Kitabı oku: «Мировая художественная культура: Древний Восток. Египет. Месопотамия. Палестина», sayfa 2

Плач Исиды по Осирису¹

 
Я – женщина, прекрасная для своего мужа,
Жена твоя, Сестра твоя,
Приди ко мне скорее!
Потому что я жажду узреть тебя
После того, как не видела лица твоего.
Тьма вокруг нас, хотя Ра в небесах.
 
 
Небо смешалось с землей. Тень легла на землю.
Сердце мое горит от злой разлуки.
Сердце мое горит, потому что стеною
                                         отгородился ты от меня,
Хотя не было зла во мне.
 
 
Оба наши города разрушены, перепутались дороги.
Я ищу тебя, потому что жажду видеть тебя.
Я в городе, в котором нету защитной стены.
Я тоскую по твоей любви ко мне.
Приходи! Не оставайся там один! Не будь так
                                                           далек от меня!
 
 
Гляди, сын твой Гор гонит Сета к месту казни.
Я спряталась в камышах и спрятала твоего сына,
Чтобы отомстить за тебя.
Потому что так плохо пребывать вдали от тебя
И невыносимо для плоти твоей.
 

Воскресение Осириса
(из «Текстов Пирамид»)

 
Приходят [боги] к Осирису
На голос плача Исиды,
На стенанье Нефтиды <… >
Говорят они тебе, Осирис:
«Хотя ты уходил, да придешь ты!
Хотя ты спал, да проснешься ты!
Хотя ты умер, да оживешь ты!
Встань! Посмотри, что сделал тебе твой сын!
Проснись, услышь, что сделал тебе Хор!
Он поразил для тебя поразившего тебя <… >
Хор поставил твою сандалию на голову
                                                        твоего врага <… >
Твой сын Хор поразил его,
Он отнял от него его глаз
И дал его тебе,
В нем – твоя душа (Ба),
В нем – твоя сила перед духами! <… >
Встань! Ты дал свою руку Хору,
Сделал он, что ты стоишь! <… >»
Пробуждается Осирис,
Просыпается бог усталый!
Встает бог,
Овладевает бог своим телом!
Восходит Осирис! Чист скипетр!
Высок Владыка истины! <… >
Удовлетворен Атум, отец богов,
Удовлетворен Шу с Тефнут,
Удовлетворен Геб с Нут <… >
Удовлетворены все боги, находящиеся на небе,
Удовлетворены все боги, находящиеся
                                                                  в земле <…>
«Иди к нам!» – говорят они,
Говорят боги тебе, Осирис:
«Идет наш старший брат,
Первенец своего отца,
Старший сын своей матери», —
Говорят они, говорят боги.
 

Суд Осириса
Суд Осириса и вечное блаженство в Полях Иалу

Прежде чем переступить порог Великого Чертога, умерший обращался к солнечному богу Ра:

– Слава тебе, великий бог, Владыка Двух Истин! Я пришел к тебе, о господин мой! Меня привели, дабы я мог узреть твое совершенство. Я знаю тебя, знаю имя твое, знаю имена сорока двух богов, которые находятся с тобой в Чертоге Двух Истин, которые живут как стражи грешников, которые пьют кровь в этот день испытания [людей] в присутствии Ушефера.

«Тот, чьи близнецы любимые – Два Ока, Владыка Двух Истин» – таково имя твое. Я прибыл, дабы узреть тебя, я принес тебе Две Истины, я устранил ради тебя грехи мои.

Умершему внимала Великая Эннеада – боги, под предводительством Ра возглавлявшие Загробное Судилище, и Малая Эннеада – боги городов и номов. В Великую Эннеаду, помимо Ра, входили Шу, Тефнут, Геб, Нут, Нефтида, Исида, Хор, Хатхор, Ху (Воля) и Сиа (Разум). Головы всех судей украшало перо Истины – перо Маат.

Произнеся свою речь, умерший приступал к «Исповеди отрицания»:

– Я не совершал несправедливости против людей. Я не притеснял ближних. <…> Я не грабил бедных. Я не делал того, что не угодно богам. Я не подстрекал слугу против его хозяина. Я не отравлял <…>.

