Kitabı oku: «Завоеватели. Как португальцы построили первую мировую империю», sayfa 6

Часть вторая. Завоевание: монополии и священная война. 1500–1510

Глава 6. Кабрал. Март 1500 – октябрь 1501 года

Шесть месяцев спустя после возвращения да Гамы к отплытию из порта Белем был готов более крупный флот: 13 кораблей, 1200 человек команды. Это произошло при поддержке флорентийских и венецианских банкиров, изъявивших желание поучаствовать в освоении Индии. И вот в 1500 году взоры всей Европы обратились на Лиссабон, где король Мануэл, преисполненный равно мессианских чувств и коммерческих соображений, отправлял в путь новую армаду под командованием идальго Педру Алвареша Кабрала. Теперь задачи были иные – на первое место выдвинулось обогащение, хотя португальцы по-прежнему желали слыть в католическом мире заступниками веры Христовой.

Экспедиция Кабрала обозначила границу между рекогносцировкой и коммерцией с последующим завоеванием. В первые пять лет XVI столетия Мануэл станет беспрерывно снаряжать армады, одна крупнее другой – так что общее количество кораблей достигнет 81, – стремясь опередить испанцев и утвердить свое присутствие в Индийском океане. Эта задача потребовала от Португалии национального объединения и лучших материальных и людских ресурсов – моряков, корабелов, стратегов, – которые взялись за ее выполнение с напором, шокировавшим как Европу, так и Индию.

На этот раз время отправления определили не придворные астрологи, а ритм муссонных ветров, поскольку в распоряжении Кабрала имелись данные, полученные его предшественниками. Заранее было определено, что экспедиция сделает западный крюк в открытую Атлантику. Среди офицеров были выдающиеся штурманы и капитаны, такие как Перу Эшкобар, Николас Коэльо – спутники Васко да Гамы, и сам Бартоломеу Диаш. В команду входили давешние индийцы, которых обучили португальскому, дабы не привлекать для переговоров посредников-арабов. На борту был крещеный еврей Гаспар да Гама, дока в сложной политике Малабарского побережья, и второй – Мастер Иоанн, врач короля Мануэла, который плыл как флотский астроном. Ему вменялось вести наблюдение за звездами в Южном полушарии для блага будущих экспедиций.

Дабы не опозориться, подобно да Гаме, с подарками, Кабрал вез дорогие вещи, которые могли действительно прийтись по вкусу заморину. Португальцы продолжали считать его христианским правителем, хотя и неортодоксального склада. По поручению папы экспедицию сопровождала группа францисканских монахов, дабы попытаться направить его на путь истинный: «…индийцы должны быть более подробно ознакомлены с нашей верой, с доктриной и всем, что ей присуще, как подобает христианам, заботящимся о спасении души».

Не менее важна была и коммерческая сторона дела: персонал, секретари и товары для торговой фактории – также следовали в Каликут. Помня неудачи предыдущего вояжа, экспедиторы позаботились о том, чтобы привезенный португальцами товар был привлекателен для местных индийцев: коралловые украшения, медь, киноварь, ртуть, ткань грубого и тонкого шитья, атлас, сатин и дамаст разнообразных цветов и золотые монеты. Эту коммерческую инициативу возглавлял опытный торговый агент Айреш Корреа, говорящий по-арабски, при поддержке команды клерков и секретарей, которые, вдобавок к бухгалтерским счетам, вели и дневники. Один из них, по имени Перу Ваш де Каминья, стал автором первых записок о Бразилии.

Перерисованный фрагмент знаменитой португальской карты мира, планисферы Кантино, вывезенной из страны около 1501 г. Здесь в первый раз изображено побережье Бразилии и попугаи, «иные величиной с курицу»

Капитан Кабрал был больше дипломат, нежели моряк, снабженный сводом инструкций, в том числе и от да Гамы, которые должны были помочь ему в деле «усмирения бурных вод» и налаживания связей с «христианским» правителем заморином. Этот обширный документ подробно описывал опыт предыдущих путешествий и всевозможные ситуации, с которыми приходилось сталкиваться мореплавателям. Были также и строгие указания насчет активных упреждающих действий против тех, кто настроен враждебно.

