Kitabı oku: «Ремесло Теней. Игла Дживана», sayfa 5

Глава 6
Откровенность

Тридцать минут спустя я был готов к работе. «Готов», конечно, слово чересчур громкое. Провозившись с верхней одеждой, я все-таки сумел втиснуть себя в брюки и рубашку. Что стало с моим прежним нарядом оставалось загадкой. Возможно, его отправили в чистку или просто выбросили. В любом случае, особо я не переживал: все, что могло беспокоить меня, это напульсник, а он сейчас находился там, где положено – на моем запястье. К зеркалу я подходить побоялся. Подозревал, что выгляжу не лучше утопленника и лишний раз нервировать себя не стал. Только капюшон на голову набросил. Чтоб подчеркнуть мрачность образа.

Спустившись вниз, я, не без внутренней дрожи, миновал лестницу на второй этаж. Смотреть в ту сторону совсем не хотелось, и все же взгляд против воли, точно магнитом притягивался к злополучному балкону. Сейчас в окна бил чистый утренний свет, но в голове еще отдавалось эхо пугающих, монотонных ударов. Я на секунду застыл, погрузившись в воспоминания. Подробная ретроспектива случившегося пронеслась перед глазами, призраком. Таким же размытым и пугающим синевой глаз…

– Наконец-то, Сет! – оклик Аверре вырвал меня из неглубокого забытья.

Я повернулся на голос. Наставник восседал в одном из больших плетеных кресел, расставленных полукругом. Закинув ногу на ногу, он премило улыбался госпоже Бабор, расположившей собственные телеса напротив. Удивительное дело, но хозяйка гостиницы сияла добродушием, будто Аверре ее зачаровал. Непостижимая для ума метаморфоза! Сам же наставник… Я и представить не мог, что он способен с кем-то вот так флиртовать! Почему-то подобное казалось мне настолько же невероятным, как Бавкида, исполняющая непристойные песенки в середине лекции. Ужас!

– Я ожидал большей оперативности, – извинившись перед госпожой Бабор, укорил меня наставник.

– Да будет вам, мастер Аверре, – неожиданно вступилась хозяйка гостиницы. – Простите бедному мальчику его неторопливость. В конце концов, можно ли его винить за это? Пережить такое! Подумать только! Я удивлена, что он вообще может на ногах стоять.

Растерявшись больше прежнего, я хлопал глазами и не знал, что ответить. Быть может, мысли мои работали и недостаточно резво, но когда это я умудрился попасть в параллельную вселенную?

– Не слишком ли рано вы поднялись с постели, молодой человек? Только взгляните, как он бледен! Мне кажется немилосердным заставлять его заниматься какими-то делами, когда мальчик еще не совсем оправился. – Голос госпожи Бабор было полнился участием, но вот глаза – я был достаточно близко, чтобы заметить это, – оставались холодными, точно мертвая планета. Я ей по-прежнему не нравился, и это возвратило мое мироощущение в норму.

– Я в порядке. Спасибо.

Если мой ответ и показался ей сухим, госпожа Бабор ничем не дала этого понять. Выражение неискренней заботы приклеилось к ее лицу, точно маска.

– Кстати, юноша, уверена, нам всем было край любопытно узнать подробности произошедшего с вами инцидента. Как же вы умудрились перевалиться через перила? Мне всегда казалось, что они у нас достаточно высоки, чтобы исключить возможность несчастного случая.

Я осторожно глянул на Аверре. Тот, являя собой полнейшую невозмутимость, чуть заметно качнул головой.

– Я не очень хорошо переношу высоту, – соврал я, не моргнув глазом. – Видимо, голова закружилась.

Хозяйка гостиницы подозрительно сощурилась:

– Хорошо же вас, юноша, помотало, учитывая, что вы были весь в крови. Я, может, и не специалист, но от падения такими травмами не обзаводятся. – Хитрый и пристальный взгляд вгрызался в меня, точно сверло.

– Верно, – встрял наставник. – От падения, как правило, ломают шеи. Нам еще повезло, что он так удачно приземлился.

– Это точно.

Госпожа Бабор рассмеялась.

