Kitabı oku: «Машины времени в зеркале войны миров», sayfa 6

Yazı tipi:

Секс с насекомыми. Неожиданный поворот. Хотя название рассказа, как бы символизирует. Но гремучая смесь получилась. Кроме, собственно, сабжа еще и каннибализм, и мужененавистничество.

– Как ощущение космонавта на орбите? – спросил Роман Исаакович, внимательно рассматривая меня.

– Хорошо, – ответила я. Мне правда было хорошо. Я вот наконец сделала то, что хотела и стала себя за это уважать.

Хорошо. Пусть говорят, что я феминистка и все такое. Пусть. Я, зато, сейчас все сама решала. Не как обычно, когда им дозволено бросать меня, орать на меня по телефону. «Я сказал, блядь, ты кто такая?» Вот, кто я такая. Откусила тебе голову и не подавилась. А ты можешь отправляться на тот свет. Никто тебя не держит. Ты должен гордиться, что тебя убила такая красивая, такая прекрасная, такая обворожительная девушка. С таким красивым плоским животиком и такими голубыми глазками.

– Да, я такая красивая прекрасная ласковая убийца у Вас. Да Роман?

– Да, Лена. Убила кого-то? Да? Я, без сомненья, горжусь тобой. Но… Что-то не так? У тебя немой вопрос в глазах.

– Ну, это даже не вопрос, – опять накатил жар, волнение или даже страх начал овладевать мной, но опять быстро прошло, – так вопросик. Мне интересно. Где вся эта сцена происходила?

– Какая сцена? – делано удивился этот профессор кислых щей.

– Ну вот эта, где я сначала занимаюсь сексом с самцом богомола, а потом убиваю его.

– Где ты сначала занимаешься сексом с самцом богомола, потом убиваешь его, – монотонно повторил он, – смотри, какая ты сильная и целеустремленная. Не у всех так происходит с первого раза. Но говорит это только об одном. Увы, только об одном. Это не то. Не это твое тайное оберегаемое спрятанное желание. Там что-то другое. Но ладно. Отвечаю на твой вопрос. Но ты и так все знаешь. Это все происходило в эмоциональной виртуальной реальности.

– А знаете, профессор. У меня возникло такое ощущение, что она мало чем отличается от настоящей реальности, если не принимать во внимание тот факт, что ощущала я её в теле самки богомола.

– А она ничем и не отличается от настоящей реальности, – он положил в карман пиджака электронную сигарету.

Ну вот. Затянули старые песни о главном. Настоящая реальность. Ненастоящая реальность. Представляется, что эту часть рассказа можно спокойно, и без ущерба для понимания пропустить.

– Не поняла, – я вот еще чуть-чуть и начну по-настоящему нервничать.

– Лен. У Вас образование какое? Финансово-экономическое? Для того, чтобы понять меня, Вам нужно, во-первых, родиться мужчиной, во-вторых, учиться на мехмате МГУ и непременно с шестьдесят первого по шестьдесят шестой год прошлого века. Поверьте старику на слово.

– А как я туда попадаю? – задаю вопрос, а сама понимаю, что зря его задаю.

– А как вы сюда, в этот мир попали? – он напускает таинственности.

– Меня мама родила, – я уверенно говорю.

– Вы наверняка это знаете? – провоцирует он.

– Мне много людей рассказывало. Фотографии есть, через несколько недель после рождения, – я не просто уверена, я точно знаю, что так и было, но не помню, конечно, этого.

– Так и там вас мама родила. Вы вылупились из яйца, – чувствую, врет академик, но ладно, – и вы тоже этого не помните.

– Я не только этого не помню, я вообще ничего кроме этой порно сцены на листике не помню, – я растерялась честно. А вы бы не растерялись на моем месте?

– У самок богомола очень короткая память, они не помнят практически ничего из прошлой жизни. Инстинкты, понимаешь ли, Лена, – он опять достал из кармана электронную сигарету и закурил.

– Я еще Рому помню, – многозначительно сказала я и с нажимом посмотрела на профессора, – я помню, как трахалась с ним в том кабинете.

