Kitabı oku: «Я побит – начну сначала! Дневники», sayfa 13

02.06.81 г

Вчера закончил роль в «Доходном месте». (Будет пересъемка.)

06.06.81 г

Еду в Ленинград. Вчера отснялся в большой сцене в «Душе», не знаю – пока очень нравится. И Ротару нравится, и Боярскому. Очень важно, наверно, поговорить со Стефановичем. Волнуюсь – не вызывают на «Тома Сойера». Предложили две хорошие роли. Гаузнер в чу́дном сценарии «Куда исчез Фоменко?» и в чудно́м «Предчувствие любви». Сюр? Абсурд? Как будет смотреть зритель? Но сыграть хочется и там и там. (И там и там роли для Леночки.)

Мара Микаэлян хвалит. Но это почему-то ни в чем не убеждает. Как там мой генерал?

Очень много суеты, очень много хлопочу за всех, занимаюсь почему-то с дочерью Куравлева и т. д.

И странное внутри меня смятение.

13.06.81 г. Суббота

Закончил цикл сцен у Стефановича. Очень интересно посмотреть, что получилось. Любопытно, что у Мары Микаэлян? Что с Томом Сойером?

15.06.81 г. Понедельник

Хотелось бы попробовать написать песню для «Души» Стефановича. Если это будет точно и будет понятно, что актриса выходит на новое, то роль будет уже измеряться общественным явлением.

У песни должны быть два исполнителя: Они и Она, новое и вечное, молодежь и Мастер. Жизнь – это гибель, рождение и смерть; не родиться, чтобы умереть, а умереть, чтобы возродиться. Это оптимистическая и трагическая песня, это цветаевская песня. Тут и сила, и слабость (женская). А потом в финальном роке – единство их и ее. Боевое единство, ибо единство – это борьба, а не благое пожелание. Нужна крылатость, сердечность, очень лично, просто и ясно.

Тем сколько угодно. 1. «Полжизни за такую жизнь и отдает поэт полжизни»! 2. Я все отдам за миг победы! 3. Нет! Я не буду петь, а буду спорить (сегодня я не буду петь, я буду спорить, я буду плакать, говорить, кричать… и там, где я спою о смерти, сегодня я действительно умру!).

Может быть, предложить Цветаеву: «А сколько их упало в эту бездну, разверстую в дали, настанет день и я исчезну с поверхности земли…»

О чувстве меры говорят почему-то тогда, когда чего-то много. И получается, что чувство меры – это поменьше. Чувство меры – это именно чувство соразмерности, это и больше и меньше, как необходимо.

16.06.81 г

Написал записку в ЦК о детском кино, отдал Львовскому, он Грамматикову (!), тот Хмелику. Хмелик составил 9 пунктов (ха!) и не написал, что детское кино скатилось вниз. Тогда о чем разговор?

Предательство! Так предал актеров на съезде кинематографистов Караганов – умело и по обоюдной дружбе: с актерами и Госкино СССР.

Так продали детское кино.

Они не верят ни во что. Им это все кажется уже неодолимым. Оно, конечно, не так уж это одолимо, но много можно сделать, если захотеть. Хотя и трудно. Очень, наверно, трудно. Но ведь надо.

У меня растет убеждение, что все это надо игнорировать! Надо играть и ставить. Ставить и играть. И боле ничего. Третье – писать. И более вообще ничем не заниматься.

21.06.81 г. Воскресенье

«Так как сфера нравственности есть по преимуществу сфера практическая, а практическая сфера образуется преимущественно из взаимных отношений людей друг к другу, то здесь-то, в этих отношениях, и больше нигде, должно искать пример нравственного и безнравственного человека, а не в том, как человек рассуждает о нравственности или какой системы, какого учения и какой категории нравственности держится» (В.Белинский).

Очень хороший поворот. Мысль очень интересна и в обратном построении: независимо от той системы или какого учения и категории нравственности или безнравственности надо искать во взаимоотношениях людей друг к другу, ибо тут образуется практическая сфера, а сфера нравственности – это не теория, а практика. (Или: ибо сфера нравственности – это практика.)

Переписал записку о детском кино, в ней 13 страниц, а смысл так и не выражен, много непонятных фраз. Как я собираюсь писать, когда не могу написать официальной записки!

