Kitabı oku: «Пропавший хворост», sayfa 5

– Ага, – ухмыльнулся дежурный и, уходя к стойке и пряча улыбку, сказал, – дверь толкни.

И она оказалась открытой, я сказал: «Вернусь мигом». Счастливый побежал к выходу и в дверях обомлел.

– Лодка где? – спросил я, понимая, что всё верно понял с самого начала.

– На парковке у входа.

– Ага – промычал я, открыв рот и замер.

– Чего застыл-то?

– А ты сам посмотри, – закашлявшись, ответил я.

Дежурный подошел, и лицо его вытянулось от удивления поболее моего.

– А где эта? – спросил он, глядя на пустое место на парковке.

Обрывок цепи висел у столба куцым хвостиком, а парковку накрыло белесое свежайшее покрывало, без следов и прогалин.

– Где эта? Это ты меня спрашиваешь?

– Тут же ставили, – не услышав меня, пролепетал себе под нос дежурный.

– Вы куда, снегири, мою лодку дели?!

– За языком следи.

– За лодкой следить надо было, олухи.

– Не борзей, – сказал дежурный, придя в себя, поправив шапку и добавил, – черт, тут же ее крепили, сам видел.

– Да мне-то что. Кто сани у меня забирал, кто цепью к столбу приматывал?

– Ладно, не заводись, – отмахнулся дежурный.

– Что делать-то теперь?

– Запрос оставь.

– Найти сможете?

– Ну, лодку может быть, горючку уж точно нет.

– Кому заявление оставлять?

– Мне и оставишь, – буркнул дежурный угрюмо.

Исписав желтый бланк в пятнах, я вышел из участка, не помня себя, и вздохнул полной грудью, да так, что аж дыханье сперло, и я зашелся кашлем. Туман застилал улицу, снег хлопьями падал с небес, и луна едва освещала путь. Прошел по Бауэри на север, миновал освещенную красными фонарями закусочную братьев Нам. На душе кошки скребут, что и как делать – не знаю и, главное: «Что это вообще всё было?»

Хотелось есть, спать, курить. И обязательно выпить, но не так чтобы просто, а прям в калину – до беспамятства. Вновь нащупал револьвер с пустым барабаном и всем сердцем пожалел, что там ни одного живого патрона, ведь будь он, я знал точно, на что его пустить.

Вслед мне свист, я обернулся. Ринат с Копченым стояли под козырьком у недавно сгоревшего дома.

– Да быстрее давай, – крикнул мне Копченый, хищно озираясь по сторонам. И видя мою понурую поступь, добавил громче, – Андрюх, шевели поршнями!

– Вы где были?

– Долгая история, – цыкнув сквозь зубы, ответил Копченый. – Главное, хворост перехватили, уже даже разгрузились на базе у Сизого.

– А лодка?

– Спрятали, – гордо добавил Ринат с той самой татарской гордостью – когда получается что-то втихаря взять и не отдавать ничего взамен.

– Да, есть еще дело, – заговорщически улыбнулся Копченый.

– Какое еще? – устало спросил я, зная, что ничем хорошим вся эта история не закончится.

– Мы когда по следу тому шли, мясо у столба нашли.

– Можешь не рассказывать, – отмахнулся я и попросил огня.

– Так вот, мы его Ли Квану разменяли уже на пайки и дюжину патронов.

– И вот какое дело, – наклонился ко мне Ринат, – у желтого брата мы пару саней заприметили, такие же переделанные байдарки, как наша.

– Ты хотел сказать – моя?

– Ага, – повеселел Ринат и осклабился желтыми зубами, – как наша.

– Цыган, ну-ка скажи мне, что этот татарин мне предлагает, а то вот за милю чую, керосином от этого дела несет так, что аж не продохнуть.

– Да, нормально всё будет, Андрюх. Ты заяву написал? – потирая ладони, спросил Копченый.

– Цвет я указывал, – тут же ответил я, проигрывая комбинацию в уме.

– Ну вот и славно, – расплылся в улыбке Копченый и хлопнул меня по плечу.

– Ты вот с такими данными и возвращайся через полчасика в отдел, – играя бровями, тепло пропел Ринат. – А мы пока к Ли Квану – сани в долг выкупим. Ну а потом, сам понимаешь.

– Понимаю, – подмигнул я татарину, а Копченый от такого расклада расплылся в улыбке и присвистнул, показав недостающий зуб на месте шестерки.

***

Ветер хлестанул по затянутому пленкой окну и воспоминания растворились в памяти, как и полбутылки Поповки. Я затушил бычок в обрезке банки, улыбнулся и вновь оживил в памяти лицо дежурного, когда явившись через полчаса в отдел, я дал наводку на лавку Ли Квана. Вспомнил вновь ту ночь, последующий переполох в Панту с облавой и последующим расстрелами за людоедство. И как наша троица стала единственными владельцами трех саней да без долгов. И как никогда прежде, ели мы досыта и работали без передышек, пьяные от усталости, но свободные в своих делах настолько – насколько человек в то время вообще мог быть свободен – дыша полной грудью.

«Да, было время, – подумав, тут же еще раз вспомнил лица всех друзей и врагов, – было и прошло».

Допил бокал, убрал пузырь за пазуху и поднялся. Выйдя из дома, аккуратно прикрыл за собой дверь. Шел к утесу, вокруг тишина – мгла. Вдали едва заметны разбросанные по долине землянки. В одних еще горит свет, другие сливаются с ландшафтом долины, и только проблескивающая луна нет-нет да играет бликом на затянутых пленкой окнах.