– Ну, это… фантомная память, наведенная память, наведенные эмоции, – быстро выпалил он, избегая смотреть мне в глаза

– Я ничего не понимаю. Что происходит, Роман Исаакович? Вы подсыпали мне в кофе какие-то психотропные вещества? Почему я жизнь свою перестала непрерывно воспринимать? Куски какие-то, между которыми нет никакой связи. Мне на работу надо, вот. У меня сегодня встречи запланированы. До свидания. Надеюсь, Вы заплатите за меня, – я взяла сумку встала из-за стола и собралась уйти.

– До свидания, Лена, – сказал он и жестом подозвал официантку.

Он что ли меня не остановит? Вот так даст мне уйти? А я даже не помню какое сегодня число и какие встречи у меня запланированы.

Роман целовал мою спину, гладил мои плечи. Чувствовалось, что он был очень напряжен. Он осторожно гладил мою грудь, приподнял меня чуть-чуть и посадил на попу. Сам подошел ко мне, немного нагнул мою голову и приблизил свой член к моим губам. Я начала его сосать. Член большой, теплый и пряный. Он очень твердый и … пульсирует. Я немножко отодвинулась от него, чтобы получше рассмотреть. Красивый такой, немного утолщается ближе к концу. Головка красная. Я продолжила его сосать, пытаюсь проглотить его полностью. Глотаю головку. Гхе-кхе. Рвотный рефлекс. Не буду так больше делать. Я понимаю, Ромику, конечно, приятно, судя по тихим постанываниям и учащенному дыханию, но не хватало еще, чтобы меня вырвало в самый эротический момент. Я начала языком лизать его головку, потом сомкнула зубы чуть-чуть дальше головки и начала насаживать свой рот на член не разжимая зубов. Стони, стони Ромка, ты заслужил. После этого я начинаю сильно упирать его член себе в щеку. Я закрыла глаза от наслаждения. Рома вытащил член из моего рта и лег на спину. Я облизала его яйца и продолжила сосать член. Твердый. Твердый. И такой родной. Эй! Эй! Что такое? Почему мы падаем? Я что-то не так делаю? Твою мать! Ты кто? У меня в руках вялый член какого-то пузатого немолодого мужика. Кого-то он мне напоминает. Он похож на постаревшего Рому. Переходное состояние между Ромой молодым и Романом Исааковичем Донутом, профессором.

Тут возникает вопрос, который вот уже тридцать пять лет задает себе не одно поколение русских читателей. А именно: «Сосал ли Лимонов у негра?». В смысле, это Автор делиться своими безумными фантазиями или сексуальным опытом? Вопрос открыт.

– Тебя не Ромой зовут? – я довольно развязано спрашиваю.

– Нет.

– А как?

– Костя, – он ржет. Чего его так развеселило?

Я посмотрела на него яростно.

– Иди ко мне любимая Еленушка.

Любимая Еленушка? Ты что охренел, чучело? Ты себя в зеркало видел? А меня? Я понимаю есть такая сказка «Красавица и Чудовище». Но она не про меня точно. Тут меня как молнией догадка пронзила. Я легла на Костика и поцеловала его, он аж затрясся от радости, а я засунула руку под подушку и нащупала там… наручники. Такие пушистые из секс-шопа. Я не стала особо пялиться по сторонам, рассматривать комнату, в которой оказалась. Наверняка какой-нибудь стандартный гостиничный номер или съемная квартира в Питере. Почему в Питере? Ладно, сейчас не до психоанализа. Главное, что спинка у кровати железная и к ней можно приковать этого увальня Костю.

– Котенька, хочешь поиграем? – я обворожительно улыбаюсь и медленно достаю из-под подушки наручники и начинаю медленно крутить их на указательном пальце.

– Ленка, какая ты красивая, можно я поглажу твой животик? Можно я поласкаю твою обворожительную грудь? Я так люблю тебя.

– Можно, конечно, – я милостиво разрешаю.

Люби-люби, но не теряй головы. А то тут одно прекрасное насекомое потеряло свою голову. И ты можешь потерять. Я быстро и без разговоров приковала его наручниками к кровати. Он испугался, это точно. Глазки такие испуганные, испуганные и забегали.