Проводы экспедиции из Белема 9 марта 1500 года были по обычаю торжественные. Присутствовал сам король Мануэл, который лично вручил Кабралу королевский штандарт при выходе из церкви после мессы и затем участвовал в традиционной процессии, возглавляемой монахами. Весь Лиссабон собрался на берегу проводить «мужей и сыновей». Мануэл, на своей лодке, сопровождал флотилию до устья Тежу, где, в виду океана, они расстались, и корабли взяли курс на юг.

Следуя опыту да Гамы, экспедиция избрала более прямой маршрут. Без остановки прошли острова Зеленого Мыса, и тут, при ясной погоде и спокойном море, как по колдовству исчез один корабль. Предзнаменование было явно недобрым. Далее следовало резко сменить курс на западный, а потом, с попутным ветром, снова двигаться в южном направлении. Наверное, крюк вышел шире, чем следовало, ибо 21 апреля португальцы увидели на западе «очень высокую гору с округлой вершиной», а южнее «была равнина, поросшая густым лесом».

Вид был сколь неожиданный, столь и мирный. Местное население, ходившее голышом, отличалось от племен, населяющих побережье Африки: «Эти люди имеют темную кожу и наготы не прячут. На голове у них длинные волосы, а бороды они выщипывают. На веки и брови наносят рисунки белым, черным, синим и красным. Нижнюю губу прокалывают. Их женщины тоже ходят нагие, не ведая стыда. Они длинноволосые и телом красивые». В этой земле португальцы впервые увидели гамак – «висячую кровать». Туземцы, как показалось морякам, нрава были кроткого и пугливого. Они с удовольствием танцевали под звуки волынок, но, испугавшись чего-либо, в страхе разлетались, подобно воробьиной стае. Наблюдая, как священники служат на берегу мессу, туземцы стали копировать их движения и были признаны благодатным материалом для обращения в веру Христову.

В этой земле, названной Земля Истинного Креста (Вера-Круш), было много источников пресной воды, фруктов и диковинной живности. Португальцы поймали и съели морскую корову: «Это тварь беззубая и круглая, как средних размеров бочка, с головой свиньи и маленькими глазками, и ушами длиной в человеческую руку». В воздухе порхали яркие цветные попугаи, «иные величиной с курицу», и другие красивые птицы. Один из кораблей отправился обратно в Португалию с вестью для короля о новообретенной земле и письмом от Мастера Иоанна, астронома, наблюдавшего южные звезды. В письме он откровенно признавался, что новые астрономические приборы и таблицы широт при качке почти бесполезны: «Пока мы не достигли суши, мне не удавалось, как я ни старался, с точностью определить высоту звезд на море. Погрешность была всегда не менее четырех-пяти градусов». Другое письмо, от секретаря Перу Ваша де Каминьи, содержало подробный и красочный рассказ о чудесах нового мира и о встреченных там людях типунамба. Так началась история Бразилии. А Каминья недолго еще пробыл летописцем экспедиции, ибо вскоре погиб. 2 мая, после девяти дней пребывания в Земле Истинного Креста, португальцы продолжили путь, оставив на берегу двоих заключенных: «Они плакали, а местные пытались их утешить, знаками выражая свое сочувствие».

Флотилия держалась более южной широты, чем да Гама, рассчитывая сразу миновать мыс Доброй Надежды. 12 мая моряки увидели комету с «очень длинным хвостом в сторону Аравии». Комета была видна на протяжении недели, что было воспринято как недобрый знак. Судьба настигла их двенадцать дней спустя. 24 мая экспедиция, подгоняемая устойчивым попутным ветром, вошла в южноатлантическую зону высокого давления. И вдруг ветер резко набрал силу. Неистовый шквал ударил сзади, застав людей врасплох. Четыре корабля мгновенно затонули со всем экипажем, и товарищи ничем не смогли им помочь. Среди погибших оказался и Бартоломеу Диаш. Случилось это близ мыса, который он первым обогнул двенадцать лет ранее.

Двадцать дней шторм гнал вперед остатки флота, не позволяя поднять паруса. Наконец семь потрепанных кораблей соединились близ Мозамбика 20 июня, а восьмой корабль под командованием Диогу Диаша, добравшись до Мадагаскара, не нашел там товарищей и вернулся в Лиссабон.

Прием, оказанный Кабралу на восточном побережье Африки, был немногим лучше прежнего, но султан Мозамбика, помня португальские пушки, позволил пополнить запасы воды и дал лоцманов, чтобы идти в Килву, крупный торговый порт по соседству. Местный правитель встретил чужаков без воодушевления. Подобно мусульманам Каликута, он не хотел, чтобы кто-то со стороны вторгался на его коммерческую территорию.

