«Каска вместо подушки. Воспоминания морского пехотинца США о войне на Тихом океане» kitabından alıntılar, sayfa 2
Это слабая черта американцев. Успех в их глазах становится знаком мудрости. И они слушают, как ученые разглагольствуют по поводу гражданских свобод, комедианты и актрисы ведут политические дебаты, а спортсмены учат, какой сорт сигарет следует курить.
Настоящее всегда лучше всего, если его не сравнивать с прошлым и не думать о будущем.
Люди идут на войну, чтобы жертвовать. Они идут вовсе не убивать — как многие ошибочно думают. Они идут, чтобы быть убитыми, чтобы рискнуть своей плотью, оказавшись на пути разрушения.
Самопожертвование — вот ответ на извечный спор о войне и мире. Мы располагаем мнением философов и теологов о том, что человек может сражаться только в справедливой войне. Еще у нас есть древняя церковная мудрость, указывающая на то, что не в силах человеческих установить истинность своего дела. Человек обязан, если верит в правоту своего предводителя, безоговорочно подчиняться ему и помогать с оружием в руках.
Но есть люди, говорящие: «Это безволие. Я не могу убивать, опираясь на казуистику. Я должен точно знать, что мое дело правое. Я буду всегда сражаться, чтобы защитить мою страну против вторжения противника, чтобы подавить агрессию или сбросить тирана. Но я должен знать, что это действительно так, и, применяя к моему случаю ваше собственное утверждение о невозможности знать точно, я могу заявить, причем моя логика столь же убедительна, как и ваша: я не хочу проливать кровь своих братьев, поэтому я не пойду».
Но что такое самопожертвование? «Не кровь твоего брата, моего друга — твоя кровь».
Поэтому женщины рыдают, провожая своих мужчин на войну. Они не плачут об их жертвах, они плачут о них как о жертвах. Вот почему с древности прозорливое человечество придумало веселые песни и громогласные оркестры, которые играют на проводах, чтобы укрепить их сжимающиеся от страха сердца, а вовсе не чтобы усилить в них жажду крови. Вот почему нет славной жизни, а существует только славная смерть. Герои становятся изменниками, воины стареют и становятся мягкими и сентиментальными, и только жертва остается неизменной. Самопожертвование вечно.
Люди идут на войну, чтобы жертвовать. Они идут вовсе не убивать — как многие ошибочно думают.
Если они считают меня психом, значит, я им и буду... По крайней мере, до того, как увижу психиатра.
Если человек должен жить в грязи, ходить голодным и рисковать своей задницей, ему необходима причина, по которой он должен всё это делать. Результат — это не причина.
С фаталистами спорить невозможно. Вы можете отстаивать свою позицию до хрипоты, но люди вроде Меченого все равно будут шляться под бомбами.
Скажите им, что они в глубине души не верят, заявляя, что каждый человек уходит только тогда, когда ему предназначено, не раньше и не позже. Предположите, что они сами своим тупым упрямством выбирают свое время, своими руками вытаскивают бумажку со своим именем из шапки, иными словами, сами являются своими палачами. Напомните, что, даже если они хотят верить в фатализм — вопреки здравому смыслу, — они должны иметь возможность выбора; даже отсутствие выбора надо выбрать. Подобные споры — прекрасный способ убить время, пока вокруг падают бомбы, а Меченый, раздражающий всех и каждого фаталист, один сидит наверху. Чертов идиот!
Он долго расспрашивал меня о войне. Мой рассказ заставил его несколько раз тяжело вздохнуть и укоризненно покачать головой. Насколько я понял, он пребывал в уверенности, что не только меня, но всю мою дивизию в полном составе следует отправить к психоаналитику.
Мне остается только удивляться этому таинственному, такому жестокому и в то же время такому отважному противнику. Бессмысленный фанатизм японцев достиг такой степени, что поневоле вызывал уважение и заставлял собрать все силы, чтобы защитить себя.
Без понимания причины мы становимся язвительными. Достаточно взглянуть на рисунки Билла Молдина, чтобы понять, насколько язвительными стали люди, участвовавшие во Второй мировой войне. Нам приходилось смеяться над собой, иначе, оказавшись в самом центре безумной механической бойни, можно было сойти с ума.