Надо составить план двух «Спор-клубов»: дискотека (Полунин + «Машина времени») и о комсомольской работе.

Кстати, на передаче надо поговорить о дискотеке. Танец бытовой или сценический несет в себе искусство. Только танцы – искусство для себя. Это более искусство в массы. Если подсчитать танцующих – это многомиллионные массы. Не надо принижать танцплощадку, «танцульки» (место встреч). А народные хороводы? Отчего они были массовые? Да уединяться было нельзя – вот отчего.

Бредово излагаю.

Танец всегда нес в себе искусство. Это способ молчания. Многозначительность в системе отношений. Танец – намек отношений. В танце – пластический идеал, более интимное знакомство. Но сегодня искусство сопровождается подделкой. Танцуют часто так, что зритель уходит из кино, плюется, говорит «халтура».

(Еще больший бред. Что со мной?!)

25.06.81 г. Четверг

Там на репетиции надо точно выяснить, что писать?

1. О комсомольской работе: тема липовая, неприятная, заранее лживая. Но мы говорим с комсомольскими работниками – пусть это все будет их липой.

Этот профессор из Ленинграда будет спрашивать, есть ли формализм в комсомольской работе?

Учителя обрисуют «обыкновенную историю» пылких идеалистов, приехавших в сельскую школу.

В чем моя позиция? Я что, приведу им в пример мое комсомольское время? Фи-фи-фи!

Тут вся проблема!

(Хоть бы пару идей, с которыми я выхожу, а то ни одной!)

Я в пьесах М. Шатрова⁶³ играл зам. секретаря. А потом Игоря – «Что для меня комсомол? 20 копеек!» – аплодисменты в зрительном зале. Интонация аплодисментов (а бывает и интонация) – негодование по этому поводу.

(Ну и что?)

Карьерист и комсомол? (Липа! Не в этом дело!).

Быть комсомольцем – это само собой разумеется.

Боже! Тут не растет! Тут мы все заранее бездарны!

2. Дискотека: массовая культура, доминанта – мода. Однако мода танцевать лучше моды бить морду. Но это и искусство в массы. В современных проблемах есть нечто общее – все они несут в себе некую двойственность, все как бы имеет две стороны – подлинную и мнимую, положительную и отрицательную. Хороша и дискотека, но она может быть делом нужным и делом пошлым.

Нашел! Именно завтра в день съемки наша передача (с Мухиной) – и там есть комсомольские дела. Мы показываем передачу – потом диспут – потом «Машину времени».

Так. Теперь: что связывает этот «триптих»? или все-таки «Машину времени» записать на отдельную передачу.

(Ни хрена не вышло!)

04.07.81 г

Были в Одессе. Было хорошо. Не хотелось уезжать. Далее в Ленинград – пробы.

22.07.81 г

Очень худо. На душе странно. Сегодня 12 часов проспал. С 6 вечера и до 7 утра. Давненько этого со мной не было. Встал разбитым, болит спина. Неужели это оттого, что сорвалась поездка?⁶⁴ Странно. Я вовсе не чувствую таких уже острых сожалений.

Лена не звонит. Позвонил ей, просил передать, чтобы позвонила, – не звонит. Странно. Вчера ее подруга собиралась на танцы, а сегодня и Лена не звонит. Может быть, вместе пошли. Она какая-то взнервленная, уязвленная. Наверно, тоже нанервничалась с этой поездкой. Скучаю по ней.

Очень было больно на фестивале⁶⁵, очень там я ощутил, как давно я не снимаю. Больно было за кинематограф вообще, за наш в частности, за всех, кто был. Больно оттого, что все стары, что скучно, противно, одиноко и т. д.

14.08.81 г

Грандиозная поездка! Впечатления взрывом, пока не осядут, ни в чем нельзя разобраться. Мексика – Бразилия – Перу! Спасибо судьбе за эти 18 дней. Вел дневничок, но только первые дни, дальше поездка все сломала. По приезде кинулись на меня дела как голодные волки. Встретил я их по возможности хладнокровно, расписал эти две недели до поездки в Канаду (если она состоится)⁶⁶. Получается еще одна поездка: Москва – Ленинград – Москва – Херсон и область – Москва – Симферополь – Москва. А потом – Канада. Ничего себе! Даже не верится. Постепенно перенесу сюда все о поездке. Хотя это, наверно, будет непросто.