– Лена, Лена, подожди, мне нужно тебе сказать что-то очень важное. Не…

Пока он тут выдавал свою речь, я сняла с себя кружевные красные трусики и засунула ему глубоко в рот. Он пытается их выплюнуть. Тогда я снимаю не менее прекрасный кружевной красный лифчик и тоже засовываю ему в рот. Он с лифчиком и трусами глубоко во рту пытается мне что-то сказать и глазами вращает. И пытается меня ногами с себя сбросить. Это еще что за дела? Я встала и два раза (два раза) ему сверху вниз врезала ступней по носу. Он обмяк, перестал сопротивляться и стал жалостливо смотреть на меня. Из носа пошла кровь. Кровь я вытерла розовым носовым платком, который лежал рядом на тумбочке. Он при этом пытается что-то сказать с набитым ртом. Смешной. Так, сейчас попытаюсь поставить ему его вялый член. Некрасивый, довольно маленький членик. К тому же он совсем не стриг лобок. Отрастил себе лес. Фу, какие неприятные волосы, какой неприятный запах. Начала сосать эту макаронину. Без толку. Костик трясется и потеет. Мужики и так достаточно бесполезные существа, а этот вообще урод с пивным пузиком, разъевшаяся рожа. Зачем я здесь? Что я здесь делаю? Я ведь не проститутка, которой во что бы то не стало надо поднять его член. В этот раз электронно-вычислительная машина поставила передо мной неразрешимую задачу. Это не то что не мое самое тайное желание, это мой самый главный страх. Повторение случая, который я больше не хотела повторять никогда. Секс с пожилым импотентом. И смотрит на меня этот Костя, как Цезарь на Клеопатру. Ладно есть один способ. Я натянула на его головку кожу члена и начала ноготком так цап-царап, щекотать головку его члена, там, где находится уздечка. Раньше это работало. И сейчас работает. Что ж это радует. Не надо кусать его соски, лизать уши. Надо просто сосать. Давай, давай, дядя Костя! Запомни этот последний минет в своей жизни. Почему последний? Оговорочка по Фрейду? Не бери в голову. Член Костин встал и напрягся. Где презервативы? В тумбочке нет. Под подушкой… Нож. Секса не будет похоже… Давай решайся… Острый. Я порезала себе палец. Нож острый, как бритва. Да может это и есть бритва. Я сильно полоснула Костю по горлу этим ножом-бритвой. Из горла брызнул фонтан крови. Я вся в крови с ног до головы. Он весь в крови. Кровать вся в крови. Он поднял голову и пытается подбородком зажать рану, чтобы кровь не хлестала. Наивный. Я сильно руками надавила на его лоб. Кровь начла заливать мне лицо. Ничего не вижу. Красная пелена. Вроде кровь перестала идти. Костя не дышит. Встала пошла в душ, долго стояла под ледяной струей. Вышла из ванной комнаты в спальню, увидела мертвого Костю. У меня пошли круги перед глазами. Я потеряла сознание. Конец?

Сейчас скорее всего уже у всех читателей этого рассказа возникло непреодолимое чувство симпатии к главной героине – Елене. Действительно, Черная Мамба какая-то.

– До свидания, Лена. Я бы даже сказал прощайте. Потому что мы вряд ли еще когда-нибудь увидимся.

Я вернулась к столу, присела. Налила себе чая из чайника.

– Не увидимся? А что, если я на Вас заявление в полицию напишу? Напишу, что вы меня изнасиловали.

– Где насиловал? Они спросят. Где? Что вы им ответите? —на полном серьезе, без ехидства, спросил профессор.

– Я не понимаю, что происходит. Я только что убила человека. Знаете, как в фильме «Исчезнувшая»? Но зачем главная героиня там убила человека, я примерно понимаю. Но…

– Зачем главная героиня сделала это здесь? Хороший же вопрос. И как ты на это отвечаешь? – Он снова перешел на «ты».

– Никак не отвечаю. Я в растерянности, – я правда в растерянности.

– Зачем ты убила его? – он повышает голос, почти орет.

– Не повышайте на меня голос. Вы же убедили меня, что это не по-настоящему, что это игра.

