Kitabı oku: «Ламуил, или Книга Господа»

Священное Писание

Yazı tipi:

Перевод с еврейского манускрипта, некогда извлеченного из имперской библиотеки

Дизайн обложки И. Н. Граве

* * *

«И ныне, говорю вам, отстаньте от людей сих и оставьте их; ибо если это предприятие и это дело – от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками».
Деяния Святых Апостолов, Глава 5, стихи 38–39

Обретенная и вновь утраченная библейская книга. История пророка Ламуила

О возможной связи честного авантюризма д'Артаньяна, естественных наук, библейской теологии и Ордена тамплиеров

Молчаливое согласие

В 1816 году, когда Франция еще остывала от разгрома великой империи Наполеона Бонапарта, в Льеже вышла книга, которую смело можно отнести к ветхозаветным апокрифическим апокалипсисам, тем паче, что ее тема – судьба Израиля в контексте последних времен истории человечества. Удивительным образом книга эта оказалась связанной с Орденом бедных рыцарей Христа и Храма Соломона, Францией и… Россией. Несколько раз всплывая и даже попадая в руки исследователей, она в итоге была отослана Святому Престолу, чтобы затеряться в огромных библиотечных хранилищах Ватикана. И нам, в общем-то, понятно, почему появление ее перевода на французский язык в Бельгии обошла молчанием и консервативно-католическая, и либеральная критика. Довольно странно и то, что ее не заметили и бельгийские отцы-болландисты, ученая римско-католическая конгрегация, состоящая из членов Общества Иисуса и несколько веков занимающаяся сбором, редактированием и изданием Житий святых, а также новозаветных и ветхозаветных апокрифов и манускриптов. Понятно, что начало XIX столетия монахи-болландисты подверглись гонениям у себя на родине, но продолжали существовать, полностью возродившись стараниями знаменитого французского историка Франсуа Гизо (1787–1874), впоследствии главы правительства Франции, к 1845 году. Кажется, «Ламуил» должен был крайне заинтересовать книжников-болландистов. Совершенно ясно, что монахи знали о выходе в свет этой книги, но по какой-то причине не нарушили молчания, хотя книгу перевел с оригинала и издал французский офицер, ревностный римский католик, являвшийся слишком яркой личностью, когда ссылаться на неизвестность автора уж точно не приходится. К тому же, издание благословил пэр Франции и выдающийся писатель виконт Франсуа Рене де Шатобриан (1768–1848), автор философско-теологического трактата «Гений христианства», даже написавший вступительное слово к «Ламуилу». Но и его влиятельность и сановный авторитет не смогли пробить заговор согласованного безмолвия вокруг «Ламуила». Очень падкое до разного рода гностикоеретических и апокрифических сочинений англосаксонское франкмасонство тоже никак не увидело новинку. Стало быть, она выбивалась из общей направленности произведений, и в отношении нее сохранялся негласный консенсус непримиримых между собой и католиков, и франкмасонов, когда даже сановные персоны, подобные Шатобриану, не в силах ничего сделать с такого рода общественным согласием. Впрочем, обо всем по порядку.

О переводчике и публикаторе: д’Артаньян наполеоновской поры и… талантливый ученый

Итак, полное название этой книги: «Ламуэль или Книга Господня. Перевод с древнееврейского манускрипта, извлеченного из некогда имперской библиотеки. Подлинная история Императора Аполлиона и царя Бегемота, переданная пресвятым Духом» (“Lamuel ou le livre du Seigneur, dédié à M. de Chateaubriand, traduction d’un manuscrit hébreu exhumé de la bibliothèque ci-devant impériale. Histoire authentique de l’Empereur Appolyon et du roi Béhémot par le très Saint-Esprit”, Liège et Paris, P. J. Collardin, Frères Michau, in-18°, 232 p.). Как видим, книга посвящена автором французского перевода уже вышеупомянутому пэру Франции и виконту Франсуа де Шатобриану, произведением которого «Гений христианства» зачитывались русские классики первой половины XIX столетия, в том числе А. С. Пушкин, П. А. Вяземский, Н. В. Гоголь и др.