Аверре посмотрел на свой наручный хронометр и объявил:

– Ну, пора выдвигаться. За нами должны прислать транспорт, и, если я не ошибаюсь, то он уже здесь. Идем, Сет. Мадам, до новой встречи.

– Счастливо вам с вашими делами, мастер Аверре, – пропела та.

Наставник подтолкнул меня в сторону выхода, но я так и остался на месте. Нечто, похожее на наитие, не давало мне покоя, кольнув в бок раскаленной иглой.

– Одну минуту.

Игнорируя озадаченные взгляды, я насколько мог быстро взобрался вверх по лестнице. Ступив под тени статуй, я огляделся в поисках места, где лежал робот. То, что его там уже не оказалось, сюрпризом, конечно, не стало, но все же маленькая надежда была. Эх…

Я подошел к краю балкона и, чуть перегнувшись через перила, спросил госпожу Бабор:

– А куда дели уборщика? Он тут лежал, когда я… упал.

– Его убрали, конечно, – прокричала снизу хозяйка гостиницы. – Наш местный техник осмотрел его и сказал, что робот не подлежит ремонту. Пришлось отправить его на списание. Что-то не так?

– Да нет, – откликнулся я, вновь поглядев на то самое место, где отчетливо виднелось въевшееся пятно машинного масла – кое-кто не особенно затруднялся с чисткой. – Все в порядке…

Голова еще гудела ульем и мысли не желали приходить в порядок, но одна все же сумела достучаться до дремлющего сознания: нападавший вывел из строя робота, чтобы привлечь мое внимание! Я попытался припомнить момент, когда нашел уборщика. В затылке того торчала тонкая иголка, явно чуждая автомату. Вдруг эта иголка сможет навести на след нападавшего?

Лелея призрачную надежду на чудо, я, точно как в тот раз, присел на том самом месте, где лежал робот и постарался как можно внимательней все осмотреть. Со стороны это, должно быть, выглядело настоящим помешательством, но Аверре и Бабор меня видеть не могли, так что все равно. Все мысли сосредоточились на иголке.

– Сет?! Что ты там делаешь? – крикнул наставник. – Нам пора ехать. Опаздывать нельзя!

Но мне на его дела было плевать. По крайней мере, в тот момент. Себя я знал достаточно хорошо, чтобы понимать – успокоиться не смогу, пока не узнаю, кто и зачем со мной это сделал.

Словно ищейка я ползал по балкону, выглядывая и вынюхивая любые следы, которые мог бы оставить неизвестный со светящимися глазами. В общем-то, для меня это не было совсем уж в новинку. Элийры в Ордене – народ особый. На боевую подготовку и прочие навыки, связанные с разрушением, мы тратим минимум времени, занимая основную его часть развитием умений ментальных. Но был еще специальный курс, на котором таких, как я, готовили для задач, схожих по специфике со следственной. Из курса я знал, что, каким бы изощренным ни казался преступник, следы, по которым его можно вычислить, он всегда оставляет. Поэтому-то я так упорно выискивал, надеясь, что справедливость этого утверждения не окажется ложной.

Видимо, удача была на моей стороне. Или проведение. Судьба. Называйте, как нравится. Так или иначе, я обнаружил то, что искал: маленькая, длиной чуть больше двух пальцев, и тонкая, настолько, что легко и десять раз пройти мимо, иголка. Она преспокойно лежала на постаменте одной из статуй, возможно, упала, когда робота переносили. В тени большого пальца правой ноги ее почти не было видно, но мне повезло. Достав из-за пазухи сложенный платок, я, не собираясь касаться ее руками, силой воли заставил иголку перелететь с мрамора на кусочек ткани. При более детальном рассмотрении догадки лишь подтвердились – она и впрямь выглядела, как нечто растительного происхождения и не иголка даже, а, скорее, шип растения, которым могли пользоваться…

– Сет!

– Иду, мастер!

Быстро спрятав улику во внутренний карман, я, стараясь не выглядеть слишком возбужденным, спустился вниз. Аверре и мадам Бабор подозрительно смотрели на меня. Возможно, сомневались, действительно ли не повредило падение мне мозги. Я выдавил улыбку.

– Что ты там искал? – спросил наставник.

– Ничего.

– Точно?

Его пристальный взгляд был похож на лезвие ножа, но я остался непробиваем.