– Я вообще ни разу не говорил, что это не по-настоящему. Что игра – говорил. Но и здесь твоя жизнь – игра. Выйди на улицу и замочи пару человек. Почему нет?

– Я что ли убила человека? – меня трясет.

– Настоящего живого человека. Вон крови сколько из него вылилось. «Не по-настоящему», надо же такое придумать.

– Я думала, что это был сон, – начинаю выкручиваться я.

– Это не сон, – в который раз уже говорит Роман.

– Что же мне делать? – я жалостливо смотрю на Романа, – это ты во всем виноват, это ты втянул меня в эту историю. Скотина! Я не причем. Я не хотела.

Философские рассуждения на тему реальности – нереальности, настоящего – ненастоящего, это, скажем так, не самая сильная сторона этого рассказа.

Я закрываю лицо ладонями и начинаю рыдать. Мне так жалко Костика. Мне так жалко, что он умер. Но я не виновата. Он сам выбрал смерть. Я знала всегда, что он так умрет, но я не знала, что буду к этому причастна. Он захотел умереть, поэтому приперся в эту квартиру в Питере вместе со мной. Выпил вина. Покурил напоследок. И приготовился умереть. Я ничего не могла поделать. Это было предопределено. Или это был мой сон, а во сне все ведь все возможно? Но это был не сон. Я прекрасно помню, что было после, и что было до. Я помню, как очнулась в спальне на полу, вся в крови, как долго вытирала отпечатки пальцев. Как еще раз сходила в душ. Как внимательно искала все свои вещи, сложила окровавленную одежду в целлофановый пакет. Переоделось во все чистое. На прощанье, взглянула в зеркало. О, ужас! Это не я. Это не та Лена, которую я привыкла всегда видеть в зеркале. Красивая, но чужая. Это вообще не я, это реально другая девушка. Где я видела ее лицо? Немного застыла перед зеркалом, привела в порядок свои мысли. И вышла на улицу в морозное ноябрьское утро. Рядом с подъездом стояла машина. Новенькая «Ауди А8». В машине сидел Александр. Заказчик убийства. Я попросила его открыть багажник машины, он вышел, открыл. Я бросила туда сумку с окровавленной одеждой. Потом мы сели в машину.

– Как все прошло? – спросил Александр. Он очень нервничал, кусал губы.

– Прекрасно. Клиент лежит с перерезанным горлом. Вся комната в крови. Какое раздолье для криминальных репортеров, – я посмотрела на Александра, он заиграл желваками.

– Деньги в бардачке. Тридцать тысяч, как и договаривались.

– Отлично. Давайте поедем в лес и уничтожим улики, – я прекрасно понимаю, что в лесу он попытается убить меня. Но не тут-то было. Поборемся. У него шансов передо мной, как у того самца богомола, то есть никаких. Да, а потом я просто засовываю тряпку в бензобак поджигаю зажигалкой тряпку и бегом в лес. Взрыв! Я решила немного поспать, пока мы едем до места.

Всё. Рассказ рассыпался. Нить повествования потеряна. Дальше читать неинтересно. Ненадолго же хватило Автора.