Момбасу они миновали без остановки. Якорь бросили только в Малинди, где взяли штурмана для перехода через Индийский океан и апельсинов – экипаж снова одолевала цинга.

Следующая остановка была на острове Анджедива, в четырех сотнях миль к северу от Каликута. Зная из инструкции, что Васко да Гама запасался здесь водой, продуктами, ремонтировал и смолил корабли, Кабрал поступил так же. Кроме того, было известно, что остров находится на пути арабских кораблей, идущих из Красного моря в Каликут – португальцы говорили «корабли из Мекки». Если с заморином следовало завязать дружбу, то в отношении «торговцев из Мекки» у капитана имелся приказ другого характера: «Случись вам в море встретить эти корабли, вы должны попытаться захватить все их имущество, весь груз, что есть на борту, и всевозможными средствами нанести мусульманам как можно больший урон – как нации, с которой у нас древняя и жестокая вражда».

Этот приказ Кабралу полагалось довести до сведения заморина. К тому времени португальцы полностью осознавали силу и преимущество имевшегося у них вооружения. Арабские корабли полагалось расстреливать из пушек, избегая ближнего боя. Штурманов, капитанов и других ценных мореходов – если таковые найдутся – брать в плен живьем, а насчет остальных инструкция не давала четких рекомендаций. В наихудшем для пленных случае их следовало «поместить на один корабль, сняв все вооружение и оснащение, и пустить в море». Прочие суда надлежало сжечь или утопить. Словом, инструкции допускали двоякое истолкование, в зависимости от того, где применялись: с одной стороны, португальцы должны были установить мирную торговлю с «христианином» заморином, оказывая мусульманам в гавани сердечный прием – «кормить, поить и ублажать», но в открытом море их полагалось расстреливать из пушек. Эти инструкции запустили цепь необратимых событий, установив модель, согласно которой португальцы и впредь станут действовать в этом регионе.

Пятнадцать дней Кабрал провел на острове Анджедива, готовя засаду арабским кораблям, но те так и не появились. Тогда он отплыл в Каликут. К прибытию португальцы тоже подготовились согласно инструкции: шли плотной цепью при полном параде – с флагами и штандартами. Старый заморин уже умер, и его сменил племянник, но легкости в отношениях этого не добавило. Вскоре выяснилось, что малабарцы, обученные португальскому, совершенно бесполезны при переговорах, ибо им, как представителям низших каст, запрещено находиться в присутствии короля.

Первым делом португальцы потребовали заложников, причем высокородных – иначе инструкция запрещала капитану сходить на берег. Несколько дней продолжались сложные переговоры. Заморин колебался, ведь по кастовым законам его люди не могли есть, пить и спать, пока они в море. Когда соглашение было достигнуто, несколько заложников попытались сбежать, но их поймали и бросили в трюм. В качестве ответной меры и португальцы, находящиеся на берегу, были заключены в тюрьму.

Имея папский (а в их понимании – божественный) мандат на установление торговых отношений с Индией, португальцы не затрудняли себя гибкостью в действиях или переговорах. Так, вручив заморину при встрече богатые дары, Кабрал сразу потребовал компенсацию за товар, что остался после да Гамы, а также снижения пошлин, цен на пряности, надежное место для торговой фактории и исключение из правила, по которому товары умершего торговца забирает местная власть. Еще необходимо было растолковать заморину, что португальцы начинают священную вой ну против мусульман в акватории Индийского океана и если он выгонит их с местных рынков, как надлежит «христианскому правителю», то взамен получит выгоду, о какой даже и не мечтал. Кроме того, прибывшие из Португалии монахи-францисканцы помогут ему избавиться от заблуждений во благо служения Господу и спасения его души. Таково было тотальное непонимание португальцами культурной и религиозной действительности в регионе, куда их занесло.

Переговоры тянулись два с половиной месяца. Несколько раз Кабрал, как ранее да Гама, пугал индийцев, делая вид, что они уезжают. Но под конец удалось уломать заморина на коммерческое соглашение. В Каликуте была учреждена торговая фактория под руководством Айреша Корреа. Серьезным препятствием служила взаимная подозрительность и тот факт, что договариваться приходилось при посредничестве арабов.