Земляк д’Артаньяна молодой офицер Жан-Батист Бори де Сен-Венсан

Что касается самого переводчика, благодаря которому вышло в свет уникальное библейское повествование, то это Жан-Батист Жорж Мари Женевьев Марселлен Бори де Сен-Венсан – отважный драгунский офицер великой наполеоновской армии, выдающийся французский ботаник, естествоиспытатель, вулканолог, известный путешественник. Публикация им «Ламуила» лишний раз подчеркивает, что настоящим военным и крупным ученым необходимо глубокое религиозное осознание своей деятельности. Впрочем, это можно уверенно отнести именно к первой половине жизни Бори де Сен-Венсана, тогда как позднее бравый имперский офицер, следуя веяниям времени, ощутил на себе сильное влияние либеральных позитивистских идей, ставших господствующими в естественнонаучной среде.

Жан-Батист Бори де Сен-Венсан родился 6 июля 1778 года в Ажене, департаменте Ло-и-Гаронна на юго-западе Франции в исторической провинции Новая Аквитания, в семье мелкопоместных дворян Жеро Бори де Сен-Венсана и Мадлен, урожденной де Журну. Отец владел фермой, располагавшейся недалеко от родины знаменитого гасконца д’Артаньяна, где выращивал табак. Другие представители семейства в революционный период и позднее занимались юриспруденцией и адвокатурой в Ажене. Будучи убежденными роялистами, они высказывали крайне-враждебное отношение к новой власти. Во время Террора в 1793 году Бори де Сен-Венсаны подверглись репрессиям и были вынуждены скрываться в Ландах. В 1787 году Жан-Батист учился в коллеже Ажена, а затем в доме своего дяди де Журну-Обера, где и проявились его незаурядные способности к естественным наукам. В 1794 году, уже избрав для себя поприще натуралиста, Жан-Батист Бори де Сен-Венсан (ему едва исполнилось 15 лет) сыграл решающую роль в освобождении замечательного энтомолога Пьера-Андре Латрея, арестованного как римско-католического священника, авантюрным образом подкупив чиновников и вымарав его фамилию из списка заключенных, депортируемых в Бань-де-Кайен во французской Гвиане. Не стоит говорить, чего бы стоил подобный поступок для подростка из роялистской дворянской семьи, если бы его отчаянный план не увенчался успехом. Впоследствии Пьер-Андре Латрей (1762–1833) станет одним из наиболее выдающихся энтомологов своего времени, на протяжении оставшейся жизни являясь старшим другом и профессиональным наставником Жана-Батиста Бори де Венсана. Согласимся, что это яркое отрицание антиномии Моцарт-Сальери, когда талант помогает таланту, что развеивает мифологему, будто даровитый человек всегда одинок. Скорее, согласимся, одиноки злобные Сальери. Свои первые естественно-научные опыты и публикации Жан-Батист Бори де Сен-Венсан направлял в Академию Бордо уже с 1796 года, что продолжал делать, уже проходя обучение в Горной школе в Париже у геолога и минералога Деода Грате де Доломьё.

Виконт Франсуа Рене де Шатобриан, пэр Франции

После смерти отца, находясь в весьма стесненных материальных обстоятельствах, Жан-Батист Бори де Сен-Венсан поступил в 1799 году на военную службу благодаря рекомендации своего земляка из Ажена аристократа Жана-Жирара Лаке, графа Сессака, будущего министра военного управления при Наполеоне и пэра Франции. Службу он начинал в чине подпоручика в печально знаменитой Западной армии, прославившейся подавлением Вандейского восстания. В 1794 году этой армией несколько месяцев командовал нормандский дворянин Александр Дюма, отец знаменитого романиста Александра Дюма (впрочем, в бытность выдающегося писателя на Кавказе, его так и величали русские офицеры Сан-Санычем). Став офицером, Жан-Батист Бори де Сен-Венсан искренне проникся бонапартистскими идеалами, которые вскоре успешно отстаивал на полях сражений. Впрочем, его бонапартистские взгляды позднее изрядно пропитались правым либерализмом.

