С тех пор как утром расстались мы при свете луны холодной, что может быть грустнее туманной мглы рассвета!
Мибу-но Тадаминэ
Понять японскую поэзию так, как понимают ее японцы, нам не дано. И дело даже не в различии культур, просто перевод убивает большую часть достоинств стиха. Мы не слышим мелодии, не понимаем игры слов. Вот, например, стих:
Поблекли краски, цветы завять успели, пока по свету блуждала я, беспечно скользя повсюду взором!
Госпожа Оно-но Комати
Выражение, переведенное как "скользя повсюду взором", означает также "идущий ночью проливной дождь", но переводчику ничего не остается, как выбрать что-нибудь одно, и глубина теряется. Мы видим беспечную женщину, порхающую по жизни, а шум ночного дождя ускользает. Совсем другое настроение. Но даже в этих бледных слепках мы умудряемся ловить мимолетные настроения, которые составляют суть японской поэзии.
Японцы своеобразный народ, на протяжении многих веков поэзия занимала в их жизни очень значительное место. Не писать стихов было неприлично. Если кому-то присылали послание в стихах, он просто обязан был ответить стихами, чтобы не опозориться. Говорят, госпожа Сэй-Сёнагон развелась с мужем, потому что он был плохим поэтом. Наверное, врут, но как это показательно!
При такой любви к поэзии, понятно что стихи писали по любому поводу и без повода. Вот, например, это лирическое стихотворение:
Весною с поля я для тебя срываю побеги злаков, а между тем снежинки мне падают на плечи.
Романтично, не правда ли? Хочется представить ту, ради которой поэт месит весеннюю грязь под снегом, и тут выясняется, что посвящено оно бабушке написавшего этот стих императора (!) Коко. Интересно, это она его послала на улицу в плохую погоду или он сам пошел на это ради любимой бабушки?
Стихи писали все: императоры, аристократы, чиновники, их жены и дочери, фрейлины (особенно, фрейлины), гейши и монахи (с большим удовольствием). Некоторые только поэтому и сохранились в истории. Поводы для создания шедевров могли быть самими прозаическими. Например, этот стих родился потому что некий регент обещал местечко для сына поэта Фудзивара-но Мототоси и обманул:
Ты обещал мне росу своей приязни, и долго ждал я, - а между тем подходит к концу и эта осень!
Уже девятьсот лет, как нет ни того, ни другого, а вот история эта сохранилась благодаря единственному стихотворению. Удивительно, не правда ли?
В целом, антология производит впечатление неплохое, хотя и не потрясает до глубины души. Как сказано в послесловии, стихи, вошедшие в "Хякунин иссю" стали широко известны не потому, что они самые лучшие, а потому что этот сборник использовался для очень популярной в Японии карточной игры, где из половинок нужно было составлять целое стихотворение. Эти стихи знали наизусть все от мала до велика. Одним словом, эта антология - значимый факт в культурной жизни Японии, а до нас она дошла в переводе Николая Бахтина, сделанного с немецкого. Чем богаты, как говорится, тем и рады, двойной перевод должен убить еще больше.
И, напоследок, ложка дегтя на счет издания. Задумка украсить каждый лист сборника японскими гравюрами укиё-э, безусловно, была хорошей, но не с такой бумагой и полиграфией. Напоминает газету, все время хочется помыть руки. Заливки серым цветом на такой бумаге превращаются в грязь.
И на десерт гравюра Тории Киёмицу "Домашние игры", на которой японские женщины играют в ута авасэ, упомянутую игру со стихами из "Хякунин Иссю".
Yorumlar
4