Kitabı oku: «Обрезок жизни», sayfa 6
Адаптация в раю
Половина автомобилей на дорогах управлялась без участия водителей, люди просто кивали головой, чтобы ответить на звонок, большинство ходило в очках, нелепо размахивало руками и косило глазами, управляя какими-то интерфейсами. Он с любопытством смотрел на это, однако происходящее не вызывало восторга. Нет, он не озлобился, он не ненавидел простых прохожих. Он просто был другим. В людях он видел овец с пушистой шёрсткой и дряблой кожей, даже если это был огромный и накаченный парень с великолепно уложенной бородой. А он был волком.
Но ум Галактион сохранил. Хотя всё его нутро требовало охоты, он понимал, что эти люди не виноваты в его судьбе – они просто жили своей жизнью. Ему необходимо стать таким, как они. Хотя бы попытаться.
Он решил, что навестит отца чуть позже – нужно было обосноваться в Москве.
Для начала он нашёл нелегальный бордель. В этой сфере за 10 лет ничего не поменялось: теневой бизнес, как он узнал в тюрьме, в этой сфере контролировали по большей части банды с Кавказа. Кондовые мозги законодателей так и не дошли, что признание проституции – это не разврат и грехопадение, а защита людей, работающих в этой сфере, это проверки у гинекологов и социальные гарантии. И ещё налоги в бюджет. Но законность его сейчас интересовала меньше всего.
Одеваясь, он с унынием осознал, что ничем не удивил свою «девочку». Она обожгла свои кирпичи и получила зарплату. Даже оставила своё клеймо мастера в виде царапин на его бледной коже.
Дальше ему очень хотелось встретиться с Машей.
Они договорились о встрече. Её голос по телефону звучал спокойно, но что-то в нём было: то ли фальшивое, то ли испуганное, что мог расслышать только человек, чьи инстинкты предельно обострены. Например, только освободившийся зек.
На встречу она явилась с коллегами. Они сели отдельно, однако Галактион ясно видел, что у Маши тут ещё какие-то дела, помимо встречи с ним: они решила совместить его с чем-то.
– Привет, – сказала она, садясь с крайне независимым видом, смотря как бы сквозь него.
Увидев знакомое лицо из прошлого, он непроизвольно расплылся в идиотской улыбке. В нём запрыгали щекочущие искорки веселья. Впервые он был неподдельно рад, но в то же время смущён.
Маше это показалось неуместным и вульгарным.
– Ты не будешь против, если я запишу наш разговор? – спросила она.
Улыбка на лице Галактиона потухла.
– Ты сюда на работу пришла? – спросил он.
С горечью он ощутил, как привычные в тюрьме душевные шипы прорывают откуда-то возникшую в нём почти забытую человечность.
– Нет, что ты. Просто это очень важно: понять, как тюрьма влияет на хороших людей, как система их ломает.
– Понятно. Записывай, раз надо.
– Спасибо. Ты только не подумай, что я хочу как-то тебя использовать. Я в самом деле хотела встретиться с тобой.
– Понимаю.
Она посмотрела на него.
– Расскажи, как ты для себя делишь периоды внутри тюрьмы? Наверняка ты отмечал про себя некоторые качественные изменения, которые в тебе происходили с увеличением срока нахождения взаперти…
Она что-то ещё уточняла, а Галактиона в это время в буквальном смысле затошнило. Он резко прервал её вопросом.
– Как там… – было сложно говорить – Помнишь, как мы гуляли по саду тогда? Там были эти… Прожекторы такие цветные…
Он с отвращением осознал, что его голос похож на сип простывшего волка, что структура речи абсолютно зоновская, и как неуместно звучат эти слова в такой беседе. Но этот жгучий стыд за собственные манеры, так незаметно прилипшие к хорошему мальчику за 10 лет, был лучше, чем слушать её цинично-профессиональную болтовню. Болтовню с чужим человеком.
Маша помолчала.
– Я понимаю.
Он замахал руками, мол «понимаю, сказал глупость», но она продолжила.
– Я понимаю. Я осталась в твоей голове, как нечто светлое в твоей прошлой жизни. И поверь, я хорошо к тебе отношусь. Я делала всё, что было в моих силах, чтобы о той истории узнало, как можно больше людей. Во всей моей деятельности красной нитью проходит твой случай. Но я не та девочка, которая любит веселиться, которой была тогда. Я тоже проделала свой путь. Он не был лёгким, но я не хочу их сравнивать: конечно тебе было сложнее.