Его первая полноценная научная экспедиция состоялась по рекомендации известного французского зоолога и политика графа Бернара-Жермена де Ласепеде (1756–1825), уроженца Ажена, в 1800 году, когда Жан-Батист Бори де Сен-Венсан получил место штатного ботаника на одном из трех корветов, отправлявшихся в Австралию. Ставший офицером натуралист был назначен на судно, капитаном которого являлся замечательный мореплаватель и картограф Николя Боден (1754–1803), проведший свою короткую, но яркую жизнь во французских заморских территориях от Пондишери до Вест-Индии. После захода на Мадейру, Канарские острова и в Кабо-Верде и уже пересекши мыс Доброй Надежды Жан-Батист Бори де Сен-Венсан покидает судно капитана Николя Бодена из-за внезапного конфликта за столом, о котором-то и вспомнить нечего, и, перейдя на другой корабль, проводит в одиночку (с ограниченными средствами) исследование нескольких островов в морях у побережья Африки: все же авантюризма дворянскому отпрыску из Новой Аквитании было не занимать. В марте 1801 года он оказывается на острове Маврикии, откуда держит путь на остров Реюньон, где в октябре того же года совершает восхождение (2623 метра в высоту) на верхний кратер действующего вулкана Питон де ла Фурнез, первое научное описание которого принадлежит его перу. В декабре 1801 года он узнает о смерти профессора Деода Грате де Доломьё, еще трудясь над исследовательским отчетом о вулкане, одному из кратеров которого он присваивает имя этого замечательного французского геолога, минералога и своего наставника по Горной школе, но, разумеется, не забывает и себя, назвав верхний кратер Бори. На обратном пути он проводит естественнонаучные исследования на острове Святой Елены, совсем не подозревая, что здесь пройдут последние дни его любимого императора. Он возвратился во Францию 11 июля 1802 года, узнав, что его мать умерла, так и не дождавшись сына. В следующем году он издает Эссе о Счастливых островах древней Атлантиды, или Заметки по общей истории Архипелага Канарских островов, за что избирается корреспондентом Национального музея естественной истории в августе 1803 года. В 1804 году он публикует свое Путешествие на четыре главных острова Африканских морей, посвященное французскому военачальнику и сановнику Матье Дюма (1753–1837), а весной 1808 года становится корреспондентом первого класса Института Франции (секция физических наук). Кстати, рецензентом вышеупомянутого путешествия был Жан-Мари Дюфур (1780–1865), в будущем известный врач и натуралист, на естественнонаучный талант которого, пожалуй, первым обратил внимание Жан-Батист Бори де Сен-Венсан.

Участие в наполеоновских кампаниях Бори де Сен-Венсана. Служба при маршале Жан-Дьё Сульте. Тайна одиннадцатого матрикула

Вернувшись в отчизну, Жан-Батист де Сен-Венсан, уже будучи в чине капитана, получил назначение в 5-й драгунский полк 3-го армейского корпуса маршала Даву. 3 октября 1804 года уже в качестве капитана-адъютанта штаба он направлен в знаменитый Булонский лагерь, где формировалась великая армия Наполеона Бонапарта: это событие предшествовало коронации последнего в императоры и было приурочено к принятию войсками присяги новоиспеченному французскому монарху, что и совершилось в начале декабря того же года.