– Конечно.

– Хорошо. Идем тогда.

Раскланявшись с мадам Бабор, мы поспешили покинуть отель.

Оказавшись на улице, я вдохнул приятный утренний воздух и сделал вид, будто радуюсь солнцу. Я чувствовал, Аверре продолжает исподтишка наблюдать за мной, и как мог, старался дать ему понять, что ничего необычного не нашел.

Ночью, наверное, был дождь, и запах цветов стал особенно густым, приятным и умиротворяющим. Находка значительно прибавила мне жизненных сил, а утреннее солнце, выглядывая из-за кучевых облаков, приятно пригревало, наполняя нетерпением и предвкушением грядущего расследования. Если бы еще не то самое чувство тлена, преследующее меня на Боиджии, куда ни ткнись, я бы, пожалуй, и впрямь начал наслаждаться поездкой.

Быстро сбежав на тротуар, вслед за мастером, я поглядел на него в немом вопросе. Такси, которое, как он утверждал, давным-давно нас заждалось, нигде не было видно.

– Ну и?.. – начал было я, но Аверре поднял ладонь в знак молчания.

Забавно хмурясь, он не спеша осмотрелся, затем остановил свой взор на припаркованном у обочины за два здания от отеля сверкающем аэрокаре. Роскошная машина парила рядом с цветущим кустарником, подле которого сидел не совсем обычного вида мект⁹. Он едва не обнимал несчастное деревце, утопив в его щедро усыпанных ярко-бирюзовыми цветами ветвях скуластое и покрытое мелкими красно-коричневыми чешуйками лицо. Выглядело это не то, чтобы странно, но вызывало некоторую оторопь. А главное, никто из прохожих даже не обращал на него внимания. Приглядевшись внимательней, я заметил, что разумник вовсе не наслаждается ароматом, как можно было подумать, а своим гибким и проворным языком быстро слизывает с цветков пыльцу.

– Вот и наша машина, – сказал Аверре, поманив мня за собой в сторону мекта. – И наш пилот.

– Что это он там делает?

– Это райс, – пояснил наставник. – Мекты весьма неравнодушны к пыльце этого растения. Для них она, своего рода, наркотик или дурман. На их родной планете райс в большом дефиците. Здесь же у жителей на все запреты свои взгляды. Тут это растение используют в качестве декоративного цветка. Все остальное никого не волнует. Кроме самих мектов. Поэтому-то их тут так много.

Каким-то чудом заметив нас, мект с большим усилием оторвался от клумбы и вперил в нас помутневший взгляд кроваво-красных глазок. На то, чтобы поймать фокус ему потребовалось некоторое время и когда его вертикальные зрачки закрепились на наших лицах, он заговорил высоким юношеским голосом:

– Мастер Аверре, я ожидал вас. – Поклон. – Его светлость отправил меня сюда, чтобы я проводил вас и вашего спутника в замок.

Аверре кивнул и обернулся ко мне:

– Познакомься с Измой – это личный слуга и ближайший помощник его светлости.

Я вежливо поздоровался. Удивление от того, что граф держит у себя на службе наркомана, быстро сменилось тем, что Аверре был с ним, как видно, неплохо знаком. Не удержавшись, я незаметно прощупал ментальную ауру этого типа. Тени в его присутствии несколько изменяли частоту колебаний, но в сущности ничего необычного не показали.

Отойдя от клумбы, Изма открыл заднюю дверь флаера, проговорив:

– Граф согласился обсудить ваш вопрос, но просил передать, что его время сильно ограничено, так что, будьте любезны, занять свои места.

Большого желания усаживаться в машину, за штурвалом которой окажется одурманенный наркоман, я не испытывал и потому ждал, что Аверре откажется. Но тот, видимо, ничего предосудительного или опасного в этом не видел и спокойно забрался на одно из задних сидений.

Стоило отметить, что летательный аппарат графа фактически ничем не отличался от своих собратьев, распространенных по всей галактике: аэродинамичный, вместительный и, без сомнения, очень дорогой.

Дождавшись, когда и я займу место, Изма, оскалив острые мелкие зубки в широкой улыбке, взялся за штурвал. Мягко загудели антигравы, машина плавно приподнялась над брусчаткой и затем, повинуясь действиям пилота, резво сорвалась с места.