Как начинать роль у Гаузнера⁶⁷? Партнер Виктор Павлов. Он мне очень неприятен. Не знаю, что и будет. Он явно ненавидит меня, я это чувствовал еще в «Обыкновенной Арктике». В кадре он страшно щепетилен, амбициозен и напропалую соперничает. На «Ленфильме» чувствует себя уверенно. Надо все продумать по роли, а времени мало.

Собственно у Манечкина в «Куда исчез Фоменко?» – одна игровая сцена (в финале). С этой сцены начинаются подводиться драматургические итоги, так сказать, третий акт. (Роль очень из пьесы.) Но по порядку:

1. Он очень много болтается в кадре без дела: на аэродроме, в гараже, в конно-спортивной школе и т. д. Если Гаузнер вписал это для денег – одно дело, но если иначе, то надо думать. Пластическая возможность – вещь хорошая, но очень ответственная. Тут важен жанр (или выпадение из жанра). Герой ищет, суетится и т. д. Он руководитель, разбил все на квадраты (?).

2. Роль оборачивается дважды: в разговоре о дочери и в финальной сцене.

3. Манечкин – непроходимый «жлобина». Наше «жлобство» – серьезное явление, на нем держится вся система бесхозяйственности. (Хотя это играть трудно.) В чем вина Манечкина – мужика хорошего (так сказать)? Конкретно: он его увольнял. Но не в этом дело. В Манечкине видно отношение к человеку производства: давай план. «Всех уволю, сам уволюсь!» Крикун? Горлодер? Старшина в должности начальника над очкариками? Карякин наших дней? (Держится на коньяке, коньяк с лимончиком в сейфе, пьет по 2/3 стакана, бутылку аккуратно убирает куда-то.)

4. Он со своей точки зрения идеален. Крепкий руководитель, каким мы его видим в нашей «плакатистике»: в кино, на ТВ, а главное – в душе. Это человек, несущий огромную социальную пошлость в самой своей сути. Он весь состоит из самых расхожих предрассудков, которые мы считаем по разряду идеалов. И если пошлость – замена высокого низким, то у Манечкина твердость – это тупость, это громкий голос, достоинство – фанфаронство, простота («прост, как правда») – это развязность и наглость. Открытость и непосредственность – хамство. И еще он читал, что, «если выставить в музее плачущего большевика»… То, что он работяга, меня тоже не очень умиляет, он не прост, он темен.

5. Вопрос с Фоменко – это сразу тупик. Это все для Манечкина китайская грамота. Он смотрит на это, «как в афишу коза».

6. Все люди – разгильдяи! И если с них не спускать шкуру – ничего не выйдет. Стучать кулаком по столу, говорить рывком, заканчивая разговор с самого начала, – вот основной закон диалога. Он говорит с людьми резолюционно. (Ему нравятся большие начальники в кино.)

16.08.81 г. Воскресенье

Все это хорошо, только как играть?

Подобрать завтра костюм (т. е. – 17-го.). Позвонить Гаузнеру – пусть покажет пробы. Может, что и прояснится.

 
Прекраснодушие прекрасное мое,
Последнее пристанище надежды,
Одной еще не сорванной одежды
Оно погубит?
Прекраснодушия слепой самообман
Мне раскрывает смысл нереальный,
Единственно не пошлый, не банальный,
Всего, чем этот мир так трезво пьян.
 

18.08.81 г. Вторник

Сегодня в 8.00 – на съемку, сегодня лететь в Москву, сегодня же съемка в Москве.

Начал сниматься у Гаузнера. Полная катастрофа. Весь мой замысел: Манечкин – «жлоб» распался. Вместо «интеллигента» Паршина, каким он написан и что определил наш дуэт, «жлоб» Витя Павлов. «Жлоб» по сути и в факте!

25.08.81 г

Снялся в Москве и в тот же день (ночь) улетел в Ташкент⁶⁸. Снимался день и наутро улетел в Москву – снимался в ночь, а наутро улетел в Херсон⁶⁹. В Херсоне снимался два дня и завтра (т. е. уже сегодня) полечу в Москву.