Он хотел сказать: «Если бы ты знала, насколько, ты бы даже не стала ставить эти пути на сравнение», но не сказал.
– Я могу быть тебе другом, я помогу влиться в жизнь. Но, пожалуйста, давай не будем касаться личной темы. Я бы, наверно, была с тобой, но ведь ты сам понимаешь… Это объективные обстоятельства, тут никто бы не…
– Да я понимаю, не объясняй это всё, – прервал он поток пустых слов.
Винить её он не мог, ведь и правда: 10 лет – это срок. Особенно, когда тебе 18.
– Так ты прославилась, как журналист-правозащитник? – спросил он, раскалывая клешню омара специальными щипцами.
– Ну, что-то вроде того. Не буду вдаваться в детали: да, я освещаю трагедии подобные твоей. Многим удалось помочь.
– А как так получилось? Насколько я помню, в университете ты собиралась стать политическим обозревателем.
– Я просто влилась в это сообщество. В какой-то момент читатели и другие журналисты стали воспринимать меня, как того, кто освещает тему несправедливого суда. Ну и кроме того, она действительно актуальна в России. В этой стране каждый год…
– Значит, твоя карьера построена вокруг темы невинно осуждённых? А как так получилось-то? Просто пытаюсь понять. Тебя преподаватели направили по этому пути?
Повисло молчание, в котором стала ясна вещь, о которой Галактион догадался ещё за решёткой: на его несчастье построилось её светлое будущее.
Лицо Маши стало очень выразительным. Она, словно скрученная судорогой, хотя, по её мнению, такая мимика выражала крайнюю степень вежливости, произнесла:
– Ой, прости меня, я не заметила, сколько мы уже говорим. Мне с коллегами надо решить кое-какие вопросы. Это очень важно. Мы с тобой ещё встретимся, много что нужно обсудить. Ещё раз очень извиняюсь…
Ровно в этот момент из наконец поддавшейся клешни вылетела мощная струя ароматного сока и хорошенько пропитала её кофту с прозрачным кружевом.
Галактион от неловкости открыл рот.
Всё в порядке, – быстро произнесла она, приложив руку к груди, встала, взяла сумочку в руку и, махнув рукой, в спину коллегам, которые её не видели, ушла к ним.
Галактион кромсал спину омара. Ему нужно было адаптироваться.
Часть
III
. Расплата
Капкан
Глядя в серое окно из убогой комнатушки со свисающими клочками обоев, Галактион ни о чём не думал. Чтобы о чём-то думать, человека должно что-то волновать, а жизнь выжгла в нём все черты, которые нужны для отражения жизни. Последний жестокий взмах стёркой судьба сделала во время визита к отцу.
Тот жил в их старом доме, который Галактион покинул почти одиннадцать лет назад, будучи молодым, фантастическим юношей, воображающим свою жизнь полной борьбы и неизменно интересной. Он помнил яркое солнце и крыльцо, деревянную, покрашенную голубой краской, дверь в большой мир. Сейчас всё было не так. Его отец жил в рассохшемся доме из потемневших и местами разошедшихся брёвен. Калитки не было, вместо неё вход прикрывал кусок металлической сетки, криво припаянный к ржавой раме, болтающейся на ржавых петлях. Галактион застал его в позе почерневшего пьянства: с жестяной кружкой рядом с упавшей на стол головой и крошками какой-то еды в давно немытой тарелке. Рукава его куртки были порваны у плеч – видно кто-то дёргал или тащил его. Это была та же самая куртка, в которой отец навещал его последние три или четыре года.
– Проснись, – произнёс Галактион спокойно, хотя понимал, что пропитый отец не услышит.
Тот само собой даже не пошевелился.
Тогда Галактион взял его под мышки и потащил в спальню. Грязные подошвы отцовских ботинок оставляли тёмные следы на полу.