Я открываю глаза и вижу, как огромная фура несется на нас с огромной скоростью. Я ору, Александр, сделай что-нибудь! Последнее, что услышал Александр перед смертью, была песня Людмилы Гурченко из фильма «Карнавальная ночь», которая лилась из прекрасной аудиосистемы «Ауди А8». И настроение хорошее не покинет больше Вас. Кто здесь? Рома? О, у нас тут перемена ролей! Рома лежит на столе и скулит, а я трахаю его в задницу страпоном. Никогда не понимала женщин, которые проделывают это с мужиками. Мужику, наверное, нравится, ему больно, его унижают, он чувствует беспомощность, он полностью отдается женщине. А женщина? Что она испытывает, кроме чувства морального превосходства? Ей нравится унижать мужчину? Ведь штуковина эта, страпон – мертвая. Она ничего не ощущает. Мне стало скучно. Рома стонет извивается. Видимо, я достала до его простаты. Ой. Ну давай хоть позу поменяем? Давай я лягу на стол, а ты мне пососешь страпон? Все разнообразнее. Я вынула страпон из его задницы, снимаю презерватив с Ромиными какашками. Фу, какая гадость. Выкидываю эту мерзость в мусорный бак под столом. Ложусь спиной на стол. Рома начинает сосать страпон, причмокивая и постанывая, засовывая его себе в глотку на полную длину. При этом он давится и издает такие характерные звуки. Я закрываю глаза, потому что мне противно смотреть на это зрелище. Но что это? Я начинаю чувствовать страпон так, как будто это мой член. Я открыла глаза и увидела, что какая-то очень красивая девка сосет мой член. Ничего себе. Вот эта ЭВМ меня по разным глубинам подсознанья мотает. Из самки богомола в тело мужика. Надо бы на себя посмотреть, я начинаю приподниматься, но тут понимаю, что руки мои прикованы к спинке кровати. Я хочу закричать, но в рот мне кто-то засунул кляп. Из носа у меня идет кровь и нос мой сильно болит. Девушка что-то искала в тумбочке. Что-то искала в тумбочке? Блин, я вспомнил. Это же та же самая сцена, которая была в питерской квартире, только теперь я ее вижу и ощущаю из тела этого толстого противного мужика. Я в теле Костика. И я знаю, что сейчас произойдет. Пытаюсь выплюнуть кляп изо рта. Не могу. Пытаюсь крикнуть, но получается лишь жалкий стон. Прекрасная девушка Лена легла на меня и засунула руку под подушку, и я знаю, что она там найдет и что сделает сейчас. Я извиваюсь, дергаю руками наручники, хочу скинуть Лену. Нет это невозможно, я не хочу умирать. Ужас. Жить! Жиииииить! Как же хочется жить, хоть в теле мужика, хоть в теле старика или старухи. Цепляться за любую предоставленную тебе возможность, за каждый денечек, за каждую секундочку. И тут я вспомнил про этого старика, японца, который погиб при извержении вулкана, но за секунду до смерти он сделал фотографию несущейся на него дымной, огненной лавины, которая и лишила его жизни. О чем он думал в этот самый последний момент своей жизни, что ощущал? Почему вцепился в свой фотоаппарат и до боли в указательном пальце нажимал на кнопку в фотоаппарате и снимал, снимал. Лена выпрямилась и занесла надо мной нож. Она проделывала это все, как на видео с замедленной скоростью. Очень медленно, красиво, грациозно. И еще я вспоминаю, что Лена – это я. Это я убиваю самого себя находящегося в теле Кости, который в восхищении просматривает замедленное видео. Лена, рука которой с ножом все ближе и ближе к его шее. Параллельно и одновременно он просматривает видео своей жизни на ускоренной перемотке. Он разбивает вазу с цветами. Детский сад. Школа. Первая любовь. Лена Филин. Он танцует первый танец с ней под завывания Мартынова. «Я тебя своей Аленушкой зову…» Институт. Пьянки. Первый секс с девушкой Таней. Диплом. Бизнес. Первая поездка за границу во Францию. Первый заработанный миллион. Потом он вспомнил, как чуть не погиб при посадке самолета. Дочка Алла. Сын Матвей. О жене он не хотел вспоминать. Любовницы. Мерседес. Дом в Монако. Почему-то вспомнились часы «Франк Мюллер», которые ему подарил его бизнес-партнер Александр. Поездка в Таиланд. Секс с тайскими ледибоями. Хрясть. Лена перерезала ему горло. Кровь из горла хлынула фонтаном, заливая все вокруг кровью. Он пытался прижать подбородок к груди и остановить кровь, тщетно. И Лена еще с силой придавила его голову к подушке. Кровь продолжала хлестать. Костя кончил…

Собственно говоря, вот он конец. Конец рассказа. Все очень гармонично. И невнятность даже эта, которая вновь проявилась с полной силой в конце рассказа, даже придает этому рассказу некоторую пикантность. Но нет, зачем-то надо этот рассказ продолжать, дотягивать, насиловать самого себя, а главное читателя. Краткость сестра таланта. Не помните такую фразу, господа современные писатели? Не?