Из Ташкента снова не смог дозвониться Лене. Отсюда из деревни Львово даже не стал и мучиться.

Тут Днепр! Боже, какое чудо! Начал роль Мэфа Поттера, что это – даже не знаю. Интересно, в скольких же метрах я снялся за эту неделю? Кошмар!

В голове разные мысли. На душе – смутно. Что из всего этого выйдет…

29.08.81 г

В Канаду как будто еду. Вылетаем 3-го, Монреаль, 5-го – Оттава, 8-го – Монреаль, 14-го – Квебек и 17-го в Москве. К сожалению, смотрим всего три игры: СССР – Канада, 11-го – полуфинал и 13-го – финал. Это очень мало, а главное, можем в финале не увидеть наших.

Вчера в автокатастрофе погиб Валерий Харламов с женой (она была за рулем). Почему-то все винят Тихонова⁷⁰. На меня это произвело огромное впечатление, все время думаю об этом. Остались дети – трех и шести лет – кошмар. Все время в голове усыновить их. Почему-то кажется, что это событие будет иметь какое-то продолжение. Даже, может быть, как-то связано со мной.

Я так расстроен, что не смогу посмотреть всех матчей нашей команды, что поездка уже не представляется мне такой сногсшибательной. Все-таки по приезде попрошу – может, что и выйдет.

Очень жаль, что не записал всю поездку по Латинской Америке, пока помнится, надо бы все записать.

Итак:

Симферополь – съемка – объект «Река». Я там, по замыслу режиссера, должен щеголять в трусиках – это, как он предполагает, будет уже смешно. Для меня же это сцена совсем другая. Странно, но это хороший момент в жизни Манечкина, это купание! Он, конечно, ищет – это понятно. Он, конечно, взволнован – это ясно. Но лезть в воду, нырять, руководить, орать, командовать, плавать, сушиться – это очень близко с отдыхом и большим удовольствием. Все эти волнения по поводу Фоменко – дела, конечно, важные, но, Боже мой, как мы сейчас волнуемся? Мы волнуемся спокойно и делово. Наши праздники будничны. Наши события потопились в безжизненном море усредненного поведения. Мы всегда живем в неких плоскостях: с одной стороны – куда исчез Фоменко? С другой стороны – как хорошо вместо цеха и кабинета в речке!!!

Ах, как хорошо! Особенно Манечкину! Он тут на месте, он тут остановился в своих интересах, он «путает мимику», смех и гогот рвется из него – это жизнь его плоти, его сути, он одевает озабоченность, как фуражку, на голую свою фигуру. И в самый неожиданный момент ложится загорать. (Мы привыкли, где можем, обращать работу в отдых.)

Нужны: фуражка, плавки, майка, бутылка коньяку, нарезанный лимончик, переговорник и тексты на руководство делами.

Надо продумать ход следствия самого Манечкина. (Окурок, следы, взгляд.)

С Павловым договорился, теперь с Гаузнером.

Картина попала под Джигарханяна, как под трамвай. Почему-то сразу не хочется сниматься.

Умный Вадим Гаузнер уж лучше бы был дураком: если Ахеджакова – жена, нет сюжета. От такой бабы сбежать сам бог велел. Сбежать же от Ахеджачки нехорошо, это ставит под сомнение духовность поступка Фоменко.

В моей роли нет смысла – цели. Ее можно было бы и не играть. Жаль было не играть в этом фильме. Но если не будет фильма, то все архиглупо, если иметь в виду еще и 1200 рублей за роль!

Кстати, надо заранее подготовить эпиграммы на всех в поездку. Очень хорошо бы на Сашу Иванова, мушкетера-пародиста.

Например:

 
Как правильно ты мыслишь о стихах!
Как хороши твои пародии при этом!
Ты стольких раздраконил в пух и прах,
Что самому пора уж сделаться поэтом!
 

30.08.81 г. Воскресенье

На съемке у Гаузнера удалось все реализовать, но все же не было того серьеза и ажиотажа в сердце и деловитости. Не было графической четкости. Исполнение кадра всегда подчиняется органическому поведению в нем. Но я, видно, не наработал таким образом, чтобы то, что я чувствовал до слова «мотор», становилось бы естественной жизнью. Точнее: опыт органического проживания кадра заставлял меня упрощать рисунок и обеднять замысел. А для того чтобы этого не происходило, я должен был успеть еще привести замысел к большей органике.

