Kitabı oku: «Круглосуточный книжный мистера Пенумбры», sayfa 3

Федоров кивает и подает мне свою карточку. Разумеется, он 6KZVCY.

– Я трицыть лиет работал в «Эйч-Пи». – (Он произносит «Эйш-Пи».) – Вот это был офис. – А потом спрашивает: – Какгда-нибудь пользавалса калькулятарам «Эйш-Пи»?

Мэт приносит «Мурао». Это большая книга: и толстая, и широкая, в крапчатом кожаном переплете.

– Ну еще бы, – отвечаю я, оборачивая книгу коричневой бумагой. – Я все старшие классы прошел с графическим калькулятором. «Эйч-Пи – тридцать восемь».

Федоров сияет, будто хвастается перед внуком:

– Я работал над двацыть восьмым, это предшественник.

Я улыбаюсь.

– Думаю, мой так у меня где-то и лежит, – говорю я и кладу «Мурао» на прилавок.

Федоров хватает его обеими руками:

– Спасиба. Знаешь, што в тридцыть восьмом нет абратнай польскай записи? – И похлопывает по своей книге (кровавых ритуалов?) со значением. – А нада сказать, для нашего дела она очень палезна.

Похоже, Мэт прав: это судоку.

– Буду иметь в виду, – говорю я.

– Ладна, еще раз спасиба.

Звякает колокольчик, и Федоров медленно уходит по тротуару в сторону автобусной остановки.

– Я заглянул в его книжку, – сообщает Мэт. – То же, что и в других.

То, что и раньше казалось странным, теперь кажется еще страннее.

– Дженнон. – Мэт переводит на меня пристальный взгляд. – Я должен кое-что спросить.

– Дай угадаю. Почему я еще ни разу не заглянул…

– Тебе нравится Эшли?

М-да, я ждал не этого.

– Что? Нет.

– Хорошо. Потому что мне нравится.

Я, изумленно хлопая глазами, смотрю на Мэта Миттельбрэнда в его узком, идеально сидящем пиджаке. Это как если бы Джимми Олсен признался, что ему нравится Чудо-женщина. Слишком резкий контраст. И тем не менее…

– Попробую к ней подкатить, – всерьез сообщает он. – Атмосфера может накалиться. – Он говорит как спецназовец, объявляющий ночную облаву. Типа возможно всякое, но не волнуйся. Мне не впервой.

У меня в голове щелкает. Может, Мэт не Джимми Олсен, а Кларк Кент, под личиной которого скрывается Супермен. Ростом не вышел – и все же.

– Вообще-то, мы уже один раз целовались.

Стоп, как…

– Две недели назад. Тебя дома не было. Ты работал. А мы напились вина.

Голова слегка идет кругом, но не от диссонанса такой пары, а от мысли о том, что их флюиды летали у меня прямо под носом, а я и не заметил. Ненавижу такое.

Мэт кивает, типа все решено.

– Ладно, Дженнон, у тебя тут круто, но мне пора.

– Домой?

– Нет, на работу. В ночную. Монстр джунглей ждет.

– Монстр джунглей.

– Из живых растений. В студии из-за него жара. Может, сделаю еще перерывчик и снова приду. У вас тут классно. И сухо.

Мэт уходит. Позднее я запишу в журнале:

Прохладная безоблачная ночь. В магазин заходил самый молодой клиент, каких (по мнению автора этих строк) магазин давно не видел. На нем были вельветовые брюки, сшитый на заказ пиджак, а под ним вязаный жилет с вышитыми малюсенькими тиграми. Клиент купил одну открытку (под давлением), а потом ушел, чтобы продолжить работу над монстром джунглей.

Теперь стало очень тихо. Подперев ладонью подбородок, я пересчитываю друзей и гадаю, что еще скрывается у меня под самым носом.

«Хроники драконьей песни, том I»

Следующей ночью в магазин приходит еще один мой друг, и не какой-нибудь, а самый старый.

С Нилом Шахом мы дружим с шестого класса. В непредсказуемой гидроаэродинамике средней школы я каким-то образом выплыл на поверхность – безобидный среднестатистический пацан, который неплохо играет в баскетбол и не боится девочек до усрачки. Нил, наоборот, прямиком шел ко дну: его отвергали и спортсмены, и нерды. Ребята, с которыми мы обедали в столовке, посмеивались, что он странно выглядит, странно разговаривает, странно пахнет.