Перечислив сорок два преступления и клятвенно заверив богов, что ни в одном из них он не виновен, умерший восклицал:

– Я чист, я чист, я чист, я чист, моя чистота – это чистота Великого Бену, что в Ненинесут. <…> Мне не причинят вреда в Великом Чертоге Двух Истин, ибо я знаю имена богов, пребывающих там вместе с тобой.

После «Исповеди отрицания» умерший обращался к Малой Эннеаде, называя по имени каждого из сорока двух богов и снова заверяя их в своей непричастности к преступлениям. Затем боги начинали допрос умершего: – Кто ты? Назови свое имя. – Я нижний побег папируса. Тот, кто в своей Оливе. – Вот мое имя. – Откуда ты прибыл? <…> – Я прибыл из города, что лежит к северу от Оливы.

Когда допрос заканчивался, перед лицо Ра-Хорахте и Эннеад представали Мешент, «ангел-хранитель» Шаи, богиня доброй судьбы Рененут и душа Ба, покойного египтянина. Они свидетельствовали о характере умершего и рассказывали богам, какие он совершал в жизни добрые и дурные поступки.

Исида, Нефтида, Селкет и Нут защищали покойного перед судьями. После этого боги приступали к взвешиванию сердца на Весах Истины: на одну чашу клали сердце, на другую – перо богини Маат. Если стрелка весов отклонялась, покойный считался грешником, и Великая Эннеада выносила ему обвинительный приговор, после чего сердце отдавалось на съедение страшной богине Ам(ма)т – «Пожирательнице», чудовищу с телом гиппопотама, львиными лапами и гривой и пастью крокодила. Если же чаши весов оставались в равновесии, покойный признавался оправданным.

Отчего греховное сердце должно было быть легче (или тяжелей) пера Маат, строго говоря, неизвестно, есть только гипотезы. Так, например, ряд египтологов придерживается мнения (разделяемого и автором), что весы служили для загробных судей своеобразным «детектором лжи»: взвешивание сердца производилось не после «Исповеди отрицания» и второй оправдательной речи, а одновременно с ними – на протяжении всего допроса сердце покоилось на чаше весов, и если умерший оказывался виновным в каком-либо из преступлений, то, едва он начинал клятвенно утверждать обратное, стрелка немедленно отклонялась.

Автору представляется, что древнеегипетское мифическое действо взвешивания сердца символически выражает духовный смысл исповеди как таковой, смысл, одинаковый, по-видимому, во всех религиях, независимо от различий внешней атрибутики исповедального обряда.

Давно замечено, что человек, совершив дурной поступок, невольно (этот процесс бессознателен) ищет, а значит, и находит, оправдание, суть которого обычно сводится к тому, что поступок был вынужден обстоятельствами, а не совершен свободной волей. Рассказывая о таком поступке или вспоминая о нем, человек испытывает потребность привести оправдывающие его доводы; если же у него отсутствует такая возможность, им сразу овладевает некое внутреннее беспокойство, неудобство. В художественной литературе множество раз описано, как в такой ситуации хочется «отвести глаза», «сменить тему разговора» и т. п. Обряд же исповеди как раз и не допускает всякого рода оправданий – только «да будет слово ваше: “да, да”, “нет, нет”; а что сверх этого, то от лукавого». Таким образом, убедивший себя в собственной безгрешности (или, применительно к христианству, в искренности своего раскаяния в грехе) человек, заявив о своей безгрешности (раскаянии) вслух и будучи лишен возможности что бы то ни было добавить, сразу почувствует это самое внутреннее неудобство – «сердце изобличит ложь», и стрелка весов отклонится.

Эннеада оглашала оправдательный приговор, и бог Тот записывал его. После этого умершему говорили:

– Итак, войди. Переступи порог Чертога Двух Истин, ибо ты знаешь нас.

Умерший целовал порог, называл его (порог) по имени, произносил вслух имена стражей и наконец вступал в Великий Чертог, где на троне восседал владыка мертвых Осирис в окружении других богов и богинь: Исиды, Маат, Нефтиды и сыновей Хора.

О прибытии умершего объявлял божественный писец Тот.

– Входи, – говорил он. – Зачем ты прибыл?