Витя Павлов твердо встал на роль товарища – зря я сомневался в этом. Я пошел к нему с уважением, он ответил даже почтением.

Генрих Маранджян кажется сильно постаревшим, покладистым и добрым.

01–02.09.81 г

Большой день, не скрою. Снимался в «Душе» – фестивальный зал. Сюжет с вором (которого принесли в шкафу). Это гениально для «Васи Куролесова». Не спится. Не спится. Звонил маме.

 
Сегодня сон ушел. Нет, не тоска,
А просто спать сегодня невозможно;
Как сердце иногда неосторожно,
Когда коснется чувства хоть слегка!
 
 
Фантазии мои – вторая жизнь,
Я слышу фразы, речи, разговоры,
Я слышу, как в квартиру лезут воры,
Я вижу их – у них в руках ножи.
 
 
Я чувствую дыхание над ухом,
Я, недвижим, бегу, спасаюсь и кричу,
Хотя на самом деле я молчу
С открытыми глазами кверху брюхом.
 
 
Я падаю куда-то, недвижим,
Я недвижим, над пропастью летаю
И я не сплю, я наяву витаю…
Фантазии – моя вторая жизнь.
 

07.09.81 г. Понедельник

Пять дней в Канаде. Вылетели из Шереметьева, летели 9,5 часов, приземлились в Монреале. Тепло, кожаное пальто явно не понадобится. Очень трудно отделаться от впечатлений южноамериканской поездки, наверно, нельзя ездить так вот подряд. Монреаль показался сравнительно провинциальным, а тихая заводь Оттавы, ее покой и сонное благополучие каким-то архаичным. Сравнивать трудно и не нужно. Атмосфера всей поездки иная – компания совсем не та.

Смотрим мало и бестолково: монреальский олимпийский комплекс, музей науки и техники в Оттаве и поездка по городу. Выступление в посольстве. И рыбалка: завхоз из торгпредства поймал угря и осетра (около метра) – ничего себе рыбалка. Были в резиденции атташе. Тут военное представительство – это, конечно, разведчики. Ребята приятные.

Ткачиха из Челябинска сказала мне (когда я спросил: «Что такое десятидневный день отдыха? Премия за хорошую работу?»): «У вас работа – отдых!» Никогда не видел столько мелкой злобности и, так сказать, социальной спеси. Как странно – она верит тому, что говорит. Ее убедили, что все дело в ней. Ее спесь какая-то представительская, принципиальная. Манера держаться – любовницы какого-нибудь босса. И спесь – того же происхождения. Поразительно неприятна. Нет, это не рабочий класс. Совсем. Это то, что входит в организованное шоу о «партии и рабочем классе»: это роль. Она небольшого росточка, плотная, округлая, с узкими губами и круглым лицом. Волосы ухоженные, глазки круглые, карие – вся округлый квадратик. Раньше я видел девчат в такой роли, в которых за «широкой душой» чувствовалось напряжение и загубленная молодость. Эта в порядке. Ее фигура – единственной женщины в мужской делегации для проведения матчей в Канаде – надо болеть и орать. Как она сюда попала?

Не могу до конца объяснить, почему она меня так интересует, но схема ощущений такова: она попала по блатным делам. Что это? Папа? Нет. Она ткачиха. Муж? Нет – начальник смены на том же заводе. Тогда любовница. Но сильно любимая, иначе кто бы стал… И любовница туза. То, что она тут, – не вопрос, но что это за ТУЗ, у которого в любовницах такая.

Стукачка? Нет – тут без нее все в порядке. Тут и стукача не надо – вся своя.

Тарасов⁷¹ фигура интересная. Что-то в нем есть от моего отца. Отец столь же самонадеян, столь же смел и столь же осторожен. Он самодур, как и мой отец. Он мог бы сейчас очень интересно сняться в кино в роли сильной личности (гения, купца, царедворца), он мог бы сыграть античного человека, человека средневековья. Это игрок, ребенок, сгусток себялюбия и силы. Он, наверно, даже добр – но это не в системе его личности.