Но мы сошлись с ним той весной на почве любви к серии книжек о поющих драконах, и в итоге Нил стал моим лучшим другом. Я его защищал и поддерживал, не жалея на него своего предпубертатного политического капитала. Я добивался, чтобы его звали на пиццу, и заманил ребят из баскетбольной команды в нашу ролевую игру «Ракеты и колдуны». (Но они недолго продержались. Нил всегда был мастером подземелий и каждый раз насылал на них упертых дроидов и орков-зомби.) В седьмом классе я подсказал Эми Торгенсен, красотке с соломенными волосами и любительнице лошадей, что отец Нила – страшно богатый ссыльный принц, так что Нил будет отличной партией на зимнем балу. Так состоялось его первое свидание.

Можно было бы сказать, что Нил передо мной в долгу, но мы за это время столько сделали друг для друга, что подсчет по пунктам уже невозможен, – нас просто окружает яркий ореол верной дружбы. Как галактическая туманность.

И вот Нил появляется в дверях магазина, высокий, крепкий, в облегающей черной спортивной куртке. Он не обращает никакого внимания на высокие пыльные ряды Суперстаров. Он мигом нацеливается на полочку с табличкой «Научная фантастика и фэнтези».

– Ого, у вас есть Моффат! – восклицает он, взяв толстую книгу в мягкой обложке.

«Хроники драконьей песни», том первый, та самая книга, благодаря которой мы сдружились в шестом классе, до сих пор наша общая любимица. Я перечитал ее три раза. Нил, наверное, шесть.

– И похоже, старое издание, – замечает он, листая.

Он прав. Обложки последнего переиздания трилогии, опубликованного после смерти Кларка Моффата, украшены строгим геометрическим узором, который складывается в единое целое, если все три книги поставить рядком на полку. А на этой из морской пены вздымается отретушированный синий жирный дракон.

Ты просто обязан ее купить, говорю я Нилу, потому что это коллекционное издание и стоит наверняка больше, чем просит Пенумбра. А также потому, что за последние шесть дней я продал всего одну открытку. Обычно мне неловко впаривать друзьям книжки, но Нил Шах сейчас богат если и не безмерно, то все равно может потягаться с какими-нибудь скромными принцами. В то время, когда я едва зарабатывал минимум в «Съешь треску, забудь тоску» в Провиденсе, Нил уже основал собственную компанию. Промотаем на пять лет вперед – и вот вам магия всех его усилий: по моим оптимальным оценкам, у Нила несколько сот тысяч баксов в банке, а его компания стоит миллионы. У меня же самого, напротив, на счету 2357 долларов, а компания, где я работаю, – если ее вообще можно так назвать – существует в экстрафинансовом измерении, населенном отмывателями денег и религиозными маргиналами.

В общем, я думаю, что Нил может раскошелиться на старую книжку в мягкой обложке, даже если ему уже некогда ее читать. Пока я ищу сдачу в кассе, он наконец переводит взгляд на окутанные мраком грозные стеллажи в глубине.

– А там что? – спрашивает он.

Нил еще не понял, интересно ли ему на самом деле. Он, как правило, предпочитает все новое и блестящее всему старому и пыльному.

– Это, – говорю я, – и есть настоящий магазин.

После интервенции Мэта Суперстары перестали меня так смущать.

– Что, если я тебе скажу, – продолжаю я, подводя Нила к дальним стеллажам, – что завсегдатаи этого магазина – несколько странных книгочеев?

– Круто, – кивает Нил. Он почуял чернокнижников.

– А что, если я скажу, – я беру с нижней полки книгу в черном переплете, – что тут на всех страницах какой-то шифр? – Я распахиваю книгу и демонстрирую лес бессвязных букв.

– Дурдом, – комментирует Нил. Он проводит пальцем по лабиринту засечек. – Один из моих людей, беларус, умеет взломать любой шифр. Защиту от копирования и всякое прочее.

В этой фразе сокрыта вся разница между его жизнью после средней школы и моей: у него есть свои люди, которые на него работают. А у меня нет. Я и ноутбуком-то едва разжился.

– Могу попросить его посмотреть, – продолжает Нил.