– Я пришел, дабы возвестили обо мне, – отвечал покойный.

– В каком состоянии ты пребываешь?

– Я очищен от грехов. <…>

– Кому я должен возвестить о тебе?

– Возвести обо мне Тому, Чей свод из огня, Чьи стены из змей живых и Чей пол – водный поток.

– Скажи, кто это? – спрашивал Тот.

– Это Осирис.

– Воистину же, воистину [ему] скажут [имя твое], – восклицал Тот.

С эпохи Древнего царства существовало и другое представление – что Загробный Суд возглавляет Ра. Это представление просуществовало вплоть до Птолемеевского периода, но пользовалось значительно меньшей популярностью.

На этом Суд заканчивался, и египтянин отправлялся к месту вечного блаженства – в Поля Иалу, куда его сопровождал «ангел-хранитель» Шаи. Путь в загробный «рай» преграждали врата, последнее препятствие на пути умершего. Их тоже приходилось заклинать:

– Дайте путь мне. Я знаю [вас]. Я знаю имя [вашего] бога-хранителя. Имя врат: «Владыка страха, чьи стены высоки <…>. Владыки гибели, произносящие слова, которые обуздают губителей, которые спасают от гибели того, кто приходит». Имя вашего привратника: «Тот, кто [вселяет] ужас».

В Полях Иалу, «Полях Камыша», умершего ждала такая же жизнь, какую он вел и на земле, только она была счастливей и лучше. Покойный ни в чем не знал недостатка. Семь Хатхор, Непери, Непит, Селкет и другие божества обеспечивали его пищей, делали его загробные пашни плодородными, приносящими богатый урожай, а его скот – тучным и плодовитым. Чтобы покойный мог наслаждаться отдыхом и ему не пришлось самому обрабатывать поля и пасти скот, в гробницу клали ушебти – деревянные или глиняные фигурки людей: писцов, носильщиков, жнецов и т. д. Ушебти – «ответчик». Шестая глава «Книги Мертвых» рассказывает о том, «как заставить ушебти работать»: когда в Полях Иалу боги позовут покойного на работу, окликнув его по имени, человечек-ушебти должен выйти вперед и откликнуться: «Здесь я!», после чего он беспрекословно пойдет туда, куда повелят боги, и будет делать, что прикажут. Богатым египтянам обычно клали в гроб ушебти – по одному на каждый день года; беднякам же ушебти заменял папирусный свиток со списком 360 таких работников. В Полях Иалу при помощи магических заклинаний человечки, поименованные в списке, воплощались в ушебти и работали на своего хозяина.

Хор (Гор) – бог неба и восходящего солнца

Хор и черная свинья
(из «Книги Мертвых»)

Знаете ли вы, почему [город] Пе был отдан Хору? Я это знаю, если вы не знаете. Это Ра ему отдал его в вознаграждение за рану, которую Хор получил в глазу, вот так: Хор сказал Ра:

«Позволь мне увидеть существа, которые сотворило твое Око, так, как оно их видит».

И Ра сказал Хору: «Посмотри там на эту черную свинью!» Когда же он взглянул, то вот – страшной силы боль [сделалась] его глазу!

И Хор сказал Ра: «Мой глаз таков, как если бы этот удар был нанесен моему глазу Сетом!»

И он раскаялся [в том, что необдуманно захотел смотреть на весь мир, как сам Ра].

Тогда Ра сказал богам: «Положите его на его постель, да выздоровеет он!»

[Действительно,] это Сет принял вид черной свиньи и нанес жгучую рану глазу Хора.

Тогда Ра сказал богам: «[Станет] свинья отвращением для Хора! Да поправится он!» [Поэтому-то] свинья и есть отвращение для Хора.

Тот – бог мудрости и знаний

Кто такой бог Тот?