Когда тот проснулся и попросил пить, Галактион налил ему воды. Тот махнул рукой, требуя чего покрепче. Галактион молча смотрел ему в глаза. Отец сжал губы, посмотрел на него исподлобья и, морщась, как будто пил кислоту, выпил кружку воды. Потом они молча смотрели друг на друга. Между ними будто снова промелькнул тот призрак, который соединял их, когда отец навещал Галактиона в первые годы его срока. Оба взгляда были тяжёлыми. Долго они вот так смотрели друг на друга.
Молчание неожиданно прервал отец.
– Что ты собираешься делать?
Сын помолчал.
– Работать. Адаптироваться, – ответил он.
– Адаптируйся, – хмыкнул отец.
Он взглядом указал на внешний вид Галактиона: он был в очень поношенной одежде, выданной в богадельне – надеялся сэкономить деньги на жильё.
Дух между ними улетучился.
Галактион встал.
– Поеду.
– Езжай.
– Ты тут не пей так, что ли, – выговорил Галактион, не вкладывая в слова особый вес: он знал, что сказанное ничего не поменяет.
– Ага.
С того дня прошло два месяца, а Галактион так и не смог никуда устроиться.
Аренда жилья в Москве оказалось страшно дорогой, поэтому он так и остался там, куда его поселили по линии помощи бездомным: в каком-то общежитии. Повезло, что в такие места селили обычно бомжей, но те, отмывшись и получив одежду, быстро уходили, так что Галактион был избавлен от тупого ворчания и обезьянообразных манер жителей улицы.
Он не думал. Думать было не о чем. Всё уже было решено за него.
Спустя несколько дней после выхода из тюрьмы и ещё пару недель после, на Галактиона спускалось озарение. Ему казалось, что он справится, что у него ещё есть шанс распрямиться. Хоть, по сравнению с ровесниками, он был уже зрелым мужиком, по паспорту ему было всего 28, а значит у него ещё много времени впереди. Да, будущему не быть уже таким высоким и интересным, как он мечтал когда-то, но оно ещё может быть. Если он постарается. Если он сможет распрямиться. Если.
К нему несколько раз обращались с просьбами кое-что отправить на зону. Он отказывался, хотя ему это не стоило бы никаких усилий. Он полностью хотел порвать с камерой. Отказ символизировал для него новую жизнь.
Придя на первое собеседование, он покинул зал ожидания через пару минут. Вышла миловидная девушка и, потея, попросила его уйти. На вопрос «почему?», заданный с максимально возможно милой для его охрипшего от простуд голоса интонацией, девушка, ещё больше покоробившись, ответила, что компания не даёт ответа на этот вопрос. Она смотрела на него умоляюще – видимо её отправили в бой вместо себя какие-то молодые управленцы. Он невесело улыбнулся ей и молча ушёл. Речь шла о вакансии посменного рабочего на мясном заводе.
Потом были разгрузчик вагонов на ж/д, где, он понял, тоже брали только «чистеньких», либо не брали вообще никого, потому что эту работу бодро выполняли машины. Затем охранник и даже сотрудник ресторана быстрого питания. Его отовсюду выдавливало. Стерильный мир не впускал в себя: всех отталкивала судимость.
С Машей он больше не встречался. Удивительно, но она сама позвонила и предложила встретиться снова, хотя он думал, что она просто исчезнет. Но при мысли о ней стало так тошно, что эта эмоция на время заслонила даже общий фон разбитой жизни. Он не взял трубку.
В итоге он бросил бегать и осел в этой конуре. Здесь он сидел один, глядя в серое окно и не думал ни о чём.
Прииск
Ночью, ворочаясь в поту в состоянии нервной лихорадки, Галактион наблюдал спонтанную мозаику мыслей в башке.
Этот мир… Не для него. Он отверг… Вот бы мне её… Нет. Хорошо бы пойти туда… А если всё перевернуть? Наверно, можно бы… Нет. Игра с огнём опасна. У людей есть шанс… Если сильно захотеть, можно было бы… Если сильно… Вот, поймать бы за хвост тот момент! Это расстраивает. Я не принадлежу себе.
– Фффф.
Он выдохнул и встал. С ним было что-то не так, он понимал это. Но Титаник сознания тонул в хаотично наплывающих мыслях. Галактион физически ощущал, что бессознательное накрывает его тёплой неврастеничной волной. Она была липкой, и когда она накатывала на глаза, застилая реальный мир, ему становилось очень страшно. Он боялся, что очнётся где-то не здесь.