– Далеко отсюда до замка? – спросил я, когда мы понеслись по улицам. Как и везде в черте города, меройские правила движения запрещали подниматься над дорогой выше, чем на пять метров.

– Нет. Всего минут десять, – охотно откликнулся мект. – Мероэ специально строился таким образом, чтобы все его кварталы располагались спиралью вокруг одной единственной точки – самого замка. Его шпиль отсюда видно. Вон он. – Изма ткнул когтистым пальцем в лобовое стекло.

Проследив направление, я сразу понял, о чем он толковал: высоченные пики замка Занди сверкали на солнце, словно мачты древнего корабля. Великолепный представитель архитектурной мысли, он неоспоримо доминировал над прочими зданиями, ослепляя своим мрачным величием и внушая трепет одним лишь видом. Даже столица Риомма не могла похвастать чем-то столь внушительным, а это уже о многом говорило.

По мере приближения к замку, улицы становились все шире, а дома – роскошнее, но ничуть не новее. Даже в центральных проспектах Мероэ чувствовалось отчуждение. Народу было много, – как Аверре и говорил, мектов и впрямь едва ли не больше, чем всех остальных рас вместе взятых, – и лавочек, торгующих всякой всячиной, но кипения жизни не ощущалось. Меройцы влачили своё существование по привычной, давно наезженной колее, и делали все спустя рукава, по инерции. Даже в детях не виделось того огонька, что обычно зажигает их глаза неуемной жаждой приключений и познания.

Они вымирали.

От одной только мысли об этом, всякое желание любоваться местными красотами пропадало. В чем толк, если все вокруг, точно декорации низкопробной пьески? Ничего настоящего, один только фарс. А теперь представьте, что вам подвластно видеть души людей со всеми тусклыми, серыми, как сама их жизнь, мыслями… Бррр…

Несмотря на не вполне вменяемое состояние, Изма прекрасно справлялся с обязанностями пилота, управляя машиной со сноровкой заправского гонщика. Пока он выкручивал штурвал, срезая углы на особо крутых поворотах, я то и дело поглядывал на Аверре, прикидывая, какие думы вызывал у него Мероэ? Он сидел, уставившись в окно с отрешенным видом, погруженный в глубокие мысли. Хоть мастер и пообещал, что уделит тому «несчастному» случаю внимание в более подходящее время, что-то подсказывало, особого интереса у него это не вызывало. Что, само по себе, уже казалось странным. Либо на Боиджии принято нападать на людей в любое время дня и ночи, либо Аверре было известно больше, чем он хотел показать.

Даже более чем странное поведение горожан не могло склонить меня к первому варианту. Наставник явно что-то знает, но почему не говорит?

Пока я пытался разобраться в причинах и следствиях, Изма остановил флаер у края рва, окружавшего замок со всех сторон. Оказалось, великий генерал Занди возвел свое жилище на скошенной вершине крутой скалы, сделав его центральной достопримечательностью города, но при этом совершенно изолированной от него. Ни мостов, ни линий, ни каких других видимых соединений, способных провести через ров не наблюдалось. Но флаер-то наш летал, так что следующий мой вопрос оказался вполне логичным:

– А что мы стоим?

– Ждем, когда нам разрешат лететь дальше, – отозвался Изма, вводя данные через бортовой компьютер. – Все воздушное пространство над замком находится под круглосуточным наблюдением. Любое несанкционированное вторжение на территорию автоматически активирует систему обороны. Без пропусков мы не сможем двигаться дальше.

– А разве у тебя нет особого допуска? – поинтересовался Аверре.

– Конечно, есть, мастер, – кивнул мект. – Я оговорился: пропуска нужны вам. Охрана должна быть уверена, что вы не замышляете худого.

Я удивленно посмотрел на наставника.

– Как мило. Не знал, что тут все настолько серьезно. Кого или чего так опасается граф?

От необходимости отвечать Изму избавил донесшийся из внутреннего динамика металлический голос. Из замка сообщили, что пассажиры, то есть мы, могут следовать ранее заданным курсом. Вдавив до упора рычаг акселератора, Изма стартанул через пропасть.