Тот, Джехути – в египетской мифологии бог луны, мудрости, счета и письма, покровитель наук, писцов, священных книг, создатель календаря. Женой Тота считалась богиня истины и порядка Маат. Священным животным Тота был ибис, и поэтому бога часто изображали в виде человека с головой ибиса. Прилет ибиса-Тота египтяне связывали с сезонными разливами Нила. Когда Тот возвратил в Египет Тефнут (или Хатхор, как говорится в одном из мифов), природа расцвела. Тот, отождествляемый с луной, считался сердцем бога Ра и изображался позади Pa-солнца, поскольку слыл его ночным заместителем. Тоту приписывалось создание всей интеллектуальной жизни Египта. «Владыка времени», он разделил его на годы, месяцы, дни и вел им счет. Мудрый Тот записывал дни рождения и смерти людей, вел летописи, а также создал письменность и научил египтян счету, письму, математике, медицине и другим наукам.

Известно, что его дочерью или сестрой (женой) была богиня письма Сешат; атрибут То-та – палетка писца. Под его покровительством находились все архивы и знаменитая библиотека Гермополя, центра культа Тота. Бог «управлял всеми языками» и сам считался языком бога Птаха. Как везир и писец богов, Тот присутствовал на суде Осириса и записывал результаты взвешивания души покойника. Поскольку Тот участвовал в оправдании Осириса и давал приказ о его бальзамировании, то и принимал участие в погребальном ритуале всякого покойного египтянина и вел его в царство мертвых.

На этом основании Тот идентифицируется с греческим вестником богов Гермесом, который считался психопомпом («ведущим души»). Тот часто изображался вместе с павианом, одним из его священных животных.

Анубис (Инпу) – проводник умерших в загробный мир

Анубис (Инпу) – древнеегипетское божество с головой шакала (собаки) и телом человека, проводник душ умерших в загробный мир. В Старом царстве считался покровителем некрополей и кладбищ, один из судей царства мертвых.

Два брата²

Рассказывают, что были два брата, родившиеся от одной матери и одного отца. Анупу – так звали старшего, меньшего звали Бата. Были у Анупу и дом и жена, а меньшой брат был ему наместо сына: он делал старшему его одежду и выходил со скотом его в поле, и он пахал и собирал жатву в его житницы. Все это исполнял он для брата, всякие работы в поле. Меньшой брат был прекрасный юноша, и не было подобного ему во всей стране, и была сила бога в нем. И вот прошло много дней, и меньшой брат каждый день, по заведенному порядку, уходил со скотом и каждый вечер возвращался, нагруженный всяческими травами полей и молоком, деревом и всяческим прекрасным полевым добром, и все складывал перед братом своим, который сидел со своею женой, и пил он, и ел, а потом удалялся в хлев, чтобы провести ночь среди скота своего.

<…> А после того как земля озарялась и наступал следующий день <…>, он варил пищу и ставил перед братом своим старшим, а тот давал ему хлебы в поле, и он выгонял свой скот в поле пасти и шел со своим скотом. И животные говорили ему: «Хороша трава там или там», – и он слушал их и вел их в место, обильное прекрасной травой, как они хотели. И скот, который он пас, тучнел весьма и давал приплод весьма щедрый. И вот, когда наступило время пахать, старший брат сказал ему: «Готовь нам упряжку <…>, будем пахать, потому что поле вышло из-под разлива, оно хорошо для пахоты. И ты тоже придешь в поле, с зерном для посева придешь ты, потому что мы начинаем пахать завтра утром». Так он сказал. И меньшой брат выполнил все наказы старшего, о чем бы тот ни сказал: «Сделай это!» И после того как земля озарилась и наступил следующий день, оба отправились в поле с зерном для посева. И сердца их ликовали весьма и радовались их трудам уже в начале труда. И вот прошло много дней, и братья были в поле и перестали сеять – все зерно вышло. Тогда старший послал брата в селение, сказав: «Поспеши принести нам зерна из селения». Меньшой застал невестку свою за причесыванием. Он сказал ей: «Встань и дай мне зерна, я спешу обратно, потому что брат мой старший ждет меня в поле. Не медли!» Она сказала ему: «Ступай и открой житницу и возьми сам сколько нужно, чтобы не остановилась прическа моя на полпути». Тогда юноша пошел в свой хлев и взял большой сосуд. Хотелось ему унести побольше зерна. Нагрузился он пшеницею и ячменем и вышел из житницы. Тогда она сказала ему: «Что за ноша у тебя на плече?»