– Ну, я не уверен, что это шифр, – признаю я. Закрыв книгу, ставлю ее на место. – А даже если так, не уверен, что есть смысл его взламывать. Берут эти книжки весьма странные товарищи.

– Начинается всегда так! – говорит Нил, ударяя меня по плечу. – Вспомни «Хроники драконьей песни». Кто появляется на первой странице – Телемах-полукровка? Нет, чувак. На первой странице появляется Фернвен.

Фернвен – главный герой «Хроник», ученый карлик, и он мал даже по меркам карликов. В детстве он был изгнан из своего клана воинов, и… короче, да, возможно, Нил в чем-то прав.

– Надо разобраться, – говорит он. – Сколько это стоит?

Я объясняю, как тут все работает, что у членов клуба есть карточки, и это уже не праздный разговор. Сколько бы ни стоило вступить в клуб читателей Пенумбры, Нил может это себе позволить.

– Выясни, сколько стоит, – требует он. – Это сценарий для «Ракет и колдунов», отвечаю. – Он ухмыляется. И добавляет тихим голосом мастера подземелий: – Только не зассы, Клэймор Красные Руки.

Ох, елки. Он использовал против меня мое имя из «Ракет и колдунов», а это заклинание древней силы. Я повинуюсь. Я спрошу Пенумбру.

Мы возвращаемся к низким стеллажам и ретушированным обложкам. Нил листает еще одну нашу старую любимицу – историю про то, как к Земле медленно приближается громадный космический корабль цилиндрической формы. Я рассказываю ему, что Мэт собирается ухаживать за Эшли. Потом спрашиваю, как его компания. Нил расстегивает свою спортивную куртку и с гордостью демонстрирует металлически-серую футболку.

– Это наша, – говорит он. – Взяли в аренду три-дэ-сканер, и каждая футболка по своим меркам. Сидят идеально. Идеально.

Нил в отличной форме. При каждой встрече я невольно вспоминаю пухлого шестиклассника, который внезапно обрел тело в виде перевернутого треугольника, как у супергероев из комиксов.

– Хороший брендинг, понимаешь? – говорит он.

На груди у облегающей футболки красуется лого компании Нила, неоново-синее слово «Анатомикс».

Когда утром приходит Пенумбра, я заговариваю о том, что один мой друг хочет купить доступ к Суперстарам. Дернув плечами, Пенумбра скидывает свой эпичный бушлат – очень качественный, из чернейшей овечьей шерсти, – и усаживается на стул за прилавком.

– Тут дело не столько в покупке, – отвечает он, сложив пальцы домиком, – сколько в намерении.

– Ему просто любопытно, – поясняю я. – Мой друг – страшный библиофил.

Вообще-то, это неправда. Нил больше любит экранизации. И вечно негодует, что никто так и не снял фильм по «Хроникам драконьей песни».

– Ну, – отвечает Пенумбра, – содержание этих книг покажется ему… непростым. И чтобы получить к ним доступ, ему придется согласиться с условиями.

– Так, стойте… То есть платить все же надо?

– Нет-нет. Твой друг должен просто обещать читать вдумчиво. Это особенные книги, – взмахом длинной руки Пенумбра показывает на Суперстары, – тексты в них особенные и требуют пристального внимания. Они способны дать твоему другу нечто удивительное, но для этого ему придется постараться.

– Там философия? – спрашиваю я. – Математика?

– Они не настолько абстрактны, – качает головой Пенумбра. – Эти книги – головоломка, – он склоняет голову набок, – но ты, мальчик мой, это уже знаешь, да?

– Да, – скривившись, признаюсь я. – Я посмотрел.

– Молодец. – Пенумбра резко кивает. – Нет ничего хуже нелюбознательного работника. – Глаза его сверкают. – Для решения головоломки требуются время и старание. Я не вправе разглашать, что принесет разгадка, ограничусь лишь тем, что многие решили посвятить ей всю свою жизнь. Однако будет ли это достаточной наградой для твоего… друга, я сказать не могу. Подозреваю, что такое вполне возможно.

Пенумбра криво ухмыляется. До меня доходит, что он не верит, будто я спрашиваю для друга, то есть он думает, что я интересуюсь для себя. Ну, может, так и есть. Хотя бы отчасти.