– Фффф, – громко выдохнул он и провёл тыльной стороной ладони по мокрому лбу.
Галактион встал, пошатываясь, пошёл в столовую. Было закрыто, но он умел открывать двери. Пробравшись внутрь, он подошёл к большим алюминиевым бидонам, открыл кран, на пол полилась вода. Кружку следовало подставить прежде, чем открывать кран.
Потом он стал есть холодную гречневую кашу. Она оказалась перед ним как будто сама собой. Ложка подлетала ко рту тоже сама по себе. Стало смешно. Он вспомнил, как смеялся над мещанскими историями, где человек, оказавшийся в депрессии, начинал много есть. Он осознавал, что делает сейчас то же самое. Было очень смешно. Смешки превратились в мощные спазмы в животе. Его повалило на бок – на лавку, потом он скатился на пол и смеялся под столом, держась за живот. Но спазмы усилились – его вырвало. Каша полезла наружу, сухая и холодная. Если бы его не вырвало, он бы умер от заворотка кишок.
Утреннее пробуждение было блаженным. Отчего вдруг стало так легко? За пару месяцев после выхода из тюрьмы он почувствовал, что его личность на свободе низведена до уровня мусора, который предпочитают не замечать. В тюрьме было очень плохо, но там его существование было оформлено законом. Здесь, оно никому не было нужно. И вдруг всё поменялось.
Галактион поднялся. Он понимал, что ночью произошёл нервный срыв, но сейчас его это не трогало. Облегчение – вот то, что вибрировало внутри него в этот момент. Состояние определённости, в котором он находился в тюрьме, вновь вернулось, но без примеси физической несвободы. Он ощутил, что может действовать.
– Вот мы и пришли к этому, вот мы и пришли к этому… – бормотал он себе под нос, складывая вещи в тот самый старый чемодан, который когда-то собирала мама, когда он покидал родной дом.
Иллюзий на тему адаптации в этом социуме у него не осталось. Он всегда будет отрезанным ломтём, но не его вина в том, что его отрезали. Когда последние вещи были уложены, он набрал номер одного знакомого хакера, который отбывал наказание в той же тюрьме за увод крупной суммы из банка.
Уговорившись о встрече, он вышел из общежития и направился в сторону ж/д-станции.
Отец встретил его в почти таком же положении, что в прошлый раз. Хотя слово «встретил» тут неприменимо. Старый, разбитый человек в одежде, которую он не менял, похоже, несколько лет, смотрел на Галактиона мутными от пьянства и морального разложения глазами. В ответ его сверлил взгляд полный ясности и понимания своей цели.
Егор Павлович взбодрился от взгляда сына. Он зашевелился, сначала вяло, словно пробовал свои мышцы, потом амплитуда движений увеличилась, и он смог самостоятельно подняться.
– Подожди, – сказал он и вышел из-за стола.
Через полчаса умытый и причёсанный Егор Павлович пригласил сына спуститься в подвал. Когда крышка подпола открылась, оттуда полез такой едкий кислый запах, что Галактион удивился, что он не просачивается сквозь многочисленные щели в досках пола, а потом удивился своему удивлению: он давно не испытывал нормальных эмоций.
Егор Павлович спустился первым, с осторожностью ставя ноги в домашних клетчатых тапках на узкие доски самодельной лестницы. Что-то громыхнуло внизу. Раздался поступательный скрип вкручиваемой лампы, и оттуда полился свет.
– Залезай!
Галактион спустился.
Он помнил с детства этот подвал: низкий даже для ребёнка потолок, толстые, построенные по принципу колонн, опоры фундамента из белого кирпича. Общая картина была такой же, какой она сохранилась с детства в его памяти, только сгибаться теперь приходилось в три погибели, вокруг было слишком много густой паутины, а на лавках вместо многообещающе блестевших банок с вареньем стояли пыльные коробки и ящики, из некоторых торчали провода.
– Помоги вот с этими, – сказал отец, ткнув полусогнутым пальцем в дощатый ящик, стоявший отдельно.
Не спрашивая, Галактион принялся подтаскивать крайне тяжелый ящик к лазу в подпол, где его, кряхтя, принял отец.
– Помой руки, – сказал отец строго, как в детстве.