09.09.81 г

Наши позорно проиграли канадцам: 3:7. (2:0, 1:2, 5:1). Играть могут, но не играли, были подавлены и сметены. Макарова удалили – он бросил играть перед самыми воротами, такого я не видел. Игра не имела значения, но разве это имеет значение? В воротах стоял Мышкин, но стоял хорошо – семь штук не его вина. Лучше всех выглядело спартаковское звено, играло, как всегда, средне. И этого оказалось достаточно, чтобы забить шайбу. Канадцы сразу смирнеют при сильном сопротивлении. Кроме проигрыша, глубоко унижала растерянность. Наши были жалкими. Что-то тут есть от серьезного. Не надо заблуждаться – команда в этот раз слабая: нет лидеров. В том, что Тихонов расправился с Петровской тройкой, – нет случайности: в основе этого лежит та же причина, что и в кино: Сахаров Алеша – на «Мосфильме» художественный руководитель, Нехорошев – главный редактор, Замошкин – парторг, а Котов – директор студии им. Горького. Идет давление на личность. Личность стала мешать: с нею борются в школе, в институте, в кино, в хоккее. Главное, чтобы специалист не задавался, не мнил о себе – «мы все равны», «у нас все…» и т. д.

11.09.81 г. Пятница

Смотрел вчера «Калигулу» (Франция). Впечатление большое. Очень большое. Тут для меня очень много нового. Самое удивительное – принципиальная театрализация, все сцены как бы в трех измерениях. Много оперности, много бижутерии и парфюмерии. И начало, когда Калигула и она бегают по лесу и развеваются их белые одежды, – просто цитата из балета. Тем более что тут еще две цитаты – из Прокофьева «Ромео и Джульетта» и Хачатуряна «Спартак». Темы чистоты и юности (это прошлое, как бы классическое). Столь многое раздражает, что хочется, во-первых, браниться. Это все эстрадное начало, это все от моды, от набора для продажи. Вот уж универмаг: политика (Калигула – фашизм), смысловые категории порно, секс, бижутерия и парфюмерия, балет, все красиво, жесткость, кровь и т. д.

Если это попытка найти точки пересечения балета, оперы и кино, то пока не органично. Но мне скорее нравится (именно нравится), что учтены все мои потребительские пожелания: смотреть интересно.

Смотрел фильм о касатке: кит мстит за свою касатку, которую убил человек, когда она была беременна. Происходит выкидыш зародыша. Он напоминает ребеночка: головка, ручки, тело. Кит мстит и в конце концов убивает человека. Очень хороший актер (лицо спившееся, но и порода, школа очень хороши). Странные впечатляющие кадры выкидыша, крик китихи, кита – человеческий плач. В картине много чего подпущено (и тебе бензин взрывается, и тебе льды) – это дешевит картину, но в остальном – очень сильно.

Смотрел по ТВ «Кинг Конг» – очень хорошая лента. Это вовсе не фильм ужасов. Чудовище тут не пьет кровь, а любит. Это от Гюго и Киплинга, это и Квазимодо и Маугли наоборот.

В моментах смешной комедии два хороших по идее трюка:

а) пылесос (очень сильный) стаскивает с дамы исподнее;

б) манекен – мужчина, одежда слетела, голова мужчины и пышная манекенная грудь.

Пародист Иванов капризен и неприятен. Мигуля – темен, как дикий зверь.

Что-то вся поездка мне очень мало нравится.

Сегодня хоккей: СССР – ЧССР и Канада – США. Очень будет жаль, если наши продуют. Но чехи перед этим сыграли вничью с канадцами и 7:1 выиграли у шведов. Чехи в форме. Играют волево, мужественно. Очень, очень, очень хочу, чтобы было чудо и наши ожили. Играть наши могут в 10 раз лучше. Очень обидно.

Напротив гостиницы был митинг сионистов: все в черном, до полу, в черных шляпах. Лозунги. Машина с двумя репродукторами, речи на крике – полное равнодушие вокруг. (Сборище по поводу приезда Бегина в Вашингтон.)

Что-то в этот раз совсем трудно одному. В самом простом смысле.

Не переставая смотрю телевизор – много фильмов. Обалдеваю от рекламы. Очень трудно к ней привыкнуть.