– Разумеется, между книгой и читателем складываются личные отношения, – продолжает Пенумбра, – посему приходится полагаться на доверие. Если ты подтвердишь, что твой друг будет читать вдумчиво, с уважением к авторам, я тебе поверю.

Я знаю, что Нил точно не будет читать так, и не уверен, что готов подписаться сам. По крайней мере, пока. Мне равно интересно и стремно.

– Хорошо, – только и говорю я. – Я ему передам.

Пенумбра кивает:

– Ничего страшного, если твой друг пока не готов. Возможно, со временем интерес окрепнет.

Чужак в стране чужой

Ночи наслаиваются одна на другую, в магазине все тише и тише. Проходит целая неделя – ни единого посетителя. Я открываю на ноутбуке свою гипертаргетированную рекламную кампанию и вижу, что набралось ровно ноль показов. В углу экрана ярко светится желтое сообщение от «Гугла»: он предполагает, что выбранный мной диапазон аудитории слишком узкий и, возможно, такой клиентской базы просто не существует.

Я гадаю, каково тут днем, в залитую солнцем смену Пенумбры. Бывают ли у Оливера толпы клиентов по вечерам, когда все идут домой с работы? И не разрушают ли эта тишина и одиночество мою психику? Не поймите неправильно: я рад, что у меня есть работа, что я сижу тут на стуле, зарабатываю потихоньку (немного) и имею возможность платить за квартиру, покупать пиццу кусочками и приложения на айфоне. Но раньше я работал в офисе, в команде. А тут только я и летучие мыши. (О да, я знаю, что наверху есть летучие мыши.)

В последнее время пропали даже читатели Суперстаров. Или их переманил какой-то книжный клуб на другом конце города? Или все накупили себе «Киндлы»?

У меня, например, «Киндл» есть, и я почти каждую ночь им пользуюсь. Я постоянно воображаю, будто книги смотрят на меня и шепчут: «Предатель!», но, блин, у меня там целая куча бесплатных первых глав. «Киндл» достался мне от отца – одна из первых моделей, слегка скошенный и асимметричный кирпич с крошечным серым экраном и расположенными под углом кнопками. Похож на реквизит из фильма «2001 год: Космическая одиссея». У новых моделей и экран побольше, и дизайн поизящнее, но мой – как открытки Пенумбры: такой отстойный, что снова крутой.

Где-то на середине первой главы «Консервного ряда»⁷ экран чернеет, застывает, потом и вовсе гаснет. И так почти каждую ночь. Вообще, батарея «Киндла» рассчитана месяца на два, но после того, как мой слишком долго пролежал на пляже, заряда хватает всего на час.

Я переключаюсь на «Макбук» и делаю свой регулярный обход: новостные сайты, блоги, «Твиттер». Я просматриваю разговоры, состоявшиеся без меня в течение дня. Когда все новости читаешь со сдвигом во времени, не значит ли это, что во времени сдвинут ты сам?

Наконец я открываю свою новую любовь: сайт Угрюмбла.

Это такой человек, вероятно мужчина, какой-то таинственный кодер, работающий на стыке литературы и программирования, – «Хакерские новости» плюс «Пари ревю». Мэт прислал мне ссылку после своего визита: счел, что Угрюмбл тут как-то в тему. И оказался прав.

Угрюмбл замутил шикарную пиратскую библиотеку. Он пишет программы для взлома защиты авторских прав на электронных книгах и собирает сложное железо для сканирования бумажных книг. Он бы разбогател, если бы работал на «Амазон». Но он вместо этого взломал якобы стопроцентную защиту серии про Гарри Поттера и выложил все семь электронных книг у себя на сайте – скачивай не хочу, но с кое-какими изменениями. Теперь, если хочешь бесплатно почитать про Поттера, надо терпеть эпизодические вставки о юном волшебнике по имени Углюмблец, который тоже учится в Хогварце вместе с Гарри. Но это и не страшно; Углюмблецу досталось несколько хороших реплик.

Меня, впрочем, завораживает новый проект Угрюмбла. Это карта со всеми локациями из научной фантастики, опубликованной в двадцатом веке. Он написал программу, чтобы выдрать эти карты, и построил 3D-модель – видно, как год за годом разрастается коллективное воображение человечества, захватывая все новые горизонты: Луна, Марс, Юпитер, Плутон, альфа Центавра и так далее. Всю Вселенную можно вращать и приближать, а еще можно запрыгнуть в кокпит многоугольного космического кораблика и погонять на нем. Скататься на свидание с Рамой и отыскать миры «Основания»⁸.

