чтобы оставлять на страницах черные пятна.
– Издержки профессии, – хмыкнул я. – Так в какой книге, вы говорили, милиционер идет по следу убийцы старушки? – я выгреб книги на стойку.
– Не милиционер, а полицейский. Так вот в этой! – уверенно заявила женщина, выудив из стопки одну из книг. – Вам понравится.
– Спасибо, не сомневаюсь, – я сложил книги обратно в коробку, а эту положил сверху, чтобы не затерялась. И уже зашагал по коридору в сторону лестницы, но потом остановился и, обернувшись, спросил: – Скажите, э…
– Елена Петровна, – вежливо подсказала администратор.
– Скажите, Елена Петровна, а в книгах Светлицкого всегда убивают?
– Ну, конечно, это же детектив, как без этого…
Она, улыбаясь, развела руками, все ещё не вполне понимая, что за странная ситуация развёртывается у нее перед глазами.
– А в его романах не убивали случайно директора швейной фабрики?
– Что?
– Ну или другого руководящего работника социалистической промышленности.
– Нет, что вы! Всеволод Харитонович пишет о девятнадцатом веке. Вот почитаете и все узнаете…
– Ясно, спасибо… Жаль…
Я вошел в пустую комнату. Света и остальные, очевидно, обживались в Управлении, знакомились с материалами дела Парамонова.
Ну, а я переоделся в футболку с олимпийским мишкой и трико, умылся и завалился на кровать с томиком Светлицкого. Давненько я не читал книг, да чтобы с какими-нибудь приключениями, тайнами и интригами. Приятно шелестят страницы… Пахнуло застарелой типографской краской от незатейливого черного шрифта.
Раскрыл на первой главе. Первый абзац гласил: «Тишина глубокой ночи укутала город туманом безмятежности. Но безмятежность эта казалась ложной и тревожной, будто кто-то не спал и задумал страшное…»
Я пролистал еще несколько страниц, нашел сцену, где сыщик прибыл на место убийство старушки Калиновской. Описано грамотно, с точки зрения криминалистики, возможно, автор и действительно работал в органах. Дошел до того места, где он описывал предполагаемое орудие убийства, и вздрогнул. Реплика персонажа (доктора, привлеченного осмотреть тело Калиновской) гласила:
– Удар в сердце, господа! Обоюдоострым клинком!
– Обоюдоострым? – переспросил полисмэн.
– Да, сударь, предположительно, кинжалом…
Глава 4
Я лихорадочно вчитывался в черные строки книги еще и еще. Нет, мне ни хрена не показалось! Старушку Калиновскую убили ударом в сердце кинжалом. Одним точным ударом, прямо в квартире, где она проживала. Только адрес происшествия, естественно, отличался от адреса убитой Завьяловой. Оно и понятно, в романе Светлицкого всё-таки фигурировал вымышленный город девятнадцатого века.
А теперь мне оставалось выяснить, кто же этот «дворецкий», что пришил престарелую актрису театра (если говорить о персонаже). Там актриса, а у нас – балерина. Для меня, так почти одно и то же.
Я с головой окунулся в чтиво, торопясь узнать развязку. Пробовал читать роман c конца, но ничего не понял. Литература оказалась не для беглого чтения. Автор все выстроил, так чтобы читатель смаковал каждую страницу, порой отвлекался на пространные описания и какие-то боковые, не имеющие никакого значения для сюжета сюжетные линии. Классик же, блин, почти, хоть и будущий, ему можно…
Поэтому пришлось последовательно продираться сквозь высокий слог мэтра, через длиннющие высокопарные диалоги, многоуровневые описания и вычурную конструкцию пустых, на мой обывательский взгляд, сцен. Ну точно классик, так его раз так. Кто же там «дворецкий»? Кто?..
Но развязка меня немного разочаровала. Убийцей оказался… кучер.
Вот незадача… А здесь, в этом времени, кого искать? Таксиста? Я захлопнул книгу и покачал головой. Ну чего я хотел? Эх! Не стоило возлагать надежды на выдуманный сюжет, хотя начиналось все красиво – и там, и там старушка. Обе примы и обе убиты кинжалом.
Но блин! Не бывает таких совпадений… Думай, Андрюша, думай… Как так вышло, что злоумышленник пришил Завьялову таким же способом, а потом еще, что интересно, полапал томик Светлицкого? Ну не хозяйка же, в конце концов, схватилась за книжку в перчатках. И размер-то не ее пальчиков. Чертовщина какая-то…
Я стал пролистывать остальные книги. Не знаю, что я там хотел найти, но интуиция подсказывала, что есть еще что-то в текстах.
Так-с… Убийство молодой парочки в парке, убийство старого купца в трактире, убийство целой рыбацкой артели… Хорошо хоть, порой вот эта суть прямо в аннотации упоминается. Все это не то, как говорится, пальто… А я искал именно пальто. Вернее, жертву, хоть как-то связанную с пошивом одежды, как покойный Парамонов Савелий Артурович – директор литейской швейной фабрики.