Его нежелание отвечать на первый вопрос, возбудило во мне упрямое стремление разговорить мекта во чтобы то ни стало. Не зная, одобрит ли это Аверре, я собирался слегка подтолкнуть преданного слугу к некоторой откровенности. Совсем не лишним будет знать, что собой представляет нынешний граф Занди. Но для этого необходимо сперва как-то посадить Изму на крючок.

Я проговорил:

– Столько мер предосторожности, будто это военный аванпост, а не резиденция.

Периферическим зрением я заметил, как воззрился на меня Аверре. Прознал ли он о моем намерении или просто почувствовал некие изменения, но я отчетливо уловил ухом его одобрительный смешок.

Ободренный этим, я осторожно надавил на разум одурманенного пыльцой райса Измы, подтолкнув его к разговору. Сколько раз доводилось проделывать подобный трюк над более слабыми ментально алитами, но, даже несмотря на это, я никогда не пренебрегал осторожностью. Любое слишком сильное воздействие на разум само по себе опасно, тем более, когда имеешь дело с расой, до этого тебе не знакомой.

– Его светлость не привык делиться соображениями с прислугой, – в ответ на мои слова вяло промямлил Изма.

Я чуть усилил натиск.

– Да брось. Уверен, ты преуменьшаешь свою значимость для графа. Едва ли в замке есть хоть кто-то, знающий его светлость так же хорошо, как и ты.

На самом деле бил я наугад, исходя только из собственных предположений. Изма вполне мог оказаться той самой личностью, которая проводила подле хозяина практически все свое время. Если верить книгам, у аристократов, особенно склонных к скрытности, всегда есть самые доверенные слуги. Так с чего бы Занди оказываться исключением?

Тонкий удар, подкрепленный убеждением, попал прямо в цель и мект заговорил:

– Все дело в том, что его светлость очень замкнутый человек и предпочитает, чтобы его уединению никто не мешал.

И из-за этого возводить вокруг замка целые рвы и сети лазерных батарей? Весьма оригинальный способ оградить себя от окружающих. Вслух, конечно же, я этого не сказал, позволяя Изме, вцепившемуся чешуйчатыми руками в штурвал, говорить дальше:

– Знаю, это выглядит странно, но на то есть причины. Его светлость не совсем здоров, – последнюю фразу он словно выдавил, как будто боялся слов, которые сам сказал.

Я искоса поглядел на Аверре, но тот упорно продолжал смотреть вперед, создавая видимость, что его тема совсем не интересует.

– Граф болен? Чем? – спросил я Изму.

– Никто не знает. Его показывали многим лекарям. Как-то раз даже из Риомма прилетал какой-то профессор – графские тетушки его вызвали, – но толку от этого оказалось чуть. Они все считали, будто это какой-то вирус. Они и сейчас так считают, думают, он умудрился подхватить его где-то в лесу. Ерунда все это. И болезнь совсем незаразная. У моего народа есть такое понятие: «душевная червоточина». Я раньше не представлял, что оно означает, а теперь знаю – ею страдает мой хозяин. Я вижу, как она поедает его изо дня в день, по чуть-чуть откусывая кусочки души и разума. Оно не всегда заметно, но я каждый раз чувствую, когда ему становится плохо.

В этот момент в психической ауре мекта проявились изменения. Мне удалось приоткрыть эмоциональную заслонку Измы и его чувства, против воли, просочились наружу. Я поймал его взгляд в зеркале заднего вида и увидел, что глаза полны слёз. Тогда я понял, что даже если бы болезнь графа оказалась заразной и смертельной на сто процентов, его верный слуга все равно остался бы подле хозяина до самого конца. Это было больше, чем простая преданность. Это определенно была любовь.

Мне вдруг захотелось услышать полную историю этих двоих, но тут мы достигли внешних замковых ворот, где нас встречала графская гвардия. Вопросы пришлось на время отложить.

Я не знал, будет ли какой-то особый досмотр, и на всякий случай приготовился предъявить удостоверение, но, ни один из стражников не проявил, ни ко мне, ни к Аверре интереса большего, чем мог вызвать неодушевленный груз. Их волновал исключительно Изма, которого стражники, к моему удивлению, слушались беспрекословно.