Итак, по пунктам:

1. Нилу понравится.

2. Я хочу быть как Угрюмбл. В смысле, а вдруг я тоже сделаю что-нибудь настолько крутое? Был бы достойный опыт. Можно будет присоединиться к какому-нибудь стартапу. Или устроиться в «Эппл». И встречаться и общаться с другими людьми в теплых лучах дневного светила.

К счастью для меня, Угрюмбл, как и полагается хакерам-героям, выложил код, на котором работает его карта. Это специальный движок для 3D-графики, написанный на языке руби – на нем же я делал сайт «Нового бейгла», – и он совершенно бесплатный.

Возьму-ка я код Угрюмбла за основу и сделаю что-то свое. Посмотрев по сторонам, я понимаю, что мой проект прямо передо мной: я изучу 3D-графику, создав модель магазина Пенумбры. Это же узкая высокая коробка, набитая коробочками поменьше, – вряд ли так уж сложно.

Для начала требовалось скопировать базу данных со старого «Мак-Плюса» Пенумбры на мой ноут, что, вообще-то, оказалось нетривиальной задачей, поскольку у «Мак-Плюса» пластиковые дискеты, а в «Макбук» их засунуть некуда. Пришлось купить старый дисковод на eBay. Обошелся в три доллара плюс пять за доставку, и подключать это к ноутбуку было прямо как-то странно.

Но теперь, скачав данные, я создаю свою модель магазина. Она довольно грубая – просто серые блоки рядами, как виртуальное лего, – но уже узнаваемая. Пропорции обувной коробки сохранены, и все полки на месте. Я добавил систему координат, и теперь программа сама может найти тринадцатую полку в третьем ряду. Виртуальный свет из виртуальных окон прочерчивает в виртуальном магазине резкие тени. Если вас это впечатляет, вам явно больше тридцатника.

Я три ночи потратил на пробы и ошибки, но вот я уже пишу длинные строчки кода, учась по ходу пьесы. Приятно найти себе занятие: на экране моего ноута медленно вращается довольно убедительная многогранная модель магазина Пенумбры. Я не бывал так счастлив с распада «Нового бейгла». Из динамиков ноута звучит новый альбом энергичной местной группы под названием «Лунный суицид», и я готовлюсь загрузить базу данных в…

Звякает колокольчик, и я выключаю звук. «Лунный суицид» смолкает. Подняв взгляд, я вижу незнакомое лицо. Обычно я с ходу понимаю, кто передо мной – член самого странного книжного клуба в мире или просто не спится человеку, вот и зашел поглазеть. Но на этот раз мое чутье заглохло.

Незнакомец невысокий, но крепкий, какого-то непроходимо неразличимого среднего возраста. Костюм сизый, воротничок белой рубашки расстегнут. Все это было бы совершенно нормально, если бы не его лицо: призрачная бледность, черная щетина и глаза как острия карандашей. А под мышкой у него сверток, аккуратно обернутый коричневой бумагой.

Его взгляд сразу же устремляется к низким ближним стеллажам, а не к Суперстарам, так что, может, это все же обычный посетитель. Может, пришел из соседнего заведения.

– Вам помочь? – спрашиваю я.

– Что это? Ну что это такое? – говорит он, брызжа слюной и сверля взглядом низкие стеллажи.

– Да, знаю, довольно скромно, – признаю я.

Я уже собираюсь обратить внимание посетителя на удивительные жемчужины скромного ассортимента Пенумбры, но незнакомец не дает мне и слова сказать.

– Ты шутишь? Скромно? – Он швыряет сверток на прилавок – бум! – и шагает к полке «Научной фантастики и фэнтези». – Зачем это здесь? – Он показывает мне наш единственный экземпляр «Автостопом по галактике». – А это? Это шутка какая-то? – Он предъявляет «Чужака в стране чужой».

Я не знаю, что сказать, потому что не понимаю, что происходит.

С этими двумя книгами посетитель возвращается к прилавку. И бацает их на столешницу.