О чем задумалась самка богомола? Почему медлишь? Давай быстрей! Сейчас он выпустит в тебя свое семя и ускачет себе восвояси. А тебе нужен белок. Тебе нужно много белка, для того чтобы правильно развивались твои детушки. Да даже не в этом дело. Это – ритуал. Так делали все самки богомола испокон веков. И мать твоя убила твоего отца, а бабушка дедушку и так далее до самой Великой Праматери. Ты должна это сделать из почтения и благоговения перед этой великой душой, великой материей, которая передала нам эту Великую Программу, по Командам которой мы должны действовать, не думая и не сомневаясь. Кто ты такая, мразь, чтобы нарушать Великий Закон? Ты опозоришь великую миссию Самки Богомола. Ты поставишь наш вид на грань уничтожения. Ведь остальные самки могут последовать твоему примеру и оставлять в живых этот генетический мусор, этих мерзких самцов Самок Богомола. Святой Каннибализм! Давай быстрей! Одумайся! Что ты делаешь? Не думаешь о себе, подумай о детях. Как они будут жить в этом мерзком, ужасном мире, где эти никчемные существа, не способные даже защитить женщину в минуту опасности, будут жить до старости и умрут естественной смертью. Эти низшие существа не могут умереть своей смертью. Мы не допустим этого. Нам даже не надо охотиться за ними, искать их повсюду, выслеживать. Они сами придут к нам, повинуясь их мерзкому похотливому мужскому инстинкту. И они возьмут нас мерзко, подло, внезапно. И сразу же, как только они оплодотворят нас, их ждет неотвратимая и справедливая смерть. Что тебе здесь непонятно? Мне все понятно. Просто я не хочу больше никого убивать. Не хочешь никого убивать? Тогда ты не родишь больше никогда детей, и сама умрешь. Ну и пусть. Зачем существовать дальше нашей богомерзкой богомольской цивилизации? Какому богу мы молимся? Богу Каннибализма? Ну не будет нас. И что? Мир только свободней вздохнет. Меньше зла станет на планете. И вообще… Лена! Он ускачет сейчас! Не дай ему уйти! Не позорь гордое звание Самки Богомола! Не позорь нашу Великую Праматерь! Наши Матери и Бабушки за что боролись? За что терпели лишения? Но никогда, слышишь, никогда еще ни одна самка богомола ни разу не предала наше великое дело борьбы против самцов богомола. Лена. Послушай, мы тебе сейчас откроем истинную причину, почему мы убиваем своих самцов. Готова? Мы убиваем их из чувства самосохранения. Мы убиваем их, потому что мы обороняемся. Если мы не убьем их, Лена, то они убьют нас. Око за око, зуб за зуб. До Великой Матери ведь как заканчивался секс между нами. Самец делал свои дела, а потом объедал голову самке, а потом и всю ее съедал. И вот, чтобы прекратить геноцид самок, Великая Праматерь и изменила программу. И ты теперь хочешь все, что накоплено таким непосильным трудом, невероятной дисциплиной наших выдающихся самок, хочешь это одним взмахом руки уничтожить? Не дадим, блядь, тебе, шалава лагерная, морда жидовская, богомолкафобка хренова, нашу жизнь разрушить! Наше счастье и счастье наших детей. Счастливое детство наших детей. А каких детей, я стесняюсь спросить? Детей-самочек? Или детей-самцов? Счастливое детство мальчиков или счастливое детство девочек я сейчас пытаюсь разрушить? И еще один вопросик на засыпку. Если до Великой Праматери, самцы после секса ели самок, то как наш род вообще существовал? Вали ее девки, чего ее слушать! Разорвем ее на части, разберем на запчасти!!!