Демонстрируя свои пиратские навыки, португальцы несколько перестарались. Заморин хотел купить дорогого боевого слона у одного из торговцев в порту Кочин, что к югу от Каликута, но тот с презрением отверг предложенную цену. И вот когда судно, перевозящее слонов, следовало мимо, заморин попросил португальцев захватить его. Кабрал выслал на перехват одну каравеллу, «Сан-Педру», под командованием Перу де Атаиде. Поначалу заморин не поверил в успех этой авантюры: на «Сан-Педру» было всего семьдесят моряков и одна бомбарда, тогда как индийское доу имело довольно вооружения и команду в три сотни человек. Но потом каравелла догнала мусульман и учинила жестокий обстрел, сильно повредив корпус и перебив много народу. Мусульмане сдались и были конвоированы в Каликут, слоны торжественно переданы заморину, а одного слона, убитого ядром, съели португальские матросы.

Слухи об удали португальцев быстро облетели все Малабарское побережье, но заморин, вероятно, нервничал, увидев, как хорошо они умеют добиваться своего.

А между тем отгрузка пряностей затягивалась. За три месяца было погружено только два корабля – очевидно, дело тормозили арабские торговцы, суда которых регулярно отчаливали из порта с грузом. Когда Кабрал пожаловался заморину, тому ничего не оставалось, как позволить португальцам захватить первое же судно, замеченное при отходе. Так они и поступили. Возможно, Кабрал действовал по совету Корреа, которого, в свою очередь, смутили хитрые главари мусульман, желавшие спровоцировать в городе реакцию. Как и предполагалось, захват судна вызвал массовые возмущения. На улицах собралась толпа и повалила к португальской фактории, чтобы разгромить ее. Внутри, за стенами в полтора человеческих роста, находилось около семидесяти португальцев, вооруженных мечами, луками и арбалетами. Они попробовали остановить толпу, довольно метко стреляя в погромщиков со стен, но вскоре были вынуждены отступить и укрыться в здании, поскольку нападавших было несравнимо больше. Португальцы подняли на крыше флаг, посылая кораблям сигнал бедствия, и продолжали отстреливаться из окон. Кабрал отправил на помощь баркасы, вооруженные малыми шарнирными пушками, дабы рассеять толпу, но эффекта это не имело. Мусульмане начали разбирать внешнюю стену, и час спустя от нее ничего не осталось. Корреа решил, что сопротивление бесполезно и нужно прорываться к берегу, где их подберут свои. Португальцы бросились вон из фактории. До моря было недалеко, и многие сумели добраться, но там с ужасом увидели, что баркасы удаляются, боясь подойти ближе из-за сильной зыби. Вооруженная толпа настигла беглецов. Корреа погиб, а вместе с ним еще пятьдесят человек – в их числе Перу Ваш де Каминья, написавший о путешествии в Бразилию, и несколько монахов-францисканцев. «Первые христианские мученики Индии» – так называет их в своем дневнике безымянный свидетель. Двадцать человек, включая семилетнего сына Корреа, Антонио, бросились в воду, все тяжело раненные, и чуть не утонули, но были подобраны подоспевшими баркасами.

Кабрал, который в ту пору был болен, ожидал, что заморин немедленно извинится за разгром фактории и гибель людей, но извинений не последовало ни в тот день, ни назавтра. Очевидно, заморин колебался, не зная, как реагировать. Кабрал же расценил его молчание как подготовку к войне. Еще сутки спустя португальцы начали операцию возмездия.

Кабрал приказал захватить девять арабских кораблей и перебить весь экипаж. Горожане с ужасом наблюдали за происходящим в гавани. «Мы умертвили пятьсот – шестьсот человек, – продолжает анонимный хроникер, – пленили двадцать – тридцать и обобрали корабли до нитки. На одном были три слона – их мы убили и съели, а пустые суда сожгли».

Но это было еще не все. С наступлением темноты командующий приказал приблизиться к берегу и обстрелять Каликут из пушек. Обстрел был жестокий. Маломощные орудия, отвечавшие с берега, были быстро подавлены встречным огнем.

Пушки не смолкали весь следующий день. Ядра врывались в город, круша все на своем пути. Пострадали дома, принадлежащие заморину. Был убит один из его приближенных. Сам правитель спешно покинул Каликут.