Он сказал ей: «Три хара³ пшеницы, два хара ячменя, всего пять хар – вот какая ноша на плече моем». Так он сказал. Она же сказала:

«Много силы в тебе! Я вижу твои достоинства ежедневно». И пожелало сердце ее познать его, как познают мужчину. Она встала, и обняла его, и сказала ему: «Идем, полежим вместе час. На пользу будет это тебе – я сделаю тебе красивую одежду». Тогда юноша стал подобен южной пантере в гневе <…> из-за скверных слов, которые она произнесла, и она испугалась весьма. И он заговорил с ней и сказал: «Как же это? Ведь ты мне наместо матери, а твой муж наместо отца, ведь он старший брат, он вырастил меня. Что за мерзость ты мне сказала! Не повторяй ее мне никогда, и я не скажу никому, и замкну уста свои, чтобы не услыхал об этом никто из людей». И он поднял свою ношу и отправился в поле. Он вернулся к брату, и они снова взялись за дело и занялись своею работою. И вот, когда наступил вечер, старший брат пошел в дом свой, а меньшой погнал скот, нагрузившись всяческим полевым добром. В селение погнал он скот свой, чтобы спал скот в хлеве своем ночью. И вот жена старшего брата была в страхе из-за слов, которые она сказала. Взяла она жир и натерлась им, словно бы перенесла побои, – чтобы сказать своему мужу: «Это брат твой меньшой избил меня». А муж возвратился вечером, как и всякий день, по заведенному порядку. Вошел он в дом свой и застал жену свою лежащей и якобы больной. Не полила она воды ему на руки, как обычно.

Не зажгла света перед ним, и дом был во мраке. Она лежала, жалуясь на тошноту. Муж сказал ей: «Кто обидел тебя?» Она сказала ему: «Никто не обижал меня, кроме твоего брата меньшого.

Пришел он взять для тебя зерно, и застал меня одну, и сказал мне: «Идем, полежим вместе час.

Надень свой парик». Так он сказал. Но я не стала слушать его. «Разве я не мать тебе? Разве твой брат тебе не наместо твоего отца?» Так я сказала ему. Он испугался и избил меня, чтобы я не рассказывала тебе. Если оставишь его жить, я умру. Вот, когда он придет <…>, ибо я страдаю из-за этого скверного умысла, который он собирался исполнить вчера⁴. Тогда старший брат сделался подобен южной пантере. Он наточил свой нож и сжал его в руке своей. Он встал за воротами хлева, чтобы убить брата своего меньшого, когда тот возвратится вечером и станет загонять скот свой в хлев. И вот, когда солнце село, меньшой брат, нагруженный, по ежедневному своему обыкновению, всякими травами полевыми, пришел. И первая корова взошла в хлев. И сказала она своему пастуху: «Вот твой старший брат стоит с ножом, чтобы убить тебя. Беги от него!» И услыхал он, что сказала первая корова. Взошла и другая корова и сказала то же. Тогда взглянул он под ворота хлева и увидел ноги брата, который стоял за воротами с ножом в руке. Тогда положил он ношу свою на землю и бросился бежать, спасаясь. А старший брат пустился вдогонку с ножом в руке. Тогда меньшой призвал на помощь бога Ра-Хорахти, воззвав: «Владыка благой! Ты, правящий суд над лживым и праведным!» И внял Ра его мольбе. И повелел Ра, чтобы легли воды между ним и его братом и кишели бы крокодилами те воды. И вот один из братьев оказался на одном берегу, второй – на другом. И вот старший дважды ударил себя по руке, досадуя, что не убил меньшого. Тогда меньшой обратился к нему с другого берега и сказал: «Останься на месте, пока не озарится земля. Когда же взойдет солнечный диск, я буду судиться с тобой пред его ликом, и он воздаст по заслугам лживому и праведному – потому что я не останусь с тобой <…> во веки веков, не буду там, где ты, но отправлюсь в долину Кедра»⁵. И вот земля озарилась, и наступил следующий день, и поднялся Ра-Хорахти, и смотрели один на другого братья. И тогда заговорил меньшой и сказал так: «Что это значит? Ты погнался за мною, чтобы убить коварно! А ведь ты даже не выслушал моих слов! Ведь я – твой брат меньшой, ведь ты мне наместо отца! Ведь супруга твоя мне наместо матери! Поистине это так! Когда ты послал меня принести зерна, твоя жена сказала мне: “Идем, полежим час вместе”. Но погляди, как она все вывернула и перевернула в глазах твоих!» После этого он поведал брату обо всем, что случилось между ним и невесткою. И он поклялся именем Ра-Хорахти⁶ и промолвил: «Так что же это значит, что ты гонишься за мною и хочешь коварно убить меня ножом ради распутницы?» И взял он острый лист тростника, и отсек себе тайный уд, и бросил в воду, а потом рыба-сом проглотила его⁷. И лишился он силы, и стал несчастен, а старший брат сокрушался сердцем своим весьма и громко зарыдал, но не мог перебраться к брату своему меньшому через воды, кишевшие крокодилами.