Получив все необходимые указания, гвардейцы вернулись на свои посты, а мект повел аэрокар в сторону ворот большого и темного ангара.

Посадив машину у противоположной стены, где виднелся проход во внутренние помещения замка, Изма попросил нас на выход. Места в ангаре оказалось более чем предостаточно, чтобы разместить военный гарнизон, однако две трети пространства пустовало, а все остальное занимали личные транспорты графа и его родни.

Не задерживаясь, Изма повел нас дальше, через пустые и такие же полутемные коридоры, все вверх и вверх. Пользуясь отсутствием посторонних, я решил как бы невзначай вернуться к начатой ранее теме.

– А давно ты работаешь на графа?

– Уже давненько, – кивнул Изма, отпирая электронным ключом одну дверь, пропуская нас вперед и запирая ее снова. – Мы познакомились, когда еще были совсем детьми. Мои родители тоже служили роду Занди. С тех пор прошло больше трех десятков лет, хотя я точно и не помню. Это был лучший человек, которого я когда-либо знал. Он был добр и щедр, никогда не задирал носа и не ставил себя выше других, лишь только потому, что он родился графом. Он и сейчас такой. Почти. – В голосе мекта сквозила гордость за своего хозяина.

– Ну, у него наверняка было много друзей, – вдруг заметил Аверре и получил в ответ очередную печальную улыбку.

– Все видели в нем только будущего правителя, но не замечали человека, – сказал Изма. – Даже его родители, когда были живы, всегда чего-то от него ждали, а он был просто ребенком. Он хотел заслужить их любовь и уважение, но не понимал, что для этого нужно. Наверное, граф был одинок, как никто. И мне кажется, будь на моем месте кто-нибудь другой, он все равно сблизился бы с ним. Я был тем, кто хотел его поддержать, а он был тем, кто хотел жить… – он замолк на секунду, – … ну и мы начали искать приключения.

Тут я решил, будто ослышался.

– В смысле?

Изма подтвердил:

– Ага. Часто убегали в лес без разрешения. Правда не очень далеко, иначе можно было и вовсе не вернуться.

– Вы оба, видимо, были отчаянные храбрецы, – сказал Аверре, минуя вслед за нами узкую винтовую лестницу.

– Вот уж нет, – хохотнул Изма. – На самом-то деле, я боялся леса как огня, но привычка постоянно следовать за графом, куда бы он ни шел, всегда побеждала.

Лестница вывела к новой запертой двери.

– Я проведу вас в покои графа потайным путем, – сказал мект, опять доставая ключ. – Чем меньше народу в замке будет знать о вашем визите, тем лучше. Вы же понимаете, мастер, что тема вашего разговора слишком… необычна. А здесь, даже у стен есть уши. Очень длинные и очень чуткие, заросшие мхом от старости.

В ответ на мой вопросительный взгляд Изма пояснил:

– Дело в том, что здесь живут две престарелые матроны. Они приходятся его светлости двоюродными тетками по линии матери и считают себя вправе совать свой нос везде, куда только можно. Эти две катраны¹⁰ сразу поймут, что вы не простые посетители, у них на такие вещи просто нюх.

– Я уже имел счастье быть им представленным, – усмехнулся в усы Аверре. – Очаровательные дамы, но чересчур любопытны, в этом ты прав, Изма.

Мы все плутали по тайным и слабо освещенным переходам из коридора в коридор, от лестницы к лестнице. Изма шагал вперед уверенно, открывая и закрывая за собой все новые двери.

– Это, наверное, самый долгий потайной путь, который только можно придумать, – бормотал я, следуя за ним по пятам. – Далеко еще?

– Нет, – отозвался Изма. – Осталось только подняться наверх. Сейчас будет лифт.

– И часто вы совершали свои вылазки в лес? – спросил Аверре, решив вдруг вернуть разговор к изначальной теме.

Мне показалось, будто Изма сомневался дольше, чем было положено, и потому заставил его волю смягчиться еще чуть-чуть.

– Чаще, чем хотелось бы, – ответил он наконец. – Чего только мы там не повидали: зверей, о существовании которых даже не подозревали, и, по-моему, лучше бы и дальше не знали. Однажды забрели слишком далеко от города, но не заметили этого, пока на нас чуть не набросился дикий нут. Едва спаслись бегством. Меня это быстро отрезвило, и шастать по зарослям я больше не горел желанием. Как мог, я пытался уговорить хозяина вернуться домой, но проще было переубедить камень. Он просто помешался на этих… махди.