Затем португальцы двинулись в город Кочин, в сотне миль от Каликута – запасной пункт на случай, если в Каликуте не заладится. Обе стороны болезненно восприняли разрыв отношений. Как обстрел города, так и погром в торговом представительстве требовали мести. Предстояла долгая торговая и религиозная война, началом которой послужил этот конфликт.

О городе Кочин португальцам, наверное, рассказал Гаспар да Гама. Было известно, что там правит раджа, вассал заморина, желающий сбросить его иго и приветствующий новых союзников. Приняли их сердечно. Состоялся обмен заложниками, которых затем меняли каждый день, чтобы высокородные индийцы, сидя в море, меньше страдали от голода, жажды и бессонницы. В двухнедельный срок португальцы успели загрузить пряности и договориться об открытии небольшого постоянного торгового представительства, а заодно расширили свои знания о Малабарском побережье. Начали прибывать гонцы из других портовых городов, таких как Каннанор (ныне Каннур) и Квилон (Коллам), с торговыми и союзническими предложениями. В Кочине португальцы впервые увидели настоящих индийских христиан: к ним явились два священника из близлежащего города Кранганор (Кодунгалур), Иосиф и Матиас, невероятно обрадованные их приездом.

Надо думать, что помимо радости от встречи с единоверцами португальцы испытали огромный шок. Наконец они начали осознавать существование и «языческую» природу индуистов, которых долго почитали за христиан. Священники рассказали им, что совсем не христиане составляют большинство населения, наоборот: община Святого Фомы – это малочисленная притесняемая группа, окруженная неверными, и вся торговля на побережье находится в руках мусульман.

А между тем заморин строил планы мести. До Кабрала дошли слухи, что он собрал флот в восемьдесят кораблей, чтобы перехватить португальцев в море на обратном пути. Раджа предлагал помощь, но Кабрал отказался, уверенный, что собственная артиллерия его не подведет. Однако срочно отбыл, бросив на берегу людей в торговом представительстве и увезя с собой двоих индийцев. Три дня они голодали, но потом все-таки согласились поесть «с большой скорбью и печалью». Сей акт культурного невежества еще долго вспоминали в Кочине. 13 лет спустя, в письме королю Мануэлу, раджа пенял на неблагодарность гостей, для которых он был верным другом.

Сражение не состоялось. Кабралу не хотелось рисковать, имея на борту ценный груз, а индийцы так и не приблизились из страха перед португальскими пушками. Они следовали на большом расстоянии, а затем и вовсе отстали.

Далее по курсу лежал Каннанор, где португальцы сделали краткую остановку. Местный правитель снова предложил им пряности. Вероятно, так он хотел обезопасить себя от их пушек, а также приобрести союзников против заморина.

Близ Малинди флотилию постигла коммерческая катастрофа: резкий маневр окончился потерей корабля со всем грузом. Люди спаслись «в одних рубашках». И хотя корабль вытащили на берег и сожгли, дабы он не достался мусульманам, мозамбикские ныряльщики все-таки сумели поднять со дна одну из пушек, бывших на борту. Впоследствии это орудие будет использовано против португальцев.

А тем временем Мануэл, которого богатые индийские дары от заморина убедили в дружеском настрое последнего, снаряжал новую экспедицию. В марте, когда корабли Кабрала боролись со встречным ветром у мыса Доброй Надежды, маленький торговый флот из четырех судов под командованием Жуана де Новы вышел из устья Тежу. Поскольку между отбытием одной экспедиции и прибытием другой проходило около двух лет, отбывающие пользовались инструкциями, составленными на основании данных двухлетней давности. Время отправления зависело от муссонных ритмов. В Атлантике два флота, разминувшись, следовали далее в противоположных направлениях. Но эта практика начинала меняться. Когда Нова достиг бухты Святого Браша, на одном из деревьев он заметил висящий сапог. Внутри была записка с рассказом о событиях в Каликуте. Естественно, португальцы не стали туда заходить. Они загрузили пряности в Каннаноре и Кочине, а на обратном пути, столкнувшись в океане с кораблями заморина, обстреляли их из пушек и были таковы.

Флотилия Кабрала вернулась в Лиссабон летом 1501 года. По пути моряки не пренебрегали исследовательской стороной поездки и расширяли свои этнографические и географические познания. Ими был изучен африканский порт Софала, крупный центр золототорговли. Диогу Диаш исследовал выход из Красного моря – место осуществления новых стратегических планов Мануэла. Дело двигалось с трудом. В этой засушливой негостеприимной земле, раскаленной как печка, многие из моряков нашли свою смерть. Обратно вернулись только шестеро – больные и измученные, не имевшие в дороге питья, за исключением дождевой воды. Новые сведения были аккуратно нанесены на карты, а карты спрятаны на будущее.