Перелопатив с добрый десяток томов и уже теряя интерес к книгам, я вдруг наткнулся на рассказ. Не повесть, не роман, а какая-то куцая зарисовка с размытым началом. Хотел ее пролистнуть, сочтя сию писанину недостойным внимания сыщика, но что-то меня удержало.
Я стоически протер глаза, включил настольную лампу (уже вечерело), подвинув книгу поближе под бордовый абажур, и вперился усталым взглядом запойного читателя в строчки. Пробежал пару страниц и обомлел.
Вот оно! Рассказ был о том, как обнаружили труп знаменитого портного, обшивавшего князей и прочих богатых щеголей Петербурга. Но самое интересное, что там все было обставлено, как суицид. Нет следов борьбы, портной болтается в петле в квартире на улице Жуковского, а лаковые сапожки его не достают до табурета. Все буквально как в деле Парамонова. Будто повесился, запрыгнув в петлю.
Твою мать! Ну это уже точно прямая отсылка книги к убийству. Или убийства к книге. Хех! Не обмануло меня предчувствие.
Это что получается? Что у товарища Светлицкого есть некий поклонник, или своего рода подражатель, который моделирует убийства из его великого творчества, воплощая их в реале?
Я вскочил с места. На хрена? Он художник, он так видит? Или это мания? Психическое расстройство? Тогда, возможно, есть еще убийства, на которые мы не обратили изначально внимания, и которые прошли по сводке, прикинувшись обычной бытовухой, например. А на самом деле – все они связаны между собой. Надо будет изучить сводку и снова перелопатить эти книжки. Хотя книжки лучше перепоручить Алексею. Он у нас любитель почитать…
С этими мыслями я снова сел. Выходит, что в городе орудует серийный убийца… Хотя два убийства – это пока для серии маловато. Но ведь я еще глубже и не копал пока.
Из коридора послышался знакомый цокот каблучков. Дверь распахнулась, и на пороге появилась Света.
– О! Ты дома! – она хотела разуться, но замерла на полпути, с приподнятой ножкой, и с удивлением на меня уставилась. – Андрюш, ты что? Книги читаешь? Прямо студент. А я думала, ты работаешь…
– Ага, читаю, – кивнул я, с трудом заставив себя оторваться от рассказа, хотелось все-таки узнать, кто же убил этого злосчастного портного.
– Что читаешь? Не помню, чтобы ты увлекался художественной литературой.
Света, наконец, скинула туфли, скользнула на цыпочках ко мне, делая вид, будто не хотела мне мешать, а потом вдруг набросилась на меня и повалила на кровать, на которой я сидел в обнимку с книгами, будто меня кто колдовством сюда приковал.
– Ну оторвись уже от этой макулатуры! – в ее глазах сверкнули бесенята. – Я соскучилась! Что ты там читаешь такого интересного?
Она взяла одну из книг и раскрыла.
– Вот это да. Детектив? Ты серьезно?
– Да это по работе, – отмахнулся я, поглаживая девушку по бедрам, что прижали меня к матрацу.
– По работе? – состряпала губки бантиком Света. – Вот это?..
– Чуть позже расскажу, – улыбнулся я и, поборов наездницу, поменялся с ней местами.
Света отшвырнула книгу и встретила мой поцелуй. На пол с кровати полетела наша одежда, и подушки, и книги Светлицкого.
Спустя полчаса Света вышла из ванной, а я уже снова пялился в зеленый томик.
– Ты мне расскажешь, что там такого нашел? – обёрнутая широким полотенцем, она выглядела очень соблазнительно, мне вдруг захотелось снова скинуть с кровати Светлицкого, но я сдержался, нужно было срочно рассказать о результатах своих изысканий Свете – и Горохову.
– Портного убил трактирщик, – задумчиво пробормотал я. – Тот ему задолжал. Не то, что бы не мог долг отдать, просто рассорился с ним и замылил деньги.
– Чего? – нахмурила изящные брови Света, вышагивая по комнате в мою сторону и сверкая бронзой обнаженных ножек.
– Короче… Я сейчас все тебе объясню.
Света слушала молча, с интересом, по мере моего рассказа брови ее поднимались всё выше, а взгляд становился всё задумчивее.
– А ты не думал, что этот самый писатель сам всех убил? – спросила она, когда я закончил пересказывать всё прочитанное и надуманное.
– Конечно, думал… – почесал я в затылке. – Но зачем ему это? Что за блажь?
– Ну не знаю… Может, он таким образом вдохновляется? Музу подстёгивает?
– Подожди, но тут тогда последовательность другая должна быть – убил, а потом роман по мотивам написал. А здесь будто кто-то дублирует его криминальные выдуманные истории, претворяя их в жизнь. Так?
Света кивнула, но как будто бы нехотя.