Вполне задалась у земляка капитана мушкетеров и военная карьера, которую в действительности можно назвать наполовину штабной и наполовину полевой. В первые годы он лично принимает участие в сражениях, находясь в боевых порядках наполеоновской армии, в том числе во время Австрийской кампании при Ульме (15–20 октября 1805 года), Аустерлице (2 декабря 1805 года), а в Прусской при Йене (14 октября 1806 года) и Фридланде (14 июня 1807 года). Длительно пребывая за рубежом, ему удается составлять и корректировать карты местностей и провинций, по которым шли французские войска, среди которых Швабия и Франкония. Посетив Баварию, Вену и Берлин он с удивлением находит свои естественнонаучные произведения переведенными на немецкий язык и знакомится с представителями ученого сообщества Австрии и Пруссии – в Вене с ботаником Николаусом Йозефом фон Жакеном (1727–1817), а в Берлине с ботаником и фармацевтом Карлом Людвигом Вильденовым (1765–1812). Германские ученые от души отблагодарили французского офицера ценными подарками. С октября 1808 года он прикомандирован к штабу маршала Нея, а через год направлен к маршалу Сульту, герцогу Далматинскому, где продолжил службу в должности адъютанта этого военачальника. Благодаря своему мастерству как графика Жан-Батист Бори де Сен-Венсан уже в чине майора начинает работать на французскую военную разведку, с которой был тесно связан его новый начальник маршал Сульт. В 1811 году он назначен шефом эскадрона, став в конце года подполковником и Рыцарем Почетного легиона. Находясь в ставке маршала Сульта, с 1809 по 1813 гг. он принимает участие в Испанской кампании, отличившись при осаде Бадахоса весной 1811 года, в сражениях при Квебаре и Альбуэре (16 мая 1811 года). Случилось так, что он даже в течение пятнадцати дней командовал гарнизоном своего родного города Ажена. Затем со штабом маршала Сульта и его армейским корпусом он покинул Испанию: во время Германской кампании 1813 года ему довелось повоевать в сражении при Лютцене (2 мая 1813 года), а затем в битве при Баутцене (20–21 мая 1813 года). Несмотря на эти победы наполеоновская армия откатывается все дальше на запад, и уже в 27 февраля в ходе Французской кампании Жан-Батист Бори де Сен-Венсан участвует в баталии при Ортезе (27 февраля 1814 года), далее он сражается при Тулузе (10 апреля 1814 года), а на следующий день, убыв с поля боя, создает по линии военной разведки в своем родном Ажене отряды бонапартистских партизан и диверсантов. Здесь же его застает известие о первом отречении императора Наполеона I (13 апреля 1814 года) и ссылке его на остров Эльбу, что, разумеется, вынудило подполковника Бори де Сен-Венсана вернуться в Париж к своему маршалу, который в новом правительстве занял пост военного министра. В этом же году ему присвоен чин полковника. 10 октября 1814 года Жан-Батист Бори де Сен-Венсан был назначен на должность начальника так называемого Военного депо, куда входили картотеки и архивы Военного министерства, в том числе секретные. На этом месте он прослужил вплоть до своей проскрипции 25 июля 1815 года, когда начался новый, но не менее авантюрный период его жизни. Разумеется, работа в качестве шефа военных архивов Франции и предоставила ему возможность ознакомиться с подлинным древнееврейским манускриптом «Ламуила», чей перевод на французский язык, исполненный бравым полковником, вышел уже в следующем году во время скитаний по Европе нашего героя. Опять же надо быть именно авантюристом, чтобы броситься от ботаники, вулканологии и картографии в гебраистику и библеистику! Но земляка д’Артаньяна это никак не смутило: он хорошо знал, что авантюра может быть опасной, но она всегда несет в себе больше возможностей для реализации, нежели они есть в повседневной жизни. Мелкопоместный гасконский дворянин прекрасно чувствовал то, что мы сегодня называем открытием окон Овертона. И разве весьма избитая «истина», что талантливый человек талантлив во всем, не превращается тем самым в своеобразный парадокс: талантливый авантюрист талантлив во всем?