Возвращения Кабрала ожидали с нетерпением. Из семи вернувшихся кораблей пять везли пряности. Еще шесть судов были потеряны в море. По всей стране звонили колокола и проходили торжественные процессии. Но при дворе мнения разошлись. Существовало сильное лобби, полагавшее, что экспедиция себя не оправдала: цена слишком высока, расстояния слишком велики. Открытие новых земель вызывало интерес, но не более. Неудача в Каликуте, потеря торгового представительства и тот факт, что большинство населения и правители Индии оказались нехристианской веры, – все это внушало большие сомнения в целесообразности следующих походов.

Однако Мануэл, вложивший в экспедицию большие средства, не собирался отступать. Он позаботился о том, чтобы новость об успешном возвращении его моряков облетела всю Европу.

Цена плавания Кабрала: было потеряно шесть кораблей

Никто не воспринял эти вести с такой жадностью, как венецианцы. Для Венеции, морской республики, к концу XV века владевшей монополией на торговлю пряностями, сохранить свое положение было чрезвычайно важно. Венецианцы не жалели сил для поддержания хороших отношений с египетской династией мамлюков, дабы их суда в Александрии могли бесперебойно загружать пряности. То обстоятельство, что португальцы открыли способ обойтись в этом деле без мусульманских посредников, пришлось им не по вкусу. Существование самого города-государства было поставлено под вопрос. Требовалось срочное расследование. Итальянец Альберто Кантино, пребывавший в ту пору в Лиссабоне, писал своему патрону герцогу Феррарскому: «…от венецианского посланника стало известно, что король намерен прекратить экспедиции, если убытки будут слишком велики». Надо думать, что венецианцы возлагали на этот исход большие надежды. Однако более реалистично настроенные наблюдатели отражали картину, не сулящую Венеции ничего хорошего. Наоборот, предвещавшую полный крах. Тот самый венецианский посланник Джованни Маттео (по прозвищу Критянин) записывал в дневнике: «Они привезли большой груз пряностей по цене столь малой, что страшно и назвать. Если так пойдет и дальше, король Португалии сможет именовать себя королем денег, ибо за пряностями все будут приезжать в его страну». Мануэл пригласил Джованни Маттео отпраздновать успех его экспедиции, и тот, «как приличествует в подобных случаях, поздравил его и выразил свою радость». Несомненно, Критянин предпочел бы выразить соболезнования.

Венецианский хроникер Джероламо Приули полагал, что Венеция обречена, если португальцы начнут продавать пряности по своим ценам, минуя исламских посредников. «Эти обстоятельства имеют такое огромное значение для нашего города, что я, узнав о них, буквально лишился покоя». Мануэл посоветовал венецианскому посланнику «написать домой, чтобы додж направлял корабли за пряностями в Лиссабон, а не в Александрию». Так началась необъявленная торговая война между Венецией и Португалией, в которой решающую роль играла информация. «Достать карту с маршрутом экспедиций невозможно, – сообщали венецианские шпионы, – король под страхом смерти запретил распространять эти сведения».

И все-таки высокая цена, заплаченная за экспедицию, подорвала доверие к Мануэлу. Он же, будучи в курсе обстоятельств на Малабарском побережье, где почти не было христиан и всю торговлю держали мусульмане, не отказался от своих амбиций. Критянину он заявил, что «мамлюкский султан больше не будет продавать пряности». И, зная Мануэла, не приходилось в этом сомневаться.

А между тем потери, понесенные португальцами в Каликуте, требовали ответа. После возвращения Кабрала индийская стратегия изменилась. Стало очевидно, что за торговлю с Индией придется бороться. Дух мести и крестовых походов снова витал в воздухе. Мусульманам еще предстояло пожалеть, что они допустили португальцев в Индийский океан: 80 лет спустя они назовут появление экспедиции Кабрала началом войны, когда «крестопоклонники» покусились на владения и торговлю магометан.

Между тем португальцы снарядили очередную армаду, но Кабрал отказался ее возглавить. И тогда король послал за Васко да Гамой.