– Ты кто вообще такой? – Его темные глаза вызывающе сверкают.

– Я тут за главного. – Я стараюсь произнести это как можно спокойнее. – Будете брать или как?

Он раздувает ноздри.

– Ты тут не главный. Даже не новичок.

А вот это обидно. Да, я проработал всего чуть больше месяца, но это все-таки не бином Ньютона…

– И ты вообще не в курсе, кто тут на самом деле главный, да? – не унимается он. – Пенумбра не сказал?

Я молчу. Это явно не простой посетитель.

– Да, – фыркает он. – Похоже, не сказал. Так вот, уже больше года назад мы велели твоему боссу избавиться от этого мусора. – Для убедительности он с каждым словом постукивает по Дугласу Адамсу. Последняя пуговица на манжетах у него тоже расстегнута. – И уже не в первый раз.

– Слушайте, я вообще не понимаю, о чем вы говорите. – (Я буду спокоен. Буду вести себя прилично.) – Серьезно, вы это покупаете?

К моему удивлению, посетитель достает из кармана брюк мятую двадцатку.

– А как же, – говорит он, швыряя купюру на прилавок. Ненавижу, когда так делают. – Мне нужно доказательство неповиновения Пенумбры.

Повисает пауза. Его темные глаза сверкают.

– У твоего босса неприятности.

Неужели из-за штучной продажи научной фантастики? И за что чувак так ненавидит Дугласа Адамса?

– А это что? – резко говорит покупатель, показывая на «Макбук».

На экране медленно вращается модель магазина.

– Не ваше дело. – Я отворачиваю экран.

– Не мое дело?! – рявкает он. – Да ты хоть знаешь… Не знаешь. – Незнакомец закатывает глаза, словно за всю историю Вселенной еще никого так кошмарно не обслуживали. Но, встряхнув головой, он берет себя в руки. – Слушай внимательно. Это очень важно.

Двумя пальцами он толкает свой сверток через прилавок. Сверток широкий, плоский и знакомый. Уставившись на меня, этот человек продолжает:

– Тут у вас, конечно, полнейший бардак, но я хочу быть уверен, что на тебя можно положиться и ты передашь это Пенумбре. И отдай лично в руки. А не ставь на полку. Не оставляй лежать и дожидаться его. Передай лично в руки.

– О’кей, – говорю я. – Ладно. Без проблем.

Посетитель кивает:

– Хорошо. Спасибо. – Он сгребает свои покупки и толчком открывает дверь. На выходе оборачивается. – И передай боссу привет от Корвины.

Утром, едва Пенумбра переступает порог, я все ему выкладываю – тараторю и путаюсь, типа «Да что с этим чуваком, что за Корвина, что в этом свертке, и, блин, что с ним такое…».

– Успокойся, мальчик мой. – Пенумбра повышает голос и поднимает длинные руки, унимая меня. – Тихо. Не торопись.

– Вот. – Я показываю на сверток, как на дохлятину. Может, там правда труп какого-нибудь зверька или хотя бы кости, уложенные аккуратной пентаграммкой.

– Ага, – довольно выдыхает Пенумбра. И, обхватив сверток длинными пальцами, легко поднимает его с прилавка. – Вот это чудесно.

Разумеется, это не коробка с костями. Я прекрасно знаю, что там, – я понял, как только бледнолицый посетитель вошел в магазин, – но это знание пугает меня со страшной силой: из него следует, что происходящее здесь – не просто причуда одного старика.

Пенумбра снимает коричневую бумагу. А там книга.

– На наших полках пополнение, – объявляет он. – Festina lente.

Книжка тонкая, но очень красивая. В сверкающем сером переплете – какой-то крапчатый материал, мерцающий на свету, как серебро. А на черном корешке жемчужными буквами написано: «Эрдос». У Суперстаров пополнение.

– Новые очень давно не появлялись, – поясняет Пенумбра. – Это надо отпраздновать. Жди здесь, мальчик мой.

Он уходит в подсобное помещение за стеллажами. Я слышу шаги на лестнице, которая ведет в его кабинет. С этой стороны на двери написано: «Не входить», и заглядывать туда я не отваживался. Пенумбра возвращается с двумя пенопластовыми стаканчиками один в другом и полупустой бутылкой скотча. На этикетке написано: «Фицджеральдз», и на вид она немногим моложе Пенумбры. Он наливает по полдюйма золота в каждый стаканчик, один вручает мне.