Галактион слегка ошалел от такого тона, он уже был не мальчик, но видя состояние отца: тот будто совершал мистический ритуал, подчинился.
Хотя со стороны Галактиона не было высказано намерение, а со стороны его отца ничего не было сказано о средствах, оба понимали, что лежит в коробках и ящике, и что они должны делать.
Когда Галактион вернулся из ванной, вытирая руки тонким и грязным полотенцем, отец, оторвав взгляд, от рабочего инвентаря, спросил:
– Когда?
– Через неделю, – ответил Галактион.
Отец пощёлкал языком. Он весь оживился, на лице стали проступать человеческие эмоции.
– Успеем.
Перед выходом Галактион ещё раз заглянул отцу в глаза. О том, что он снова не впадёт в пьяное забытьё ему сообщил нехороший огонь, утонувший под упрямо опущенными бровями.
***
– Здорово, Борис, как жизнь?
Галактион вошёл в квартирку того самого хакера.
– Да так же, если не считать потерянных нескольких лет на тюрьме, – пародируя тюремный выговор, прохрипел низкий белобрысый человечек с толстым туловищем, короткими конечностями и квадратной головой.
– Скромно ты тут живёшь! – не удержался Галактион.
– А что мне? Исследую, изучаю Сеть потихоньку. Девочек иногда зову, – он улыбнулся и подмигнул – хочешь сейчас вызовем?
– Нет.
– Я вижу у тебя серьёзные замыслы, – иронично проговорил Борис, но при этом его глаза холодно оценивали, насколько Галактион действительно серьёзен.
Галактиона удивляла обстановка, в которой живёт этот человек. Стащенные им из банков миллионы киберполицейские и службы безопасности банков смогли вернуть лишь частично: и то лишь потому, что он им сам скормил эту кость, чтобы сократить себе срок. Однако он, по-видимому, вообще никак не использовал их, тратя только на лучшее компьютерное железо, доставку еды на дом и проституток.
По существу, он бы отказался помогать Галактиону, несмотря на то, что они неплохо сошлись в тюрьме: два интеллектуала, но Борис имел весомый должок.
– Что ломаем? – быстро спросил он, видя, что намерения Галактиона серьёзны.
– Базу МТелеБи.
– Уфф, дружок… Не знаю, что и сказать.
– Неужели это сложнее банков?
– Да как бы объяснить… От банка зависит. Вообще, банковские операции – штука многослойная, но на разных стадиях их проведения степень защиты не одинаковая, там проще вклиниться в уязвимое место. С базами операторов – другое – это статика. Просто данные, запертые за кучей разных алгоритмов, которые постоянно обновляются. Не имея хоть каких-то ключей, не получится.
Галактион, не мигая смотрел на него.
– Ну, понимаешь, это как кидать удочку в океан, в котором к тому же куча разнонаправленных подводных течений. Но ты скажи мне вот что: тебе это зачем?
– Много знать хочешь, – грубо сказал Галактион.
– Не обязательно говорить всё, но мне надо знать ровно один шаг, следующий за взломом, то есть то, как ты непосредственно распорядишься полученной инфой.
– Надо человечка одного найти.
– Пфф… Я-то напредставлял всего… Так это и без всяких баз данных можно сделать.
Галактион объяснил ему ситуацию, суть которой сводилась к тому, что других наводок на того человека у него нет, есть только имя и дата, когда тот пришёл менять сим-карту. Даже архивные видеозаписи с камер уже давно были стёрты ввиду давности.
– Имя и дату хорошо помнишь?
– Лучше, чем что-либо в жизни.
– А внешность? Проще всего найти через соцсети: сейчас все сами всё о себе вываливают.
Это было слабым местом в его картине того рокового дня: он помнил имя и причёску в духе гитлер-югент парня, который хотел сделать ложный переход с другого оператора, но черты лица из памяти совершенно стёрлись. Всё, что он помнил – это, что лицо было очень незапоминающимся.
– Я не помню его лицо. Не смогу узнать сейчас, тем более он мог измениться за 10 лет.
– Вопросов больше нет.
Борис повернулся к компу и в привычной ссутуленной позе стал бить по клавишам, быстро скликивая картинки и интерфейсы.
Галактиону стало любопытно.