И обратился к нему меньшой и сказал: «Почему ты думал одно лишь дурное, почему не вспомнил чего-либо доброго, что сделал я для тебя? Ступай же теперь в свой дом и сам ходи за своим скотом, ибо не буду больше там, где ты, но отправлюсь в долину Кедра. Но вот ты сделаешь для меня – ты придешь мне на помощь, если узнаешь, что приключилось со мною недоброе. Я вырву свое сердце и возложу его на верхушку цветка кедра. Если срубят кедр и свалят наземь, ты придешь, чтобы найти мое сердце. И если семь лет пройдет в поисках – не падай духом. Когда же ты найдешь его, то положишь в сосуд с прохладной водой, и я оживу и отомщу тому, кто причинил мне зло. А что недоброе приключилось со мною, ты узнаешь, когда подадут тебе в руки пиво и вдруг выплеснется оно за край. Не медли тогда нисколько!» И он отправился в долину Кедра, а старший брат отправился в дом свой, схватившись руками за голову и осыпав себя пылью. И достиг он дома своего, и убил жену, и бросил ее собакам, и сел оплакивать брата своего меньшого. И вот прошло много дней, и меньшой брат оставался в долине Кедра и был один. Дни проводил он в охоте за дичью пустыни, вечером ложился спать под кедром, на верхушку цветка которого положил свое сердце.

И вот прошло много дней, и он собственными руками построил себе в долине Кедра дворец полный всевозможными прекрасными вещами, и желал обзавестись семьей. И вот вышел он из своего дворца и встретился с Девятерицею. Боги шли, исполняя предначертанное ими для всей земли. Изрекла Девятерица, обращаясь к нему: «Эй, Бата, бык Девятерицы, ты живешь здесь в одиночестве, после того как покинул селение свое из-за жены Анупу, брата твоего старшего? Но гляди, убита жена его, ты отомстил». И сокрушались боги сердцем из-за него весьма. Сказал Ра-Хорахти богу Хнуму⁸: «Сотвори для Баты жену, чтобы не жил он в одиночестве». И Хнум сотворил ему супругу. Телом и лицом была она прекраснее всех женщин во всей стране. Семя всех богов пребывало в ней. И вот явились семь Хатхор взглянуть на нее и изрекли единогласно: «Она умрет от меча». Бата хотел ее весьма сильно, и она поселилась в его дворце. И проводил он дни в охоте за дичью пустыни и приносил добычу домой и складывал перед нею. А после он сказал ей: «Не выходи наружу, чтобы море не схватило тебя: ты не сможешь спастись, потому что ты женщина. Мое сердце покоится на верхушке цветка кедра. Если кто найдет его, я буду сражаться». И он открыл ей все до конца. И вот прошло много дней, и Бата отправился на охоту по заведенному порядку.