И вижу я рой самок богомола, как рой саранчи закрыли они солнце и темно стало на земле. И вижу я Великую Праматерь, которая летит ко мне, чтобы первой начать убивать меня и моего любимого. А за что? За то, что я не хочу исполнять этот бессмысленный ритуал? За то, что я хочу простого богомольского счастья, как у всех насекомых. Чтобы муж рядом, чтоб дети накормлены, обстираны, чтоб дом полная чаша? Да посмотрите, как все остальные живут. Пчелы те же, муравьи. Только вам это бесполезно говорить. Вы заладили. Бабки наши так жили, и мы будем так жить. А кто не согласен с Великой Богомольской Правдой, того мы убьем и в порошок еще труп его сотрем и прах над морем троекратно развеем. И тут мой самец, любимый мой, доделал свои дела и был таков. Ускакал. Вот так. Ты борешься за их права, а им все равно. Будут им головы откусывать после секса, не будут. Им все равно, понимаете? ВСЁ РАВНО. А меня сейчас убьют эти ревнители богомольских традиций. Еще секунда и от меня следа не останется. Что мне делать. Убежать я не успею, да и некуда мне бежать. Тогда я, как будто беру в руки фотоаппарат и начинаю фотографировать свою смерть, как тот старик японец, у которого этот момент, когда он нажал указательным пальцем на кнопку фотоаппарата, был самым счастливым в его жизни. Великая Праматерь профессионально откусила мне голову…

Вот эта часть про самок богомола была бы шикарной, если бы Автор опубликовал ее отдельным рассказиком. А в теле этого рассказа эта часть выглядит, как инородное тело.

Я лежала на диванчике, полулежала, скажем так. Профессор Донут Роман Исаакович деловито, как истинный тайный врач, шлепал меня по щекам. Рядом стояла насмерть перепуганная официантка. Больше в кафе никого не было. Было довольно тихо. Лишь приглушенно из динамиков лилась прекрасная классическая музыка. Бах? Вивальди? Глюк? Я никак не могла вспомнить. На этот раз Пахельбель. Canon in D.

Интересно. А кафе это платит РАО за публичное воспроизведение этого музыкального произведения? Хотя Пахельбелю уже платить неуместно. Его музыка вся, без исключения – это народное достояние. А исполнителям? Ведь, судя по всему, запись сделана не ранее 1984 года.

Какая прекрасная плавная и вдохновляющая музыка. Я привстала на локтях, затем села на диван и тряхнула головой. Официантка ободряюще улыбнулась мне. Профессор подошел к официантке, что-то шепнул ей на ухо, она быстро ушла, один раз, правда обернулась посмотреть все ли в порядке, я махнула ей рукой. Роман Исаакович сел на стул, улыбнулся мне и сказал.

– Что ж Елена. Поздравляю. Игра закончилась. Вы достойно справились с испытанием.

– Ну и игра у Вас, дорогой мой, прям за каждого персонажа.

– Не за каждого, а за всех, Елена. У Вас просто воспоминаний не осталось о том, как вы за Александра и самца богомола играли. Сбой произошел.

– Да. И за всех этих безумных самок богомола с их Великой Праматерью, – меня аж передернуло от неприятных воспоминаний.

– Нет ну что вы, – профессор смущенно улыбнулся, – тогда Вы находились в Ментальном Виртуальном мире. Там область неизученная, работы как говориться непочатый край. Это я небольшой экспериментик провел, факты научные кое-какие собрал…

– Так ты на мне эксперименты ставишь, старый козел, а еще трахаешься с клиентками, – я привстала и мне прям захотелось врезать ему по морде его наглой старческой моим любимым Lui Viton.

Роман закрылся от удара, но удара не последовало, пожалела я его, добрая я, после всех приключений стала. Он убрал руки, закурил свою электронную сигарету.

– На эксперименты Вы сами согласились, читайте договор. А насчет секса, извините, это вы так все воспринимаете, я что ли сижу там в этой машине.

– Вы же сказали, что тот молодой человек в комнате тоже вы, -я злюсь, вижу насквозь этого старика похотливого. Посмотрим, как выкрутится.

– Да я. Но в каком смысле – это я? Я сижу. На экране появляется текст. Лена сказала то-то. Я ответил то-то. Потом появляется текст, что вы там делаете. Например, Лена побежала к двери, Лена и Роман трахаются. И так далее. Я действия не пишу. Они сами появляются. Я пишу, что говорит и что думает Роман. И параллельно ввожу данные в программу исходя из анализа текста. Моя работа проста. Вот смотри сюда, – он пересел на мой диванчик и показал мне свой планшет.

На экране планшета я увидела вот, что:

На экране планшета Лена увидела вот что:

– Вы же сказали, что тот молодой человек в комнате тоже вы.