– А теперь, – просит он, – опиши его. Посетителя. Зачитай из книги учета.

– Я ничего не записал, – признаюсь я.

Я, собственно, вообще ничего не делал. Всю ночь мерил шагами магазин, стараясь держаться подальше от прилавка: я боялся дотронуться до свертка, посмотреть на него и даже много о нем думать.

– Но это обязательно надо зафиксировать в книге учета, мальчик мой. Давай, пиши и рассказывай. Я хочу знать.

Я рассказываю и параллельно записываю. Мне даже становится лучше, словно все это безумие переходит из моих вен на страницу через черное острие ручки.

– В магазин зашел какой-то бесцеремонный козел…

– Э… Возможно, лучше так не писать, – беспечно говорит Пенумбра. – Напиши, что он напоминал… курьера на срочном задании.

Ну хорошо.

– В магазин зашел курьер по имени Корвина, которому поручили срочное задание, и…

– Нет-нет, – перебивает Пенумбра. Он закрывает глаза и пощипывает себя за переносицу. – Стой. Давай я сперва объясню. Посетитель был очень бледный, глаза как у ласки, сорок один год, плотное телосложение, неудачная борода, костюм из тонкой шерсти, однобортный, пуговицы на манжетах застегиваются, черные кожаные туфли с заостренными носами… так?

Абсолютно верно. На туфли я внимания не обратил, но Пенумбра точен во всем.

– Да, ну конечно. Это был Эрик, и его дар – настоящее сокровище. – Пенумбра крутит скотч в стаканчике. – Хотя роль свою он играет с чрезмерным энтузиазмом. Это он от Корвины набрался.

– Так кто этот Корвина? – Как-то неловко, но я произношу: – Он передает привет.

– А как же. – Пенумбра закатывает глаза. – Эрик от него в восторге. Как и многие из молодежи. – Ответа на мой вопрос он избегает. Помолчав, поднимает глаза на меня. – У нас тут не просто книжный магазин, но я не сомневаюсь, что ты это уже понял. У нас еще и своего рода библиотека, в мире таких много. Есть в Лондоне, Париже, в общем счете дюжина. Несмотря на внешние различия, предназначение у них одно, и все их курирует Корвина.

– Выходит, он ваш босс.

Услышав это, Пенумбра мрачнеет:

– Я предпочитаю называть его нашим покровителем. – Он делает крошечные паузы между словами. От моего внимания не ускользает «нашим», и я улыбаюсь. – Но подозреваю, сам Корвина будет полностью согласен с твоей характеристикой.

Я пересказываю, что Эрик говорил о книгах на ближних стеллажах и о неповиновении Пенумбры.

– Да-да, – вздыхает тот. – Мы это уже проходили. Это глупость. Прелесть библиотек в том, что они все разные. У Костера в Берлине музыка, у Грибоедова в Санкт-Петербурге большой самовар. А у нас в Сан-Франциско самый разительный контраст.

– То есть?

– Ну как же – у нас есть книги, которые кому-то действительно может захотеться прочесть!

Пенумбра гогочет, сверкая зубами. Я смеюсь вместе с ним.

– Значит, ничего страшного?

Пенумбра пожимает плечами.

– Зависит, – говорит он, – от того, насколько серьезно воспринимать старого закоснелого надсмотрщика, уверенного, что все везде и всегда должно быть одинаково. – После паузы он добавляет: – Я лично всерьез его не воспринимаю вообще.

– А он сюда заходит?

– Никогда, – резко отвечает Пенумбра, качая головой. – Он уже давно не бывал в Сан-Франциско… больше десяти лет. Нет, он занят другими делами. И слава богу. – Пенумбра вскидывает руки и гонит меня от прилавка. – Все, иди домой. Ты сегодня стал свидетелем редкого явления, значение которого не способен оценить. Просто радуйся. И пей свой скотч, мальчик мой! Пей!

Закинув сумку на плечо, я осушаю стакан в два глотка.

– Тост в честь Эвелин Эрдос, – возвещает Пенумбра. Держа сверкающую серую книжку перед собой, он как будто бы к ней и обращается: – Добро пожаловать, подруга, рад, что добралась. Молодец!