По возвращении императора Наполеона I Жан-Батист Бори де Сен-Венсан избирается представителем от Ажена в Палату Ста Дней и заседает в ней во фракции либералов. Он требует конституции, произнося пламенную речь с трибуны, и, заявляя о своем патриотизме, яростно выступает против министра полиции Жозефа Фуше, герцога Отрантского. Полковник Бори де Сен-Венсан не смог принять участия в битве при Ватерлоо, поскольку благодаря своему депутатскому мандату не имел права отлучаться из законодательного собрания. Затем приказом вышеупомянутого Жозефа Фуше от 24 июля 1815 года он был внесен в проскрипционный список из 57 человек, служивших Наполеону в течение Ста Дней после того, как уже принесли присягу Людовику XVIII, в связи с чем перешел на нелегальное положение. Первое время ему удавалось скрываться в долине Монморанси: отсюда он опубликовал свое Обоснование поведения и мнений господина Бори де Сен-Венсана. Закон об амнистии, провозглашенный Людовиком XVIII от 12 января 1816 года, уже не оставлял ему убежища во Франции и он, используя поддельные документы, перебрался в Льеж под чужой фамилией (тогда-то в Льеже и был издан «Ламуил»). Далее: по запросу выдающегося ученого Александра фон Гумбольдта его пригласил поселиться в Берлине монарх Пруссии, однако, по истечении 18 месяцев прусские власти его выдворяют из Аахена, предписав ему местопребывания Кёнигсберг или Прагу. Его друг латиноамериканский ботаник Франсиско Антонио Зеа предложил ему службу в генеральском чине в новообразованной Республике Колумбия при президенте Боливаре, где сам Зеа являлся вице-президентом, но беглый и уже разжалованный полковник отклонил это приглашение.

Яков де Моле, великий магистр Ордена Храма, в архиве которого и был обнаружен манускрипт Ламуила

Наконец, Бори де Сен-Венсану удалось въехать в Голландию под видом торговца вином и коньячным спиртом и, разумеется, по поддельному паспорту, откуда он перебрался в Брюссель, где встретился с аббатом, известным писателем, графом империи, консулом республики и бывшим каноником Шартрского собора Эммануэлем-Жозефом Сийесом (1748–1836), о котором известный французский писатель Бенжамен Констан сказал: «никто, кроме него, так глубоко не питал ненависти к дворянству». Наверное, здесь мы уже имеем не парадокс, когда представитель древнего дворянства завзято дружит с самым убежденным гонителем аристократии, и вовсе не плюс и минус, а простую закономерность: подобное притягивает подобное, а авантюрист авантюриста, – в хорошем смысле, разумеется, ведь оба они таланты и в литературе, и в естественных науках. Стало быть, вокруг них в Брюсселе возникает бонапартистский кружок, салон, если угодно, посещаемый, как водится, незаурядными личностями и даже не авантюристами: тогда у хозяев этого неформального собрания возникали блестящие проекты, к которым они, общаясь за доброй пинтой бельгийского пива или за одной, второй бутылкой Бордо, привлекали своих интеллектуальных посетителей. Что может быть более возвышенным на свете, нежели родство душ, – аббата-авантюриста и аристократа-авантюриста; ибо сама по себе наполеоновская империя есть удавшийся во времени и пространстве авантюристский проект во главе с маленьким артиллеристским капралом. Беда в том, что империи, создаваемые авантюристами, не живут долго. Зато в веках существуют книги. В ту пору он вместе с натуралистом Огюстом Драпье (1778–1956) и фармацевтом, химиком и агрономом Жаном-Батистом ван Монсом (1765–1842) основывает и становится одним из научных директоров Главных анналов Физических наук, выходивших в Брюсселе у печатника Вейссенбруха с 1819 по 1821 гг. Статьи, написанные в этом периодическом издании всемирно известными учеными, иллюстрируются литографиями в исполнении Дюваля и Меркура, а затем и замечательного Марселлена Жобара (1792–1861).

Классический словарь естественной истории в 17 томах. Замысел его и редактирование принадлежит Жану-Батисту Бори де Сен-Венсану

И все же главным итогом бельгийской эмиграции Жана-Батиста Бори де Сен-Венсана явился 17-томный Классический словарь естественной истории (Dictionnaire classique d’histoire naturelle en 17 volumes in-8), издававшийся с 1822 по 1831 гг., в авторы которого гасконский дворянин и редактор привлек без преувеличения титанов европейской мысли той поры, в том числе астронома Франсуа Араго (1786–1853), палеонтолога Адольфа Броньяра (1801–1876), уже упомянутого Драпье, натуралиста Жоффруа де Сент-Илера (1772–1844), Александра фон Гумбольдта, ботаника Адриана Анри де Жюсьё (1797–1853), Ласепеда, Латрея и др.