– Ну, я все равно бы не исключала из подозреваемых Светлицкого. Он, кстати, уже не так популярен, как был буквально еще пару лет назад.
– Ты что, знакома с его творчеством? – удивился я.
– Да у нас авторов детективов, по которым фильмы снимали, раз-два и обчелся. Он был одним из них, а теперь кино, насколько я знаю, по его книгам уже не снимают, говорят, он ударился в рассказы, мол, собирается с силами перед большой прозой, строгает рассказики и размышляет над грандиозным романом. Три года уже думает и не выдает новинки.
– Ну, три года для написания бессмертной классики – не срок, – хмыкнул я. – Но да, ты права, он так растеряет популярность и аудиторию, если будет и дальше выдавливать из себя шедевр по чайной ложке или вовсе топтаться на месте.
– Вот и я говорю! – Света скинула полотенце и стала одеваться, и от этого я снова на миг забыл о работе. – Поэтому, мне кажется, у Светлицкого и есть мотив. Привлечь к своей персоне в так называемое «межсезонье» внимание.
– Какой мотив?.. – на автомате переспросил я, наслаждаясь зрелищем обнаженного тела своей девушки.
– Как какой? Ты меня не слушаешь? Когда все это всплывет, разразится огромный общественный резонанс. Люди узнают, что между убийствами и романами Светлицкого есть параллель, все тут же кинутся покупать и читать его книжки. Даже те, кто не любит детективы.
На последних словах она игриво ухмыльнулась.
– В таком случае, – я задумчиво потер переносицу, – можно подозревать и издателя, например. Автор станет популярнее, издательству спустят новый госплан, тиражи взлетят, и дополнительные допечатки озолотят его.
– Да, но редактор и издатель сидят на зарплате, – улыбнулась Света. – Ну, может, премии получают за успешные тиражи, не более. Все-таки тщеславие автора кажется мне более правдоподобной версией.
– Убедила… – я встал и оделся. – Пойду к Горохову, поделюсь своими соображениями.
– Ну не-ет, – жеманно протянула Света. – А до завтра это не подождет? – нахмурила она бровки. – Давай вечер сегодня проведем спокойно. Все-таки пятница…
– Да я скоро, – заверил я. – Доложу – и мигом назад. Не могу в себе держать…
– Ладно, – вздохнула Света и улеглась на кровать, раскрыв одну из зеленых книжек.
Но назад вернуться быстро не получилось…
Я постучался в люкс – шеф умудрился за стандартные командировочные заселиться в шикарный по советским меркам номер. Думаю, что не без помощи местных властей.
– Да, да… – откликнулся за закрытой дверью Горохов.
Я вошел в двухкомнатный номер с золотистыми обоями, мягкой мебелью и зеленым ковром.
– Андрей Григорьевич! – воскликнул Горохов, крутясь, как дама у зеркала в своем выходном костюме в элегантную бежевую полоску. – Заходи, я как раз за тобой собирался заскочить.
– За мной? – признаться, подумал, что нас выдернули на очередное происшествие, но судя по запаху парфюма на весь номер, довольному лицу шефа и его одеянию, мероприятие нам предстояло отнюдь не рабочее.
– Да! – улыбался Горохов, старательно прилизывая сверкающую в свете бронзового торшера лысинку, – я Светлане Валерьевне не стал говорить, сам понимаешь, на такие мероприятия без дам ходят. Мы там люди новые будем.
– Какие мероприятия? – недоумевал я.
– Тут такое дело, Андрей Григорьевич, нас пригласили на день рождения директора овощебазы.
– Хм… у меня тут по работе к вам новые соображения. Очень интересные.
– Это все потом, Андрей, собирайся. Монашкин прислал за нами исполкомовскую машину. Уже у крыльца стоит.
– А мне обязательно? Я работу на дом взял, – хотел все-таки рассказать про книжки Светлицкого.
– Это тоже по работе. Там собирается вся городская элита. Руководители предприятий, партработники высшего звена и прочие директора рыбных и обувных магазинов. Это же тот самый круг, который нам надо прощупать изнутри, так сказать. Ты же слышал, какие там предположения. Парамонова убрали не просто так, он их поля ягода. С ними делишки имел. Уверен, что мы там накопаем кое-что полезного. Проведем, так сказать, оперативные мероприятия в непринуждённой праздничной обстановке.
Я уперся руками в тумбочку трельяжа.
– А в качестве кого мы туда приглашены? – меня не отпускал скептицизм, все-таки теперь у меня был конкретный подозреваемый, и совсем не директор рыбторга.
А что самое хорошее – вряд ли за ним нужно бегать по сомнительным банкетам да фуршетам.
– В обычном качестве, – пожал плечами Горохов. – В ресторане все равны. Всё… Пять минут на сборы, жду тебя в машине. Как тебе мой костюмчик, кстати? Я не сильно в нем толстым кажусь?
