Kitabı oku: «Уже здесь», sayfa 6

Наташка уселась за стол и принялась выкладывать содержимое сумки, крупы, хлеб, яблоки, что купила сегодня на рынке.

– Слава Богу, помогают люди, спаси их Христос! Сама я теперь и до магазина не дойду, а про огород уж и молчу – старушка поставила чашки с горячим чаем и уселась напротив, разглядывая гостью.

Выложив гостинцы, Наташка, не зная о чем спросить, молча принялась потягивать ароматный травяной кипяток.

– Одну историю я тебе сейчас расскажу, но ты милая вспомни ее, если сможешь, в нужный момент.

– Жил на земле человек, и имел много всего. Жилье небольшое, но собственное, работу неплохую, силу имел большую, да и честность великую, даже болезнь получил, что не каждому дается. Но, все хотел большего. Тянулся к вредному для души, роптал, жаловался на свою силищу, мешала она ему, хотел как все, слабым стать. О работе мечтал полегче и покрасивее, да и болезнь надоела ужас как. Обижался тот человек на всех, даже на самого Бога. А не знал, что будь у него другая жизнь, испортился бы. Погубил и свою душу, и других. Не работай он так тяжело, тратил бы силушку на зло. Денег дай ему побольше? Превратился бы в скрягу. Красоты добавить чуток и болезнь убрать? Блудил бы как последний. Потому и оставил ему Господь лишь тягу к честности да справедливости. Но и здесь с умом нужен подход! В какие условия поставлен в тех и живи, пока не увидишь, что подана свыше, причина для изменения этих обстоятельств.

Так-то Наташенька, такой был тот человек. – старушка склонила голову.

–Не поменялся бы, попал прямиком в преисподнюю, а ведь для его души все условия были созданы, нужно лишь идти по расстеленной дорожке и потерпеть.

– Наташа смотрела в упор на опущенные глаза старушки. Она что-то недоговаривала или стеснялась рассказать всю историю целиком:

– А что бабушка, разве преисподняя есть?

– Есть милая, у многих она уже здесь, в сердце, – ответила бабушка, и добавила, – по краю ходим. Сами не знаем, как опасно, – и покачала головой, не поднимая глаз.

– И что же там? В котлах варят народ? Как в сказках? – Наташка перекосила шрам на губе в попытке ухмыльнуться.

Бабушка посмотрела ей в глаза и ответила:

– У каждого своя мука. Один продавец. Привык других обсчитывать, обвешивать, – поглядела на стол, – Да вот, как эти яблочки. Ты купила, а не знаешь, что их должно быть, на два больше. Вот он со своей привычкой так и перейдет туда. Будет мучиться, жить воспоминаниями, не понимая, что перешел в вечность, а когда умер сам не знает. Желание обмануть у него не отнимут, ведь Бог не нарушает воли души, а только усилятся его желания. Будет прокручивать он сам в себе, каждый обман, мелкие и крупные свои аферы. И самое главное, не поймет, что давно мертв. Впрочем, умер душой он еще здесь, на земле, лишь тело ходило на рынок, принимало пищу, творило безобразия. Так и мы, если не исправимся, тоже будем, словно во сне, в страстях. Ведь сами вредим себе. Одна завидует, другая ищет денег, отмщения или блуда, там и будет то же самое творить. А обитатели преисподней ей в этом обязательно помогут, создадут условия, как и здесь помогали, да провоцировали, чтобы побольше из нее страданий вытянуть.

Наташкину улыбку скривило, и она не смогла продолжать беседовать глаза в глаза. Уткнувшись в пол, дрожащим голосом спросила:

– А какими мы будем?

– Не самое это важное, конечно. Душа может отличаться от тела, ведь и Христа не узнали, когда тот воскрес. Я вот, например, может буду высокой и полной, а ты, наоборот, кто знает?

На печке фыркнул кот во сне, и старушка глянула в окошко:

– Пора мне милая на молитву, уж вечереет. Ты заходи ко мне, я тебе всегда рада.

Наташа встала и попрощавшись вышла на улицу. На ясном небе светила луна. Девушка обернулась и увидела, что старушка перекрестила ее, улыбнулась и закрыла дверь. Выходя за калитку, вновь обернулась и заметила, как в дальней комнатке, на подоконнике горела лампадка. Ручеек воздуха из окошка ласкал огонек и тот отражался от стекла мерцающим желтым светом.

Домой шла с легкостью, которую давно не ощущала. Неожиданно для себя, помогла застрявшему в дверях автобуса, мужичку, что косо на нее поглядел.

Засыпала как в детстве, когда в редкие дни воспитатель детдома рассказывал группе сказку и становилось хорошо и уютно.

Внезапно пришла мысль:

«А ведь я не говорила ей, как меня звать! Откуда бабуся узнала имя?!»

Час начала

Утром топала на работу в том же настроении. По дороге купила конфет, угостить народ в обеденный перерыв.

В женской раздевалке, как всегда, стоял гул, обсуждались последние новости, личная жизнь начальства, ожидаемые отпуска и дети.