1 января 1820 года он получил разрешение вернуться во Францию, куда он пребывает и начинает жизнь сызнова: лишенный полковничьего чина, эмеритальных выплат, Бори де Сен-Венсан как нищий мещанин живет в Париже до 1825 года, где зарабатывает на жизнь тяжелым издательским и книготорговым делом (в том числе, продажей своих брюссельских анналов); чтобы сделать свою жизнь более сносной, он сотрудничает с различными либеральными газетами, в частности, с Курьер де Франс, в которой он редактирует хронику заседаний Палаты депутатов. Позднее он отказывается от сотрудничества с ней, поскольку его труды по научному редактированию уже приносят более или менее приличные средства к существованию (взять хотя бы его внушительную естественно-научную библиографию с 1819 по 1830 гг.). Кажется, что неудачи и разочарования его подстерегают на каждом шагу: в 1823 году он стреляется на дуэли и получает ранение в мягкие ткани икры одной из своих ног, а в 1825 году его сажают в долговую яму в тюрьме Сент-Пелажи, где он остается до 1827 года. И если для обывателей справедливо выражение, что жизнь есть полотно с черно-белыми полосами, то насколько это верно и для авантюристов, непрестанно оплачивающих всякую белую полосу очередной черной.

Его покровитель разжалованный маршал Сульт вернулся из изгнания, которое он проводил в Вуппертале, в 1819 году, а в 1820 году Людовик XVIII вернул ему маршальское достоинство. И дальше несмотря на все грядущие превратности французской политики у него все складывалось более или менее благополучно, да оно и понятно: маршал Сульт был системным человеком, в отличие от своего бравого полковника – авантюриста и непредсказуемого в своих поступках Бори де Сен-Венсана. Но последний свято хранил тайну участие своего маршала в работах Суверенного военного ордена Иерусалимского Храма, воссозданного с благоволения Наполеона Бонапарта Бернаром-Раймоном Палапра и членами Достопочтенной Ложи «Рыцари Креста», находящейся под эгидой Великого Востока Франции. Есть версия, что именно полковник Бори де Сен-Венсан в бытность свою шефа военных архивов и картотек Франции в 1814 году изъял матрикул члена этой организации, принадлежавший маршалу Сульту. С тех пор этот матрикул значился как бы за братом инкогнито, что практикуется во многих тайных орденах.

Экспедиция в Морею. Научное признание. Возвращение в Генеральный штаб

С 1821 года в Греции с переменным успехом шла война за независимость от Османской империи. Однако перелома в ней грекам было достигнуть сложно, а скорее и невозможно без содействия христианских союзных сил и государств. Во Франции тогда жило немало греков-эмигрантов и панэллинизм являлся модным движением: некоторые из этих эмигрантов (особенно дворянского и купеческого происхождения) образовали даже свою влиятельную партию внутри возрожденного Бернаром-Раймоном Фабре-Палапра при Наполеоне Бонапарте Суверенного Военного Ордена Иерусалимского Храма. Тогда очень набожный и благочестивый король Карл X Бурбон (Шарль Филипп де Франс, граф д’Артуа, 1757–1836), повинуясь настроениям, царившим во французском обществе, решает вступить в войну на стороне греческих повстанцев, заблаговременно заручившись поддержкой Англии и России. В результате военно-морского сражения при Наварине, когда в октябре 1827 года союзнический русско-франко-британский флот разгромил турецко-египетские морские силы, французский экспедиционный корпус численностью 15 000 человек в августе следующего года высадился на юго-западе Пелопоннеса с целью вернуть полуостров молодому независимому Греческому государству, что достигается всего в течение одного месяца.