– Да я. Но в каком смысле – это я? Я сижу. На экране появляется текст. Лена сказала то-то. Я ответил то-то. Потом появляется текст, что вы там делаете. Например, Лена побежала к двери. Лена и Роман трахаются. И так далее. Я действия не пишу. Они сами появляются. Я пишу, что говорит и что думает Роман. И параллельно ввожу данные в программу исходя из анализа текста. Моя работа проста. Вот смотри сюда, – Роман пересел на мой диванчик и показал мне планшет.

Я удивленно смотрю на экран.

Да. Это гениальная находка Автора – с такой неожиданной точки зрения описать реальность. Лена смотрит на экран и видит, как на нем сам собой появляется текст, описывающий, как Лена смотрит на экран. Гениально.

Лена удивленно смотрит на экран.

– Роман Исаакович, что за фигня? Вы меня разыгрываете, – и тут вижу, как на экране, появляется надпись:

– Роман Исаакович, что за фигня? Вы меня разыгрываете, – и тут Лена видит, как на экране, появляется надпись.

– Я вас не разыгрываю, я вам пытаюсь показать, как на самом деле функционирует этот самый Эмоциональный Виртуальный мир.

На экране синхронно со словами профессора появляется текст, который он сам же и набирает.

На экране синхронно со словами профессора появляется текст, который он сам же и набирает.

Я в ужасе отталкиваю профессора. Я вообще в ужасе от того, что происходит.

Тут надо сделать небольшую паузу и сообщить уважаемому читателю, что текст, выделенный курсивом, не отображается на экране планшета профессора, так как является неким метатекстом по отношению к тексту рассказа, поэтому на планшете отображаться не может. Продолжим же следить за повествованием.

Я пыталась собраться с мыслями, но у меня плохо получалось, профессор, чтобы не смущать меня отложил свой планшет и добродушно и подбадривающе смотрел на меня.

– Хорошо, то, что я не могу понять, я не пойму… Но ответьте мне пожалуйста вот на какой вопрос. Я, когда находилась во время игры в этих разных телах… Через какое-то время, я начинала вспоминать подробности их жизни, ко мне начинали возвращаться чужие страхи… и они становились моими… Чужие планы на будущее… и они становились моими… через какое-то время я почти забывала себя и становилась ими. И вот сейчас. Я кое-что вспомнила из прошлого, сформировала планы на будущее, вспомнила, какое сегодня число, с кем и во сколько сегодня у меня встреча. И вот я – Лена. Но у меня все же возникает парадоксальный вопрос к Вам. Кто я? Роман Исаакович, кто я?

– Ты – самка богомола.

– Какая, нахрен, самка богомола? Господи, что вы несете? Вы что идиот? – я чуть не плачу.

– На самом деле ты – самка богомола. И ты наблюдаешь за жизнью изнутри того, что ты называешь Леной.

– Как она может наблюдать? У нее же мозгов нет, – глупый вопрос я задала и начала плакать.

– Для того, чтобы наблюдать, мозги не нужны. Глаза нужны, а они у нее есть. И хватит уже пожалуйста отождествлять себя с Леной.

– А что такое Лена? – с ужасом спрашиваю я.

– Лена – это программа, программная оболочка, скорее даже, которая вообразила себя сущностью, – ответил, ни на секунду не задумавшись, профессор.

– А как же она… и наблюдает, и скачет там, еду ищет и так далее? – спрашиваю.

– Никак, – отвечает профессор, – она наблюдает за Леной во сне. Точнее из своего сна.

– Сколько же она там спит, больше тридцати лет? Или она, когда я сплю не наблюдает? Или…

– Время для наблюдателя не имеет значения, – сказал старик, – Лен я отойду в уборную?

Я задумчиво кивнула. Он встал и пошел в мужской туалет.

– Профессор, а скажите, что мне делать? – крикнула я ему вслед.

Он остановился, обернулся и сказал.

– Во-первых, никогда не забывать, что вы – самка богомола. Во-вторых – перестать переживать за Лену. И, наконец, в-третьих – наблюдать, впитывать эмоции, излучать эмоции в этот лучший из эмоциональных виртуальных миров. Я не знаю, Лена, что я Вам могу еще сказать…