Вышла женщина погулять под кедром рядом с ее домом. Увидело ее море, погнало за нею свои волны. Она побежала и укрылась в доме. А море обратилось к кедру и сказало: «Поймай ее для меня!» И кедр раздобыл для моря прядь ее волос, а море отнесло их в Египет и вынесло на берег там, где работали портомои фараона, – да будет он жив, невредим и здрав! И запах ее волос пропитал одеяния фараона, – да будет он жив, невредим и здрав! И его величество бранили портомоев фараона, – да будет он жив, невредим и здрав! – говоря: «Запах умащений в одеяниях фараона, – да будет он жив, невредим и здрав!» Так бранили они портомоев ежедневно, и портомои не знали, что делать. И начальник портомоев фараона, – да будет он жив, невредим и здрав! – вышел на берег, и на сердце его было тяжело весьма из-за того, что ежедневно бранил его фараон. Он остановился на возвышении как раз против пряди волос, лежавшей в воде. И он велел спуститься и принести их. Оказалось, что запах их весьма приятен, и он взял их с собою и отнес фараону, – да будет он жив, невредим и здрав! И призвали мудрых писцов к фараону, – да будет он жив, невредим и здрав! – и сказали они фараону, – да будет он жив, невредим и здрав! – так: «Это волосы девицы бога Ра-Хорахти, семя всех богов в ней. Это дар тебе из чужой страны. Разошли посланных твоих во все чужестранные земли, чтобы найти ее. Что же до посланного, который отправится в долину Кедра, пусть множество людей сопутствуют ему, дабы доставить ее сюда». Тогда изрекли его величество, – да будет он жив, невредим и здрав! – так: «Весьма прекрасно то, что вы сказали». И дозволено было им удалиться. И вот прошло много дней, и посланцы, разосланные по чужестранным землям, возвратились и доложили его величеству, – да будет он жив, невредим и здрав! – так: «Не вернулись посланные в долину Кедра – всех перебил Бата и только одного пощадил, чтобы известил он об этом его величество, – да будет он жив, невредим и здрав!»

Тогда его величество, – да будет он жив, невредим и здрав! – повелели отправить множество воинов и колесниц и с ними женщину, которой вложили в руки всяческие прекрасные украшения для женщин. И женщина вернулась в Египет с супругою Баты. И было ликование по всей стране. И его величество, – да будет он жив, невредим и здрав! – полюбили ее весьма и нарекли ее «Великою любимицей». И говорили с ней и велели поведать о ее супруге. И она сказала его величеству, – да будет он жив, невредим и здрав! – так: «Пусть срубят кедр – и он умрет».

И фараон приказал послать воинов с оружием и срубить кедр. И воины пришли к кедру и срубили цветок, на котором покоилось сердце Баты. И Бата упал мертвым тотчас же. Когда же земля озарилась и наступил день, следующий за тем, как был срублен кедр, Анупу, старший брат Баты, вошел в дом свой. Он сел помыть руки свои. И подали ему сосуд с пивом, и оно выплеснулось за край; подали ему другой сосуд, с вином, и оно замутилось. Тогда он взял свой посох, и свою обувь, и одежду свою, и свое оружие. И направился он в долину Кедра. И вошел он во дворец брата своего меньшого и застал брата лежащим на кровати, был он мертв. Заплакал старший брат, увидев брата меньшого мертвым. И пошел он искать сердце брата своего меньшого под кедром, на месте, где спал меньшой по ночам. Три года провел старший брат в поисках сердца и не находил. И когда начался четвертый год, пожелал он вернуться в Египет. Подумал он: «Завтра отправлюсь в Египет». Но после того как земля озарилась и наступил следующий день, снова направился он к кедру, и провел день в поисках сердца брата своего меньшого, и вернулся вечером, озабоченный мыслью найти сердце во что бы то ни стало.

И вот нашел он горошину, и это было сердце брата его меньшого. Он взял сосуд с прохладною водой, и бросил в него горошину, и сел, по каждодневному своему обыкновению. Когда же наступила ночь, сердце впитало в себя воду, и Бата задрожал всем телом и обратил взгляд к брату своему, в то время как сердце его было еще в сосуде. И тогда старший брат, Анупу, взял сосуд с прохладною водой, где лежало сердце брата его меньшого, и дал ему выпить. И встало сердце на место свое, и сделался Бата таким, как раньше. И они обняли друг друга и заговорили друг с другом. И сказал меньшой брат старшему брату: «Вот я превращусь в большого быка, масть его прекрасна, замыслы же неведомы, и ты сядешь мне на спину до восхода солнца, и мы будем там, где моя жена. Я отомщу за себя. Ты поведешь меня туда, где его величество, потому что облагодетельствуют тебя его величество за то, что приведешь ты меня к фараону, – да будет он жив, невредим и здрав! – отвесят тебе золота и серебра столько, сколько весишь сам, ибо буду я чудом великим, и будет ликовать народ по всей стране, ты же возвратишься в селение свое».