Проспер Баккюэ. Бори де Сен-Венсан и члены экспедиции в Морее изучают руины стадиона античной Мессены (деталь гравюры)

Вместе с тем, в конце 1828 года виконт де Мартиньяк, министр внутренних дел Карла X и действительный глава правительства в то время (друг детства Бори де Сен-Венсана из Бордо), поручил затем шести выдающимся академикам Института Франции, среди которых Жорж Кювье, Этьен Жоффруа Сент-Илер, филолог и палеограф Шарль-Бенуа Газе (Hase) (1780–1864), археолог Дезире Рауль Рошетт (1789–1854), архитектор Жан-Николя Юо (Huyot) (1780–1840) и филолог-эллинист Жан-Антуан Летронн (1787–1848), назначить руководителей и членов каждой секции научной комиссии, которая должна быть прикомандирована к Французскому экспедиционному корпусу в Морее, что уже делалось прежде во время Наполеоновской кампании в Египте в 1798 году. Директором этой научной комиссии 9 декабря 1798 года был назначен Жан-Батист Бори де Сен-Венсан, вспоминавший, что господа де Мартиньяк и Симеон рекомендовали не ограничивать ему свои наблюдения флорой и фауной, но распространить их одинаково на местности и людей, там обитавших.

Жан-Батист Бори де Сен-Венсан во главе научного отряда, состоявшего из девятнадцати ученых, в том числе историка Эдгара Кине (1803–1875), архитектора Гийома Абеля Блуэ (1795–1853) и военного инженера-картографа Пьера Пейтье (1793–1864), высадился с фрегата «Кибела» в Наварине 3 марта 1829 года, присоединившись к французскому экспедиционному корпусу под командованием Жозефа Мезона. Здесь он встречается с начальником штаба экспедиционного корпуса генералом Антуаном Симоном Дюрье, уроженцем провинции Ланды, которого знал уже с десяток лет. Этот генерал обеспечил разжалованному полковнику дружеское содействие в научных исследованиях. Бори де Сен-Венсан, руководя своим ученым десантом, пребывал в Греции на протяжении восьми месяцев, проводя работы в Пелопоннесе, Аттике и на островах Кикладского архипелага, которые до сих пор не утратили своей научной ценности для страноведения: топографические карты, сделанные его отрядом, как считается, и поныне непревзойденного качества, а зарисовки, планы, чертежи, графические реконструкции разрушенных памятников сыграли свою ведущую роль в описании и систематизации эллинского наследия.

Новый атлас к истории Ионических островов Бори де Сен-Венсана от 1823 года

Гравюра полковника Жана-Батиста де Сен-Венсана. Настоящие и древние обитатели острова Корфу (Керкиры)

Жан-Батист Бори де Сен-Венсан. Гравюра от 1832 года вида Мессины с моря

Возвратившись из своей продолжительной научной командировки, Жан-Батист Бори де Сен-Венсан в начале 1830-го да получил академическое место в Институте, ставшее вакантным после смерти Жана-Батиста де Ламарка: тогда среди прочих за него проголосовали астроном Франсуа Араго (1786–1853), анатом и палеонтолог Жорж Кювье (1769–1832), а также химик барон Жак Луи де Тенар (1777–1857). В это же время он выступает вместе со своим старым другом Пьером Латреем в качестве одного из соучредителей энтомологического общества Франции, которое было старейшим из подобных научных объединений в мире. В ходе знаменательных событий Июльской революции 1830 года, вознесших на престол герцога Луи-Филиппа Орлеанского, он храбро сражался на стороне повстанцев на баррикадах в парижском предместье Сен-Жермен. Победа, одержанная повстанцами, возвращает маршала Сульта на пост Военного министра (1830–1834), в результате чего 3 ноября того же года Жан-Батист Бори де Сен-Венсан оказывается восстановленным в своем чине и привилегиях полковника Генерального штаба, которых он лишился пятнадцать лет тому назад: он продолжил службу в армии, совмещая ее со своей исследовательской деятельностью, откуда уволился в 1842 года, то есть за четыре года до своей смерти. 1 мая 1831 года Жан-Батист Бори де Сен-Венсан (спустя двадцать лет без одного дня) был произведен в офицеры Почетного легиона. Однако, оказавшись избранным 5 июля того же года депутатом 3-го коллежа от округа Лот-и-Гаронна (Марманд) на место своего друга виконта де Мартиньяка, он из-за своих резко прогрессивных для своего времени взглядов (в частности, заявлений против наследования титула пэрства Франции, противоречащего равенству всех перед законом) сдал свой мандат уже 19 августа на том основании, что совмещал государственную службу с постом законодателя. Опять же мандат вернулся его товарищу виконту де Мартиньяку.