Последнее слово заставило меня насторожиться. В голове всплыла справка о Боиджии из инфосети.

Изма понял мое замешательство по-своему, пояснив:

– Да, это племя дикарей, обитающих в наших лесах, далеко за городом. Никто точно не знает, где именно они селятся. Может быть, кочуют по всей планете, незаметные под плотным покровом паатов – лично мне все равно. В Мероэ знают, насколько опасно соваться к ним, а они, к счастью, никогда не лезут к нам. На том и живем.

Я спросил:

– Неужели никто не пытался их исследовать? Ведь это малоизвестная раса разумных существ, живущая у вас под носом. Сколько тайн скрывает от вас их лес!

– Махди не больно-то рады общению с чужаками. – Может, мне и показалось, но Изму будто передернуло. – Это очень странные и опасные существа. Они не интересуются ничем, что происходит за пределами их территории. Вроде бы, до этого немало было исследователей, отправившихся в их края, но я не слышал, чтобы кто-нибудь возвращался назад.

– То есть их убили?

Мект пожал плечами:

– Понятия не имею. Кто бы проверял?

– Понятно, – выдохнул я, в который раз стреляя взглядом по невозмутимому Аверре. – Так вы нашли их?.. Махди?

Изма отрицательно помотал головой:

– Я отказался идти дальше. Правда, я надеялся, что и хозяин вернется со мною, но я ошибался.

– Он что, пошел туда один?

– Да, – печально отозвался Изма. – И я до сих пор жалею, что струсил, и не пошел с ним вместе.

– Там что-то случилось?

Изма уже никуда нас не вел. Он стоял и смотрел в темноту, словно вглубь тех далеких лет, когда случилось то, о чем он так сильно теперь жалел.

– Случилось, – пробормотал он. – Граф вернулся только три дня спустя. К тому времени в замке все с ума сходили. С меня чуть чешую не спустили за то, что пришел без него. Уже собирались снарядить поисковый отряд, но тут он вернулся сам, живой и совершенно невредимый. Ни царапины на нем не было. Я до сих пор не понимаю, как это случилось. Он выглядел абсолютно здоровым, и только во взгляде было что-то странное. Никто этого не замечал, кроме меня, пока не начались… эти вещи.

– Какие вещи? – попросил уточнить я.

– С момента возвращения, ему постоянно снились кошмары. Причем видения посещали его не только по ночам, но и когда он бодрствовал. Риоммский доктор сказал, что это шок и временное расстройство, связанное с очень долгим пребыванием в лесу. О том, что произошло, хозяин упорно не хотел говорить. Даже мне. Его на время изолировали от всех и следующие две недели мы не виделись вовсе. А когда встретились, я подумал, что нашей дружбе пришел конец. Но он заговорил со мной как ни в чем не бывало и казался таким же беззаботным, как и раньше. Я был рад, очень рад и сразу не понял, как изменилось его поведение. Когда до меня дошло, поделать что-либо было уже поздно.

Изма активировал двери лифта ключом. Мы зашли внутрь, молча ожидая продолжения рассказа. Едва кабинка тронулась вверх, оно последовало:

– Он стал мрачнее, молчаливее, еще больше сторонился окружающих. По всему это был уже не тот Кхамейр Занди, которого я знал раньше. И еще… из леса он вернулся не с пустыми руками…

– А ты не пытался расспросить его светлость о том, что с ним случилось? Что он оттуда принес? Что-то необычное?

– Я, честно, не знаю и не уверен, что хочу об этом знать. Мы никогда не вспоминали тот случай и оба старались его забыть.

– Интересно, могли эти махди на него так повлиять?

– Я не знаю. В любом случае, надо было беспокоиться об этом раньше.

– С тех пор прошло немало времени, – заметил Аверре. – Болезнь, если таковая вообще имеет место быть, не сильно прогрессирует.

– У него случаются приступы, – ответил Изма. – Правда, редко. Иногда на него находит… меланхолия, что ли, какая-то и тогда к нему лучше не подходить.