Слух зацепился за свое имя.

– «Натаха-то наша, совсем поглупела ух-ха-ха! Я ведь ей ухажера подсунула, чтобы комнату отнять, а она «ни бум-бум». Мы уже бумажки оформлять начали, скоро на новоселе всех позову! Ух гульнем! А вчера знаете, что мне почтальон в лабораторию принес? Письмо, ха-ха! Папаша ее обнаружился, письмо прислал. Видите ли, приглашает к себе. Заграницей проживает, не мог ее разыскать. Ха-а-а! Я, то письмо сожгла, пусть и не думает себе сбежать! Кто нам план выполнять будет, как не эта безродная?!

Наташа медленно вышла из-за шкафчиков, где громко хохотала та самая пышногрудая – лаборантка, она натягивала на себя одежду и сотрясалась от злорадства. У окна молча стояли девушки, смотрели, то на нее, то на Наташку, ожидая, что же будет. У приоткрытых шкафчиков занимались своими делами женщины постарше. Кто-то улыбался, другие покачали одобрительно головой.

Не проронив ни слова, Наташа молча переоделась и вышла на воздух. Легкость и теплоту залило жаром гнева и тревоги. Зрение замылилось, а мысли сверлили до острой боли. Она немного постояла, набрала побольше воздуха и проглотив горечь отправилась работать. День прошел под облаком мыслей. К вечеру долго отмывалась от них в общем душе, затем тянула время с переодеванием и лишь когда все разошлись, отправилась в лабораторию. Набрала полную сумку, наугад, склянок и банок с жидкостями и порошками, с противным запахом и яркими цветами.

Спустя час добралась до квартиры пышногрудой и позвонила дважды в звонок. Открыл «плешивый».

Не спрашивая разрешения, вошла, оттолкнув его как перышко.

– Где она? – монотонно произнесла Наташа.

– Ты это, не хулигань, а то сейчас вызову! – ответил «плешивый».

– Где она? – схватила его за шиворот Наташа.

– Я откуда знаю, должна была к маникюрше, или как ее… педикюрше пойти… сегодня же зарплата, – испуганно пробормотал мужичек.

Выбравшись на улицу, Наташка заметила на скамейке ее. Та сидела с двумя мужиками, закинув ногу на ногу, и хохотала, как обычно.

– Идем, разговор есть, – строго окинув взглядом ее и собеседников, проронила Наташка.

– О! Здрасьте! Никуда я с тобой не пойду, нужен мне твой разговор, ответила лаборантка.

Наташка раскрыла сумку и вытащила пару склянок:

– Имущество государственное разбазариваешь?!

Ноги пышногрудой покрылись мурашками, и вместо хохота из горла полился кашель:

– Ты что ж делаешь, негодная! Да я тебя…кхе, кхе-е…

Наташа молча направилась в сторону густого пролеска за домами, а за ней почти бегом последовала она, с безостановочным кашлем.

Зайдя поглубже в зелень, Наташка обернулась и не ожидая, крепко схватила женщину за волосы.

– Вот тебе за ухажера, – Наташка вытащила склянку с синей жидкостью и сквозь зубы принялась заливать в кашляющее горло противницы.

– Вот тебе за комнату! – с силой разжала ей зубы и засыпала какого-то порошка, что резко отдал запах серы.

– Получай за работу! – затолкнула пальцами еще порошка, заливая красноватой жидкостью.

– Это тебе за сплетни, – вперемешку с битым стеклом запихивала она остатки вязкой жижи.

– А теперь за моего папу! – стала бить ее по лицу, что было сил. Сознание ее совсем помутнело и что происходила, она перестала понимать. Противница упала и застонала от боли. Толстый сук проколол спину, разорвав ее блузку. Наташка не унималась, продолжая свое дело.

Отошла от приступа она лишь на пеньке. Тихо шевелились деревья, обдавало ветерком. Долго сидела и думала. Затем направилась за трансформаторную будку и вытащила из-за нее припрятанную рабочую тележку. С легкостью погрузила в нее тело и покатила в сторону пустыря. Начинался дождь.

Лопата пригодилась. Земля вылетала вверх, раз за разом, пока горка от ямы не выросла до нужных размеров. Схватив тело, бросила его вглубь мокрой грязи. Последний бросок земли пришелся как раз на свежий рисунок на ногте – аккуратно выполненную ящерицу, ярко-зеленого цвета.

Домой добралась вымокшая, в грязи с ног до головы. Долго отмывалась. Надела новое, желтое платье в ромашках. Выпила чашку кофе и уселась в старое кресло, напротив сумки со склянками. Голова лопалась от болей, а руки трясло. Мысли опустели, осталась лишь одна – та самая история, что рассказывала старушка.

Пытаясь отогнать свой единственный помысел, принялась глотать и пить, не разбирая, склянку за склянкой, порошок вперемешку со слизью из банок.

Спустя час, испуганная душа переступала границу тела, которую не могла нащупать всю свою жизнь.

«Ад невозможно сделать привлекательным, поэтому дьявол делает привлекательной дорогу туда»

Святитель Василий Великий