– Ты же сказал, что рыться в базах операторов всё равно, что в океан нырять без наводки.
– Я не так сказал: кидать удочку, плюс течения. Нам оператор и не нужен. Они в самом деле хранят твои данные защищённо – ведь это их хлеб. В смысле не только репутация. Они сами же ими и торгуют: все эти спам-звонки, ну ты сам знаешь. Но дело в том, что у «МТелеБи» не свои торговые точки. Ты ведь договор не с ними подписывал, если ты помнишь.
– Да, там ООО «Ромашкины Луга» конторка называлась.
– Вот. Они по идее должны передавать данные напрямую оператору, по лицензии которого работают, но ты сам понимаешь, как это работает на самом деле. Кто откажет себе в том, чтобы заполучить кучу чужих данных, когда люди эти данные тебе сами и несут?
– С учётом того, как работает полиция, никто.
– Вот именно. Вот у этих-то лохов я и планирую всё вытащить. У них там защита немногим сложнее каких-нибудь электронных дневников школьников в муниципальных школах.
Галактион почти не сомневался в словах Бориса, но такая легкомысленность его насторожила.
– Ты уверен? Всё-таки они работают с Законом «О персональных данных»…
Борис повернулся и посмотрел на него как на ребёнка.
– Ты в тюрьме десять лет отсидел из-за некомпетентности судей и беспринципности правоохранителей, ты веришь в то, что частная контора будет защищать данные клиентов?!
Возразить было нечего.
Три минуты прошло с начала разработки базы ООО «Ромашкины Луга».
– Какая дата тебе нужна?
У Галактиона зачесались кулаки. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не сжать их. Нужно сохранять спокойный разум до момента, пока всё не будет кончено.
– Двенадцатое декабря две тысячи восемнадцатого года.
Борис начал бить пальцами по клавиатуре.
Сколько раз он возвращался в тот проклятый день в мечтах. Сколько раз останавливал себя, хватал за руку, выдёргивал провод компьютера, бил по морде того козла. Этот день… Он и был по-настоящему Судным, а не тот, в который проходил судебный фарс с тупым выпускником заштатного вуза в чёрной мантии. Тот день изменил всё.
Но вдруг у него перестали чесаться кулаки. Он понял, что испытывает лишь фантом тех страшных чувств. Галактион покорился случившемуся. Он перестал мысленно проигрывать другие сценарии того проклятого дня. Он стал воспринимать реальность как нечто совершенно внешнее и враждебное. Это странно, но только сейчас он осознал себя самостоятельным жизненным актором. Словно он лишь зрел все десять лет в тюрьме, а сейчас то, что в нём зрело, прорвалось и лопнуло. Мир сам породил себе врага.
– Смотри.
Борис отодвинулся. На экране были невзрачные файлы на старом интерфейсе. Чёрт, им даже не предоставили удобного интерфейса, чтобы работать с абонентскими карточками – не удивительно, что там выстраивались такие очереди! Он на секунду задержал курсор на предпоследнем имени. Следующим было непроизносимое имя того выродка, который взорвался на стадионе от любви к Аллаху. Тычок пальцем.
– Брызгалов Евгений Сергеевич… – тихо вслух произнёс Галактион.
Ещё минуты две хакер тыкал пальцами в клавиатуру. Вышел лист с полными данными об этом человеке.
– Мне нужен ещё смартфон с левой сим-картой, желательно, чтобы аккаунт операционной системы на нём тоже был оформлен на подставное лицо.
Собеседник махнул рукой: этого добра у него было предостаточно.
Когда Галактион уже уходил, Борис словно бы опомнился.
– Слушай, я рад, что смог помочь, но это как-то мелко…
Галактион вопросительно посмотрел на него.
– Ну, я бы хотел ещё чем-то помочь, а то мне это прямо совсем ничего не стоило.
– Ты богат и всё ещё мм… – Галактион скептически посмотрел на маленького человечка, чей возраст с одинаковым успехом мог быть от 26ти до 46ти – молод. Живи, наслаждайся.
– Да на что мне эти деньги? Ты же видишь, как я живу. Меня не деньги интересовали. Ну, вернее, когда я снимал счета, я думал, что именно они-то меня и интересуют, но в тюрьме понял, что это процесс ради процесса. Интерес, драйв.