И после того как земля озарилась и наступил следующий день, Бата принял обличье, о котором сказал брату своему старшему. И тогда Анупу, старший его брат, сел на его спину спозаранку, и он достигнул того места, где пребывали его величество. И доложили его величеству, – да будет он жив, невредим и здрав! – о быке. И его величество осмотрели быка и радовались весьма. И устроено было по сему случаю большое жертвоприношение, и говорили: «Чудо великое свершилось!» – и ликовал народ по всей стране. И отвесили старшему брату серебром и золотом собственный его вес, и возвратился он в свое селение, и дали ему его величество множество людей и всяческого добра, ибо фараон, – да будет он жив, невредим и здрав! – полюбил его весьма, больше всякого иного во всей стране.

И вот прошло много дней, и бык взошел в кухню, и встал подле Великой любимицы, и заговорил с ней, и сказал: «Смотри, я поистине жив». Она сказала ему: «Кто ты?» Он сказал ей: «Я Бата. Я знаю, когда ты просила фараона, – да будет он жив, невредим и здрав! – срубить кедр, это было из-за меня, чтобы я умер. Но смотри, я поистине жив, я бык». Она испугалась весьма, услышав эти слова, которые сказал ей муж. Он же вышел из кухни. Его величество, – да будет он жив, невредим и здрав! – воссели, чтобы провести приятный день со своею любимицей. Она налила вина его величеству, – да будет он жив, невредим и здрав! – и его величество были с нею милостивы весьма. И она сказала его величеству, – да будет он жив, невредим и здрав! – так: «Поклянись мне богом и скажи: “О чем ты просишь, исполню ради тебя”».

И он слушал ее со вниманием, и она сказала: «Дай мне поесть печени этого быка, потому что ничего более мы от него не увидим». Так сказала она фараону. И его величество фараон, – да будет он жив, невредим и здрав! – были весьма огорчены тем, что она сказала, и сокрушались из-за быка сердцем своим весьма. И после того как земля озарилась и наступил следующий день, объявили великое жертвоприношение. Послали первого мясника фараона, – да будет он жив, невредим и здрав! – заколоть быка. После этого приказали заколоть его. И когда был он уже на плечах прислужников и мясник нанес ему удар в шею, упали две капли крови у косяков Великих Врат его величества, – да будет он жив, невредим и здрав! – одна капля по одну сторону Великих Врат фараона, – да будет он жив. невредим и здрав! – а другая по другую, и выросли из них две больших перси, и каждая из них была совершенна. И пошли доложить об этом фараону, – да будет он жив, невредим и здрав! – и сказали так: «Чудо великое фараону, – да будет он жив, невредим и здрав!» И ликовали по всей стране, приносили жертвы чудесным деревьям. И вот прошло много дней, и его величество, – да будет он жив, невредим и здрав! – явились в лазуритовом окне, сияя ликом, с цветочным венком на шее, а после и выехали из дворца фараона, – да будет он жив, невредим и здрав! – чтобы взглянуть на обе перси. И Великая любимица выехала вслед за фараоном, – да будет он жив, невредим и здрав!

И тогда его величество, – да будет он жив, невредим и здрав! – сели под одною из персей и беседовали со своею супругой. И сказал бык: «Эй, лживая! Я Бата, я все живу вопреки твоему коварству. Я знаю, это ты сделала, чтобы фараон, – да будет он жив, невредим и здрав! – повелел срубить кедр. Я превратился в быка. А ты сделала так, чтобы меня убили». И вот прошло много дней, и встала любимица и налила вина фараону, – да будет он жив, невредим и здрав! И его величество были с нею очень милостивы. И она сказала его величеству, – да будет он жив, невредим и здрав! – так: «Поклянись мне богом и скажи: “О чем бы ни просила любимица – исполню ради нее”. Так скажи!» И он слушал ее со вниманием, и она сказала: «Вели срубить эти перси и сделать из них красивую мебель».