В 1832 году он опубликовал свой замечательный отчет об исследовании Греции под названием «Доклад о путешествии ученой комиссии из Мореи по Пелопоннесу, островам Кикладского архипелага и Аттике», упрочивший его известность в научной среде, благодаря которому он удостоился избрания свободным членом Академии наук 17 ноября 1834 года.

Последняя научная экспедиция и завершение жизненного пути

24 августа 1839 года была создана Комиссия по научному исследованию Алжира подобно тому, как это уже делалось в отношении Египта (1798 год) и Мореи (1829 год): в этот период вновь завоеванный французами Алжир еще пребывал в состоянии смуты. Возглавив саму комиссию, полковник генерального штаба Жан-Батист Бори де Сен-Венсан подготовил экспедицию в эту страну, куда он прибыл в самом начале 1840 года, начав свои изыскания с древних городов средиземноморского побережья. Он возвратился из Алжира в первом квартале 1842 года, затем неустанно занимаясь отчетами о своей военно-научной экспедиции. В итоге им были опубликованы следующие произведения: «О флоре Алжира» (1843 год), «Об антропологии Французской Африки» (1845) и «Научное исследование Алжира в 1840, 1841 и 1842 гг.», Физические науки (1846–1867).

Обращение полковника Бори де Сен-Венсана в Военное министерство по поводу экспедиции в Морею от 16 мая 1833 года

Разумеется, тяжелые условия алжирской экспедиции окончательно подорвали его пошатнувшееся ранее здоровье, что его подвигло выйти в отставку в том же 1842 году. Тем не менее, до конца своих дней этот выдающийся исследователь, неутомимый труженик и благородный авантюрист продолжал мечтать о новой научной экспедиции на острова Индийского океана, но этим, несомненно, героическим планам уже не суждено было осуществиться. Он умер в своей парижской квартире на улице де Бюсси, 6, 22 декабря 1846 года в возрасте шестидесяти восьми лет, оставив после себя лишь долги и ценный гербарий, проданный в следующем году. Его останки упокоились на столичном кладбище Пер-Лашез (49 дивизион).

Наряду с Жаном-Батистом де Ламарком, полковник Жан-Батист Бори де Сен-Венсан являлся одним из первых авторов биологической теории трансформизма видов, положившему начало эволюционизму, в противоположность теории их неизменности (фиксизма). В этой связи знаменательно, что его 17-томный «Классический словарь естественной истории» путешествовал вместе с Чарльзом Дарвином на «Бигле», когда великий англичанин собирал и систематизировал материалы для своей теории эволюции и происхождении живой природы. Между тем Бори де Сен-Венсан, следуя Аристотелю, говорил о спонтанности (случайности) возникновения жизни при переходе от состояния неодушевленной материи (абиогенез) к одушевленным существам, тогда как считал человечество, появившимся от нескольких расовых пар, будучи сторонником теории полигенеза, в отличие от моногенеза, которого придерживаются авраамические религии. Сторонником полигенеза был и знаменитый французский мистический философ, эзотерик и тамплиер Антуан Фабр д’Оливе, хотя последний, разумеется, не разделял аристотелианского воззрения случайности возникновения мироздания, придерживаясь на этот счет платонического видения. Кстати, некоторые современные философы и историки науки связывают случайность порождения жизни по Аристотелю с Теорией большого взрыва, ныне преобладающей в науке космологической моделью. И в этом смысле полковник Жан-Батист Бори де Сен-Венсан являлся предшественником замечательного ученого-иезуита, христианского эволюциониста Пьера Тейяра де Шардена (1881–1955).